Бентли Литтл, Глория

Глава пятая

Деньги по страхованию жизни ее матери пришли за неделю до летних каникул мальчиков, и они оказались гораздо больше, чем Глория предполагала. Она не знала, как она так серьезно ошиблась в цифрах, но между ее матерью и Бобби Пересом, между авиакатастрофой Бенджамина и свалившемся на нее бременем матери-одиночки, Глория была вынуждена признать, что в последнее время она была немного рассеянной.

Фактическая сумма составляла 250 000 долларов. Вместе с небольшими накоплениями, все еще лежащими на совместном банковском счете, который она делила с матерью, и страховкой жизни Бенджамина, которая была выплачена гораздо быстрее чем Глория рассчитывала, она имела в банке более полумиллиона долларов. Такую цифру почти невозможно было осмыслить, но вместе с ней пришло облегчение и чувство экономической безопасности, которого она никогда не испытывала раньше.

Она взяла на работе отгул на полдня, чтобы разобраться с финансовыми вопросами, поговорив с очень отзывчивой женщиной в банке, которая предложила ей несколько вариантов. Не зная ничего об инвестировании и не доверяя капризам фондового рынка, Глория решила хранить деньги в банке, положив часть из них на краткосрочные вклады, часть на долгосрочные с небольшой но стабильной процентной ставкой, часть вложить в акции крупных игроков рынка, а оставшуюся часть на обычные счета и банковскую карточку.

Это был первый отпуск, который она взяла после смерти Бенджамина, и это само по себе было редким событием, чего ей не пришлось делать даже ради матери, которая по счастливой случайности умерла в выходные, но Глория совершила ошибку, сказав доктору Ли настоящую причину своего отсутствия, вместо того чтобы заявить, что она заболела, и она заметила выражение неодобрения на его лице. Как будто смерть близких — не является веской причиной не ходить на работу.

Следующие несколько дней он был необычайно груб с ней, словно затаив какую-то обиду, хотя Глория не понимала, как такое может быть. Ей казалось, что он должен был быть добрее, чем обычно, более понимающим, учитывая, что она потеряла и мать, и мужа за столь короткий промежуток времени. Однако он не проявил к ней никакого сочувствия, а в пятницу днем, когда он застал ее разговаривающей с Полой по телефону, сидя за своим столом, хотя формально у нее был перерыв, он приказал ей немедленно повесить трубку.

В следующую среду доктор Ли положил на свой стол две небольшие стопки бумаг. Сопроводительной записки не было, но она знала порядок действий: те, что слева, подшить, те, что справа, уничтожить. К счастью для нее, шредер был сломан, так как, все еще мысленно отвлекаясь на все, что происходило в ее жизни, Глория по неосторожности чуть не измельчила важные документы. Узнав об этом, доктор прочитал ей лекцию перед всем персоналом, а Глория застала Хонг, Элейн и новую медсестру Эми за хихиканьем. В пять часов, как всегда, она подождала, пока все уйдут, затем выключила компьютер, убедилась, что все остальное оборудование выключено, выключила все лампы, кроме двух, которые оставили включенными в целях безопасности, взяла свою сумочку и собралась уходить. Только на этот раз, прежде чем включить сигнализацию, она нацарапала на канцелярском бланке быстрое сообщение, информируя доктора Ли о том, что это ее последний день.

И по пути домой, Глория поймала себя на мысли — как же легко она уволилась с единственной работы, которая была у нее после окончания колледжа.

Теперь Глория чувствовала себя свободной. По радио вся музыка казалась счастливой. Вечером она позвонила Поле, чтобы рассказать ей о своем поступке, и хотя ее подруга была удивлена, она ожидаемо поддержала ее.

— Я всегда считала, что ты должна быть не только секретарем.

— Ассистентом, — поправила ее Глория.

— Да, неважно. Ты можешь добиться большего. У тебя ведь есть диплом?

— По истории искусств. Именно поэтому я работала в кабинете дерматолога.

Реальность обрушилась холодным дождем.

— Да, в наше время это неважно. Я уверена, что ты сможешь что-то найти. У тебя есть образование в одной области, многолетний опыт в другой. Это показывает как много ты знаешь и какой широкий спектр работы можешь выполнять! Ты почти как мой брат. Знаешь, Эллиота? Он менеджер в окружном управлении по контролю за переносчиками инфекций, но получил степень по английскому языку. Что странно, потому что перед тем, как перевестись в "Кул Штат Лонг Бич", он учился в "Киртис Колледж", где получил степень по информационным технологиям...

На следующий день Глория посетила две церемонии вручения дипломов — Лукаса из третьего класса в час дня и Брэдли из четвертого класса в два. Она не была уверена, сказала ли она что-нибудь матери об этой дате, поэтому продолжала нервно наблюдать за входными дверями, расположенными по разные стороны универсального зала, но, к счастью, мать так и не появилась. После школы Глория и мальчики пошли с группой других детей и родителей в "Чак и Чиз", где с удовольствием провели остаток дня. Вечером они втроем отпраздновали это событие дома, съев большую пиццу с пепперони и посмотрели два фильма из "РэдБокс" — один выбрал Брэдли, другой соответственно Лукас.

Школа закончилась, как ни странно, в четверг, а не в пятницу, и поскольку Глория уволилась с работы, следующий день у всех был свободен. Это было странное ощущение — не ходить на работу, и, поддавшись импульсу, она достала чемоданы и объявила мальчикам, что они едут на каникулы. Они смотрели друг на друга, широко раскрыв глаза и открыв рот, как герои фильма, и это зрелище заставило ее рассмеяться.

— А куда мы идем? — взволнованно спросил Брэдли.

— Большой каньон? — Это был единственный отпуск, который Лукас мог вспомнить.

— Вот увидите, — сказала она им. — Давайте соберем одежду, а потом, может быть, книги, игры или вещи, которые могут пригодиться в машине.

— А мы едим далеко? — с подозрением спросил Брэдли.

— Вот увидишь.

— А там холодно? А свитер стоит брать? А мы будем ночевать под открытым небом? А там...

— Скоро узнаешь! Иди собирайся.

У нее не было цели, но она собрала достаточно одежды на неделю, проследила, чтобы у мальчиков было столько же одежды, и взяла с собой мини-холодильник со льдом, наполненный бутылками с водой "Спарклетт", и сумку с продуктами, наполненную "Принглс" и другими жизненонеобходимыми закусками. Лукас всегда называл картофельные чипсы "Прингс", и Глория перестала поправлять его, потому что знала, что ей будет не хватать его милого неправильного произношения, когда он начнет говорить это слово правильно.

Она поехала сначала в банк, где сняла 200 долларов в банкомате, затем на дешевую сетевую заправку, где заполнила полный бак машины. Проехав мимо парка, затем мимо "Почты Бреа", она выехала на "Орандж Фривэй" в северном направлении. Она все еще не знала, куда направляется, но в середине снятия денег в банкомате Глория решила, что она и мальчики собираются начать новую жизнь в новом городе, и хотя она ничего им об этом не сказала, она намеревалась ехать в Северную Калифорнию, а может быть, в Орегон или Вашингтон, пока не найдет место, где больше не будет матерей или оживших школьных возлюбленных. Какой-нибудь маленький городок вдали от суеты, вдали от мертвых, и где минимум живых.

Час пик закончился, но шоссе все еще было переполнено — шоссе в Южной Калифорнии всегда переполнены — и прошло почти два часа, прежде чем они смогли покинуть мегаполис. Глория не взяла с собой карты и не посмотрела в телефоне, куда ехать, потому что сама не знала, куда они едут. Живя и работая в округе Орандж, она не очень хорошо знала систему автострад Лос-Анджелеса, но она просто продолжала ехать на север, и в конце концов они оказались на шоссе, ведущем через горы в пустыню. Пригороды сменялись маленькими городками, пока где-то на полпути поток машин не поредел настолько, что на дороге впереди них были только два пикапа, один старый, другой новый.

Через несколько часов после побега Глорию начали одолевать сомнения. Действительно ли она хотела полностью разрушить жизнь своих детей и заставить их начать все сначала в новом городе, в новой школе, где они никого не знают? Она не сделала ничего из того, что положено делать при переезде. У нее не было почты, она не отменила подписку на газеты, не отключила воду и электричество. Она даже не удосужилась вычистить холодильник, а это означало, что если их не будет долгое время, то продукты в нем испортятся. О чем она думала? Человек не может просто так взять и бросить свою жизнь, не подготовившись как следует.

Но она сделала это, и правда заключалась в том, что она не чувствовала себя плохо из-за этого. О, с точки зрения логики, она могла бы проанализировать, как она вела себя глупо и безответственно, но в глубине души Глория не считала, что поступает неправильно. Напротив, это было правильнее, чем что-либо за долгое время. Кроме того, говорила она себе, было много людей, которые бросали колья и начинали все сначала, потому что были безработными и выселенными из своих домов насильно. Каким-то образом они смогли переехать на запад или восток, север или юг, найти работу и, практически без гроша в кармане, начать новую жизнь на новом месте. Конечно, она могла бы сделать то же самое, имея в банке полмиллиона долларов.

С тех пор как Брэдли и Лукас сели в машину сегодня утром, они испытали целую гамму эмоций: волнение от того, что едут в новое место, разочарование от того, что застряли в пробке, злость друг на друга из-за обычных братских разногласий, счастье от того, что она позволила им играть в игры на своем телефоне, скуку от того, как долго длится поездка. Они остановились на обед в "Сабвэй" в окутанном смогом Бейкерсфилде, городе гораздо более уродливом, чем она ожидала, и, прежде чем снова отправиться в путь, зашли в "Барнс и Нобель" через дорогу от закусочной, где она позволила каждому из них выбрать что-нибудь почитать в машине. Брэдли выбрал две книги Лемони Сникета, которых у него еще не было, Лукас — трилогию "Мурашек", и они оба были спокойны и счастливы, по крайней мере, первую половину дня.

Они провели ночь в гостинице "4 Сезона" недалеко от Сакраменто. Глория все еще не чувствовала, что они уехали достаточно далеко, поэтому завтра они собирались продолжить путь. Брэдли и Лукас были в хорошем настроении — они успели поплавать в бассейне отеля, а кабельное телевидение в номере показывало «Картун Нетворк» и «Никелодеон», — но она знала, что они не будут рады провести еще один день в машине (Лукас уже спрашивал, когда же они поедут домой), поэтому, лежа в постели, она листала телефон в поисках туристических мест, которые можно было бы посетить в том направлении, куда они направлялись. К счастью, там были озера, красные леса и исторические форты, расположенные примерно в часе езды друг от друга, так что, надеюсь, завтра будет немного легче и интересней.

Все трое заснули рано, телевизор был включен, и когда Глория проснулась, она услышала музыкальную тему "Доброе утро, Америка" и увидела, что мальчики уже проснулись и смотрят на нее.

— Брэдли сказал, что мы должны дать тебе поспать, — объяснил Лукас. — Но мы хотели, чтобы ты проснулась.

— Мы сегодня куда-то поедем? — спросил Брэдли.

— Конечно, дорогой.

— А в каком часу? Мы успеем посмотреть мультики?

— Я не знаю, — сказала она ему, — но мы уезжаем после завтрака.

Брэдли и Лукас посмотрели друг на друга.

— Мама!

— Что еще?

— Мы можем тогда поплавать перед отъездом? — спросил Брэдли. — Здесь бассейн с подогревом.

— Пожалуйста? — взмолился Лукас.

Глория улыбнулась. Она взглянула на часы, стоявшие на тумбочке между двумя кроватями. Было пять минут седьмого.

— Хорошо. Мы спустимся и позавтракаем, потом вы сможете поплавать полчаса, потом мы вернемся, примем душ, дружно соберем вещи и уедем.

— Час? — Брэдли надавил.

— Полчаса.

— А что если мы будем есть быстро-быстро?

— Полчаса. У нас сегодня много мест, куда мы должны пойти. — Она видела, как погрустнели их лица. — Вы хотите увидеть красные леса, не так ли?

Они оживились.

— Наденьте плавки и рубашки, и мы сразу пойдем в бассейн после еды.

Отель предлагал бесплатный континентальный завтрак. Когда Глория росла, это означало кофе, апельсиновый сок и салатик с какого-нибудь столика в холле, но здесь у них была целая комната для завтрака с паровыми подносами, наполненными беконом, колбасой и яичницей, а также разнообразными горячими и холодными хлопьями, хлебом и бубликами, которые можно было подогреть в микроволновке. Были даже свежие фрукты и автомат с горячим шоколадом. Помещение было достаточно большим для нескольких круглых столов, но только два из них были заняты в данный момент: за одним сидела шумная семья из четырех человек, их тарелки были доверху набиты едой, за другим — угрюмая девочка-подросток, сидевшая в одиночестве с бумажным стаканчиком кофе перед собой. Было семь двадцать утра, и девушка была увлечена телефоном, отправляя СМС, не обращая внимания на окружающих.

Как люди тратят столько времени на свои телефоны? — задалась вопросом Глория. Когда она была подростком, во времена до появления мобильных телефонов, ее мама читала ей лекции о том, что она не должна подолгу висеть на линии, когда сплетничает с подругами о школе, мальчиках, музыке и тому подобном. И это было только во второй половине дня или в прайм-тайм. В те времена считалось невежливым звонить кому-либо до десяти утра, а если телефон звонил после девяти вечера, это могло быть только в экстренных случаях. И все же эта девушка набирала кому-то сообщение в то время, когда многие люди еще спали и видели десятый, сладкий сон. Неужели мысли этого подростка были настолько важны, что поделиться ими надо срочно, и нельзя дождаться разумного часа?

Глория проводила Брэдли и Лукаса к еде, помогла им выбрать, что-нибудь вкусненькое, затем прошла с ними к столу, где усадила их по местам, и сама занялась завтраком. По телевизору, закрепленному на стене, показывали информационную программу "Сегодня". Глория не видела ее уже несколько лет и, откусывая от многозернового тоста, поняла, что не узнает ни одного из двух ведущих. Все меняется, снова подумала она, и обычно не в лучшую сторону. Она вспомнила, как, будучи студенткой Калифорнийского государственного университета в Фуллертоне, узнала от профессора, что один из любимых музыкантов ее отца, Тим Вайсберг[1] был выпускником этого учебного заведения. Отец обрадовался, когда она ему рассказала, и достал кучу старых альбомов, на обложках которых были изображены различные версии счастливого хиппи с большими кустистыми усами, держащего в руках флейту. Пару лет назад, отдыхая в Морро-Бэй, Лукас был так мал, что Бенджамин нес его на руках, пока они ходили от магазина к магазину в причудливом центре города, Глория увидела в небольшом книжном и музыкальном магазине более новый диск Тима Вайсберга. На обложке был изображен коротко стриженный, чисто выбритый мужчина с натянутой улыбкой и прищуренным узким лицом, а не тот рыхлый, длинноволосый парень с широкой легкой улыбкой, которого она помнила, и она положила диск обратно, чувствуя грусть и разочарование.

Думая об отце, она задавалась вопросом, что бы он подумал о том, что случилось с ее матерью. Что бы он сделал? Как бы он отреагировал?

Ей хотелось, чтобы он был жив. Хотела ли она, чтобы он вернулся?!

Нет, быстро решила Глория. Только не так. Ей с головой хватает воскресшей с того света матери, с этими ее тайнами и непонятным поведением. И хотя, Глория очень любила своих родителей, иногда лучше чтобы прошлое было в прошлом.

Она разрешила мальчикам поплавать после завтрака, не обращая внимания на совет, который всегда давала ей мама, что плавать следует не раньше чем через час после еды. Они были единственными в бассейне в такую рань, и им было так хорошо, что она разрешила им остаться немного дольше, чем предполагалось изначально. Уже в девять тридцать они наконец выехали на дорогу, и она мысленно вычеркнула пару запланированных остановок. Как оказалось, это не проблема, потому что время, проведенное в бассейне, привело обоих мальчиков в хорошее настроение, которое сохранилось до конца утра.

Сельскохозяйственные угодья уступили место густому лесу. Сегодня настроение земли было другим. Может быть, это было ее настроение, может быть, эти маленькие городки действительно избежали влияния больших городов на юге, но она наконец-то почувствовала, что приближается к тому, что искала. Действуя инстинктивно, она съехала с шоссе на боковую дорогу, где зеленый знак сообщил ей, что в десяти милях впереди находится город Глэд. Она проехала Глэд, в котором было всего несколько домов, заправка, кафе и несколько дачных строений, и продолжила путь, проезжая через невысокие холмы, а затем и более высокие горы.

То ли они проехали через горы, то ли вернулись обратно с той же стороны дальше на север — дорога была настолько извилистой, что трудно было определить, но вскоре они оказались на холмистой местности, где неприметные города были разделены полосами чередующихся лесов и полей. Через час после наступления обеда Глория увидела дорожный знак, указывающий на два города: Хиксвилл с комичным названием, расположенный в 16 милях, и Лонгбранч, расположенный в 45 милях.

— Я голоден! — хныкал Лукас. — Когда мы будем есть?

— А когда мы пойдем в красные леса? — спросил Брэдли. — Ты сказала, что мы едем в красный лес!

— Я же говорила, что мы решили поехать другим путем. Красные леса остались на другом шоссе. И мы поедим, как только найдем какое-нибудь место, где это можно сделать.

Глория и сама проголодалась, а Хиксвилл, как оказалось, находился гораздо ближе, чем она ожидала. За последние несколько часов населенные пункты, через которые они проезжали, были скорее хуторами или деревнями, чем городами, но в Хиксвилле была настоящая главная улица (названная, конечно же, Мэйн-стрит), и здесь было не только три бензоколонки, небольшой торговый центр, два продуктовых магазина и мотель, но и несколько заведений общепита, начиная от киоска с гамбургерами и заканчивая, похоже, неплохим итальянским рестораном.

— Обед! — воскликнул Лукас. — Давно пора!

Глория засмеялась.

— Так, кто чего хочет?

Они остановились, как это часто бывало, на мексиканской кухне. "Ла Кочина" была небольшой закусочной, расположенной рядом с прачечной, и поскольку было уже почти три часа дня и обеденный перерыв закончился, они были единственными клиентами. Шеф-повар был также официантом и, как предположила Глория, владельцем. Он принес корзину с чипсами из тортильи и миску с сальсой, затем три стакана воды, а еще раздал каждому по цветному меню.

— Меня зовут Рикардо, — сказал он на дружелюбном английском с легким акцентом. — Я не видел вас здесь раньше.

— Мы из Калифорнии! — объявил Лукас.

— Мы все еще в Калифорнии, — пояснила ему Глория.

— Мы из Бреа!

— О? — произнес Рикардо, улыбаясь. — Где это?

— Это недалеко от Диснейленда, — продолжил Брэдли, и Глория удивилась тому, как по-взрослому он говорил.

— Мы приехали сюда ради красных лесов! — сообщил Лукас.

Рикардо усмехнулся.

— Это единственная причина, по которой кто-то приезжает сюда. — Он повернулся к Глории. — Вы направляетесь в государственный парк?

— У нас нет конкретных планов, — призналась она и почему-то смутилась. — Главное, что мы наконец-то поедим.

— Ну, может, я и предвзят, но, насколько я понимаю, здесь все хорошо. — Он начал возвращаться в сторону кухни. — Позовите меня, когда решите, чего хотите.

Глории понравился Рикардо, и ей нравился его камерный, но уютный ресторанчик. И после того, как они съели свой вкусный обед и вышли на улицу, она оглядела город и увидела открытый участок гранитной скалы на поросшем лесом склоне холма в конце Главной улицы, увидела пожарную станцию из красного кирпича рядом с бревенчатым салоном красоты, она решила, что Хиксвилл ей тоже нравится.

Здесь, решила она. Они остановятся здесь. И точка.

Держа мальчиков за руки, Глория пошла по тротуару к следующему перекрестку. Но где они будут жить? Она не хотела останавливаться в мотеле. На одну-две ночи это было бы неплохо, но если они собираются переезжать, им придется найти настоящее жилье. В старых фильмах прибывшие в незнакомый город обычно останавливались в пансионате. Но она не знала, существуют ли еще пансионаты в наши дни. А если и существуют, то в них, скорее всего, не пускают детей. Не то чтобы она хотела жить в комнате с кучей незнакомых людей. Нет, им нужно было собственное жилье. Может быть даже квартира.

Были ли в Хиксвилле свободные квартиры?

Съемный дом, значит. Как вариант, на первое время.

— Машина сзади, — сказал Лукас, потянув ее за руку.

— Я знаю, — сказала она ему, — но давай немного прогуляемся, переварим наш обед, растрясем жиро-о-ок.

Эта фраза всегда вызывала смех у ее мальчиков, поэтому она ее и использовала. Конечно, они начали хихикать. Когда они свернули за угол, Брэдли выпятил живот, и Лукас похлопал его. Затем он похлопал ее по животу, и Глория улыбнулась, убрав его руку.

За пределами Главной улицы Хиксвилл быстро приходил в упадок. Они прошли мимо шиномонтажной мастерской, которая представляла собой не более чем грунтовую площадку, на которой были свалены штабеля использованных шин, и все это было окружено тусклой цепной оградой. Откуда-то прибежал гиперактивный питбуль, злобно лаял и следовал за ними по другую сторону забора. На противоположной стороне улицы смуглый крепыш сжигал мусор в металлической бочке, установленной на его заросшем сорняками переднем дворе. В центре проезжей части мальчик примерно возраста Брэдли проходил мимо со своим отцом. Оба были одеты в камуфляж, и у обоих были винтовки. У ребенка — игрушечная, но покрашенная в цвет хаки.

Кого я обманываю? — подумала Глория. Им здесь не место. Брэдли и Лукас были бы заживо съедены в школе, наполненной такими детьми, как эти. Вся ее идея была глупой, беспечной фантазией, основанной на ошибочной предпосылке. Несмотря на то, как их изображают в фильмах, маленькие города не были странными и пугающими общинами, населенными удивительно эксцентричными людьми, которые с радостью терпят причудливые различия друг друга. Чаще всего они представляли собой экономически неблагополучные регионы, жителей которых разорял национальный кризис.

Она внезапно почувствовала усталость, единственной мыслью в ее голове были бесконечные часы вождения, которые ей предстояло провести за рулем, возвращая их в Южную Калифорнию.

— Мамочка. — Брэдли дергал ее за рукав.

Она посмотрела на него сверху вниз.

— Что?

— Там человек.

Они прошли мимо шинного двора и оказались перед не огороженным пустырем. Сзади участка высилась линия высоких деревьев, а перед деревьями стоял небольшой деревянный сарай, размером чуть больше пристройки. По грунтовой дорожке, ведущей к тротуару от сарая, к ним шел мужчина и махал рукой. Казалось, что он пытается обратить на них внимание.

— Я думаю, он хочет поговорить с нами, — прошептал Брэдли.

Глория остановилась, все еще держась за руки своих мальчиков. Действительно, мужчина быстро приближался, на его лице было целеустремленное выражение. Пожилой белый мужчина с короткими волосами цвета соли с перцем и седыми усами Сэма Эллиотта был одет в синий деловой костюм. Инстинкт подсказывал ей, что нужно как можно скорее уходить отсюда, но мужчина явно хотел поговорить с ней, и она ждала, пока он подойдет.

— Мамочка... — обеспокоенно сказал Брэдли.

— Все в порядке, — заверила она его. Хотя отчетливо услышала биение собственного сердца.

Мужчина тем временем вышел на тротуар. Он не улыбался, но и не выглядел сердитым или расстроенным. Его выражение лица было безучастно-нейтральным.

— Глория Джеймс? — спросил он.

Она была слишком потрясена, услышав свое имя, чтобы даже ответить.

Он протянул ей руку.

— Мы ждали вас.