Бентли Литтл, Глория

Глория узнала об этом от Майлы и Садина, когда на следующий день вернулась с Бенджамином, чтобы забрать оставшиеся вещи. Она отвезла Джин в дом своей подруги Сьюзен, не желая, чтобы ее дочь подвергалась воздействию... того, что может произойти.

Но ничего не произошло. Ее бабушка ушла, и, насколько Глория могла судить, старушка ничего не взяла с собой. Как она ушла и куда исчезла, оставалось загадкой. У бабушки не было ни машины, ни родственников поблизости, и, насколько Глория знала, все ее старые друзья давно умерли. Однако она куда-то уехала, и Глория предполагала, что полиция ищет ее местонахождение, хотя найти ее было, вероятно, не слишком приоритетной задачей местных стражей порядка. Несомненно, у них были гораздо более срочные преступления.

Однако Глории было не по себе, когда она знала, что ее больная бабушка где-то там. Она представляла, как старушка прячется в каком-нибудь маленьком помещении целыми днями, как ночное животное, а потом выходит ночью, ползает по городу в одной лишь окровавленной ночной сорочке, откручивая головы разным домашним животным.

Знала ли ее бабушка, где находится дом Бенджамина?

Глория так не думала. В ее нелюбви к Бенджамину все же был и свой плюс.

Я собираюсь убить его. Ты знаешь это, не так ли?!

Больше всего ее беспокоило то, что Бенджамин, похоже, не воспринимал угрозу достаточно серьезно. О, он верил, что ее бабушка была сумасшедшей. И он всегда знал, что он ей не нравится. Но, учитывая то, что она сделала с котом Лиасов, ему следовало бы больше беспокоиться.

— У нас все будет хорошо, — заверил он ее.

Глория не была так уверена.

— К тому же у меня есть прививка от бешенства, — пошутил Бенджамин.

Глория слабо улыбнулась.

Но шли дни, а бабушки не было видно, и она начала немного расслабляться. Не сильно, но немного. Она по-прежнему не выпускала Джин из виду, каждое утро провожала ее до класса и приходила за ней пораньше после школы, хотя бабуля никогда не угрожала девочке. И она по-прежнему заставляла Бенджамина звонить ей с работы во время перерывов и обеда, а также постоянно держать ее в курсе его местонахождения. Но она начала позволять себе надеяться, что ее бабушка уехала навсегда.

Лучший сценарий? Старушка была мертва. Глория чувствовала себя ужасно, даже задумываясь о такой мысли, но это была правда. Это было бы идеально.

В четвертую субботу после их переезда, ровно через месяц после исчезновения бабушки, Глория проснулась с хорошим настроением. Чувство подавленности, которое обычно овладевало ею после пробуждения, не пришло, а чувство удовлетворения, вызванное вчерашним занятием любовью, все еще сохранялось. Вкусный запах вафель, доносившийся из кухни, заставил ее почувствовать себя...

Запах вафель?

Глория села, проснувшись, и только в этот момент поняла, что Бенджамина нет в кровати рядом с ней. Она сразу же увидела, что его нет и в ванной, и, не потрудившись одеться или накинуть халат, Глория бросилась в комнату Джин.

Она была пуста. Где ребенок?

— Джинни! — крикнула она. — Милая, отзовись!

— Я на кухне с бабушкой!

Чокнутая старуха здесь!

У Глории свело живот и пропал голос.

— Бенджамин! — позвала она хрипя. — Бенджамин!

У нее не было сил противостоять бабушке в одиночку, и она побежала по дому в поисках Бенджамина, но его нигде не было.

— Мамочка?

Был ли это страх в голосе ее дочери? Глория вбежала на кухню, где ее бабушка открыла вафельницу и клала вафлю на тарелку Джин. Она улыбнулась Глории.

— Тяжело просыпаешься, соня?

— Г... где Бенджамин? — спросила Глория с едва сдерживаемыми эмоциями. Она поняла, что в голосе ее дочери не было страха. Девочка думала, что все было нормально.

Джин выглядела озадаченной.

— Кто такой Бенджамин? — Она повернулась к своей бабушке, и старушка пожала плечами в знак и своего замешательства.

Но Глория встретила взгляд своей бабушки и поняла, что та знает.

— Мы живем в его доме, — сказала Глория своей дочери.

— Нет, это наш дом!

Она чувствовала себя странно, как будто мир вокруг нее смещался. Голова закружилась.

Снова.

Бенни! Она вдруг осознала что знает это имя. Это ее мертвый сын. Он утонул...

Глория попыталась прояснить ситуацию.

— Да, — сказала она Джин, — но раньше это был дом Бенджамина. Помнишь? Мы жили с бабушкой на Патнэм-стрит? Потом мы с тобой и Бенджамином переехали сюда?

Джин была искренне озадачена.

— Я не знаю Бенджамина. Я никогда не встречала никого по имени Бенджамин! И мы всегда жили в этом доме. Мамочка, что с тобой?

— Может, тебе просто приснился плохой сон, — сказала Глории ее бабушка. — Почему бы тебе не присесть? Я приготовлю тебе вкусные Венские вафли.

— Я не хочу никаких чертовых вафель! Я хочу, чтобы ты убралась отсюда!

Глория кричала и размахивала руками.

Джин разрыдалась.

Ее бабушка улыбнулась и произнесла абсолютно спокойным и ровным голосом:

— Нет такой проблемы, которую не могли бы решить вафли с кофе.

Первым побуждением Глории было утешить дочь, но она не позволила себе отвлечься. Она указала на свою бабушку.

— Я звоню в полицию!

— Зачем? — невинно спросила старушка.

И почему-то оказалось, что полиция не искала ее бабушку. Когда Глория сразу после этого позвонила Лиасам, они тоже выглядели растерянными и понятия не имели, о чем она говорит, утверждая, что у них никогда не было кошки.

Что здесь происходило? У Глории еще сильней разболелась голова, и она чувствовала себя совершенно ошеломленной. Она знала, что не сходит с ума, и знала, что ее бабушка обо всем знает, но каким-то образом весь остальной мир вокруг них изменился.

А Бенджамина не существовало вовсе! Все ее фотографии с ним, в рамочках по всему дому и даже на телефоне, исчезли. Все его записи в их общей адресной книге тоже испарились, а когда Глория попыталась позвонить его родителям, телефон издал серию высоких дрожащих гудков, и заранее записанный голос сообщил ей, что набранный ею номер не обслуживается или не существует. Быстрый поиск в Интернете не выявил ни одного имени, совпадающего с именами Бенджамина или его родителей.

Может быть, у нее опухоль мозга, подумала Глория, и хотя она не могла вспомнить никаких подробностей, она поняла, что такая мысль приходит ей в голову не в первый раз.

Может, у нее действительно была опухоль мозга. Отсюда и все странности?!

Несмотря на сильные воспоминания и еще более сильные чувства, эмпирические данные говорили Глории, что страхи ее бабушки беспочвенны, но даже если то, что, как она думала, произошло, на самом деле не произошло, Глория все равно чувствовала необходимость забрать Джин подальше от пожилой женщины. Хотя это было легче сказать, чем сделать. Завтра Джин нужно будет идти в школу и делать домашнее задание по математике. Самой Глории нужно было бы идти на работу. Не говоря уже о том, что если они с дочерью куда-нибудь уедут, попытаются скрыться, бабушка позвонит в полицию и заявит, что она нестабильна и подвергает Джин опасности, и это заявление, вероятно, покажется убедительным и правдоподобным.

Она глубоко вздохнула...

... сейчас же лето! Может и вправду что с головой? Джин не нужно было ходить в школу, а Глория была в начале своих обычных двухнедельных каникул. Как такое можно забыть...

Ее бабушка не могла вызвать полицию только потому, что Глория взяла свою дочь в поездку — так обычно поступали матери-одиночки на каникулах.

Глория понятия не имела, как изменился мир, но она поняла, что это произошло... и ей придется принять это. Эта новая реальность принадлежала ей, как и всем остальным, и хотя она понимала, что всего несколько секунд назад все было не так, теперь все было так, и она была полна решимости воспользоваться ситуацией.

Где сейчас была ее бабушка? Глория задумалась на мгновение. Это было после обеда, так что она была в своей комнате и дремала, как обычно делает это после обеда. А Джин? В доме своей подружки Сьюзен. Отлично! Если в этой реальности все так и есть, то пора действовать!

Двигаясь быстро и тихо, Глория достала из шкафа единственный чемодан, наполнила его одеждой для себя и Джин, взяла немного закусок и воды в бутылках, несколько книг для чтения, проверила бумажник в своей сумочке, чтобы убедиться, что у нее есть все кредитные карты, а также немного наличных денег на расходы, написала короткую записку, объясняющую, что они вдвоем отправляются в короткое путешествие, и вышла из дома.

Дом Бенджамина?

Она оглядела строение с улицы. Это точно дом ее мужа, которого почему-то помнит только она одна.

Она тихо закрыла за собой дверь, не потрудившись запереть ее, и решительно села в машину. Через несколько минут и пару перекрестков Глория была у дома Сьюзен, где и забрала Джин. Только когда они выехали на шоссе, ведущее на север, она сказала дочери, что они едут в небольшой отпуск.

— Мы должны забрать бабушку! — воскликнула Джинни.

— Бабушка не поедет с нами. Она останется дома и позаботится о вещах, пока нас не будет.

— Но...

— Она старая и усталая. Она не хочет отправляться в путешествие сейчас.

— Но мы можем позвонить ей! Вдруг она передумала.

— Конечно, конечно, — сказала Глория и тайком полезла в сумочку на сиденье рядом с ней, чтобы убедиться, что ее телефон выключен. Она не хотела, чтобы ее бабушка позвонила и попыталась выяснить, куда они так срочно уехали.

А куда они уехали?

Она сама не знала, но какой-то внутренний навигатор подсказывал ей дорогу на север, и она поехала именно в этом направлении.

К счастью, в машине было спутниковое радио, так что их станции не заглохли за Грейпвайн, и постоянный поток детской музыки развлекал Джинни. Через некоторое время, устав от пейзажей, Джин спросила, можно ли ей воспользоваться маминым телефоном, чтобы поиграть в игру, но Глория сказала ей, что телефон нужно держать выключенным и заряженным на случай проблем с машиной. Однако у них были книги, и Джинни порылась в сумке с книгами в пространстве между ними, с радостью обнаружив там не только вторую книгу о Гарри Поттере, которую она сейчас читала, но и парочку других.

Они остановились на ночевку в гостинице "4 Сезона" на обочине шоссе во Фресно. В номере, пока Джин лежала на одной из двух кроватей, переключая каналы телевизора, Глория впервые с момента их отъезда включила телефон. Как она и предполагала, бабушка оставила множество сообщений — двенадцать, если быть точным, — и Глория выключила телефон, не прослушав ни одного из них.

Каков был ее план на завтра? Она не знала, и ей было все равно, а незнание и отсутствие заботы почему—то делали ее счастливой. Она пощекотала пальцы ног Джин.

— Пойдем, лентяйка. Давай что-нибудь поедим.

Через дорогу от отеля была пиццерия, и они заказали две колы и пиццу с оливками, но когда в пиццерию ворвалась девичья футбольная команда, и захватила три столика и начала шумно кричать друг на друга, Глория спросила, можно ли взять еду на вынос. Они ели в своей комнате, смотря "Вилли Вонка и шоколадная фабрика" — фильм, который они оба видели миллион раз, но от которого никогда не уставали, — по местному каналу с большим количеством рекламы.

Утром они проснулись поздно, съели неторопливый завтрак, а затем продолжили путь.

— Куда мы идем? — спросила Джин.

— Увидишь, — загадочно сказала Глория, но правда заключалась в том, что она сама не знала. Хотя у нее в голове не было пункта назначения, ей казалось, что она куда-то направляется, и вместо того, чтобы последовать своим обычным инстинктам и зайти в Интернет, чтобы получить конкретные указания на конкретное место, она просто поехала на север, сворачивая с шоссе, когда казалось, что это необходимо, по все более мелким дорогам, которые, как ей казалось, вели к тому месту, где она хотела бы оказаться.

Поздним вечером, проехав через ряд маленьких предгорных городков, многие из которых, как сказала бы ее бабушка, были не более чем просто широким местом на дороге, они въехали в город с невероятным названием Хиксвилл. Хотя Хиксвилл и был небольшим, в нем, по крайней мере, были заправки и продуктовые магазины, торговый центр и мотель, а также несколько ресторанов.

— Мы останемся здесь на ночь? — с сомнением спросила Джинни. Сегодня во время поездки она была немногословна; на самом деле, Глория не была уверена, что кто-то из них произнес хоть слово после обеда.

— Может быть. — Глория притормозила машину и огляделась. Ей и в голову не приходило, что они могут переночевать в этом городе, но теперь, когда ее дочь упомянула об этом, это казалось подходящим местом для остановки.

— Почему бы нам не выйти и не размять ноги, — предложила она.

Глория припарковалась на стоянке небольшого торгового центра, в котором находились "Долларовое дерево", пончиковая, закрытая контора по продаже недвижимости и хозяйственный магазин. После долгого пребывания в машине ее ноги свело судорогой, и она почувствовала, что снова может ходить. Джин тоже двигалась медленно, как будто не привыкла стоять на ногах.

В обычном случае, полагала Глория, они вдвоем заглянули бы в один из магазинов или зашли бы в ресторан, чтобы перекусить, но ее взгляд отклонился от того, что считалось центром Хиксвилла, и обратился к открытому участку гранитной скалы на поросшем лесом склоне холма в дальнем конце Главной улицы. Она видела этот вид раньше, но во сне или наяву, сказать не могла. Однако он казался ей знакомым. Весь город казался знакомым, и Глория поняла, что чувствует себя здесь комфортно, как дома. Словно прожила тут всю свою жизнь. Которую, правда не помнит.

Взяв Джин за руку, она прошла мимо мексиканского ресторана (тоже знакомого) и дошла до перекрестка, где свернула налево на узкую асфальтированную дорогу. В городке было не так уж много места — он был едва шире своей Главной улицы, — а то, что было, выглядело именно так, как и следовало ожидать от места под названием Хиксвилл, но это было лишь поверхностное наложение на землю скрытой красоты. Проходя мимо шиномонтажной мастерской, где на сломанном стуле сидел без рубашки лысый мужчина, лицом к дороге, Глория почувствовала себя женщиной, которая раздумывает над покупкой дома, обращая внимание не на его убогую внешность, а на костяк строения, находящегося под ним. А у Хиксвилла были хорошие кости. Она знала это. Она чувствовала это.

Они миновали шинный двор и теперь находились перед пустырем. Сзади участка росли высокие деревья, а перед ними стоял небольшой деревянный сарай, размером чуть больше флигеля. Когда она смотрела на участок, ее охватило чувство удовлетворения. Странные, разрозненные мысли пронеслись в ее голове: Здесь должно быть еще шесть деревьев. Я хочу снять обувь и почувствовать траву на ногах. Там, где сейчас шинный двор, раньше был пруд.

Словно в оцепенении, Глория шла по узкой грунтовой дорожке через пологий участок к сараю. Она все еще держала Джин за руку, но ни одна из них не сказала друг другу ни слова с тех пор, как покинула главную улицу, и почему-то в этом не было ничего необычного.

Из открытого дверного проема небольшого здания вышел мужчина, пожилой человек с волосами цвета соли и перца и кустистыми седыми усами, одетый в синий деловой костюм.

— Вы Глория Джеймс? — спросил он.

Ее первым побуждением было бежать, но она остановила себя, внезапно одолеваемая странным и дезориентирующим ощущением, что она уже делала это раньше, что это не первый раз, когда она была здесь, и не первый раз, когда она пыталась убежать от этого человека.

Кто эти люди?

За первым из них из дверей сарая вышли другие мужчины в костюмах.

Глория посмотрела вниз на Джин... и ее дочери не было. Ее правая рука была сжата в кулак и ничего не держала. Она должна была бы запаниковать, но вместо этого чувствовала странное спокойствие, облегчение. Даже исчезновение Джин казалось отголоском чего-то, что уже происходило ранее. Стойкое чувство дежавю.

Она стояла на месте, лицом к приближающимся мужчинам.

Мужчины. Разного возраста и комплекции.

— Кто вы?! — потребовала она. — Отвечайте!

— Вы Глория Джеймс? — Мужчина с усами — Рассел, подумала она. Его зовут Рассел — прищурился на нее. — Ваши волосы выглядят по—другому.

— Кто вы? — снова потребовала она объяснений.

— Мы — те, кто верит в вас, — сказал он.

Что-то подсказывало ей, что она не хочет больше ничего слышать. Она отвернулась от них, и в ее периферийном зрении что-то замерцало.

— Нет! — закричал Рассел. — Только не снова!