Царь зверей не лев

Сейф будущего

Бачу Патель со скучным видом смотрел на стройные ноги красавицы, которая пришла предложить ему себя в качестве рекламы его кино-фотостудии. Бачу — индус, ему всего тридцать лет, и его внешний вид вызывает у нежного пола закономерный интерес. Видимо поэтому улыбка пришедшей блондинки была не такой уж профессиональной, а глаза горели искренним восхищением.

Я стоял перед витриной. Бачу меня не видел, он смотрел на ноги красавицы, но вряд ли видел их на самом деле. Вид у него был хмурый, настроение было явно на нуле. Да, этой роскошной юной женщине здорово не повезло с тем, что она выбрала для посещения момент, когда у Пателя был такой мрачный день. Я, правда, и не предполагал, что для меня этот день окажется как нельзя лучше.

Когда я вошел, Бачу просиял и провозгласил:

— Мой дорогой друг! Наконец-то ты... наконец-то!

С Бачу мы были хорошо знакомы, но наша дружба никогда не была такой уж горячей, как это он выразил в своей радости при виде меня. Кроме прочего, Бачу даже и не подозревал, что я собираюсь прийти, а сейчас почему-то делал вид, что он ждал меня с огромным нетерпением.

— Я могу надеяться мистер?.. — спросила длинноволосая русалка. Она действительно была хороша, и смотреть на нее было одно удовольствие. Но Бачу смотрел только на меня.

— Надейтесь, барышня, надейтесь, — рассеянно ответил он. — Все мы надеемся.

Его лицо вдруг изменилось. На нем появилось выражение грусти, одиночества и, как мне показалось, в его глазах мелькнуло даже отчаяние.

Бачу подошел к витрине, светящейся снаружи, и с тоской сказал:

— Я тоже все надеюсь.

В этих словах был скрыт особый смысл. Что с ним приключилось? Сомневаюсь, чтобы у него были семейные неприятности. У него был счастливый брак, и его самого я считал счастливым человеком. Он был владельцем доходного предприятия, а из всех индусов, которые остались жить в Восточной Африке, он безусловно относился к тем, что добились самого большого успеха.

— Каков будет ваш ответ? — спросила красавица.

— Садись, Джо! — вскричал Бачу, хотя этот район Найроби был очень тихим и вполне можно было разговаривать вполголоса.

— Когда я могу вам показаться? — настаивала блондинка.

— Только ради бога ничего не показывайте, — перепугался Бачу, который в своем рассеянном расположении духа воспринял все буквально. — Джо, подожди секунду!

Бачу хлопнул в ладоши, вошла секретарша и спросила вежливо:

— Мистер хочет кофе? Чай или кока-колу?

— Несите все! — кричал Бачу. — Несите все для моего друга! И пошевелитесь наконец, ленивая вы женщина!

Всегда вежливый, великолепно воспитанный Бачу выкрикнул еще несколько незаслуженно обидных слов по адресу своей секретарши, и я вообще перестал что-либо понимать.

— Когда мне прийти, мистер? — спросила красавица.

— Никогда!

— Я что, не слишком привлекательна? — выставила грудь она. — Я что, не вписываюсь в норму?

— Плевать мне на ваши нормы-формы, — отвечал этот интеллигентный, образованный индус и, в качестве окончательного решения, заорал:

— Вон отсюда!

Я сидел набравши в рот воды, а Бачу суетился вокруг меня. Я ни о чем не спрашивал. Бачу был известен своей скрытностью и молчаливостью. Сейчас он, правда, говорил без умолку.

— Я пришел с тобой попрощаться, — сказал я со значением, чтобы наконец остановить этот могучий и бессмысленный словесный поток. Бачу действительно примолк... и через минуту грустно, но все же громко сказал:

— Ты никуда не поедешь!

— Но я должен.

— Куда? — кричал он как капризный ребенок.

— В Индию.

Нужно признаться, что к Бачу Пателю я пришел не только ради прощания. Мне хотелось — ведь он был индус — узнать от него поподробнее о его стране. Его рассказы могли оказаться для меня очень полезными. Но сейчас, когда он пребывал в совершенно для меня непонятном настроении, мне абсолютно расхотелось расспрашивать его о чем-либо. Мало того, мне попросту хотелось поскорее смыться. В конце концов, у меня не было времени на пустые разговоры, а тем более, на разгадывание необычного настроения Пателя. Через четыре дня я собирался лететь в Индию, а до тех пор мне было необходимо устроить массу дел.

— Что ты там собираешься делать? — спросил он.

Мне было неохота теперь рассказывать ему, что наш зоопарк в Дворе Кралове состоит из двух частей, что одна из них должна представлять африканское сафари и что во второй мы будем содержать редких животных со всех возможных концов мира.

— А почему ты собрался в Индию? — пристал ко мне Бачу.

— Мы хотим там заполучить индийских львов, песчаных тигров, болотных оленей, крупных панцирных носорогов, козерогов, животных с высокогорья и еще...

— Еще кого?.. — перебил он меня с интересом.

— Вымирают не только звери. Растения тоже исчезают с нашей планеты. Растения нам тоже нужны, Бачу.

Пока я ему рассказывал о том, что мы собираемся создать зоосад, в котором будет сосредоточено практически все живое, что способствовало существованию человека на Земле, он слушал чрезвычайно внимательно. По крайней мере, вид у него был именно такой, но я все же не мог избавиться от впечатления, что в мыслях он бродит где-то очень далеко.

Я объяснил, что это будет настоящий биологический комплекс, преследующий научные цели. Проще говоря, в одной части мы сосредоточим животных, в другой — растения. В ботаническом саду мы займемся очень интересным делом — там будут выращиваться полезные человеку культуры или, к примеру, те древние злаки, от которых они произошли.

— Так это же будет сейф, — неожиданно вставил Бачу. — Совершенно особый сейф, в котором вы будете хранить вымирающие виды... и в этот сейф вы сможете заглянуть, как вам только это понадобится.

— Д-да, — согласился я в изумлении. — Мы вырастим необходимое количество "чистокровных" культур, которые потом можно будет оставить в качестве фонда для оздоровления полезных растений на всем земном шаре.

— А ведь в перенаселенной Индии, — грустно заметил Бачу, — остались уже только считанные места, где обитают древние животные и растения.

— Так вот мы и отправляемся в эти считанные места.

— Так ты поэтому едешь в Индию?

— Да, конечно.

Бачу вызвал секретаршу и снова велел ей принести... все, что надо. Бачу был сама любезность, секретарша из ленивой женщины превратилась в уважаемую барышню. Бачу больше не кричал, говорил, наоборот, тихо и спокойно, лоб его больше не собирался в гневные морщины.

Бачу Пателя как будто подменили.

Мне вдруг стало жаль красавицы-блондинки. Вот если бы она пришла сейчас, ей, может быть, повезло бы. Как все-таки можно ошибиться в человеке... Я даже и подумать не мог, что Бачу настолько подвержен переменам настроения.

— Да ей и так уже слишком повезло! — воскликнул он. — Меня иной раз охватывает такое бешенство, что я швыряю на пол все подряд и топаю ногами, я об этом знаю, Джо. Однажды меня в таком "приступе" заснял один из моих кинооператоров, да еще и показал мне пленку. Ах, Джо, характер у меня просто ужасный, поэтому все меня избегают.

У меня не осталось ни минуты на то, чтобы хотя бы просмотреть некоторые странички медицинской энциклопедии, так как мой визит к Бачу принял совсем уж неожиданный оборот.

— Но одно мне давно уже подозрительно, Джо.

— Что именно?

— То, что ты ни разу не был причиной моей ярости. С тобой всегда я был очень мил. Просто я знал, что ты — мой спаситель.

Когда я спросил его, чем же это я обязан такой чести, этот господин с изящными манерами дал мне очень "изящный" ответ:

— Наконец-то у меня теперь хватит смелости закрыть эту вонючую лавочку.

Потом он мне растолковал, что под этим он имеет в виду свою обожаемую кино-фотостудию и что с тех пор, как он поселился в Найроби, время от времени у него случаются приступы неизлечимой болезни, которая называется тоской по родине, от которой он минуту назад нашел лекарство.

— Я еду с тобой, Джо! — сказал он решительно и послал домой сказать, чтобы ему собрали чемоданы.

— Джо, я не боюсь ни тигров, ни носорогов, я еду с тобой!.. Я еду домой!..

— Я же не буду там ловить животных, я там буду вести переговоры и знакомиться с обстановкой.

— Даже еще лучше, Джо! Ты знаешь, как я тебе там буду полезен?! Мы используем мои связи, в Индии у меня влиятельная семья. Я буду твоим переводчиком, я же знаю свою страну... ты же понимаешь, что это значит...

Ну, конечно, я все хорошо понимал. Отношения с Индией касались всегда чего угодно, только не моих занятий и увлечений. И хотя из родной Чехословакии предприняли уже необходимые меры, я знал, что там мне придется тяжело. Так что Бачу, действительно, мог оказаться очень полезным.

Сначала я хотел взять с собой в Индию своего Зденека, который по-настоящему был моим хорошим, надежным сотрудником. Но на этот раз наша экспедиция была очень "разбросанной". У нас были стоянки в Кении, Уганде, Ботсване, в Западной Африке. Мы вели поиск в Замбии, Танзании, Судане. И если бы мы оба уехали в Индию, то Йозеф Прокеш, третий участник экспедиции, просто не в состоянии был бы управиться с такой массой дел, и экспедиция могла бы сорваться. Так что Зденеку пришлось остаться в Африке.

И вот мне вдруг так неожиданно посчастливилось.

Бачу еще раз переспросил, когда мы уезжаем, чем, собственно и закончил все свои дела. Как я потом узнал, до самого нашего отлета он ни разу не переступил порога своей фирмы. Половина его обширного семейства жила в Африке. Семейство было на редкость дружное — все только и делали, что спасали друг друга от бед и несчастий. На этот раз "бедой" оказалась тоска по родине.

Дружная родня дружно принялась за дела кино-фотостудии, а Бачу только в нетерпении поглядывал на часы. Целых четыре дня до отлета его чемоданы терпеливо пылились в прихожей. Бачу смотрел на них влюбленными глазами, да еще и разговаривал с ними:

— Вы знаете, куда мы отправляемся? Домой. Так что уж потерпите, пожалуйста! Когда я заехал за ним по пути в аэропорт, его слуга сообщил мне под большим секретом, что его господин спятил.

Конечно, это была неправда. Бачу оказался неоценимым помощником, другом и сотрудником в путешествиях по Индии. Бедняге пришлось пережить со мной столько трудностей и приключений! Как только мы, вернувшись в Африку, приземлились в аэропорту в Найроби, он тут же с подозрительным интересом "пристал" ко мне:

— Джо, ты когда возвращаешься в Чехословакию?

— Через месяц.

— Это хорошо. Дома лучше.

Ему хотелось поскорее от меня избавиться. Он и впрямь здорово со мной намучился. Лица на нем от усталости не было, а по выражению сразу можно было понять: "Чтобы я еще раз!.." Кино-фотостудия Бачу Пателя и после нашего возвращения оставалась без своего шефа... пока он окончательно не пришел в себя.

С тех пор прошел год, я как раз читаю его письмо, и вот вам из него цитата: "Джо, тогда в аэропорту в Найроби я сказал тебе, что дома лучше. Ты теперь у себя дома, ты наверняка счастлив, но не забывай, пожалуйста, о своем друге. Когда мы опять поедем в Индию?.."

Бачу, конечно, прав. В гостях хорошо, а дома лучше. Но... когда же мы отправимся в следующую экспедицию?!

По прибытии в Гамбург животных необходимо как можно скорее перегрузить на катера Лабско-Одрского пароходства — вне зависимости от того, дневное это время или ночное, так как в битком набитом гамбургском порту разгрузо-погрузочные работы идут в три смены. Погрузка на один большой катер — в большинстве случаев весь наш транспорт размещался на нем полностью, и только один раз нам пришлось нанять сразу два — длится примерно десять часов. Докеры ужасно неосторожны, они стараются работать как можно быстрее и им совершенно все равно, что или кого они перетаскивают с места на место, поэтому нам каждый раз приходится проявлять большую бдительность во время погрузки наших животных на катера. Однажды при разгрузке судна докеры, скажем, не слишком тщательно подвели трос под ящик, он, конечно же, выскользнул, и жирафа, находившаяся в нем, с полутораметровой высоты свалилась в катер. Слава богу, она не претерпела никакого членовредительства и только в испуге бегала по палубе. Из остальных ящиков мы устроили ловушку — что-то вроде коридора, в конце которого стояла клеть из отремонтированного транспортировочного ящика, так что бедную перепуганную жирафу удалось загнать куда надо. Но бывали случаи, когда мне приходилось полностью менять всю бригаду докеров только потому, что они слишком жестоко обращались с животными.

Из Гамбурга катер с погруженными на него животными отходит под присмотром речной полиции в чехословацкий порт, где таможенники проводят тщательный досмотр. Здесь уже можно как следует позаботиться о животных, прикрыть их получше брезентом, закупить без особых сложностей корм на те пять-семь дней, которые уходят на путь до Грженска. Путешествие по реке прекрасно и — по сравнению с морским — несравненно спокойнее. Плавание начинается с рассветом, а там, где пароход застает вечер, там он и останавливается на ночь.

В Грженске нас всегда встречали сотрудники, семьи, журналисты, работники радио и телевидения, ветеринары... Мы снова были дома.

Стоит упомянуть о том, сколь длительное путешествие проделали наши носороги. Двух самцов и четырех самок мы поймали в январе-феврале 1975 года в болотах Верхнего Нила в Судане. В марте мы их на грузовиках отвезли к Нилу, в деревню Самбе, оттуда на маленьком речном пароходике переправили против течения Нила в Юбу, там их снова погрузили на машины и отвезли в Уганду, где в лагере Набисва в области Карамоджа они четыре месяца пробыли на карантине. В августе мы их по страшно пыльной дороге перевезли в Тороро, погрузили в вагоны восточно-африканской узкоколейной железной дороги, в которых они доехали в порт Момбаса. Оттуда океанский лайнер доставил их в Гамбург, из которого они на речном пароходе "добрались" до Дечина, из которого на грузовиках их перевезли в город Франтишкове Лазне. После месячного карантина мы их в конце ноября наконец-то привезли в зоопарк в Дворе Кралове, который стал их вторым домом.

Так что наши носороги побывали в трех африканских государствах, пересекли Индийский и Атлантический океаны и границы трех европейских стран. Всего получилось двадцать две тысячи километров пути.