Эра цепей

Глава 23: Долги

Когда Харита наконец проснулась, Ара уже и след простыл. Сперва она решила, что он просто встал раньше, занялся домашними делами или приводил себя в порядок, но нет — не было ни его скромных пожитков, ни оружия, которое он не носил, будучи дома. А значит, кардиец ушел, и от одной этой мысли по телу пробежал неприятный холодок. Остаться одной в Эрхиме, где у нее, по-сути, нет никаких друзей и союзников было страшно.

— Бабу-у-уль, а вы не знаете куда этот дрын ходячий умотал? — спустившись вниз по шаткой, скрипучей лестнице спросила девушка у хозяйки дома.

Та уже вовсю хлопотала на кухне, морщинистыми, но удивительно сильными руками замешивая окалевое тесто. Изготовление простеньких, бедняцких лепешек было ее единственным способом заработка, не считая сдачи комнаты под крышей в аренду.

— Сама сказала, вопросов не задавать, — ворчливо ответила старуха. — Я и не задаю.

— Да бросьте вы, — быстро оббежав старуху, Харита выглянула на улицу через открытую дверь. — Он вообще ничего не сказал?

Снаружи было тихо и грязно. Улочка была не самой популярной, и лишь у домов по этой стороне двери выходили на нее, в то время как в домах напротив сюда сливали с окон помои. Ара не было ни на внутреннем дворике, ни где-либо поблизости. Вскоре, однако, Харита поняла, что он оставил дома все их сбережения, которых, впрочем, к этому моменту почти не осталось.

— Чего, сбежал твой мужичок? — неприятно ухмыльнулась хозяйка.

— Закрой пасть, старая, — зло шикнула на нее в ответ Харита. — В какую сторону он пошел?

Но старуха лишь пожала плечами, продолжая тихо хихикать себе под нос.

Из-за внезапного переполоха почти все утро девушка потратила на поиски своего спутника, подходила то к одному, то к другому торговцу на соседних улицах. Некоторые, кажется, и вправду видели его, но никто не смог точно сказать куда он направлялся и в каком направлении следовало искать. Оставила свои поиски Харита только к обеду, когда солнце, поднявшись до самой высокой точки небосвода, стало жарить так сильно, что находиться на улице стало просто невозможно.

Полуденная жара застала ее на одной из относительно больших улиц. Здесь дома, фасады которых были аккуратно побелены и украшены декоративными карнизами, охранялись безмолвными каменными сфинксами, чьи головы часто окольцованы острыми лучами, символизирующими местный аналог нимба. В этой части города легко было наткнуться на один из многочисленных кофейных домов, в некоторых из которых, как ранее слышала Харита, наливали, в том числе, и напитки покрепче. Не во все, впрочем, заведения пускали женщин — увы, нравы здесь пусть и несколько опережали технологическое развитие, но разделение по половому признаку все же присутствовало.

Спасаясь от жары, Харита вошла в одно из таких заведений. Название, большими иероглифами начертанное над узким входом, она прочесть не смогла, не знала таких иероглифов, хоть и пыталась в последнее время усиленно учить самые распространенные. Обстановка внутри была мало похожа на то, к чему девушка привыкла — вместо привычных раздельных столов в центре зала горел очаг, вокруг которого длинным, непрерывным кругом растянулся один длинный стол, вокруг которого на мягких подушках отдыхали редкие посетительницы.

“Прелестно”, — подумала Харита, нахмурившись. — “Курятник.”

С самого момента, как она прибыла на Эрцилль, она поняла, что это место сильно отличается от Шурраха. Отсталый, застрявший в бесконечном аграрном цикле мир не шел ни в какое сравнение с развитым, искушенным удовольствиями, идеями и обманом Эрциллем. И пусть, по словам Ара, они прибыли даже не в столицу, даже здесь народ был гораздо умнее и прозорливее, нежели на Шуррахе. Прошло уже четыре дня, а Харита так и не увидела ни единой возможности быстро заработать, и мало-помалу начала задумываться о сложных махинациях наподобие финансовых пирамид.

Она села в отдалении от трех других посетительниц, не желая вступать в их оживленный разговор, но слушая со стороны. Пересчитав свой скудный денежный запас, девушка, горько вздохнув, отдала последние деньги хозяйке заведения и заказала вино, на сколько хватит денег. После утреннего потрясения и чтобы смазать заскрипевшее от предательства сердце, ей нужно было немного выпить. Правда, много выпить бы и не получилось — денег хватило лишь на не самый большой бокал разбавленного водой кислого вина, и, жмурясь от резкого вкуса, Харита стала прислушиваться к разговору неподалеку.

— Это, конечно, правда, если мы рассматриваем только материальную сторону вопроса, — возразила одна из женщин, высокая, с тусклыми рыжими волосами. — Но существует, ведь, еще и духовная сфера. Дорогие мои, вы забываете про духовность!

— А я вот не верю в это! — писклявым, высоким голосом воскликнула вторая. — Я думаю, что никакой духовности нет. Мы привязаны к телам, и это подтверждают исследования мудрейших.

Еще лучше. Харита устало вздохнула, потирая виски. Слишком умные попались, пусть и достаточно подвыпившие для подобного разговора. Из всего сказанного девушка смогла сделать вывод, что речь шла о религии, которая здесь являлась одновременно и государственным строем. Дамочки спорили касательно превалирующей в учении тагаца стороны существования — важнее материальное, реальное благо, или духовная чистота и возвышение над материальным? Все это напоминало похожие споры на бесчисленных форумах и имиджбордах, которым Люба отдала лучшие годы своей жизни.

Когда бокал опустел, а в голову ударила приятная легкость, она отважилась подсесть поближе. Заметив приближение незнакомки, женщины замолчали, глядя на нее. Харита же, остановившись на секунду чтобы совладать со своим телом, грохнулась на мягкие подушки, заявив:

— Вы, конечно, извините, но вы все неправы. Сара из индарита Иркутск, будем знакомы.

Женщины удивленно переглянулись, но почти сразу же приняли незнакомку в разговор, предвкушая новое мнение. Одна из них, что до этого молчала, щелчком пальцев подозвала хозяйку и заказала еще вина.

— Что же вы предлагаете? — спросила она, улыбаясь и рассматривая новое лицо.

— Вы ведь здесь в паломничестве, верно? — Харита окинула их взглядом, проигнорировав вопрос. — Пытаетесь посетить дышащую гору, как и я?

На вершине горы стоял высокий замок. Латунные трубы сияли на солнце, отбрасывая яркие блики на город. Он молчал, молчал десятки лет. Женщины закивали, удивляясь прозорливости собеседницы, однако удивляться тут было нечему — город был религиозной столицей всего тагацита, паломников тут было чуть ли не больше, чем коренных жителей. Куда ни плюнь — везде смиренные ученики, ищущие мудрости в месте рождения своего повелителя.

— Я следую учению, которое в определенных кругах известно как герметизм, — Харита, словно пытаясь сохранить таинственность и загадочность неизвестного ордена, перешла на шепот. — Новое, радикальное учение… этого… Заратустры.

— А я, кажется, про него слышала! — громким шепотом ахнула низкая, с сединой у висков. — Расскажите, пожалуйста!

Не хочет показаться отсталой. Вот и остальные подхватили, яростно закивали, соглашаясь с ней. Конечно, они слышали и про Заратустру, и про герметизм — как не услышать, если это модно? Но молчали, дабы не ляпнуть лишнего.

— Учение радикальное, мягко говоря… Кхм. Не уверена, что могу распространяться о подобном. Прозелиты бдят!

Высокая женщина ахнула, протянула Харите бокал с вином. Остальные присоединились, добавляя горючего в кровоток и, развесив уши, слушая все распалявшуюся в своих речах девушку.

— Но это только в этот раз! Мой учитель полагает, что мир вокруг нас — лишь тюрьма, и мы должны выйти за пределы этого измерения, в иной план мироздания. Тагац же является проводником и тюремщиком одновременно. Он это… Проводит достойных.

Осушив бокал одним большим глотком, она нагнулась над столом, широко раскрыв глаза и медленно окинув взглядом всех трех женщин, прежде чем внезапно, громко заявила:

— И среди вас я таких не вижу!

Старшая сразу же схватилась за сердце. Другая начала тихо молиться. Высокая громко ахнула.

Нет, все-таки любители эзотерики во всех мирах были одинаковыми. Неважно что им рассказывать, главное, чтобы это звучало убедительно. Алкоголь в этом деле был идеальным помощником, и лучше всего он работал, когда грел и слушателя, и того, кто вешал ему лапшу на уши.

Харита начала рассказывать им все безумные вещи подряд, какие только могла вспомнить, замешивая их в противоречащий сам себе микс из философских течений, религий и оккультных практик. От простой теологии она быстро перешла к магии, ритуалистике и даже вудуизму. Некоторые вещи, которые она то и дело повторяла, заставляли женщин краснеть, а Хариту, пользуясь их слабостью — давить сильнее, убеждая их в том, что мир не так прост, как им рассказывают.

— Н-но подожди, милая! — подала голос низкая, когда Харита в очередной раз приложилась к бокалу. — Если праведные и чистые души обязательно должны владеть внутренней силой… Но сила дается только… Как там было, прости?

— Джедаям! — закатив глаза, подсказала ей высокая.

— Да-да, конечно! — запинаясь, продолжала возбужденная дамочка. — То как нам, простым людям, достичь нирваны?

Харита едва успела прикрыть ладонью рот и как можно тише рыгнула, шумно вздыхая чтобы не выдать себя вульгарным звуком. Алкоголь так сильно разогнал ее кровь, что в ушах уже шумел прибой, а глаза почти не моргали.

— Видишь ли… Возвращаемся к… Ик… К теме дуальности человеческого общества. Как я уже сказала, вы тут все — жалкие пацаки… А я — чатланин!

Женщина активно закивала, наклонившись вперед и пьяным взглядом впиваясь в ту, что с таким рвением несла полную ахинею.

— А это значит, что я могу помочь вам встать на правильный путь. Нужно только… Только… А есть у вас чем можно писать?

Женщины переглянулись. Одна из, повалив голову на стол, спала мертвым сном, но две оставшиеся принялись пытаться найти хоть что-нибудь пишущее. К счастью, у одной из них оказался крошечный флакон с черной помадой на основе воска и жира, которую она протянула Харите.

— Я одарю вас рунами. Это не черная магия, но очень запретные и тайные за… клинания. Но не бесплатно, конечно.

— Сколько? — в один голос спросили несчастные ученицы колдуньи-самозванки.

— Ха! Сами назовите цену своего счастья. Я что, могу решать за вас насколько вы себ-бя цените?

Первой на стол выложила три калиптуна высокая, нервно перебирая кошель в руках. Харита сердито нахмурилась, жестко уставилась на нее.

— Вот ТАК ты себя оцениваешь?

Женщина выложила еще десяток монет. Вторая последовала ее примеру.

Откупорив флакон, Харита нанесла помаду на кончик ложки — во время попойки успели и обед заказать, и даже кофе выпить. Грубо, без предупреждения взяв сидевшую к ней ближе всех высокую женщину за руку, она принялась выводить у нее на коже слова:

“Иногда яйцам приходится учить зарвавшуюся курицу.”

— А что это значит? — прошептала несчастная.

— “Мудрость приходит откуда не ждали”.

— Как глубоко…

Следом, чуть ли не отталкивая подругу, к Харите подсела вторая, сама протянув ей руку. Ей девушка написала:

“Не ешьте на ночь сырых помидоров!”

— Это значит, — пояснила она. — Что нужно всегда вним… внималет… Внимательно относится к энергиям, которые проходят через твое тело.

Женщина восхищенно ахнула, разглядывая надпись на руке и сравнивая ее с написанным на подруге. Харита окинула взглядом третью, спящую, и, тяжело вздохнув, сама пересела к ней, пошатываясь. Обнаглев окончательно, она запустила руку к ней в кошель, вынула оттуда пригоршню монет и, высунув язык, вывела на руке:

“Не стучите лысиной по паркету.”

И пока перебравшие вина любительницы философии спорили насчет нового, увлекательного учения, Харита, собрав заработанное, благополучно ретировалась, выходя из теплого кофейного дома в прохладу позднего вечера. Она и не заметила как за увлекательными разговорами обо всем, что было так дорого ее сердцу, прошел день, уступая место ночи, и как на улицы вывалил народ, начались гуляния и бурная вечерняя торговля.

— Ну… Еще чуть-чуть, и с долгом все… Ох, бляха-муха…

Не выдержав, она свернула в переулок потемнее и, оперевшись на стену, принялась избавляться от съеденного и выпитого не самым правильным путем. Сплюнув, она попыталась разогнуться, но очередной позыв тела заставил ее еще раз исторгнуть из себя все лишнее.

— Осторожнее с платьем. — заметил Кастор, что в это время держал ее волосы, дабы они не запачкались.

— Етит твою мать, мудак ты небесного цвета! — отшатнувшись, выругалась в ответ девушка. — Фух… И сердце биться перестало…

— Легче? — улыбнулся пьярим, протянув госпоже салфетку.

— Иди… иди… Сам знаешь куда!

Галантно поклонившись, Кастор сдержанно, но искренне засмеялся.

— Если вы того желаете то конечно же, не могу противиться вашему слову.

— Да-да, давай, улепетывай… И не возвращайся. — вздохнула девушка, вытирая рот явно недешевой салфеткой.

Снова поклонившись, Кастор медленно, неторопливо ушел, растворяясь стройной фигурой в свете уличных огней и оставляя Хариту одну. Вернее, одна она не была, но поняла это далеко не сразу.

Из темноты переулка к ней приближались трое — уже знакомый одноглазый мерзавец вел за собой двоих кардийцев, одного с веревкой и другого с увесистой дубинкой. И люди эти явно не были настроены дружелюбно.

— Пора выплачивать долг, милая, — улыбнулся, обнажая зубы, контрабандист. — Денежки достала?

Нахмурившись, Харита медленно сняла с пояса кошель, протянула мужчине. Тот, взвесив его в руке, цокнул языком:

— Маловато будет…

— Мы договаривались на больший срок.

— Но процентики я хочу уже сейчас. И я так подумал…

Кардийцы стали подходить с двух сторон. Позади, за спиной, выросла еще одна тень.

— …ты, вроде как, выглядишь дороже того, что ты мне должна.

— Касто-о-ор! — в панике позвала Харита.

Но никто не ответил. Кардиец, скрестив руки на груди, стоял неподалеку, наблюдая сквозь маску за тем, как его госпожу окружают бандиты. Но он лишь тихо вздохнул:

— Желание госпожи — закон.

***

Поднявшись наверх, в крошечную, пыльную комнатку, Ар увидел лишь привычно разбросанные по полу вещи. Хариты не было дома, а на Эрцилль уже опустилась ночь — даже если у нее возникли какие-то срочные дела, она должна была уже вернуться.

— Где Харита? — обеспокоенно спросил он старуху, курившую у окна.

Та пожала плечами, улыбаясь.

— Где Харита?! — громче, злее рявкнул он.

Старуха вздрогнула, сжала руку в кулак.

— Тебя ищет небось! Мне откуда знать, дурной?!

Стиснув от злости зубы и едва удерживаясь от какой-нибудь глупости, Ар выбежал на улицу, сразу же устремился к главным улицам, где сейчас гуляли люди и наперебой зазывали к своим лавкам торговцы.

— Люба! Люба!!! — кричал он во всю глотку, расталкивая людей и то и дело выцепляя кого-нибудь из толпы. — Вы видели девушку, черные волосы, желтые глаза?

— Штук сорок только за этот вечер. — усмехнулся усатый мужчина, покачивая головой.

Ар побежал дальше, все больше углубляясь в хитросплетения улиц Эрхима и продолжая кричать, звать подругу. Никто не знал где она, никто ее не видел. По криво зашитой рубашке, на плече, стало быстро расползаться большое красное пятно. Кардиец зашипел, сжимая полученную сегодня рану второй рукой, отошел в сторону чтобы перевести дух.

— Потерял, м? — улыбнулся вдруг возникший перед ним Кастор.

— С-с-сука, если ты…

— Не я, не я, не волнуйся, — пьярим поднял руки перед собой. — Она приказала мне не подходить к ней, вот я и не мог помочь.

— Где она?! — рявкнул Ар, хватая сородича за грудки.

— Спокойнее… Дорогая ткань.

— Где?! Говори!

— Я отведу. Не отставай.

И двое помчались сквозь ночной город туда, где связанная по рукам и ногам девушка лежала в полной темноте, беспомощно взывая о помощи в пустоту. За тонкой стенкой слышались голоса людей, их смех и бурные разговоры. А она была здесь, одна, без защитника, думая, что никто уже не придет. И Харита хотела бы выбраться отсюда, хотела бы найти способ сбежать, но не могла ни пошевелить руками и ногами, ни хотя бы осмотреть комнату, в которую ее бросили.

Одноглазый же времени зря не терял. Там, в дешевой харчевне, где обосновались он и его люди был очередной оживленный вечер. Сброд толпами валил сюда со всего города чтобы обменяться новостями, поторговать, заключить пару сделок. И прямо сейчас вот-вот должны были пожать руки двое.

— Девственница, высший сорт! — ухмыльнулся контрабандист. — И красавица… Ух. Взгляд, правда, какой-то жутковатый, но это сам понимаешь…

— Исправимо. Будет ласковой, — улыбался второй, сухой человек с длинными темными волосами. — А чего сам куда подороже не сбагришь?

— Да ну его… Не мое это, — махнул рукой одноглазый. — Не люблю с живым товаром работать. С масками, разве что. Ну, что, по рукам?

— Ай…

Не успел покупатель ответить ему, как в харчевню, вышибая хлипкую дверь ногой, ворвался Ар. За ним вошел невысокий мужчина, на вид одной ногой в преклонном возрасте. В руках у него был заряженный арбалет, а под длинным кожаным плащом виднелся остро заточенный меч и несколько странного вида приспособлений.

— Рэм? — одноглазый удивленно взглянул на внезапно нагрянувшего гостя, когда в зале вдруг повисла тишина. — Сам Рэм Ноцдуман пожаловал? По какому поводу, если не секрет?

Те, что просто выпивали плавно, незаметно разошлись кто куда. Некоторые жались к стенам, другие спешили выбежать из харчевни.

— Эт’ самое… Точно здесь твою подругу держат? Я с этими гавриками знаком, — строгим, низким голосом спросил мужчина, сопровождавший Ара. — Не хотелось бы перепутать.

Из задней части здания вывалили кардийцы, вооруженные кто чем, от дубин до мечей. Одноглазый поднял руку, останавливая их, по-видимому решив, что все еще можно решить миром.

— Девушка. Черные волосы. Желтые глаза, — едва удерживая себя на месте от ярости медленно прохрипел Ар. — Сколько?

— Охо-хо! Вот такой подход мне нравится, — улыбнулся лысый. — К несчастью, она уже про…

Не дожидаясь больше ни секунды, Ар с оглушительным ревом кинулся вперед, одним точным, отточенным движением выкидывая руку вперед. Лезвие грубого клинка сверкнуло впереди него, торговец успел лишь испуганно вытаращить глаза, как острие вонзилось ему под челюсть, пронзая голову с отвратительным хрустом.

— Точно, гух с’ге! — прорычал Ар, резким рывком вырывая меч.

Он кинулся вперед, на замахнувшегося на него кардийца с дубиной. Ловким финтом, как учил его в свое время отец, он легко отвел удар в сторону, а второй рукой, голым, крепко сжатым кулаком ударяя противнику прямо в гух.

Рэм вскинул арбалет, прицеливаясь. Тетива тренькнула, тяжелый болт пробил насквозь маску второго кардийца. Тот упал замертво, но навстречу мужчине выбежал еще один, замахиваясь коротким клинком. Охотник резко пригнулся, уворачиваясь от удара, но кардиец, пользуясь преимуществом в скорости, ударил того коленом в живот. Однако крепко сбитый, коренастый мужчина и бровью не повел, выхватив из-под плаща короткий боевой топорик с клевцом и вонзая его в бок неприятеля.

На Ара накинулись сразу двое, увернуться от двух ударов было уже невозможно. Бросив меч, он поднял в воздух низкий круглый стол, закрываясь им от ударов, и в этот момент к нему подбежал его товарищ, лезвием топора отсекая одному из кардийцев руку. Пользуясь замешательством, Ар проскользнул вниз, крепко блокируя ногами второго противника и, уперевшись руками в пол, повалив его вниз, тут же накидываясь на него с кулаками. Тот успел лишь не глядя вонзить короткий нож под ребро Ару, в ответ на что разъяренный бесклановый грубо содрал с него маску и голыми кулаками стал крошить его голову, превращая ее в сплошное месиво.

Рэм оглянулся. Харчевня к этому моменту опустела. Он осторожно вытер лезвие топора об одежду одного из убитых, убрал его под плащ.

— У тебя эт’ самое, нож в боку.

— Мне насрать. Спасибо за помощь.

— Бывай.

Загадочный человек исчез так же быстро, как и появился. Ар медленно поднялся на ноги, держась за рану с торчащим из нее ножом, и побрел вперед по коридорам, прислушиваясь к звукам вокруг. Он тяжело, хрипло дышал, сплевывая кровь из-под маски.

— Ар..? — тихо позвала Харита. — Чибри-и-ик!

Она едва не плакала, пытаясь выпутаться из туго сдавливающих ее тело веревок. Ар тут же кинулся к двери, за которой раздался стон подруги и со второй попытки вышиб ее плечом, тут же бросаясь к ней и разрезая путы.

— Ч… Чибрик..! — завопила она, бросаясь к нему в объятия. — Я думала т-ты меня бросил…

— Глупостей не говори. Я деньги зарабатывал. Ау, ау, аккуратнее…

— У тебя нож торчит! — ахнула Харита. — Нож, Ар!

— Нормально все, нормально… — прохрипел он, прижимаясь лбом к ее плечу. — Все… Хорошо.

Он рухнул на пол, истекая кровью.