Эра цепей

Глава 24: Травмамантия

— Помоги, идиот! Скорее! — кричала на Кастора Харита, и тот повиновался.

Снаружи уже ждал крытый экипаж, запряженный тройкой черных лошадей. Подняв Ара, они вместе потащили умирающего кардийца внутрь, с козлов спрыгнул даже кучер, помогая им поднять воина и уложить его внутри. Харита забралась следом, с ужасом глядя на руки, покрытые горячей кровью своего друга, и тихо зашептала:

— Все, все… Скоро будем дома… Держись, чибрик, ну!

Ее охватила паника. Лишь только спасителю стоило снова появиться, вытащить ее из беды, как вновь на горизонте замаячило одиночество, холодное и всепоглощающее. Крепкой, ледяной рукой сердце девушки сжимал липкий страх. Она понимала, без него ей не выжить.

Кучер прикрикнул, лошади понесли их по ночному городу. Люди на улицах, мало привыкшие к коням в этой части города возмущенно выкрикивали вслед уезжающему прочь экипажу проклятья.

— Все будет хорошо. Кардийцы…

— Заткнись уже! — закричала Харита, перебивая пьярима, сидевшего рядом. — Лучше… П-помоги уже! Сделай что-нибудь!

Она не была медиком, не умела накладывать повязку на рану. А кровь все бежала вниз по холодеющему телу, пропитывая одежду и подаренный Ару на Шуррахе плащ. Стоны сменились тяжелым, хриплым дыханием, маска задрыгала лапками, сползая с лица, а на лбу выступили крупные капли ледяного пота.

— Куда, господин? — обернувшись, с козлов спросил кучер.

— К мастеру Гастону, — приказал Кастор, и тихо добавил для Хариты: — Он отличный травмамант. Лучший в городе.

Но Харита его уже не слушала. Она как могла пыталась прижать рану руками, но кровь все продолжала течь сквозь ее пальцы. Она просачивалась меж досками дна экипажа, капала на мостовую. Длинный след едва заметных для обычного человека алых капель прочертил путь, которым экипаж мчался к доктору.

— Да чего же… Так трясет..? — сквозь слезы тихо проговорила она, всхлипывая.

Транспорт гремел и подскакивал на каждой кочке, и Ар то и дело бился головой об пол. Заметив это, девушка подложила ладонь под голову кардийца чтобы хоть как-то смягчить жесткую поездку, но помогало это мало — от тряски мужчине быстро становилось все хуже и хуже, и к моменту, когда они добрались, наконец, до школы мастера Гастона, Ар уже почти перестал подавать признаки жизни.

Лишь только экипажу стоило остановиться, как Харита, прикрикнув, схватилась за плечи друга, потянула его вниз. Кастор помог ей, подхватывая сородича за ноги, а кучер стал колотить по закрытой двери, обитой железом.

— Мастер Гастон! Гасто-о-он! — закричал Кастор, помогая донести Ара до двери. — Это срочно!

В крошечном окошке на двери загорелся свет. Изнутри послышались шаркающие шаги, бормотание. Засов за засовом, хозяин дома стал отворять дверь своего жилища и школы, и когда, наконец, он увидел кто именно находится на пороге, то тут же встрепенулся, быстро заводя гостей внутрь.

Это был мужчина лет тридцати пяти, с заметной щетиной, покрывающей впалые щеки, и взъерошенными волосами. Он был в халате, явно уже готовился ко сну, но сейчас, принимая пациентов, оживился и стал кричать кому-то в доме:

— Готовьте операционную! Меру миама мне!

Он засучил широкие рукава халата, обнажая покрытые синяками от бесконечных инъекций руки. Левую он тут же перетянул жгутом, останавливая кровоток, и, нащупав в полумраке на полке катетер, ловким, привычным движением ввел его себе в вену.

— Госпожа Артанит, что у вас? — обеспокоенным, но сосредоточенным тоном спросил он, протыкая печать флакона заостренным концом краковой трубочки.

— Н-не у меня! — дрожащим голосом воскликнула она. — Помогите ему, прошу!

Доктор не сразу отстал от знатной девушки, потратив еще несколько секунд на то, чтобы проверить, нет ли на открытых частях ее тела заметных повреждений, но быстро понял, что кровь у нее на руках и одежде ей не принадлежала. Он коротко переглянулся с пьяримом, сопровождавшим госпожу, и тот коротко кивнул, давая травмаманту понять, что все в порядке.

Из глубин дома выбежали ассистенты доктора — подростки, все не старше четырнадцати лет. Они помогли ему уложить раненого кардийца на холодный кафельный стол и принялись хлопотать в операционной, подготавливая комнату к спасению мужчины. Сам же Гастон быстро разрезал ножницами рубаху Ара, стянул с него ножны с клинком и зафиксировал его в необходимом положении. На правом плече он, прищурившись, разглядел выполненные шрамированием цифры и кардианские письмена:

“10-02-07-483-ЭХЪЯВ”

— Что это..? — тихо шепнула Харита Кастору.

— Его номер в выводке, номер его отца и отца его отца. В конце номер поколения и прародитель.

— Так у вас правда нет имен?

— У них — нет, — кивнул пьярим. — Имена достаточно редки среди кардийцев. Уверен, он был очень польщен, когда ты дала ему прозвище. Как там было?

— Чибрик…

Кастор тихо усмехнулся, покачав головой.

— Нашел? — Гастон обратился к одному из подопечных, что корпел над тяжелой книгой. — Ну, скорее!

— Э… Кажется, третья положительная, учитель.

— Уверен? — зло рявкнул Гастон, вырывая книгу из рук ученика. — Эхъяв, Эхъяв… Да, ладно. Извини. Ранья, третью и первую положительную, шустрее.

— Слушаюсь, — убегая, выкрикнула девочка десяти лет, размахивая явно не так давно приобретенным хвостом из-под платья.

Складывая пальцы в сигилы, доктор стал шептать нужные формулы и инкантации над почти бездыханным телом. К этому моменту кардиец уже почти не подавал признаков жизни, слишком большой была кровопотеря, но травмамант не сдавался. На высоком штативе его помощники установили большие стеклянные бутылки с кровью, он ввел катетер воину в вену. Живительная эссенция побежала, разгоняемая едва бьющимся сердцем, по телу, не давая ему умереть. Мастер коснулся двумя пальцами груди кардийца, надавил — кожа и кости сминались под нажатием, подобно глине, расступались перед касанием мага. Наконец, добравшись до сердца, он произнес уже давно привычное слово на искусственном языке, и сердечная мышца судорожно сжалась, сокращаясь, забилась с огромной скоростью, без особого ритма и закономерности. Кровоток стал наполняться кровью, но теперь аритмия стала проблемой и, вынув пальцы из тела пациента, доктор стал растирать ладони, готовясь к следующему шагу.

— Столько миама ради кардийца… — качая головой прошептал он, настраиваясь на особые ощущения в своем теле.

Внутри него, под лопатками, стали оживать две нарощенные пластины, параллельно соединенные между собой особыми волокнами, присущими скатам. Он глубоко вздохнул, потряс флакон с миамом, заставляя жидкость быстрее бежать по трубке в его тело, и, приложив ладони к груди кардийца, под резкий, громкий крик ударил его разрядом электричества. И без того взъерошенные волосы доктора встали дыбом, между одубевшими локонами проскочила искра, а сердце Ара на мгновение остановилось… Лишь чтобы запуститься вновь, равномерно и спокойно, как и всегда.

Харита не отходила от операционной до самого утра. Всю ночь врач боролся за жизнь кардийца, который, по его же словам, как-то слишком уж паршиво перенес подобное ранение. Кастор объяснил, что еще в экипаже хотел сказать о том, что такие раны кардийцам не страшны, но госпожа не позволила ему говорить.

Самым сложным оказалось вытащить нож так, чтобы не повредить внутренние органы еще сильнее. Закрыв глаза, Гастон медленно проводил руками по бледной коже воина, считывая повреждения внутри его тела и то и дело устало цокая языком. Раны оказались серьезные, требующие времени на лечение, пусть даже пациент и был из расы, известной своей живучестью.

К утру, когда операция была закончена, а нож осторожно извлекли из раны, Гастон попытался затянуть ткани при помощи магии, но ни кожа, ни плоть не поддавались его манипуляциям. Плюнув на попытки сделать все с помощью миама, он аккуратными, ровными стежками зашил рану тончайшей шелковой нитью и оставил Ара отдыхать. Кастор покинул школу незадолго до этого, Харита лишь успела поймать его на выходе и коротко, тихо сказать:

— Спасибо.

Пьярим в своей привычной манере поклонился и был таков. Харита же осталась с Аром, которого после операции на носилках перенесли в отдельную, пусть и крошечную, палату.

— Я могу остаться с ним, Гастон? — обеспокоенно спросила она, поджав губы.

— Конечно, моя госпожа, — склонил голову врач. — Только прошу вас, позвольте проводить вас в ванную комнату. Я прикажу ученикам подготовить для вас воду и чистую одежду.

— Н-но я…

— Прошу вас, прошу. Негоже вам разгуливать по локоть в крови, ваш брат в ней разве что купается, — улыбнулся мужчина, подталкивая девушку в сторону купальни. — Да и потом, это негигиенично. А это, уж простите, мой храм, и здесь должно быть чисто.

Ей ничего не оставалось, кроме как согласиться. Бросив напоследок короткий взгляд на своего друга, она скрылась в темных коридорах, и вскоре ее под руку повели в ванную маленькие девочки, одна из которых уже несла большую стопку чистой одежды и полотенца.

Оказавшись в ванной, представлявшей из себя помещение, отделанное кафелем, в центре которого располагалась большая купальня, Харита обессиленно упала на колени. Ее руки дрожали, а взгляд не мог ни на чем сфокусироваться из-за пережитого шока. И самым страшным было то, что худшее еще не было позади. Почему ему так плохо от этой раны? Кастор ведь сказал, что он должен ее пережить. Он ведь кардиец! Почему..?

Девочки принялись раздевать Хариту, помогли ей спуститься по ступенькам в купальню. Горячая вода, от которой девушка уже успела отвыкнуть, так быстро расслабила ее, что она, глядя в пустоту перед собой, едва не проваливалась в сон — удерживал ее лишь страх, что никак не хотел уходить и маленькие руки, помогавшие ей с купанием.

Закончив, она быстро переоделась в просторное белое платье, совершенно лишенное каких-либо изысков, и быстро направилась обратно к Ару. У его палаты стоял, о чем-то тихо переговариваясь с одним из старших учеников, Гастон, глядя на больного через приоткрытую дверь.

— Что-то не так? — со страхом в глазах спросила девушка, подбегая к ним.

— Ах, госпожа. Не буду лукавить, с ним что-то не совсем в порядке.

— В каком смысле?

— Пройдемте, — он махнул рукой, приглашая Хариту войти, и сам прошел к кровати Ара. — Взгляните, пожалуйста. Это швы, которые мне пришлось сделать, чтобы закрыть рану. Будь он здоров, она бы, возможно, уже сама затянулась, зная их метаболизм. Но у него как будто бы напрочь отказал механизм заживления повреждений. Даже кровь едва-едва сворачивается, и это при том, что мы залили в него литры донорской крови.

— Что это значит? С ним все будет хорошо? — Харита медленно села на пол, ее пальцы взялись за ладонь кардийца.

— Я не могу сказать наверняка, — уперев руки в бока, честно ответил Гастон. — Мне мало доводилось работать с кардийцами, я не уверен что именно ему мешает. Могу только предположить, что он просто слишком стар.

— Да как же..?

— Кардийцы быстро растут и так же быстро угасают. Их срок гораздо короче человеческого, — развел руками доктор. — Справочники моих учителей говорят, что они достигают старости к двадцати-тридцати годам, в зависимости от родословной.

— То есть… Ему не больше скольки, лет двадцати пяти? — ахнула Харита, сжав холодную ладонь в руке. Шепотом, про себя она добавила: — Да он же младше меня…

— Ну, тут уж простите, госпожа — колец у них нет, года не посчитаем, — улыбнулся Гастон. — В этом случае все, что мы можем, это надеяться на лучший исход.

Девушка, поджав губы, едва сдерживалась чтобы снова не заплакать. Вообще-то она не была из плаксивых, и сентиментальность не была ей присуща, но за этого конкретного идиота она боялась до дрожи в груди. Она окинула взглядом спокойное, покрытое морщинами лицо, которое словно за ночь высохло еще сильнее, стало старше на добрый десяток лет в человеческих годах.

— Сделайте все возможное. Я прошу вас. — тихо взмолилась Харита.

— Конечно, госпожа. — поклонился Гастон и вышел прочь.

***

Быстро взмахивая крыльями, маленькая, черная летучая мышь неслась к суше, преодолев почти половину ахея. К лапке ее была привязана длинная нить, свернутая в несколько раз, на поверхности которой виднелись маленькие, аккуратные узелки, громоздящиеся один на другом. Отдых был там, впереди, в высоком черном зиккурате, куда стремилось добраться животное. Вот уже и ослепительно белый берег большого царства показался на горизонте.

В эту часть дворца допускались лишь самые верные, самые проверенные временем и деяниями люди. Старик настолько древний, что кожа его свисала с тела, подобно растекающемуся тесту, медленно брел вдоль колоннады наружного прохода, опираясь на длинный посох. Там, впереди, вдалеке от посторонних глаз скрывался проход, о котором не знали даже бесконечные вереницы слуг черного дворца, и старик проскользнул в зияющую черную пустоту. Еще немного, и он оказался в маленькой, покрытой белым пометом башенке, под потолком которой летучие мыши свисали с широкой сетки, натянутой специально для них. Среди прочих там была и маленькая мышка, что отличалась от остальных — к ее лапке было привязано послание.

Старик осторожно забрал нить, побрел обратно, к своему повелителю. Через мириады проходов, залов и коридоров, шагая медленно в силу старости, но уверенно и непреклонно он добрался до совершенно темного, тихого зала, увешанного десятками и сотнями гобеленов знатных домов Шестилунья. Впереди, на самом конце длинного узорчатого ковра вверх уходили мраморные ступени, а дальше — тьма. Лишь огромный круглый витраж в самом конце комнаты выделялся в непроглядной темноте, и на его фоне виднелась массивная фигура огромного трона и человека, сидящего на нем.

Нить медленно поднялась в воздух, влекомая невидимой силой к повелителю шестилунья. Его руки коснулись послания, он стал читать, как и прежде вспоминая свою молодость, покорение Карды, учебу и жизнь в стане воинов.

“Она хитра, милосердна и красноречива. Ее оружие — обман, слабость — дорогие ей люди. Лечит старого кардийца. Ради него пошла на сделку.”

Тагац прикрыл глаза, сжимая нить в кулаке. Его губы тронула улыбка.

***

В день, когда летучая мышь еще только готовилась к путешествию на другой конец Эрцилля, Харита, как и много дней до этого, не отходила от постели Ара. С каждым днем ему становилось все хуже и хуже, Гастон пробовал самые разные методы, заклинания и зелья, но раны старого кардийца не затягивались. Доктор не сдавался лишь потому что его госпожа, Харита из дома Артанитов, приказала ему продолжать.

Началась лихорадка. Всю прошлую ночь Ара трясло от жара, и Харита лично меняла на его лбу холодные компрессы. Он стонал, не приходя в сознание, и иногда стон обретал форму слов, которые он ни за что бы не сказал наяву:

— Элина..! Элина..! — всякий раз, когда Харита брала его за руку, он начинал звать девушку, имя которой она слышала впервые. Когда отпускала, он продолжал: — Я найду… Найду тебя… Элина…

Сама Харита к этому моменту выглядела не лучше — под глазами выросли огромные мешки, темные круги изуродовали жесткий, красивый взгляд янтарных очей. Она осунулась от усталости, от несправедливости, но продолжала бороться за жизнь своего защитника.

— Мыбрик… — простонал он вдруг, проведя рукой по ее волосам.

Она уснула, положив голову на его колени. Медленно разлепила глаза, прильнула к его руке, не желая, чтобы этот момент заканчивался.

— Как ты..? — тихо всхлипнула она.

— Да едва сдерживаюсь, в ладоши хлопать хочется, — хрипло усмехнулся Ар. Харита вымученно улыбнулась сквозь слезы. — Ничего, ничего…

— Где ты был? Я тебя искала.

— Работал… Тот человек… Он — хороший человек. Хорошим делом занимается. Я немного помог. Слушай, мыбрик…

Она подняла голову, взглянула на его лицо, утерев слезы рукавом.

— Деньги теперь есть. Обещали помочь… Неважно, послушай. Я скоро поправлюсь, мы отсюда уедем, хорошо? Вместе.

— Н-но… — девушка сжала пальцами простынь, сминая ткань.

— Послушай. Деньги у старухи, под половицей. Там хватит чтобы уехать отсюда и на первое время. Нельзя тебе тут быть…

— Я тебя не брошу! — воскликнула Харита, впиваясь пальцами в руку кардийца. — М-мы вместе уедем, слышишь?!

— Слышу, слышу… Ты только помни, что деньги там, угу?

Харита коротко, устало кивнула. Рукой он почувствовал это и улыбнулся, шумно вздыхая.

— А сейчас я… Посплю… Немного…

И он снова провалился в сон, полный кошмаров. И снова она осталась одна.

Придя в себя, Харита покинула дом мастера Гастона. Она уже знала куда идти, знала к кому обращаться. Плевать на то, что будет дальше, пусть ее хоть конь отымеет, это уже не имеет значения.

— Кастор, — позвала она, выйдя на улицу. — Ты можешь спасти его?

Бледная тень пьярима появилась из-за угла. Он поклонился, коротко ответил:

— Возможно.

— Да или нет?!

— Все зависит от вас, госпожа Харита.

Она нахмурилась, жестоким, решительным взглядом приковывая кардийца к месту. Наконец, набрав в грудь воздуха, она громко сказала:

— Я согласна!