Главная героиня

Глава двадцать восьмая. Рори

Колизей, как обычно, переполнен, но я слышу, как экскурсовод бодро заявляет, что до пандемии народу было еще больше. Макс не отвечает на мой звонок, но я не собираюсь набирать Каро. Брат сказал, что они на верхнем уровне, но потом перестал отвечать. Мгновение я колеблюсь, удивляюсь, почему я вообще здесь, почему я добровольно решила провести время с Каро. Но нет, на самом деле, я хочу увидеть Макса и рассказать ему о том, что обнаружила. Эти находки могут очень сильно впечатлить его.

На той фотографии была Сандра Левенштейн.

Должно быть, это Орсола, сестра-близнец Джиневры. Та, что живет в Позитано, где завтра для всех нас запланировано необычное свидание за ланчем. Красивая и добрая сестра из папиной сказки. Хотя непонятно, почему Джиневра так ненавидит собственную сестру, что держит в своем кабинете ее фотографию с крестиком на лице?

Что все это значит?

Мне нужен мой брат – мой спасательный круг в этом странном, запутанном путешествии.

К счастью, благодаря предварительному билету от Джиневры и индивидуальной экскурсии, я могу не стоять в очереди, а Макс и Каро есть у меня в приложении «Найди моих друзей». Я следую за точкой Макса, не задерживаясь на огромной арене, уходящей под землю, где перед боем собирались гладиаторы, рабы и животные. Я уже была на этой экскурсии в свою первую неделю в Риме. Я была убита горем из-за Нейта, боялась искать новую работу после завершения роли главной героини. Но все же я была более-менее оптимистична и жизнь имела относительный смысл. Теперь этот смысл исчез.

Я проталкиваюсь мимо небольших групп, в мои мысли проникают голоса многочисленных гидов, рассказывающих о Колизее, оживляющих его.

Джиневра Экс. Крест на лице своей сестры.

Такая черствая. Такая… странная.

Красивая сестра – добрая. Уродливая сестра – злая!

«Арена могла вместить одновременно пятьдесят тысяч человек…»

Орсола – моя мать? Она и мать Макса тоже?

Как папа вообще узнал о сестрах?

«Самый большой и сложный амфитеатр древнего мира…»

Джиневра знала обо мне и Максе все. Она наблюдала за нашим взрослением издалека.

Откуда у нее все эти сведения о нашей жизни?

Зачем она собрала нас всех в этом поезде? Из злых побуждений? Или из добрых?

«Построен при императоре Веспасиане в 72 году нашей эры…»

Каро и Нейт…

Тяжело дыша, я поднимаюсь по каменным ступеням, проталкиваясь мимо медленно идущей пары. Я поворачиваю направо, чтобы проследить за точкой Макса, которая все еще мигает на том же месте. На верхнем ярусе гораздо меньше людей, в основном это VIP-персоны, но я спешу вперед, пока внезапно не ударяюсь боком о каменную стену.

– Scusi, scusi! – Это та русская пара из поезда. Девушка уткнулась в путеводитель. Я потираю ноющее плечо, когда они беспечно проходят мимо. Боже, могу ли я прожить несколько часов без этих людей из поезда?

Затем я прохожу мимо выставочных стендов, мимо туристов из Северной Европы, ориентирующихся благодаря аудиогидам. Я замедляю шаг. Зачем я так спешу? Почему я вообще в Колизее. Мне не нужно – или вернее я не хочу – встречаться с Каро сейчас. Странно, что три месяца разлуки – самая долгая разлука с тех пор, как мы познакомились в детстве, – разрушили нашу дружбу. За это время она стала другим человеком? Или я? Все, что я знаю, это то, что мы все больше и больше отдаляемся…

Я здесь из-за Макса. Ему было ничуть не легче, когда он узнал о Каро и Нейте, и это ничуть не меньшее предательство по отношению к моему брату. И, наверное, я пришла в Колизей и ради себя самой. Мне нужно довериться брату, высказать все, что у меня в голове.

Я снова набираю номер Макса, но звонок переадресовывается на голосовую почту. Я оглядываюсь кругом, перед моим взором мелькают бетон, травертин и мрамор. Где же они?

Мое внимание отвлекает пожилой мужчина, который, опираясь на трость, рассказывает о событиях, приведших к строительству Колизея.

– Дворец Нерона, – говорит он, – располагался именно здесь. Когда Веспасиан пришел к власти, его решение построить здесь Колизей можно было расценить как жест, направленный на то, чтобы вернуть народу часть города, которую присвоил Нерон.

– Нерон был дискредитирован в конце своей жизни, не так ли? – спрашивает вежливый мужчина лет пятидесяти пяти, из тех, кого вы всегда видите рядом с гидом, и который задает вопросы не столько для того, чтобы получить ответы, сколько для того, чтобы услышать, как интеллигентно звучит его голос.

– Да. Очень даже. Он убил своего сводного брата, свою первую жену, ее сестру, а затем убил и новую жену. Он устранил всех, кто, по его мнению, был против него. Люди возложили на него ответственность за великий пожар в 64 году нашей эры, и ситуация начала меняться. В конце концов сенат объявил его врагом и приказал казнить. Нерон пытался подкупить офицеров преторианской гвардии, чтобы они помогли ему, но…

– В итоге он покончил с собой, не так ли? – спрашивает нетерпеливый турист.

Гид кивает.

– Да. Но Нерон этого не хотел. Его инстинкт жить был силен. Один из преторианских гвардейцев спросил Нерона, так ли это ужасно – умереть?

– Так ли это ужасно – умереть? – вторит ему турист. – Ну…

Я не останавливаюсь, не хочу быть свидетелем его самолюбования. По моим рукам бегут мурашки.

Я проталкиваюсь сквозь толпу и, наконец выбравшись из нее, замечаю Макса и Каро. Только они вдвоем – гида нигде не видно. Неудивительно, что я не смогла найти их. Они, окруженные сигнальной лентой, находятся в огороженном для реконструкции углу. Каро стоит на карнизе, а Макс в нескольких футах позади нее.

Их там явно не должно быть. Как они вообще туда забрались?

Я осматриваю местность в поисках точки доступа, понимая, что нужно преодолеть барьер. Я начинаю двигаться в их сторону, чувствуя, как странный страх скручивает мой желудок. Каро стоит под аркой, прислонившись к колонне, близко к краю. Так близко, что если она отойдет чуть дальше…

– Ребята! – Я кричу, но я все еще слишком далеко, и мой голос, отражаясь от стен арены, не долетает до них. – Макс! Каро! – Они оба стоят лицом к улице, спиной ко мне, так что мне не видно, что они обсуждают, но что-то в их позе странное. Что-то в этой сцене, в том, что они находятся в этом отгороженном пространстве, в неестественном языке их тел кажется мне пугающим. Внезапно Каро оборачивается через плечо, снова смотрит на Макса, и я вздрагиваю от того, как искажается выражение ее лица, а в глазах появляется боль.

Макс протягивает руку к Каро, но она не отступает от края. На самом деле, кажется, что она почти подается вперед.

Я бросаюсь бежать.

– Каро! – кричу я.