Грушенька и сын шейха

Глава 16. Глаша

Глеб Князев

Сестра завтра уезжает, и я снова выкрадываю ее у мамы. Проходим пешком от Воробьевых гор до Парка Горького. Когда ноги уже гудят, приземляемся в кафе.

— Я сегодня случайно увидела бойфренда мамы. Он приехал раньше, чем я покинула квартиру, — упоминает Глаша после первого насыщения, — мне показалось, что он ее любит.

Не готов обсуждать личную жизнь мамы, поэтому перевожу тему.

— А у тебя что с женихами, Глаш?

Сестра быстро глубоко вдыхает и принимает независимый вид.

— Бабушка мне все подсовывает каких-то дворянских потомков русской эмиграции. Уже бы обвенчала давно. Но папа сказал, что я выйду замуж по собственному выбору, — сестра выдерживает паузу, втягивая через соломинку сок. — Мне нравится один итальянец на курсе. Только у него титул и, само собой, какая-то договорная невеста с младых ногтей.

— Не наш вариант, — морщусь я.

— Он ко мне тоже неравнодушен, — упрямо продолжает Глаша, — и я обожаю итальянскую кухню. Все эти нудные протестанты поголовно едят какую-то дрянь.

— Я бы хотел, чтобы ты нашла мужчину, который будет тебя оберегать, — пожимаю я плечом, — помолвленный итальянский мачо вряд ли будет это делать. Честно говоря, не понимаю отчима. Я бы не выпускал тебя из дома, пока сам не нашел бы тебе достойного мужа.

— Восточный сатрап, — смеется Глаша, — кажется, я вовремя свалила из России. Кстати, знаешь, почему я тогда уехала в Британию? — неожиданно спрашивает сестра.

— Подозреваю, что из-за взбесившихся гормонов, — холодно предполагаю я.

— Нет, просто подружка мне сказала, что видела маму в ресторане с мужчиной. Мне стало так обидно. Выгнала папу, а сама с кем-то развлекается.

— Ты никогда мне не говорила, — с сожалением замечаю, препарируя стейк на тарелке.

— Я никому не говорила. Просто в знак протеста переехала к папе. Но там все оказалось веселее. Мама не водила мужчин домой. А папа считал своим долгом познакомить меня с каждой подружкой. Ну, может не с каждой, конечно, — Глаша нервно заправляет прядь за ухо.

— Ты должна была поговорить со мной, прежде чем делать лишние телодвижения, — укоризненно смотрю на девушку.

— Ты тогда тоже был занят разными девицами, и редко к нам приходил. А у меня розовые очки разбились. Я считала, что мама должна хранить верность отцу всю жизнь, — с досадой морщит нос сестра. — Такая дурочка была. Во всем виноваты русские сказки, вся эта чушь про умерли в один день. Лучше бы честно рассказывали детям, что отношения рано или поздно умирают.

— Странно было бы, если бы в рамках христианской культуры умирали отношения. Только смерть может их прекратить, — усмехаюсь я.

— В исламе по другому? — Глаша пьет сок и смотрит поверх стакана.

— В исламе в отличие от христианства разводы разрешаются, в иудаизме тоже, кстати. Но в исламе чаще всего это улица с односторонним движением. Мужчине проще развестись, чем женщине. Дети остаются с отцом. Как ты знаешь, маме пришлось бежать от моего папы.

— Не хочу теперь один раз и на всю жизнь. Есть в этом какая-то фатальность. Хочу много мужчин. И чтобы все меня любили, как маму ее мужчины. Почему я должна ждать у моря погоды, если сейчас хочу Марко, который тоже хочет меня?

— Надоело быть приличной женщиной? — мои ноздри непроизвольно раздуваются. — Однозначно, Глаша, будь ты в моей власти, сидела бы под замком.

— Ой, вот не надо про приличия. Я в общем-то не жалею о переезде. Скучала, конечно, по тебе и маме. Но меня любили все папины родственники. Опять же успела пообщаться с дедом, пока он был живой. Вот что реально доставало, так это бабушка со своей Библией. Заставляла каждый день читать вслух, — Глаша картинно закатывает глаза.

— Я в детстве читал Коран, — усмехаюсь я.

— Да, но для тебя это было естественно. А представь, что в тебя начинают пихать религию в подростковом возрасте. Это прям отврат. Воротит меня теперь от всех ваших приличий. Не нужен мне никакой рай, хочу ловить момент на этой грешной земле.

Смотрю на сестру и первый раз в жизни чувствую себя динозавром. Это и есть конфликт поколений? Она такая прогрессивная бунтарка, а я устаревший ретроград? Хотя, мои ретроградные наклонности просыпаются, только когда дело касается Глаши, сам-то я тоже не склонен соблюдать приличия. Но я же мужчина.

— Ладно, Глаш, не люблю споры ради споров, — поднимаю руки в капитулянтском жесте, — ну хоть что-то ты в Библии нашла для себя полезного?

Глаша хитро щурит глаза.

— Помню один эпизод как раз про отношения, — сестра чинно разглаживает платье на коленях, прежде чем начать, — у евреев были разные религиозные течения, даже пока в Иудее жили. Одной из таких религиозных групп были саддукеи. Они верили только в Пятикнижие Моисея, а в поздние учения про загробную жизнь не верили. Пришли они к Иисусу и загадали ему задачу. Жили семеро братьев. Старший женился, умер, осталась вдова. На ней женился второй брат, тоже умер. И так по цепочке. Внимание, вопрос! С кем из семи братьев вдова будет сожительствовать в загробной жизни?

— И что ответил Христос? — хмыкаю я.

— Ну, саддукеи считали, что таким образом полностью дискредитируют учение о загробной жизни. Потому что женщина не может, по их разумению, жить сразу с семью братьями. У иудеев было многоженство, про тибетское многомужество они не слышали. Но Иисус всех перехитрил, объявил, что в раю секса нет.

— Тоже мне рай, — морщусь я, — ислам решил эту задачку. В раю женщина достается последнему мужу.

Глаша смеется, я улыбаюсь, глядя на нее. Нравственные разногласия откладываем в сторону.

— Прости, отойду, — откладываю приборы и направляюсь в уборную.

Когда возвращаюсь на свое место, взгляд падает на стол неподалеку. Мой главный соблазн сидит с каким-то посторонним мужиком.

Прищуриваю глаза и пытаюсь прожечь Грушеньку взглядом. Но она упорно игнорирует мой немой призыв.

— Кто там? — Глаша прослеживает направление моего взгляда. — Ты знаешь эту девушку?

— Моя сотрудница, — отвечаю сухо, — говорила, что у нее никого нет. Врушка.

— Она тебе нравится? — проницательно замечает Глаша.

— Просто не люблю, когда мне врут.

Также демонстративно отворачиваюсь от столика Ракитиной. За грудиной неприятно скребет. Это ее трахарь? Выгуливает, а потом повезет в постель? Хочется подойти, докопаться и выдрать ему руки и ноги. Если я не позволяю себе трогать мой табуированный объект, то никто другой тем более не может.

— Думаю, она к тебе тоже неравнодушна, — Глаша нашла себе новое развлечение и не думает слезать с выбранной темы, — пока тебя не было, она пялилась на меня во все глаза. Теперь же вообще не смотрит. Думаю, она решила, что я твоя девушка, а теперь ревнует.

— Ты еще мала, чтобы рассуждать на эту тему, — драконю сестру, чтобы она обиделась и уже замолчала. Но Глаша игнорирует мою провокацию и не думает сворачивать разговор.

— Хочешь, я подойду и скажу, что я твоя сестра? — смотрит на меня преданными глазами.

— Глаш, ты не видишь, что девушка сидит не одна? — вздергиваю иронично бровь, чтобы скрыть, насколько уязвлен данным фактом.

— Может это ее брат? Нравишься ей точно ты, а не он, — Глаша флегматично втягивает сок через трубочку. — Она красивая. Одобряю. — добивает меня сестра.

— Если ты поела, пошли отсюда, — рычу я и отхожу к стойке расплатиться.

Быстро увожу из кафе сестру и свои зудящие кулаки.