Грушенька и сын шейха

Глава 1. Вика

Аграфена

На автомате поглощаю ужин. Вика о чем-то говорит с девушками за нашим столом, но я не слежу за разговором. В голове на репите стоит картинка из леса. Волнует и будоражит, течет по моим венам.

— Груш, ты меня слышишь? — врывается в мое сознание требовательный голос Вики.

— Прости, я задумалась, — фокусирую взгляд на подруге.

— Я говорю, что у нас после ужина интеллектуальные игры. Будешь участвовать или посмотришь какое-нибудь кино на ноутбуке?

Для интеллектуальных игр я сегодня явно не пригодна.

— Что за кино? — уточняю рассеянно.

— Там много чего загружено. Есть Феллини.

— Феллини — это хорошо, — задумчиво ковыряю овощное рагу.

— Мы явно ее теряем, — выносит вердикт Вика под хихиканье девушек за столом.

После ужина направляюсь в комнату Виктории.

Вика Гончарова — моя соседка по съемной квартире и поистине многогранная личность. Иногда мне кажется, что у нее компьютер вместо головы. Она могла бы заниматься, чем угодно, но после школы решила пойти на мехмат МГУ. Теперь занимается организацией детских математических лагерей в разнообразных локациях по всей стране.

Очень выгодная соседка, которой почти не бывает дома. Ха-ха.

На самом деле, шучу. Я всегда жутко рада, когда Вика возвращается из своих поездок.

В этот раз лагерь проходит в Подмосковье, поэтому на выходные я сама смогла приехать к Вике в гости. План был простой. В промежутке между общением поваляться на пляже у торфяного озера. Очистить голову и ни о чем не думать.

Вместо этого я теперь постоянно вспоминаю о неприличной сцене и прожигающем взгляде зеленоглазого незнакомца. Не могу понять, зачем он это сделал? Он явно играл со мной. Но в чем смысл? Зачем играть со случайной прохожей, используя для этого свою девушку?

Или это не его девушка? Может быть, это такая же случайная прохожая, как и я?

Пфф. Совершенно глупая надежда, они явно очень близки.

Надежда? Надежда на что? Какие же у меня все-таки глупые мысли. Рассуждать о личной жизни какого-то постороннего мужчины. Какая мне вообще разница. Знакомая или не знакомая, близкая или не близкая. Это все не мое дело. Вообще не нужно об этом думать!

Отлично очистила голову на выходных!

Загружаю ноутбук Вики. Жму папку «Кино». Выбираю «Сладкую жизнь» Феллини. Я сейчас не в том состоянии, чтобы смотреть новые фильмы. Буду пересматривать старое кино.

На половине выключаю, в голове совсем другое кино. С высоким возрастным цензом. Как бы его выключить?

Жадно посматриваю на развал книг на столе. Подхожу и ковыряюсь в пачке. Среди математических учебников обнаруживаю «Восточные сказки».

Устраиваюсь с книгой на кровати и пытаюсь читать. Совершенно уже не помню, о чем сказка про Шахерезаду. Мне же точно мама в детстве читала.

Открываю первую страницу и понимаю, что мама читала мне другой вариант. Тот был адаптированный, в этом же все сильно откровеннее. Везет мне сегодня на взрослый контент.

Неожиданно увлекаюсь историей о том, как Шахрияр поймал неверную жену, развлекающуюся с молодым рабом. Обманутый муж убил обоих любовников и решил впредь жениться только на одну ночь. Утром он казнил очередную жену и брал себе новую. Вскоре в его землях не осталось молодых девушек. Все попрятались или сбежали. Визирю пришлось отдать Шахрияру свою дочь Шахерезаду.

«Она приказала слугам искупать ее и умастить тело благовониями. Ее причесали, украсили волосы драгоценными каменьями и фазаньими перьями, увили запястья и лодыжки золотыми цепочками, нарядили в шелка и опустили на лицо тончайшую вуаль. И только тогда оседлали лошадей, и Шахерезада следом за отцом отправилась во дворец».

В комнату входит Вика и я отрываюсь от книжки.

— Что ты так увлеченно читаешь? — интересуется подруга.

Показываю обложку и делюсь впечатлениями.

— Вичка, это же совершенно другой мир. Не мужчина ухаживает за женщиной, а женщина должна покорить мужчину. Только послушай: «Шахерезада поцеловала руки и край туфель Шахрияра, возлежавшего на шелковых покрывалах, устроила его голову на своих коленях и начала рассказывать сказку…».

— В наших сказках мужчины тоже не слишком-то ухаживают за женщинами. Обычно выкрадывают или отбивают у чудищ разных. И сразу в койку, — задумчиво парирует Виктория.

— В койку? — с сомнением смотрю на Гончарову.

— Пир, свадебка и в койку, — закатывает глаза Вика, — ухаживаний не предусмотрено.

— Откуда-то в литературе взялась традиция ухаживаний, — пожимаю я плечом, — в Европе целый пласт рыцарской литературы был о служении прекрасной даме и высоких отношениях. Не на пустом же месте это все возникло?

— Конечно не на пустом, — кивает Гончарова, — это был «наш ответ Чемберлену», точнее европейский ответ «неверным». Во время войн всегда нужно идеологическое обоснование, чем твоя цивилизация лучше противника и почему имеет больше прав на победу. Грубо говоря, чем твой бог лучше бога врага, если война ведется между разными цивилизациями. Все знают присказку «Карфаген должен быть разрушен», но не все в курсе, что за лозунгом стояло еще подробное моральное обоснование.

— Производили отстройку от конкурента? — подбрасываю я Вике маркетинговый термин.

— Именно. Твоя рыцарская литература — это такой рекламный буклет, в котором все красиво и не стыдно врагу показать. Вы женщин воруете и в гарем засовываете со всякими там целованиями туфель, а мы с них пылинки сдуваем. Наше дело правое, мы победим.

— Так не поспоришь же, правое дело и есть!

— Европейцы должны сказать спасибо варягам да арабам за набеги. До этого у христиан был упор на целибат. Следовало больше молиться и меньше думать о всяких глупостях. Неудивительно, что варяги с мусульманами на пару решили, что не очень-то им женщины и нужны. Ты же слышала теорию, что главная причина экспансии варягов была именно в охоте за женщинами?

— Нет, не слышала, — честно признаюсь я.

— Если бы христиане вовремя не опомнились, совсем бы без женщин остались. Внешние обстоятельства заставили вспомнить об отношениях между полами. От восхваления целибата перешли к воспеванию прекрасных дам.

— Ты говоришь так, как будто рыцарская литература — это что-то плохое.

— Я не говорю, что это плохо. Я говорю о том, что любое развитие есть результат борьбы противоположностей. Христианство асексуально по природе своей. На самом деле, еще большой вопрос, что для женщины оскорбительнее. Использование ее исключительно в качестве сексуального объекта или использование в качестве инкубатора. А основная идея христианства, что женщина — это инкубатор. Дева Мария не является женщиной, она исключительно мать. Викторианские заскоки о том, что нельзя испытывать наслаждение во время секса, который имеет своей целью лишь зачатие, очень закономерны. Это кульминационный момент христианской цивилизации, её апогей. Воплощение основной идеи в жизнь.

— Вернемся к нашим баранам, — не могу удержать смешок, — мы начали с рыцарской литературы.

— Да, прости. Любое развитие — результат диалектики. В христиан потыкали палкой «неверные», и они вспомнили о своих женщинах. Долгий путь к рыцарской литературе начинается с набегов. В итоге, думаю, романы оказали большее влияние на население, чем религиозные трактаты. Через какое-то время куртуазные традиции укоренились в сознании европейцев. Поэтому позитивный эффект рыцарских романов глупо отрицать.

— Так хочется рыцаря на белом коне, — мечтательно заявляю я.

— А я не хочу, — смеется Вика, — ну их, твоих рыцарей, малахольные они все. Впрочем, у меня всегда были нетипичные наклонности. Знаешь, я даже на школьном карнавале в средней школе наряжалась одалиской, а остальные девочки хотели быть принцессами.

С изумлением смотрю на Вику. Наряжаться одалиской? Как такое вообще могло в голову прийти?

— Я тоже хотела быть принцессой, — пожимаю я плечом.

— Я даже не сомневалась в этом, Грушенька, — заливается смехом Вика.