Грушенька и сын шейха

Глава 82. Смысл

Глеб Князев

Чувствую разочарование, когда выясняется, что вечером Груша собралась встречаться с Викой. У нас осталось так мало спокойных вечеров. Пробую продавить мышку отменить свои планы, но она, в кои-то веки, заупрямилась как ослица. Ничего не остается, как пригласить Ракитину в ресторан вместе с подружкой.

Тяну винцо и выступаю в роли стороннего наблюдателя. Сначала не могу оторвать взгляда от Груши. Смотрю как смеется и морщит нос, сплетничая с подружкой. Запоминаю Грушу беззаботной и влюбленной. Есть подозрение, что такой я ее вижу последние дни. Все-таки жизнь — знатная сука. Хочется повеситься, но это не решит ни одной проблемы.

Когда становится невыносимо смотреть на мышку, перевожу взгляд на ее подружку. Виктория встречается с женатым Власовым, при этом особо несчастной не выглядит. Могу ли я надеяться на такой же вариант?

Определенно нет. Ракитина слишком традиционно воспитана, чтобы воспринять новость о моем браке спокойно. Даже не знаю, как я могу смягчить ей этот удар.

Может мне заплатить Гончаровой, чтобы она обработала мышку и внушила ей, что в роли любовницы нет никакой трагедии?

Какой-то бред лезет в голову. Вряд ли это возможно. Да и подружка стопудово откажется.

Растираю лицо ладонями и ловлю подозрительный взгляд Гончаровой. Выпрямляюсь и натягиваю покерфейс.

Не ужин, а какая-то пытка. Мог бы сейчас трахать мышку и ни о чем не думать. Вместо этого сижу, тупо рефлексирую. И каждый раз захожу в тупик. Не представляю, как я смогу заставить Грушу остаться со мной. В кои-то веки люто завидую отцу и его репрессивному аппарату. У меня ничего этого нет, поэтому меня сжимает холодный страх. Если я не найду нужные доводы, Ракитина уйдет от меня. Думая об этом, падаю в какую-то бездонную бездну.

Какой вообще смысл во всей этой жизни? Мусульманин должен наслаждаться дарами Аллаха. А что делать, если выполняя заповеди, ты ухудшаешь свою жизнь? Чтишь родителей и при этом рискуешь потерять единственное, что действительно для тебя важно. Зачем тогда вообще все это нужно?

Звонит телефон. Смотрю на экран и отхожу от столика. Ловлю на себе вопросительный взгляд Груши. Первый раз рад, что мы пригласили Вику, и мышке сейчас не до меня.

— Да, Наташ! — принимаю вызов, когда выхожу из зала.

— Я тебе скинула расписание ЗАГСа, ты ничего не ответил, — с упреком кидает Сергеева.

— Прости. Дел было много.

— Завтра ты сможешь? — уточняет невеста.

Выдыхаю весь воздух из легких. Сильно хочется все переносить бесконечно, но я совершенно не знаю, когда наступает дедлайн. В любой момент делу могут дать ход, поэтому тянуть я не могу.

— Давай завтра, — гробовым тоном соглашаюсь я, — встречаемся внутри в десять.

Нажимаю на отбой и осознаю еще одну неприятную вещь. Теперь официальная невеста может мне звонить в любое время суток. Наше время с Грушей стремительно скукоживается. Последний песок вытекает из колбы.

Что дальше?

В лучшем случае меня ждут встречи урывками. Если я найду убедительную аргументацию.

Медитирую до конца адских посиделок, по кругам прогоняя свои бесконечные страхи. Наконец-то расплачиваемся и покидаем заведение.

Отправляем Вику на такси и садимся в следующее. Пока едем, смакую губы Груши. Возле своего дома помогаю мышке вылезти из машины и сразу ловлю ее в объятиях. Пьяная девушка падает мне на грудь и смотрит счастливыми глазами.

— Ты знаешь, что ты офигительный? — утыкается носом мне в плечо и хихикает.

— Что? — тоже невольно улыбаюсь.

— Ты просто охуительный, — уточняет формулировку Груша и царапает коготками мой затылок.

Мое лицо расплывается в блаженной улыбке. Зависаю в текущем моменте и забываю о том, что будет завтра.

— Ты же филолог, Груша, как тебе не стыдно, — целую рот, пропитанный вином.

— Ты охуительный во всех смыслах этого слова, — с вызовом повторяет девушка, заставляя мою грудь трепетать от переполняющей меня нежности.

В эту ночь не смыкаю глаз. Прижимаю к себе спящую Грушу. Чувствую каждую клетку ее тела. Дышу одним дыханием с ней. Перебираю волосы и обещаю любить только ее. Забываюсь беспокойным сном только под утро.

Просыпаюсь один в постели. Резко вскакиваю с кровати, мучимый жуткими страхами. Выхожу в гостиную и слышу шум воды в ванной. Облегченно выдыхаю. У нас еще одно спокойное утро. Крайнее в этой счастливой жизни.

Мышка выходит в банном халате, вытирая мокрые волосы полотенцем. Видит меня и широко улыбается:

— В кои-то веки проснулась раньше тебя. Почему ты не собираешься? — подходит и подставляет губы для поцелуя.

— У меня дела утром, — как наркоман жадно вдыхаю запах ее влажных волос, — что ты будешь на завтрак? Разогрею, пока ты будешь сушиться.

— Сырники и кофе. Спасибо! — Груша скрывается в ванной.

Заправляю кофеварку, ставлю завтрак в микроволновку. Виски сжимает тупой болью. Падаю на стул, схватившись за голову, которую простреливает внезапный спазм. Делаю несколько глубоких вдохов и выдохов, боль притупляется. Нахожу в аптечке обезболивающее и закидываюсь колесами.

Кажется, я знаю, для чего нужны все эти религиозные практики. Это таблетки от душевной боли. Сублимация невозможного чувства. Занятие для лузеров и неудачников. Всех тех, кто не может насладиться взаимной безоблачной страстью. У меня есть все шансы пополнить их ряды в ближайшие дни.

Груша вылетает из ванной и скрывается в спальне. Появляется уже при полном параде: с макияжем и в платье-футляре. Впитываю ее беззаботную улыбку. Ставлю на стойку сырники и кофе.

Девушка залезает на барный стул, а я встаю сзади. Щекочу дыханием шею и мешаю завтракать. Наслаждаюсь ее смехом.

Думаю о том, что незнание — благословение, а знание — проклятие. За знание Адама выгнали из рая, за знание жена Лота превратилась в соляной столп. Пока Груша не знает, она счастлива. Знание обрушит на нее небо.

— Все, я побежала, — чмокает меня в губы и, прихватив сумку, несется в прихожую. Выхожу за ней. Наблюдаю, как натягивает черные туфли.

— Груша! — смотрю в глаза обернувшейся девушки. — Нет, ничего. Увидимся в офисе!

— Пока! — посылает мне воздушный поцелуй.

Вздрагиваю, когда громко хлопает дверь, отрезая от меня важный этап жизни.