Грушенька и сын шейха

Глава 60. Приземление

Аграфена

Легкий ветерок проносится по листьям лимонника. Слышно пересвистывание каких-то птиц.

Мне хорошо и сладко. Губы Глеба обжигают кожу. Хочу, чтобы этот момент продолжался вечно.

Стягиваю с Князева футболку и покрываю поцелуями рельефную грудь. Он пахнет моим мужчиной, и у меня внутри все стягивается от тягучего желания. Провожу ладонями по широкой спине. Притягиваю его ближе.

— А что это вы тут делаете? — раздается ехидный женский голос.

Глеб резко разворачивается, я оказываюсь за его спиной.

— Мама в детстве не учила хорошим манерам? — интонации Князева очень грубые.

— Тебя, очевидно, тоже не просветили, что можно и нельзя делать в общественных местах, — иронично бросает Безухова, — а вообще, там люди работают, ваша помощь тоже не будет лишней.

— Я смотрю, ты обработалась, — продолжает перебранку Глеб.

Слезаю со стола и обхожу Князева сбоку. Рельефная спина больше не закрывает мне обзор. Наконец-то вижу одноклассницу Глеба и замечаю, как она шарит глазами по его голому торсу. Не нравится мне этот взгляд. Беру со стола футболку и впечатываю ее в грудь мужчины.

— Ирина права, Глеб. Мы тоже должны поучаствовать в общественных работах, — примирительно говорю я.

Князев резко натягивает футболку.

— Исчезни с моих глаз, — злобно рычит бывшей однокласснице.

Ирина хмыкает и спускается на землю.

Глеб притягивает меня за талию и глубоко целует.

— Прости за эту сцену, мышка. Безухова всегда была без тормозов.

— Зачем ты за нее извиняешься? — пожимаю я плечом. Беру Глеба за руку, — пошли, у тебя сегодня по плану общение с друзьями. Ирина права, невежливо уединяться, когда приезжаешь в гости.

Князев чертыхается за моей спиной. Я тоже уже настроилась на близость. Но не жажду повторять попытку уединения. С ужасом думаю, что она могли прийти позже и застать совсем другую картину.

По лесной тропинке выходим на основную аллею. Обратный путь получился сильно короче.

Картина у дома разительно изменилась. Похмельное уныние сменилось постпохмельной энергичностью.

Аверьянов с большим мусорным мешком собирает по участку пустую тару. Боря на террасе нанизывает шашлык на шампуры.

Мы с Глебом подходим к мангалу. Петя уже разжег угли. Рядом с ним на шезлонге устроился Макс Бурлаков с бутылкой безалкогольного пива. Он реагирует на наш приход очень вяло.

— Привет! — говорит мне и протягивает руку Глебу.

— Макс, может все-таки нормального пива, а не эти помои. Тебя бы поправило, — уговаривает Петя.

— Не, Петюнь, надо ехать сегодня. Сейчас твой активированный уголек подействует, и меня отпустит. Надо было его еще ночью выпить.

— А где все девушки? — интересуюсь я, слегка зависаю на разглядывании горящих углей.

— На кухне что-то делают, — меланхолично оповещает Петя.

— Я пойду помогу, — быстро чмокаю Глеба и покидаю мужскую тусовку.

На кухне тоже все очень живенько. Алина чистит картошку. Катя пытается втиснуть в посудомойку как можно больше посуды. Ира моет овощи.

Нахожу в выдвижном ящике еще одну овощечистку и присоединяюсь к Алине.

— А, по-моему, мужчина не должен напиваться, как свинья, — вещает Безухова.

— И какая стадия считается «как свинья»? — уточняет Катя. — Насколько помню, Максим наверх на своих двоих ушел.

— Как свинья, это когда уже не встает, — не смущаясь поясняет Ира, — надо как-то определиться. Или ты едешь к дружбану бухать и тогда делаешь это в гордом одиночестве. Или должен быть в состоянии удовлетворить девушку, если берешь ее с собой.

Она вытирает овощи, перемещается к нам за стол и начинает нарезать салат.

— Ну, ты вчера тоже себя в алкоголе не ограничивала, — напоминает Алина.

— Я женщина, я смогу, даже если напьюсь вусмерть, — гордо декларирует Безухова. Ее взгляд останавливается на мне. Сразу хочется отсюда исчезнуть.

— Груша, а вы давно встречаетесь с Глебом? — оценивающий взгляд неприятно ощущается.

— Две недели, — невольно краснею. По ощущениям мы вместе бесконечно долго, а реальность несколько иная.

— А, понятно, — удовлетворенно тянет Безухова, — еще пара месяцев осталась.

Бывают слова, которые бьют больнее ножа. Эти из той же серии.

Молча чищу картошку, пока она не заканчивается, и ухожу с кухни. Чувствую, что не могу находиться в одном пространстве с этой бесцеремонной особой.

Нахожу взглядом Глеба у мангала и иду к нему по газону.

— Что случилось, мышка? — Князев ловит меня за талию и наклоняется к уху. — Ты расстроена.

— Все нормально, — пытаюсь улыбнуться.

— Безухова что-то сказала? — повышает голос Глеб.

С беспокойством смотрю на Бурлакова. Он мне нравится. Не хочу никаких скандалов и разбирательств. Макс замечает мой взгляд.

— Не беспокойтесь, Груша, мы скоро уедем, — меланхолично замечает Бурлаков, — даже не знаю, за что люблю эту сучку.

Волков усмехается, но никак не комментирует риторический вопрос друга. Ворошит угли кочергой.

— Боря, неси шашлык, — кричит Петя, и все переводят взгляд на веранду.

Глеб прижимает меня спиной к груди и обнимает двумя руками:

— Не обращай внимания, — шепчет мне на ухо и целует в шею. Расслабляюсь и успокаиваюсь в его объятиях. Она о нас ничего не знает.

Шампуры водружаются на мангал. Вскоре пространство пропитывается запахом готовящегося мяса.

— Все-равно достойно выступили, — продолжает Петя прерванный мной разговор, — четвертое место железобетонное, как бы сегодня день не прошел.

— Да, особенно коллеги-дзюдоисты порадовали, — замечает Глеб, — три золота.

— Почему коллеги? — спрашиваю, поворачивая к нему голову.

— Потому что мы с Максом занимались в детстве дзюдо, — Князев чмокает меня в губы.

— А теннисисты не порадовали, — вздыхает Петя.

— Больше всех порадовали синхронистки, — ухмыляется Макс.

— Да, не поспоришь, — соглашается Волков, — очень правильный вид спорта, приятно смотреть.

— Кстати, мышка, помнится, ты хотела окунуться. Перед обедом самое время, — предлагает мне Глеб.

Забираю из машины купальник. Петя выдает нам полотенца. Идем с Глебом снова в сторону реки.

— Только это тебе не Саратов, — предупреждает Князев, — вода уже бодрящая.

Выбираюсь на мостки через несколько минут энергичного плаванья. Глеб продержался заметно дольше.

— Что тебе сказала Безухова? — спрашивает Глеб, растирая меня полотенцем.

— Я не хочу об этом говорить, — прячу от него глаза, — пошли, очень хочется есть после такого температурного контраста.

Наблюдаю, как Князев натягивает джинсы прямо на голое тело. Впитываю жадно эту картину. Безухова права. Скоро все это закончится. Я начала об этом забывать.

Человек — жадное создание. Чем больше мы получаем, тем больше нам хочется. Неплохо, что всегда найдутся люди, которые приземляют и спускают с небес на землю.