Холли

25 июля 2021 года

1

Холли заходит в свой кабинет и видит, что вся мебель исчезла. Не только стол и стулья, но и настольный компьютер, телевизор и ковер. Её мать стоит у окна и смотрит на улицу, как это делает Холли, надевая, по выражению Шарлотты, «шапочку для размышлений». Шарлотта оборачивается. Ее глаза глубоко запали, а лицо приняло серовато-жёлтый цвет. Она выглядит так же, как и в последний раз, когда Холли разговаривала с ней в больнице, как раз перед тем, как впасть в кому.

— Теперь ты можешь вернуться домой, — говорит Шарлотта.

2

Когда Холли открывает глаза, она сначала не понимает, где находится, лишь испытывая облегчение от того, что не в своем пустом офисе. Она оглядывается по сторонам, и мир — реальный мир — становится на свое место. Это комната на втором этаже гостиницы "Дэйз Инн", расположенной на полпути к городу. Её мать мертва. "Я в безопасности" — её первая мысль после пробуждения.

Она заходит в туалет, чтобы справить малую нужду, а затем просто сидит на унитазе некоторое время, уткнувшись лицом в руки. Она ужасный человек, раз приравнивает собственную безопасность к смерти матери. Ложь Шарлотты не отменяет этого.

Холли принимает душ и надевает чистое белье, пока её мать говорит ей, что новую одежду всегда следует постирать перед ношением; "О, Холли, ты не знаешь, кто мог её трогать, сколько раз я тебе это говорила?"

Под дверь ей подсунули два листка бумаги. На одном — счет за ночлег. Другой озаглавлен надписью: УВЕДОМЛЕНИЕ О ЗАВТРАКЕ «ШВЕДСКИЙ СТОЛ». В нем говорится, что если постояльцы гостиницы привиты, то они могут насладиться "шведским столом" "в нашем приятном обеденном зале". В противном случае, пожалуйста, возьмите лоток к себе в номер.

Холли никогда не наслаждалась завтраком "шведский стол" в мотелях, но она голодна, и поскольку привита, она ест в небольшой столовой, где единственным другим посетителем является тучный мужчина, угрюмо глядящий в свой телефон. Холли отказывается от яичницы (в мотелях яичница на завтрак всегда либо мокрая, либо пережаренная) в пользу одного резинового блинчика, картонной миски хлопьев "Альфа-Битс" и чашки плохого кофе. Она берет выпечку в целлофановой обертке и съедает ее рядом с ледогенератором после первой за день сигареты. Судя по табло с временем и температурой перед банком через служебную дорогу, в семь утра здесь уже семьдесят пять градусов. Ее мать умерла, и день обещает быть очень жарким.

Холли возвращается в свою комнату, разбирается с маленькой кофеваркой — одной чашки ей будет мало, не после такого ужасного сна — и включает айпад. Она находит видео с камер наблюдения магазина "Джет Март" и смотрит его. Ей бы хотелось, чтобы этот чертов объектив камеры не был таким чертовски грязным. Неужели никто не догадался его почистить? Она идет в ванную, закрывает дверь, выключает свет, садится на крышку унитаза и снова просматривает запись, держа айпад в трех дюймах от лица.

Она выходит из ванной, наливает себе кофе — не такой ужасный, как на "шведском столе", но почти — и пьет его стоя. Затем возвращается, закрывает дверь в ванную, гасит свет и в третий раз просматривает видеозапись.

8:04 вечера первого июля, чуть более трех недель назад. Вот Бонни едет по Ред-Бэнк-авеню со стороны колледжа, расположенного на вершине холма. Снимает шлем. Встряхивает волосы. Шлем уложен на сиденье велосипеда, который позже будет найден брошенным на улице, просто напрашиваясь на кражу. Она заходит в магазин...

Холли перематывает видео назад. Бонни снимает шлем, встряхивает волосы, и тут Холли нажимает на паузу. Прежде чем волосы Бонни возвращаются в исходное положение, Холли видит вспышку золота. Пальцами она увеличивает изображение, и не может быть никаких сомнений: это одна из треугольных сережек, которые Холли нашла в кустах.

— Эта девушка мертва, — шепчет Холли. — О Боже, она мертва.

Она перезапускает видео. Бонни берет газировку из холодильника, осматривает закуски, почти покупает упаковку "Хо-Хос", передумывает, идет к прилавку. Кассир говорит что-то, от чего они оба смеются, и Холли думает: "Это привычное для неё место". Холли должна поговорить с тем кассиром. Сегодня, если возможно.

Бонни убирает свой напиток в рюкзак. Говорит что-то еще кассиру. Он поднимает большой палец вверх. Она уходит. Надевает шлем. Садится на велосипед. Крутит педали, напоследок быстро помахав рукой кассиру. Тот поднимает руку в ответ. И всё. Внизу экрана высвечивается время: 8:09.

Холли встает, тянется к выключателю света в ванной, затем опускается обратно на закрытую крышку унитаза. Она снова запускает видео, на этот раз не обращая внимания на Бонни и кассира. Хотелось бы, чтобы камера наблюдения была установлена немного ниже, но, конечно, её цель — ловить магазинных воров, а не следить за движением на Ред-Бэнк-авеню. По крайней мере, ей не нужно смотреть за движущимся в гору транспортом, только за машинами, едущими в направлении заброшенной автомастерской, где был найден велосипед. Она видит только их нижние половинки, остальное отсекает верхняя часть витрины магазина.

Похититель Бонни — Холли больше не сомневается, что был похититель — мог быть уже на месте у автомастерской, но мог также следовать за ней, а затем проехать вперед, чтобы занять место, пока она будет делать свою обычную остановку на полпути.

По ее мнению, такой способ минимизирует время его стоянки и ожидания. Меньше шансов быть замеченным и вызвать подозрения.

Восемь часов вечера в будний день, и магистраль забрала большую часть городского трафика. Что, считает она, объясняет, почему на том участке Ред-Бэнк закрыто так много предприятий, включая бензоколонку, "Куик Пик" и автомастерскую.

Она насчитала всего пятнадцать машин, проезжающих по склону мимо магазина, плюс два пикапа и фургон. Холли перематывает запись и снова начинает смотреть, на этот раз останавливаясь, когда мимо проезжает фургон. Бонни застывает у стеллажа с закусками. Кассир кладет сигареты в один из отсеков в стойке за прилавком.

Холли снова подносит экран к лицу и пальцами увеличивает изображение. Проклятый грязный объектив камеры! К тому же верхняя половина фургона отрезана верхней частью витрины магазина. Она может разглядеть левую руку водителя на руле, и это белая рука, если это вообще поможет, хотя на самом деле нет. Она уменьшает изображение обратно до его первоначального размера. Фургон либо грязно-белый, либо светло-голубой. По бокам вдоль нижней части двери водителя и кузова фургона проходит полоса. Полоса определенно темно-синяя. Она задается вопросом, могут ли Пит или Джером сказать ей, какой это вид фургона. Вряд ли, но если бы кто-то собирался похитить молодую женщину, фургон мог бы быть как раз кстати. Господи, если бы только она могла разглядеть номерной знак!

Холли отправляет видеозапись Питу и Джерому, спрашивая, можно ли определить марку фургона или хотя бы сузить круг поиска. Утром вайфай работает лучше, и перед выездом из гостиницы она заходит на веб-сайт городской полиции, на страницу "Пропавшие без вести", указывая 2018 год. В городе у озера проживает почти четыреста тысяч жителей, поэтому она не удивлена, обнаружив в списке более сотни имен. Среди них есть имя Питера Стайнмана. Имени Эллен Краслоу там нет, вероятно, потому что некому было сообщить о её исчезновении; Кейша просто предположила, что она уволилась с работы, чтобы, вероятно, вернуться в Джорджию. Рядом с именами пятерых людей, считавшихся пропавшими без вести, указана дата, когда они были найдены, и одно слово: УМЕРШИЙ.

3

По пути в город Холли не дает покоя мысль о нижнем белье из "Доллар Дженерал", купленном, но нестиранным, и она понимает, что ее мать на самом деле не умерла и не умрет до тех пор, пока не умрет сама Холли. Она выезжает из Риджленда, проверяет свои заметки на айпаде на красном сигнале светофора и направляется на Истленд-авеню, которая находится недалеко от Белл-колледжа. Ее не покидает мысль, что дело Бонни постоянно приводит ее в район колледжа.

На южной стороне холма стоят величественные викторианские дома, спускающиеся к парку; на этой стороне расположены общежития для студентов, в основном трехэтажные жилые дома. Некоторые дома находятся в хорошем состоянии, но большинство выглядят запущенными с облупившейся краской и неухоженными, грязными дворами. В некоторых дворах валяются выброшенные банки от пива, а в одном из них стоит двадцатифутовый воздушный человек, кланяющийся и размахивающий длинными красными руками. У Холли возникает мысль, что его, вероятно, украли из автосалона.

Она проезжает через двухквартальный торговый район, ориентированный на студентов колледжа: три книжных магазина, пара "хэдшопов"[80] (один из них называется "Грейтфул Дэд"), множество пиццерий-бургерных-тако и не менее семи баров. В этот жаркий воскресный день, когда еще не наступил полдень, большинство заведений закрыто, и на улицах мало людей. За магазинами, ресторанами и барами начинаются жилые дома. На лужайке перед домом Истленд, 2395, нет воздушного человека; вместо него в пересохшей траве стоит не менее двух десятков фламинго. Один из них носит берет, перевязанный ленточкой, голова другого утопает в ковбойской шляпе, третий стоит в искусственном колодце желаний.

"Юмор студентов колледжа", — думает Холли и паркуется у обочины.

В этом доме всего два этажа, но он так беспорядочно расположен, как будто первоначальный строитель никак не мог заставить себя остановиться. На подъездной дорожке теснятся пять машин, бампер к бамперу и бок о бок. Шестая стоит на траве и кажется Холли слишком уставшей и при смерти, чтобы жаловаться.

На бетонной ступеньке, низко опустив голову, сидит молодой парень и курит то ли сигарету, то ли марихуану. Он поднимает голову, когда Холли выходит из машины — голубые глаза, черная борода, длинные волосы, — затем снова опускает ее. Она пробирается сквозь фламинго, которые, вероятно, показались какому-то молодому человеку или молодым людям верхом ювенального остроумия.

— Здравствуйте. Меня зовут Холли Гибни, и я подумала...

— Если ты мормон или один из этих адвентистов, уходи.

— Нет, я не мормон. А вы случайно не Том Хиггинс?

Он смотрит на нее. Ярко-голубые глаза пронизаны красными полосками.

— Нет. Я не он. Уходи. У меня самое ужасное гребанное похмелье на свете. — Он взмахивает рукой, указывая за спину. — Остальные всё еще отсыпаются.

— Лихорадка субботнего вечера с последующим отходняком воскресного утра[81], — рискует сострить Холли.

Бородатый молодой человек смеется над этим, а затем морщится.

— Верно говоришь, кузнечик[82].

— Хотите кофе? Неподалеку есть «Старбакс».

— Звучит неплохо, но я не уверен, что смогу дойти туда.

— Я отвезу.

— И ты заплатишь, Долли?

— Холли. И да, я заплачу.

4

При других обстоятельствах появление в машине незнакомого мужчины — большого, бородатого и с похмелья — могло бы сильно действовать Холли на нервы, но этот молодой человек по имени Рэнди Хольстен показался ей не более опасным, чем Пи-Ви Херман[83], по крайней мере, в его нынешнем состоянии. Он опускает пассажирское окно «Приуса» Холли и подставляет лицо горячему ветру, словно лохматый пёс, жаждущий каждого проходящего мимо запаха. Это её устраивает. Если его стошнит, то это случится снаружи, а не в машине. Холли сразу же вспоминает о поездке в больницу Джерома с Верой Стайнман.

В "Старбаксе" малолюдно. У некоторых клиентов тоже похмелье, хотя, возможно, не так сильное, как у молодого мистера Хольстена. Она берет ему двойной каппучино, а себе — американо. Они выходят на воздух и усаживаются на стулья в скудной тени навеса. Холли опускает маску. Кофе крепкий, вкусный, и он перебивает мерзкое послевкусие от мотельного варева, которое она пила ранее. Когда Хольстен начинает проявлять признаки некоторого повышения жизненного тонуса, она спрашивает его, не отсыпается ли Том Хиггинс в "Доме фламинго".

— Не-а. Он в Лост-Вэйджес[84]. По крайней мере, насколько мне известно. Билли и Хината уехали в Лос-Анджелес, а Том остался. Что меня не удивляет.

Холли нахмуривается.

— Лост-Вэйджес?

— Сленг, сестричка. Это Лас-Вегас. Город, созданный для таких, как мусьё Хиггинс.

— Когда он туда уехал?

— В июне. Середина. И остался должен за аренду. Могу сказать, это было в духе Тома.

Холли вспоминает, как кратко и беспощадно охарактеризовала характер Тома Хиггинса Кейша: "Тряпка. Неудачник. Обкуренный".

— Вы уверены, что это была середина июня? И эти двое уехали с ним?

— Ага. Это было сразу после вечеринки в честь Дня Освобождения[85]. И да, они втроем поехали на "Мустанге" Билли. Том Великолепный — из тех чуваков, который будет высасывать из своих друзей, пока не останется ничего. Думаю, они поумнели. Кстати, о сосании, можно мне еще один?

— Я заплачу, вы сходите. И мне один тоже.

— Еще один американо?

— Да, пожалуйста.

Когда он возвращается с кофе, Холли говорит:

— Похоже, вы не очень любили Тома.

— Поначалу мне он нравился. У него есть своя доля обаяния — имею в виду, девушка, с которой он встречался, была намного выше его уровня, — но это быстро проходит. Как покрытие на дешевом кольце.

— Красиво сказано. Стало получше?

— Немного. — Холстен качает головой... но осторожно. — Больше — никогда.

«До следующего субботнего вечера», — думает Холли.

— А зачем тебе это вообще? Почему интересуешься Томом?

Холли рассказывает ему, не вдаваясь в подробности об Эллен Краслоу и Питере Стайнмане. Рэнди Хольстен слушает увлеченно. Краснота в его глазах быстро проходит, с интересом отмечает Холли. Чем старше она становится, тем больше ее поражает стойкость молодежи.

— Бонни, ага. Так ее звали. Она пропала, да?

— Да. Вы ее знали?

— Встречал. На вечеринке. Может быть, раз или два до этого. Вечеринка была, кажется, на Новый год. Девчонка была настоящий динамит. Ноги просто бесконечные. — Хольстен трясет рукой, как будто прикоснулся к чему-то горячему. — Том привел ее, но она чувствовала себя не в своей тарелке, понимаешь?

— Фламинго не понравились?

— Они появились тут совсем недавно. С той вечеринки я ее не видел. Она порвала с ним. Я немного с ней поговорил. Ну, знаешь, обычное тусовочное бла-бла-бла, и мне кажется, разрыв происходил прямо тогда. Или вот-вот собирался. Я был на кухне. Там мы и говорили. Может, она ушла подальше от болтовни, может, подальше от Тома. Он был в гостиной, наверное, пытаясь добыть травки.

— Что она сказала?

— Не помню. Я был изрядно пьян. Но если ты думаешь, что он мог ей что-то сделать, забудь. Том — неконфликтный парень. Он больше типа "можешь-одолжить-мне-пятьдесят-баксов-до-следующей-пятницы".

— И вы уверены, что он не был здесь с июня? — Она говорит ему то, что сказала Кейше. — Мне важна каждая деталь.

— Если он был, то я его не видел. Не думаю. Как я сказал, Вегас — его город.

— У вас есть его номер?

Он находит его в своем телефоне, и Холли добавляет его к своим заметкам, но она уже близка к тому, чтобы исключить Тома Хиггинса из списка возможных подозреваемых, а он и так не был в числе первых. Не то чтобы у нее был такой список.

— Если ты ему позвонишь, тебе ответит робот из тех, что просто повторяют номер и просят оставить сообщение.

— Он следит за звонками.

— Такие парни, как Том, именно этим и занимаются. Он должен денег, я думаю. Не только за аренду.

— Сколько он должен за аренду?

— Его доля за два месяца. Июнь и июль. Пятьсот долларов.

Холли протягивает ему карточку из своей сумочки.

— Если вспомните что-нибудь, может быть, что-то, что она сказала вам на вечеринке, позвоните мне.

— Блин, я не знаю. Я уже отключался. Могу с уверенностью сказать только, что она была отпадная. Ему не ровня, как я уже сказал.

— Я поняла, но на всякий случай.

— Ладно. — Он кладет карточку в задний карман джинсов, где, вероятно, она продержится, пока не пройдет через стиральную машину и не превратится в пух. Рэнди Хольстен обаятельно улыбается. — Думаю, Томми начал ей надоедать. Отсюда и расставание.

Холли отвозит его обратно к хаотичному многоквартирному дому. Рэнди настолько пришел в себя, что на сей раз не высовывает голову из машины. Он благодарит ее за кофе, и она снова просит его позвонить, если он что-нибудь вспомнит, но это просто формальность. Она уверена, что получила от Хольстена всё, что он мог дать, а это не более чем номер телефона, который, скорее всего, никуда не приведет.

Тем не менее, вернувшись в коммерческий район на Истлэнд-авеню, она заезжает на свободное парковочное место — их там предостаточно — и набирает номер Тома Хиггинса. В Лас-Вегасе на два часа раньше, но не настолько рано. Раздается один гудок, за которым следует роботизированный голос, о котором предупреждал Хольстен. Холли представляется, говорит, что Бонни Даль пропала, и просит Тома перезвонить ей (она называет его мистером Хиггинсом). Затем она едет домой, снова принимает душ и бросает в стиральную машину свое нижнее белье из "Доллар Дженерал".

5

Пока стиральная машина занимается своим делом, Холли заходит в Твиттер и вводит запрос по фамилии Краслоу. Она не ожидает в ответ длинного списка — такой фамилии она никогда ранее не слышала — и получает всего дюжину совпадений. Два из них представлены уменьшенными изображениями чернокожих людей, мужчины и женщины. Еще два — белые, обе женщины. Остальные восемь имеют либо пустые силуэты, либо мультяшные аватары.

В своей работе Холли регулярно использует Фейсбук, Инстаграм и Твиттер. Билл ее этому не учил; он был старой школы. Она может сейчас отправить в Твиттере сообщение этим двенадцати Краслоу от одного из своих нескольких аккаунтов в соцсетях, что-то простое: "Я ищу информацию об Эллен Краслоу из округа Бибб, штат Джорджия. Если вы ее знаете, пожалуйста, ответьте". Даже если в Твиттере нет того или той Краслоу, от которого она надеется получить информацию, велика вероятность, что один из двенадцати имеет к ней отношение и передаст сообщение. Проще простого, ничего сложного, она делала это и раньше, когда искала пропавших людей (в основном тех, кто сбежал из-под залога) и потерявшихся домашних животных. Нет причины не делать этого сейчас, но она медлит, нахмурившись и глядя на список имен на своем настольном компьютере.

Почему она колеблется?

Никакой конкретной причины она не может придумать, но ее интуиция подсказывает: не делай этого. Она решает отложить этот логический следующий шаг и обдумать его. Это можно сделать, совершив поездку в "Джет Март" и поговорив с кассиром, который обслуживал Бонни.

Когда она выходит из дома, звонит ее телефон. Она думает, что это будет либо Пенни, просящая новостей, либо Том Хиггинс, звонящий из Лас-Вегаса, если предположить, что он там. Но это Джером, он взволнован и возбужден.

— Думаешь, кто-то похитил ее и засунул в тот фургон, Холли, да?

— Думаю, что это возможно. Можешь рассказать мне что-нибудь о нем?

— Я просмотрел множество автомобильных сайтов, и это может быть «Тойота Сиенна». Может быть. Объектив той видеокамеры был очень грязным...

— Знаю.

— ... и видна только нижняя часть. Но это не «Шевроле Экспресс». Можешь поверить мне. Может быть, «Форд», но если бы это был решающий вопрос в последнем раунде "Рискуй!"[86], я бы сказал, что это «Сиенна».

— Хорошо, спасибо. — Не то чтобы это сильно помогло.

— Было что-то странное.

— Правда? Что?

— Я не знаю. Я смотрел на это дюжину раз и всё равно не знаю.

— Полоса? Та синяя, внизу?

— Нет, не это, на многих фургонах есть полосы. Что-то другое.

— Ну, если ты разберешься, дай знать.

— Жаль, у нас нет номера.

— Да, — говорит Холли. — Это было бы здорово.

— Холли?

— Я все еще здесь. — Холли направляется к лифту.

— Думаю, это серийный убийца. Я действительно так считаю.

6

Она выезжает из гаража, когда её телефон снова звонит. На экране написано: НЕИЗВЕСТНЫЙ НОМЕР. Она ставит машину на стоянку и отвечает на звонок. Она почти уверена, что «Мистер Неизвестный Номер» — это Том Великолепный.

— Здравствуйте, это Холли Гибни, чем могу помочь?

— Том Хиггинс. — На заднем плане слышны электронные сигналы, гудки и звон колокольчиков. Звуки казино. Любые сомнения в том, что Том Хиггинс не в Лас-Вегасе, отпадают. — Ты можешь помочь, рассказав мне, что имеешь в виду под тем, что Бонни пропала.

— Секунду, позвольте мне припарковаться. — Холли въезжает на свободное место. Она никогда не разговаривает по телефону за рулём и считает идиотами тех, кто поступает иначе. Это не только противозаконно, но и опасно.

— Куда она делась?

Холли рассказывает ему, что её наняла мать Бонни и что она узнала до сих пор. Что не так уж много. Когда она заканчивает, наступает долгая минута молчания. Ей даже не приходится спрашивать, здесь ли он еще; бипы и гудки продолжаются.

Наконец он говорит:

— Хм.

«Это всё, на что ты способен?» — думает Холли.

— У вас есть предположения, куда она могла бы уехать, мистер Хиггинс?

— Не-а. Я кинул ее прошлой зимой. Она хотела длительных отношений, не спрашивая моего мнения на этот счёт, знаете, как некоторые женщины делают, а я уже запланировал эту поездку.

«Я слышала, что расставание было с точностью до наоборот», — думает Холли, но не говорит.

— Кажется ли вам вероятным, что она ушла, не сказав никому?

— По твоим словам, она сообщила всему миру, — говорит Том. — Она оставила записку, разве нет?

— Да, но так спонтанно? Бросив свой велосипед, словно чтобы его украли? Была ли она настолько импульсивной?

— Иногда... — Этот осторожный ответ наводит Холли на мысль, что он говорит то, что, по его мнению, она хочет услышать.

— Не взяв с собой никакой одежды? И не пользуясь кредитной картой или своим телефоном в течение последних трех недель?

— И что? Наверное, ее тошнит от матери. Бонни ненавидела ее, как яд.

Но не по мнению Кейши. По ее словам, между ними была потеряна любовь, но любви осталось много. В конце концов, Пенни ездит по городу с фотографией дочери на своей машине.

— Она, вероятно, никому не звонит, потому что тогда её мать отправит Королевскую канадскую конную полицию. Или кого-нибудь вроде тебя. Не может дождаться, чтобы вернуть её и снова начать управлять её жизнью.

Холли решает сменить тему.

— Вам нравится Лас-Вегас, мистер Хиггинс?

— Ага, здесь здорово. — Воодушевление сменяется осторожностью. — Это город событий.

— По звукам вы находитесь в казино.

— Да, "У Биниона". Сейчас я просто обслуживаю столики, но я иду к успеху. И чаевые фантастические. Кстати, о работе, моя перерыв почти закончился. Рад был поговорить, миз Гибли. Я бы пожелал успехов в поиске Бонни, но поскольку ты работаешь на Королевскую Суку, не могу этого сделать. Виноват, наверное.

— Еще одна вещь, прежде чем вы уйдете, пожалуйста?

— Побыстрее. Мой мудак-босс машет мне рукой.

— Я разговаривала с Рэнди Хольстеном. Вы должны пятьсот долларов за аренду.

Том смеется.

— Пусть свистит.

— Свистеть буду я, — говорит Холли. — Я знаю, где вы работаете. Я могу попросить своего адвоката позвонить вашему руководству и попросить наложить арест на вашу зарплату на эту сумму. — Она не знает, может ли она на самом деле это сделать, но звучит убедительно. Она всегда была более изобретательной по телефону. И более напористой.

На этот раз ни осторожности, ни воодушевления. Обидка.

— Зачем тебе это? Ты ведь не работаешь на Рэнди!

— Потому что, — говорит Холли тем же строгим голосом, который она использовала с Джеромом, — вы не кажетесь мне хорошим человеком. По целому ряду причин.

Минута молчания, если не считать гудков и бипов. Затем:

— И тебе того же, сучка.

— До свидания, мистер Хиггинс. Хорошего вам дня.

7

Холли едет через весь город в магазин "Джет Март" на Ред-Бэнк-авеню, чувствуя себя необычно счастливой и необычно легкой. Она думает: "Заходит как-то в бар одна сучка и заказывает май-тай". Даже то обстоятельство, что нужный ей кассир сегодня не на работе, не может испортить ее хорошего настроения. В любом случае это ожидаемо: если у парня достаточно стажа, чтобы знать Бонни как постоянного клиента, неудивительно, что у него выходной в воскресенье. Она описывает мужчину, которого ищет, сегодняшнему кассиру, молодому человеку с бельмом на глазу.

— Это Эмилио, — говорит молодой человек. — Эмилио Эррера. Он будет работать завтра с трех до одиннадцати. В одиннадцать эта дыра закрывается.

— Спасибо.

Холли рассматривает вариант подъехать к колледжу и задать несколько вопросов об Эллен Краслоу в "Колокольне" и в здании факультета естественных наук, но какой в этом смысл? Сегодня не просто воскресенье посреди лета, а воскресенье посреди лета в период пандемии. Колледж искусств и наук Белла будет мертв, как Эйб Линкольн. Лучше вернуться домой, дать отдых ногам и подумать. О том, почему она сомневается, стоит ли связываться с Краслоу, которых она нашла в Твиттере. О том, значит ли что-нибудь фургон на записях камер наблюдения. Иногда банан — это просто банан, а фургон — это просто фургон. Подумать о том, действительно ли она наткнулась на след серийного убийцы.

Звонит телефон. Это Пит Хантли. Вернувшись в гараж своего дома, она закуривает сигарету и перезванивает ему.

— Я не знаю, что это за фургон, — говорит он, — но в нем есть что-то странное.

— Только ты не знаешь, что именно.

— Да. Как ты догадалась?

— Потому что Джером сказал то же самое. Почему бы тебе не поговорить с ним? Может быть, между собой вы разберетесь.

8

Этой ночью Холли не спится. Она лежит на спине, сложив руки на груди, и глядит в темноту. Она думает о велосипеде Бонни, который так и просится, чтобы его украли. Она думает о Питере Стайнмане, известном своим друзьям как Стинки (Вонючка). Скейтборд брошен, но возвращен его матери. Вернули ли велосипед Бонни ее матери? Конечно, вернули. Она размышляет о Кейше, которая сказала, что любовь была потеряна, но многое осталось. И об Эллен Краслоу. Именно это не дает ей уснуть.

Она встает, подходит к столу и открывает Твиттер. Используя свой любимый псевдоним ФанаткаЛоренБэколл, она отправляет сообщения каждому из дюжины Краслоу, спрашивая, нет ли у кого-нибудь из них информации об Эллен Краслоу из округа Бибб, штат Джорджия. Она прикрепляет запрос к последнему твиту каждого Краслоу. Это не обеспечивает конфиденциальность, но какое это имеет значение? Ни у кого из них нет больше десятка подписчиков. Сделав это, она возвращается в постель. Некоторое время ей все равно не удается уснуть, ее мучает мысль о том, что это был неправильный поступок, но как иначе? Не делать этого было бы ошибкой. Верно?

Верно.

Наконец, она засыпает. И видит сон о своей матери.