Холли

23 июля 2021 года

1

— Ты уверен насчет того вечера, когда исчез твой друг? — спрашивает Холли. Джером купил парням молочные коктейли, и они, прихлебывая, расположились на траве в пикниковой зоне.

— Вполне уверен, — говорит рыжий, его зовут Томми Эдисон, — потому что его мама позвонила моей, чтобы узнать, останется ли он у меня, и его не было в школе на следующий день.

— Нее, — говорит Ричи Гленман. Местный паяц с отвратительной привычкой засовывать картошку фри себе в нос. У Холли есть все их имена в ее заметках. — Это было позже. Через неделю или две. Я так думаю.

— Я слышал, что он сбежал жить к дяде во Флориду, — говорит парень с высокой прической. Это Энди Викерс. — Его мать... — он подносит ко рту невидимую бутылку и издает булькающий звук. — Ее однажды арестовали за вождение в пьяном виде.

Парень с прыщами качает головой. Это Ронни Свидровски. Он выглядит важным.

— Он не сбежал и не уехал во Флориду. Его похитили. — Он понижает голос. — Я слышал, это был Слендермен[28].

Остальные рассмеялись. Ричи Гленман бьет его по плечу:

— Такого парня, как Слендермен, нет, придурок. Это городская легенда, как Парковая Ведьма.

— Ой! Из-за тебя я пролил коктейль!

Томми Эдисону, который кажется самым сообразительным, Холли говорит:

— Ты действительно думаешь, что твой друг Питер исчез в тот вечер, когда ты его последний раз видел?

— Не факт, это было более двух лет назад, но я так считаю. Как я уже сказал, на следующий день его не было в школе.

— Прогулял, — говорит Ронни Свидровски. — Стинкс все время прогуливал. Потому что его мать...

— Не, это было позже, — настаивает Ричи Гленман. — Я знаю, потому что после этого мы играли в квотеры[29] в парке. Там, на детской площадке.

Они спорят об этом, и Свидровски начинает убедительно доказывать существование Слендермена, о котором он слышал, что давным-давно тот также поймал какого-то преподавателя из колледжа, но Холли уже услышала достаточно. Исчезновение Питера "Стинки" Стайнмана (если он действительно исчез) почти наверняка не имеет ничего общего с исчезновением Бонни Даль, но она намерена узнать немного больше, хотя бы потому, что "Дэри Уип" и авторемонтная мастерская находятся всего в полумиле друг от друга. "Джет Март", где в последний раз видели Бонни, тоже находится недалеко.

Джером смотрит на Холли, и она кивает ему. Пора уходить.

— Ребята, хорошего вам дня, — говорит он.

— Вам тоже, — говорит Томми Эдисон.

Паяц показывает на них пальцем, испачканным кетчупом, и говорит:

— Вероника Марс и Джон Шафт![30]

Они все хохочут.

На полпути через стоянку Холли останавливается и возвращается:

— Томми, в тот вечер, когда ты с Ричи видел его здесь, у него был скейтборд, верно?

— Всегда был, — говорит Томми.

Ричи добавляет:

— И он у него был через неделю, когда мы играли в квотеры. Хромоногая «Аламеда» с кривым колесом.

— Зачем вам? — спрашивает Томми.

— Просто любопытно, — говорит Холли.

Это правда. Ей всё любопытно. Так она устроена.

2

Когда они поднимаются по холму к своим машинам, Холли достает из кармана сережку и показывает ее Джерому.

— Ух ты! Ее?

— Почти уверена.

— Почему полиция ее не нашла?

— Думаю, они не искали, — говорит Холли.

— Что ж, ты выиграла приз Шерлока Холмса за превосходное расследование.

— Спасибо, Джером.

— Кому из них ты поверила про Стинки Стайнмана? Рыжему или придурку?

Холли смотрит на него неодобрительно.

— Почему бы нам не называть его Питером? Стинки — неприятное прозвище.

Джером не знает всей истории Холли (больше знает его сестра Барбара), но он понимает, когда неосторожно нажимает на больное место.

— Питер. Понял, понял. Теперь Пит, всегда Пит. Так был ли тот вечер у «Дэри Уип» последним разом, когда они его видели, или он играл в квотеры с мистером Картофель-фри-в-носу в парке неделю спустя?

— Если мне пришлось бы угадывать, я бы сказала, что Томми прав, а Ричи перепутал время. В конце концов, это было два с половиной года назад. Это очень давно, когда ты в таком возрасте.

Они подошли к автомастерской. Джером говорит:

— Давай я немного поработаю со Стайнманом. Могу?

— А твоя книга?

— Я сказал же тебе, что жду информации. Редактор настаивает. Речь идет о Чикаго девяностолетней давности, плюс-минус, а это требует много исследований.

— Ты уверен, что не откладываешь дело на потом?

У Джерома чудесная улыбка, очаровательнейшая, и он мигом сверкает ею.

— Может, частично да, но гоняться за потерявшимися детьми интереснее, чем гоняться за потерявшимися собаками. — Что является обычной для Джерома подработкой в "Найдем и сохраним". — Ты ведь не думаешь, что Даль и Стайнман как-то связаны?

— Они разного возраста и разного пола с разницей в событиях более двух лет, так что, вероятно, нет. Но что я всегда говорю насчет слова "вероятно", Джером?

— Это пустое слово.

— Да. Это... — она ахает и прикладывает руку к своей груди.

— Что случилось?

— Мы не надели маски! Я даже не подумала об этом! И они тоже были без масок!

— Но ты же вакцинирована? Дважды. И я тоже.

— Думаешь, они были?

— Скорее всего, нет, — говорит Джером. Он осознает, что сказал, и смеется. — Извини. От старых привычек трудно избавиться.

Холли улыбается. От старых привычек действительно трудно избавиться, и именно поэтому ей так хочется сигарету.

3

Джером говорит, что поговорит с родителями мальчика. По крайней мере, он сможет выяснить, исчез ли Стайнман на самом деле или уехал жить к дяде или еще куда. Если мать Стайнмана была алкашкой, как предположил Энди Викерс, ребенка могли даже отдать в приемную семью. Задача, по мнению Джерома, состоит в том, чтобы просто подтвердить, что Стайнман не имеет никакого отношения к Даль.

Холли обещает ему сто долларов в день, минимум на два дня, плюс расходы. Она почти уверена, что он уговорит Барбару заниматься онлайн-делами и поделится с ней поровну, так что все в порядке.

— Чем планируешь заняться? — спрашивает Джером.

— Думаю прогуляться в парке, — говорит она. — И подумать.

— Ты это умеешь.

4

Холли находит тропинку, уходящую влево, и следует по ней к большому камню, с которого открывается вид на Ред-Бэнк-авеню. Там она садится и закуривает.

Она продолжает возвращаться к велосипедному шлему Бонни Даль. Серьга могла выпасть и потеряться, но шлем не мог так просто упасть. Если Бонни внезапно решила, что ей надоели ссоры с матерью, и смылась из города, зачем оставлять велосипед и брать шлем? Если на то пошло, зачем оставлять довольно дорогой десятискоростной велосипед там, где его наверняка украдут? То, что его не украли, было лишь удачей... если, конечно, Марвин Браун говорит правду, а Холли считает, что может удовлетвориться этим с разумной уверенностью.

Пропавший велошлем — самая убедительная причина считать, что Даль была похищена. Холли представляет сценарий, в котором Бонни пытается убежать от своего потенциального похитителя и добирается только до конца автомастерской. Она борется. Её серьга отрывается. Её запихивают в машину похитителя (мысленным взором Холли видит небольшой грузовик без окон) со шлемом на голове. Возможно, мужчина вырубает ее, может быть, связывает её, может быть, даже убивает прямо там либо намеренно, либо случайно. Он оставляет записку, прикрепленную к сиденью велосипеда: "С меня хватит". Если кто-то украдет велосипед — хорошо. Если его никто не украдет, можно будет предположить, что она решила уехать из города — тоже хорошо.

Холли сомневается, что всё произошло именно так (если вообще произошло), но это было возможно; темнеет, небольшое движение на Ред-Бэнк-авеню, непродолжительная борьба, которая могла выглядеть как обычный разговор или любовные объятия в глазах случайного прохожего... да, это было возможно.

Что касается другой возможности — ее импульсивного отъезда из города наспех, — насколько это вероятно на самом деле? Подросток может внезапно решить, что всё надоело, и свалить, Холли сама развлекалась подобными фантазиями, учась в старших классах, но женщина двадцати четырёх лет с работой, которая ей явно нравилась? А что насчёт её последней зарплаты? Так и осталась в кабинете начальника? И никакого чемодана, только вещи в рюкзаке? Холли не верит в это, и она уверена, что не верит в это и Изабелла Джейнс. Но если кто-то может поведать ей о душевном состоянии Бонни, то это, вероятно, ее подруга и коллега, Лакейша Стоун.

Холли докуривает сигарету, тушит ее и кладет в свою жестяную коробку, где уже лежат другие "мёртвые солдаты". Вокруг большого камня разбросаны окурки, но это не означает, что она должна вносить свой вклад в груду мусора.

Она достаёт из сумочки телефон. Выйдя из офиса, она включила режим "Не беспокоить", и с тех пор пропустила два звонка, оба от человека по имени Дэвид Эмерсон. Имя слегка звучит знакомо, что-то связанное с её матерью. Он оставил голосовое сообщение, но она пока что игнорирует его и звонит Джерому. Она не хочет отвлекать его во время вождения, поэтому разговор короткий.

— Если поговоришь с матерью Питера Стайнмана и если мальчик действительно пропал, спроси, есть ли у неё его скейтборд.

— Хорошо. Что-нибудь еще?

— Да. Следи за дорогой.

Она завершает разговор и слушает голосовое сообщение.

Теперь Холли вспоминает, откуда ей было знакомо это имя; её мать упомянула Эмерсона во время одного из звонков по ФейсТайму после того, как Шарлотту поместили в больницу «Мерси». Это было до того, как её подключили к аппарату искусственной вентиляции лёгких, когда она ещё могла говорить. Холли думает, что только юрист мог найти причудливый способ обойти употребление слова "похороны". Что касается наследия Шарлотты... Холли даже не думала об этом.

Ей не хочется разговаривать с Эмерсоном. Она хотела бы, чтобы у нее был день, когда не придется думать ни о чем, кроме расследования дела. Поэтому она перезванивает сразу же, делая паузу лишь для того, чтобы закурить еще одну сигарету. Железное изречение ее матери, вбитое в Холли с самого раннего детства: «То, чего не хочешь делать, должно быть сделано первым. Тогда оно не будет мешать». Как и многие другие детские уроки, это закрепилось в Холли... к лучшему или худшему.

Эмерсон отвечает сам, и Холли догадывается, что он один из многих, кто теперь работает из дома, без той многоуровневой помощи, которую люди считали само собой разумеющейся до эпидемии ковида.

— Здравствуйте, мистер Эмерсон. Это Холли Гибни, перезваниваю вам. — Перед ней простирается полмили Ред-Бэнк-авеню. Это интересует её гораздо больше, чем адвокат.

— Спасибо, что перезвонили, и ещё раз сожалею о вашей утрате.

Всё там заброшено, за исключением «Ю-Стор-Ит»[31], думает она, и похоже, что там тоже мало кто что-то хранит. На этой стороне улицы находится участок парка, куда порядочные граждане боятся ступать, кроме как при ярком свете дня. Если бы вы планировали похитить кого-нибудь, какое место может быть лучше?

— Мисс Гибни? Я вас потерял?

— Нет, я здесь. Что я могу для вас сделать, мистер Эмерсон? Что-то касательно наследства моей матери, верно? Там особо нечего обсуждать. — Особенно после Дэниела Хейли, думает она.

— Я занимался юридическими вопросами для вашего дяди Генри до его выхода на пенсию, поэтому Шарлотта обратилась ко мне, чтобы я написал её завещание, и назначила меня исполнителем. Это произошло после того, как она начала чувствовать себя плохо, и тест показал, что у неё положительный результат на вирус. Нет необходимости в чтении завещания на семейном собрании...

"Семейном?" — думает Холли. – «Со смертью двоюродной сестры Джейни и дядей Генри, ведущим вегетативный образ жизни в доме престарелых «Роллинг-Хиллз», я осталась последней в роду».

-... оставлено вам.

— Простите? — говорит Холли. — На секунду потеряла вас.

— Извините. Я сказал, что за исключением небольших средств, ваша мать оставила вам всё.

— Дом, вы имеете в виду.

Ей не нравится эта идея; она в смятении. Воспоминания об этом доме (и предыдущем, в Цинциннати) у нее по большей части темные и грустные, они предшествуют тому последнему рождественскому ужину, на котором Шарлотта настояла, чтобы ее дочь надела шляпу Санты, в которой Холли ходила на праздники в детстве. "Это традиция!" — восклицала её мать, разделывая сухую, как пустыня Сахара, индейку. Полюбуйтесь: пятидесятипятилетняя Холли Гибни в шапке Санты.

— Да, дом и вся обстановка в нем. Полагаю, вы хотите его продать?

Конечно, хочет, и Холли говорит ему об этом. Её бизнес находится в городе. Даже если бы это было не так, жить в доме матери в Медоубрук-Эстейтс было бы всё равно, что жить в Хилл-Хаусе[32]. Тем временем, адвокат Эмерсон продолжает — говоря что-то о ключах, — и ей приходится попросить его еще раз повторить.

— Я сказал, что у меня есть ключи, и думаю, что нам следует договориться о времени, когда вы сможете приехать сюда и осмотреть имущество. Посмотреть, что вы хотите оставить, а что продать.

Смятение Холли усиливается.

— Мне не хочется ничего оставлять!

Эмерсон усмехается.

— Это вполне обычная первая реакция после смерти близкого человека, но вам действительно необходимо пройти эту процедуру. Боюсь, как исполнителю завещания миссис Гибни, мне придется настаивать на этом. Во-первых, чтобы увидеть, какой ремонт, возможно, нужно сделать перед продажей, во-вторых, основываясь на моем многолетнем опыте, я думаю, что вы найдете вещи, которые вы захотите сохранить. Не могли бы вы сделать это завтра? Понимаю, сжатые сроки, и это суббота, но в таких ситуациях раньше обычно лучше, чем позже.

Холли хочет возразить, сказав, что у неё есть дело, но снова вмешивается голос матери: «Это причина, Холли, или просто отговорка?»

Чтобы ответить на этот вопрос, ей нужно спросить себя, является ли исчезновение Бонни Даль срочным делом, гонкой на время, как когда Брейди Хартсфилд собирался взорвать «Минго Аудиториум» во время рок-концерта. Она так не думает. Бонни исчезла более трех недель назад. Иногда пропавших без вести людей, которых похитили, находят и спасают. Чаще всего — нет. Холли никогда бы не сказала этого Пенни, но что бы ни случилось с Бонни Рэй, это почти наверняка уже случилось.

— Полагаю, что смогу, — говорит она и в последний раз затягивается чудовищной затяжкой. — Можете ли вы послать кого-нибудь туда, чтобы продезинфицировать дом? Знаю, что это покажется чрезмерной осторожностью, возможно, даже паранойей, но...

— Вовсе нет, вовсе нет. Мы еще не совсем понимаем этот вирус, верно? Ужасная вещь, просто ужасная. Я позвоню в компанию, с которой уже имел дело. Думаю, я могу вызвать их к 9. Если так, давайте встретимся в 11?

Холли вздыхает и гасит сигарету:

— Хорошо. Полагаю, что дезинфекция будет стоить дорого. Особенно в выходные.

Эмерсон снова смеется. Это приятный для ушей смех, и Холли предполагает, что он часто им пользуется.

— Думаю, вы сможете себе это позволить. Ваша мать была довольно состоятельной, как я уверен, вы знаете.

Холли еще не шокирована до такой степени, чтобы потерять дар речи, но она определенно удивлена. Шок придет позже.

— Холли? Мисс Гибни? Вы еще здесь?

— Боюсь, что я не знаю ничего подобного, — говорит Холли. — Она была состоятельной. Мой дядя Генри тоже. Но это было до Дэниела Хейли.

— Мне незнакомо это имя, к сожалению.

— Она никогда не упоминала Хейли? Непревзойденного инвестиционного консультанта, Волшебника с Уолл-стрит, который отнял всё у моей матери и моего дяди и сбежал на один из тех островов, где нет экстрадиции? Вместе с Бог знает сколькими чужими деньгами, включая большую часть моих?

— Простите, мисс Гибни, но я не понимаю.

— Правда? — Холли понимает, что недоумение адвоката вполне имеет смысл. Когда дело доходило до неприятных истин, Шарлотта Гибни была мастером по умалчиванию. — Деньги были, но их уже нет.

Тишина. Затем:

— Давайте перемотаем всё назад. Ваша кузина Оливия Трелони умерла...

— Да. — Фактически покончила жизнь самоубийством. Какое-то время Холли даже водила её "Мерседес" — ту самую управляемую ракету, с помощью которой Брейди Хартсфилд убил восемь человек в Сити-центре и ранил еще десятки. Для Холли ремонт "Бенца", изменение его цвета и вождение на нем было актом исцеления. И, как она полагает, актом неповиновения. — Она оставила значительную сумму денег своей сестре Джейни. Джанель.

— Да. И когда Джанель так внезапно умерла...

«Так тоже можно сказать», — думает Холли. «Брейди Хартсфилд взорвал Джейни, надеясь уничтожить Билла Ходжеса».

— Основная часть её имущества перешла к вашему дяде Генри и вашей матери, а для вас был выделен доверительный фонд. Именно доля Генри оплачивает его текущее, э-э-э, проживание и будет оплачивать, сколько бы он ни прожил.

Что-то начинает доходить до Холли. Только это неправильная метафора. Что-то начинает темнеть в её сознании.

— После кончины Генри его имущество также перейдет к вам.

— Моя мать умерла богатой? Это вы хотите сказать?

— Очень богатой. Вы не знали?

— Нет. Я знала, что она была богатой когда-то.

Холли думает о каскаде домино, падающих ровной линией. Муж Оливии Трелони зарабатывал деньги. Оливия их унаследовала. Оливия покончила жизнь самоубийством. Джейни унаследовала их. Джейни взорвал Брейди Хартсфилд. Шарлотта и Генри их унаследовали или большую часть. Деньги постепенно уходили на налоги и гонорары адвокатов, но всё равно оставалась кругленькая сумма. Мать Холли вложила свои и деньги Генри в компанию Дэниела Хейли «Бёрдик, Хейли и Уоррен». Позже она также вложила большую часть денег Холли с её согласия. И Хейли украл их.

Так рассказала ей Шарлотта, и у неё не было причин ей не верить.

Холли закуривает ещё одну сигарету. Сколько их уже было сегодня? Девять? Нет, одиннадцать. И это только время обеда. Ей приходит в голову что-то из завещания Джейни, что заставило её плакать. Я оставляю 500 000 долларов в доверительное управление своей кузине Холли Гибни, чтобы она могла следовать своим мечтам.

— Мисс Гибни? Холли? Вы еще здесь?

— Да. Дайте мне минутку. — Но ей нужно больше, чем минута. — Я перезвоню вам, — говорит она и заканчивает звонок, не дожидаясь ответа.

Знала ли ее кузина Джейни, что Холли, будучи напуганной и одинокой девочкой, мечтала о поэзии? Она не узнала бы об этом от самой Холли, а от Шарлотты? От Генри? И что это меняет? Холли не была хорошей поэтессой, несмотря на ее отчаянное желание. Она нашла то, в чем она хороша. Благодаря Биллу Ходжесу, у нее появилась еще одна мечта. Лучшая. Это произошло поздно, но лучше поздно, чем никогда.

В ее голове звучит одна из любимых фраз ее матери: «Ты что думаешь, я из денег сделана?»

По словам Эмерсона, Шарлотта была. Не сразу, но позже, после смерти Джейни, да. Что же касается потери ее денег, потери денег Генри и почти всего доверительного фонда Холли из-за подлого Дэниела. Холли быстро гуглит Дэниела Хейли, добавляя к нему Бёрдика и Уоррена, двух других партнеров. Ничего не находится.

Как Шарлотте удалось это проделать? Произошло ли это потому, что Холли была так убита горем из-за кончины Билла Ходжеса и в то же время так увлечена расследованиями? Потому ли, что она доверяла своей матери? Ответ "да" — на все три вопроса, но тем не менее...

— Я видела бумаги, — шепчет она. — Пару раз я даже видела ведомости активов. Генри помог ей обмануть меня. Так оно и было.

Хотя Генри, ныне находящийся в глубокой деменции, уже ничего не сможет ей сказать и объяснить.

Она перезванивает Эмерсону.

— О какой сумме идет речь, мистер Эмерсон? — На этот вопрос Эмерсон обязан ответить, потому что то, что было у Шарлотты, теперь принадлежит ей.

— С учетом ее банковского счета и текущей стоимости ее портфеля акций, — говорит Дэвид Эмерсон, — я оценил бы ваше наследство в чуть более шести миллионов долларов. Если вы переживете Генри Сируа, будет еще три миллиона.

— И оно никогда не было потеряно? Никогда не было украдено инвестиционным специалистом, у которого была доверенность от моей матери и дяди?

— Нет. Не знаю, откуда у вас такая информация, но...

С грозным рычанием, совсем не похожим на ее обычный мягкий голос, Холли говорит:

— Потому что она мне об этом рассказала.