Холли

23 июля 2021 года

1

Как только Пенни уходит, Холли достает из верхнего ящика стола пачку антибактериальных салфеток и протирает ими ту часть стола, к которой прикасалась Пенни, и подлокотники кресла, в котором она сидела. Вероятно, это избыточная осторожность — невозможно продезинфицировать всё, это безумие, — но лучше перестраховаться, чем потом сожалеть. Холли достаточно вспомнить свою мать.

Она идет по коридору в женский туалет и моет руки. Вернувшись в свой кабинет, она просматривает заметки и составляет список людей, с которыми ей нужно поговорить. Затем она откидывается на спинку кресла, свободно сложив руки на животе, и смотрит в потолок. Между ее бровей появляется вертикальная складка, которую Барбара Робинсон называет линией размышлений Холли. Пропавший рюкзак ее не беспокоит; как сказала Пенни, ее дочь должна была его носить. Холли интересует велосипедный шлем Бонни Рэй. И сам велосипед. Оба предмета интересны ей по схожим, но несколько различным причинам.

Примерно через пять минут вертикальная складка исчезает, и она звонит Изабель Джейнс.

— Привет, Иззи. Это Холли Гибни. Надеюсь, ты не против, что я звоню на твой личный телефон.

— Нисколько. Прими мои соболезнования по поводу твоей матери, Хол.

— Откуда ты узнала? — Иззи не была на онлайн-похоронах, если, конечно, не подглядывала, и это было бы в ее стиле.

— Пит рассказал мне.

— Спасибо. Ее смерть была тяжелой. И необязательной.

— Она не прививалась?

— Нет. — Пит, вероятно, уже всё разболтал Иззи. Холли не знает, насколько близка их связь, но связь они поддерживают, это точно. Синий цвет никогда не тускнеет. Билл говорил ей об этом.

— Пит поправляется?

— Не так быстро, как хотелось бы.

— Жаль это слышать. Чем я могу тебе помочь?

Холли сообщает ей, что Пенелопа Даль наняла ее расследовать исчезновение ее дочери. У Холли не было опасений, что Иззи посчитает, что она вмешивается в полицейское расследование, и ее ожидания оправдываются. Иззи на самом деле в восторге и желает Холли удачи.

— Миссис Даль не думает, что Бонни уехала из города, — говорит Холли, — и решительно отвергает идею о самоубийстве. Каково твое мнение?

— Между нами? Не для публики?

— Конечно!

— Это была шутка, Холс. Иногда я забываю, насколько буквально понимают люди. Думаю, либо девушка спонтанно решила отправиться в неизведанные места... либо ее похитили. Если мне дать выбор, я бы склонялась к похищению. Возможно, с последующим изнасилованием, убийством и избавлением от тела.

— Ужас.

— Ужас — правильное слово. Я уведомила нужных людей и ввела в курс дела полицию штата.

— Входили ли в число нужных люди ФБР?

— Я говорила со спецагентом ФБР в Цинциннати. Они не будут вести расследование, у них есть более крупная рыба, но, по крайней мере, она зарегистрирована в их базе данных. Если что-то из их расследования коснется женщины Даль, они будут знать. Что касается города, ты знаешь, какой здесь балаган. К ковиду у нас еще добавилась история с Маликом Даттоном. Немного успокоилось, никто не разбивает витрины магазинов и не поджигает машины уже пару недель, но всё еще... есть отголоски.

— Это было несчастным случаем. — Это было гораздо большее, но Даттон — деликатная тема и старая история: молодой темнокожий мужчина, разбитая задняя фара, остановка движения. Приближающийся офицер говорит держать руки на руле, но Даттон тянется за телефоном.

— Это было глупо. Это было недопустимо. — Иззи говорит, будто сквозь стиснутые зубы. — Ты не слышала, что я сказала.

— Не слышала.

— Большое жюри оправдало этого несдержанного идиота — ты не слышал этого тоже, — но, по крайней мере, его уволили. И не только его. Из-за коронавируса и беспорядков в Лоутауне мы потеряли двадцать пять процентов. Если губернатор предпишет носить маски и делать прививки для городских и государственных служащих, это число будет еще больше. Тонкая синяя линия[22] стала тоньше, чем когда-либо.

Холли издаёт звук, который может означать сочувствие. Она сочувствует, но только до определенной степени. Это был неудачный выстрел — неоправданный выстрел, что бы ни говорило большое жюри, — но она никогда не поймет, почему полицейские, которые, как само собой разумеющееся, надевают перчатки, прежде чем вводить передозировщикам налоксон, противятся вакцинации от ковида. Конечно, не все из них отказываются от прививки, но часть отказывается. В любом случае, она привыкла к таким жалобам. Иззи Джейнс, по сути, — очень несчастный человек.

— Послушай, Холс, я знаю, что миссис Даль думает, что мы ее подвели. Может быть, и подвели. Вероятнее всего, подвели. Но они постоянно ссорились, так говорят соседи, и инфраструктура этого города практически пошла ко дну. Ты знаешь, что из-за ковида они освобождают тюрьмы? Возвращают плохих парней на улицу? Иногда я думаю, что хорошо, что Билл не дожил до этого.

"Жаль, что он не дожил", — думает Холли. — "Жаль, что он не дожил до чего бы то ни было". Смерть матери — это свежее горе поверх того, что она все еще несет по Биллу.

Иззи вздыхает.

— В любом случае, я рада, что ты берешься за это, детка. Мне ее жаль, но она — еще одна заноза в заднице, которая и так болит. Дай мне знать, если я могу помочь.

— Обязательно.

Холли заканчивает разговор и снова смотрит в потолок. Она проверяет телефон, не прислала ли Пенни ей фотографии своей дочери. Пока что нет. Она опускается на колени.

— Боже, помоги мне сделать всё возможное для Пенни Даль и ее дочери. Если кто-то похитил эту молодую женщину, я надеюсь, что она еще жива, и если ты хочешь, чтобы я нашла ее, да будет так. Я принимаю свой Лексапро[23], и это хорошо. Я снова курю, и это плохо. — Она вспоминает молитву Святого Августина и улыбается в сложенные руки. — Помоги мне завязать... но не сегодня.

Разобравшись с этим, она открывает ящик со средствами от ковида. Там лежит коробочка со свежими масками рядом с коробкой салфеток. Она берет одну и начинает свое расследование исчезновения Бонни Рэй Даль.

2

Двадцать минут спустя Холли медленно едет по Ред-Бэнк-авеню. Неподалеку от Дирфилд-парка она проезжает мимо "Дэри Уип", где на почти пустынной парковке группа детей катается на скейтбордах. Проезжает мимо складского центра «Джон-Бой» (с тарифами за месяц и за год). Мимо заброшенной станции Эксон, обклеенной бирками. Там стоит заброшенный магазин «Куик Пик», окна которого заколочены деревянными досками.

После заросшего пустыря она подъезжает к автомастерской, где был обнаружен велосипед Бонни. Это длинное здание с провисающей крышей и ржавыми гофрированными металлическими стенками. Бетонная стоянка перед ним поросла сорняками, и даже через трещины пробивается несколько подсолнухов. Холли не считает, что это здание стоит сохранять, не говоря уже о покупке, но Марвин Браун, видимо, считает иначе, потому что перед зданием висит табличка "ПРОДАЖА ОЖИДАЕТСЯ". На вывеске изображен улыбающийся луноликий мужчина по имени Джордж Рафферти, специалист по недвижимости компании "Ваш город". Холли паркуется перед подъемными воротами и записывает имя и номер агента.

У нее всегда в машине есть коробка с нитриловыми перчатками. Барбара Робинсон специально заказала их для нее в подарок на день рождения, и они украшены различными смайликами: улыбающимися лицами, хмурыми лицами, целующимися лицами и сердитыми лицами. Выглядят довольно забавно. Холли надевает пару, затем подходит к задней части своей небольшой машины и открывает багажник. На вершине ее ящика с инструментами лежит аккуратно сложенный плащ. Ей он не понадобится, потому что день солнечный и жаркий, но ей нужны красные резиновые сапоги. Здесь, на открытом воздухе, ее больше беспокоит не ковид, сколько кусты по обе стороны заброшенной ремонтной мастерской, а она очень чувствительна к ядовитому плющу. Кроме того, там могут быть змеи. Холли ненавидит змей. Их чешуя ужасна, а черные глаза-бусинки еще хуже. Бррр.

Она останавливается, рассматривая Дирфилд-парк через дорогу. Большая часть его — мечта ландшафтного дизайнера, но здесь, на краю улицы Ред-Бэнк-авеню, деревья и кусты растут в диком виде, и зелень пробивается сквозь кованый забор, захватывая пространство тротуаров. Она замечает одну интересную вещь: грубый уклон вниз, почти овраг, увенчанный каменной плитой. Даже с другой стороны улицы Холли видит, как обильно она расписана надписями, так что там, наверное, собираются подростки, возможно, курят травку. Ей кажется, что с нее открывается хороший вид на эту сторону проспекта, включая авторемонтную мастерскую. Она задается вопросом, не было ли там детей в тот вечер, когда Бонни оставила свой велосипед, и вспоминает о тех, кого она видела бездельничающими на парковке у "Дэри Уип".

Она натягивает сапоги, заправляет в них штаны и идет вдоль передней части здания — мимо трех подъемных гаражных ворот, затем мимо офиса. Она не надеется что-либо найти, но кто знает. Достигнув угла, она поворачивается и медленно возвращается, наклонив голову. Нет ничего.

«Теперь самая трудная часть», — думает она. – «Самая отвратительная часть».

Она начинает подниматься по южной стороне здания, двигаясь медленно, отодвигая ветви кустов и глядя вниз. Там лежат окурки, пустая коробка сигарет «Типарилло», ржавая банка от пива «Уайт Кло», древний спортивный носок. Она видит что-то белое и набрасывается на него, но оказывается, что это треснувшая свеча зажигания.

Холли сворачивает за угол и начинает пробираться сквозь кусты, которых становится еще больше. У некоторых из них красноватые листья выглядят подозрительно маслянистыми, и она рада, что надела перчатки. Велосипедного шлема нигде нет. Она предполагает, что его могло выбросить далеко за сетчатый забор позади магазина, но, вероятно, она все равно увидела бы его, потому что там тоже пустой участок.

У переднего угла здания что-то блестит в глубине тех подозрительно маслянистых листьев. Холли отодвигает их в сторону, стараясь, чтобы ни один лист не касался ее обнаженной кожи, и берет в руки серьгу-клипсу. Золотой треугольник. Конечно, не настоящее золото, а просто импульсивная покупка в магазине «Ти-Джей Макс» или «Айсинг Фэшн», но Холли чувствует прилив волнения. Бывают дни, когда она не знает, зачем она выбрала эту работу, а бывают дни, когда она знает точно. Этот — из последних. Для уверенности ей надо сфотографировать клипсу и отправить ее Пенни Даль, но у Холли нет сомнений, что эта серьга принадлежала Бонни Рэй. Возможно, она просто сама отпала — такое бывает с клипсовыми серьгами, — но, может, ее сорвали или оторвали. Не исключено, что в борьбе.

«И велосипед», — думает Холли. – «Его не было сзади или около одной из боковых сторон. Он был спереди. Я не думаю, что Браун и риелтор пробирались сквозь кусты, как я только что». По ее мнению, есть только один вариант, где это имеет смысл.

Она крепче сжимает серьгу, пока не чувствует, как ее острые углы впиваются в ладонь, и решает вознаградить себя сигаретой. Она стягивает перчатки со смайликами и кладет их на коврик машины. Затем она прислоняется к переднему колесу со стороны пассажира, желая, чтобы ее никто не видел, и закуривает. Куря, она рассматривает пустое здание.

Заканчивая сигарету, она тушит ее о бетон и убирает в жестяную коробочку для кашля, которую она держит в сумке в качестве переносной пепельницы. Проверяет свой телефон. Пенни прислала фотографии дочери. Их шестнадцать, включая ту, на которой Бонни на велосипеде. Эта интересует Холли больше всего, но она пролистывает и остальные. На одной из них — Бонни и молодой человек (вероятно, Том Хиггинс, бывший парень) прижали лбы друг к другу и смеются. Они сняты в профиль. Холли пальцами увеличивает изображение, пока не видит только сторону лица Бонни.

И там, в мочке ее уха, сверкает золотой треугольник.

3

Холли уже гораздо лучше справляется с общением с незнакомцами — и даже допрашивает их, — чем когда-либо, но идея предстать перед этим смеющимися, болтающими без умолку парнями у «Дэри Уип» навевает неприятные воспоминания. Это напоминает ей о травме, если называть вещи своими именами. В средней школе такие парни бесконечно дразнили и высмеивали ее. И девушки тоже, у них были свои собственные проявления ядовитой жестокости, но Майк Стердевант был наихудшим. Майк Стердевант, который начал называть ее Джибба-Джибба, потому что она, по его словам, джибба-джибба-бормотала. Ее мать разрешила ей сменить школу — "О, Холли, я допускаю", — но остаток своих кошмарных лет среднего образования она жила в страхе, что это прозвище будет преследовать ее, как неприятный запах: Джибба-Джибба Гибни.

Что, если она начнет джибба-джибба-бормотать, разговаривая с этими парнями?

"Не начнет", — думает она. — "То была другая девочка".

Но даже если это так (она знает, что это не так, не полностью), им было бы легче общаться с молодым человеком, немногим старше их самих. Это также рационализация. Тем не менее, она звонит Джерому Робинсону. По крайней мере, она не помешает его работе; он всегда оттягивает ее до полудня, а сейчас уже почти полдень. Разве 10:50 не довольно близко к полудню?

— Холлиберри! — восклицает он.

— Сколько раз я тебе говорила не называть меня так?

— Никогда больше не буду, торжественно обещаю.

— Чушь собачья, — говорит она и улыбается, когда он смеется. — Работаешь? Да?

— Тормознулся, пока не сделаю несколько звонков, — говорит он. — Нужна информация. Я могу тебе чем-то помочь? Пожалуйста, скажи, что могу. Барбара в коридоре что-то бубнит, заставляя меня чувствовать вину.

— Что она там делает посреди лета?

— Не знаю, и она злится, когда я спрашиваю. И это продолжается с прошлой зимы. Думаю, у нее там встречи с кем-то. Однажды я спросил ее, парень ли это, и она сказала мне, успокойся, это женщина. Старушка. Что у тебя?

Холли объясняет, что у нее, и спрашивает Джерома, не возьмет ли он на себя инициативу допросить нескольких парней, катающихся на скейтбордах у "Дэри Уип". Если, конечно, они еще там.

— Пятнадцать минут, — говорит он.

— Уверен?

— Абсолютно. И Холли... очень жаль твою маму. Она была с характером.

— Это один из способов описать ее, — говорит Холли. Она сидит на горячем бетоне, прислонившись к колесу машины, раскинув перед собой дурацкие красные галоши, ноги потеют, и готова заплакать. Снова. Абсурд, полный абсурд.

— Твоя речь на похоронах была великолепна.

— Спасибо, Джером. Ты правда у...

— Ты уже спрашивала, и да, я уверен. Ред-Бэнк-авеню, напротив Тикетс, вывеска недвижимости на фасаде. Буду через пятнадцать минут.

Она убирает телефон в маленькую наплечную сумочку и вытирает свежие слёзы. Почему так больно? Почему? Ведь она даже не любила свою мать, и она так зла на то, как глупо та умерла. Это вроде «Джей Гайлз Бэнд» спели песню "К черту любовь"? Поскольку у нее есть время (и хорошее соединение с мобильным оператором), она ищет ее в своем телефоне. Затем она решает ее послушать.

4

Арочный вход в Дирфилд-парк, ближайший к большой скале, увешан табличками: "ПОЖАЛУЙСТА, ВЫБРАСЫВАЙТЕ ОТХОДЫ ВАШИХ ПИТОМЦЕВ" и "УВАЖАЙТЕ СВОЙ ПАРК! НЕ МУСОРИТЕ!" Холли медленно идет по тенистой, ведущей вверх тропе, отодвигая нависающие ветви и глядя налево. У самого верха она видит проторенную тропу, ведущую в чащу. Она следует по ней и, наконец, выходит к большому камню. Вокруг него валяются окурки и банки от пива, а также "розочки" из битого стекла, которое, вероятно, когда-то было бутылками вина. "Слишком много вот этого "не мусорить", — думает Холли.

Она садится на нагретый солнцем камень. Как и ожидалось, отсюда открывается отличный вид на Ред-Бэнк-авеню: безлюдная заправка, заброшенный магазин, склад индивидуального хранения «Ю-Стор-Ит», "Джет Март" и — главная звезда нашего шоу — ремонтный гараж, теперь, наверное, принадлежащий Марвину Брауну. Она видит еще кое-что: белый прямоугольник экрана автокинотеатра. Холли думает, что любой, кто остается здесь после темноты, может бесплатно посмотреть кино, хотя и без звука.

Она все еще сидит там, когда черный подержанный «Мустанг» Джерома подъезжает к ее «Приусу». Джером выходит и осматривается. Холли встает на камень, складывает руки рупором и кричит:

— Джером! Я здесь!

Он замечает ее и машет рукой.

— Сейчас спущусь!

Она спешит к нему. Джером ждет ее у ворот и крепко обнимает. В ее глазах он выглядит выше и красивее, чем когда-либо.

— Ты сейчас стояла на знаменитом камне автокинотеатра, — говорит он. — В этой части города он хорошо известен. Когда я учился в средней школе, ребята частенько приходили сюда вечерами по пятницам и субботам, пили пиво, курили траву и смотрели всё, что идет в "Мэджик Сити".

— Судя по количеству мусора там, — неодобрительно говорит Холли, — они продолжают это делать. А что насчет будней?

Бонни исчезла в четверг.

— Не уверен, что сейчас крутят кино по будням. Можешь проверить, но с той поры, как пришел ковид, крытые кинотеатры работают только по выходным.

Есть еще одна проблема, осознает Холли. Бонни вышла с газировкой из магазина в 20:07 и за несколько минут добралась бы до авторемонтной мастерской, где нашли ее велосипед. В начале июля показ фильмов в автокинотеатре начинается, по крайней мере, с 21:00, и зачем ребятам собираться у камня? Чтобы глазеть на пустой экран?

— Ты выглядишь расстроенной, — говорит Джером.

— Небольшая неприятность на дороге. Пойдем поговорим с теми ребятами. Если они еще там, конечно.

5

Большинство скейтбордистов уже ушли, но четверо самых стойких и упорных всё еще сидят за одним из столов для пикника в дальнем конце парковки "Дэри Уип", жуя гамбургеры и картошку фри. Холли пытается держаться сзади, но Джером этого не позволяет. Он берет ее за локоть и держит рядом с собой.

— Я хотела, чтобы ты был главным!

— Готов помочь, но начинай ты. Это будет полезно для тебя. Покажи им свое удостоверение.

Парни — на взгляд Холли, их средний возраст где-то между двенадцатью и четырнадцатью годами — смотрят на них. Не с подозрением, скорее, оценивая. У одного из них, главного паяца группы, из носа торчит пара ломтиков картошки фри.

— Привет, — говорит Холли. — Меня зовут Холли Гибни. Я частный детектив.

— Правда или вранье? — спрашивает один из них, глядя на Джерома.

— Правда, малыш, — отвечает Джером.

Холли нащупывает свой бумажник, едва не уронив при этом переносную пепельницу на землю, и показывает им свою ламинированную карточку частного детектива. Все они наклоняются вперед, чтобы посмотреть на ее ужасное фото. Паяц вынимает картошку фри из носа и к ужасу Холли съедает ее.

Лидер группы — рыжеволосый веснушчатый парень с лимонно-зеленым скейтбордом — говорит:

— Ладно, но мы не стучим.

— Стучать — шлюхой стать, — говорит паяц. У него черные, давно не мытые волосы до плеч.

— Стучать — в больничку попасть, — говорит третий, в очках и с высокой причёской.

— Стучать — в канаве пропасть, — говорит четвертый. У него катастрофическая угревая сыпь.

Завершив этот словесный круговорот, они смотрят на нее, ожидая, что же будет дальше. Холли с облегчением обнаруживает, что ее страх ушел. Это всего лишь мальчишки, недавно окончившие школу среднего звена (может, еще учащиеся в ней), и в них нет ничего плохого, какие бы дурацкие рифмы они ни знали из своих хип-хоп-роликов.

— Крутой скейт, — говорит Джером лидеру группы. – «Бейкер»? «Тони Хок»?

Мальчишка ухмыляется.

— Я похож на мажора, детка? Просто «Метроллер», но мне сойдет. — Он переключает свое внимание на Холли. — Частный сыщик, как Вероника Марс?

— У меня не так много приключений, как у нее, — говорит Холли... хотя у нее было несколько, да, однозначно было. — И я не хочу, чтобы вы стучали. Я ищу пропавшую женщину. Ее велосипед нашли примерно в четверти мили вверх по улице... — она указывает — ...у заброшенного здания, бывшего авторемонтной мастерской. Вы узнаете ее или велосипед?

Она открывает фотографию Бонни на велосипеде. Ребята по кругу передают друг другу ее телефон.

— Кажется, я видел ее раза два, — говорит длинноволосый, и парень рядом с ним кивает. — Носилась по Ред-Бэнк на своем велике. Но не в последнее время.

— В шлеме? — спрашивает Холли.

— Ну, да, — говорит длинноволосый. — Таков закон. Копы могут выписать штраф.

— Когда вы ее видели в последний раз? — спрашивает Джером.

Длинноволосый и его приятель раздумывают. Приятель говорит:

— Не этим летом. Весной, наверное.

Джером:

— Уверен?

— Вполне, — говорит длинноволосый. — Симпотная чика. Ее трудно не заметить. Это закон.

Все смеются, включая Джерома.

Лидер говорит:

— Думаете, она сама сбежала или ее кто-то увел?

— Мы не знаем, — говорит Холли. Ее пальцы крадутся по внешней стороне кармана брюк и касаются треугольной формы серьги.

— Да ладно, — говорит парень в очках и с высокой прической. — Будьте реалистами. Она симпатичная, но не подросток. Если бы она ушла сама, вы бы ее не искали.

— Ее мама очень обеспокоена, — говорит Холли.

Это им знакомо.

— Спасибо, — говорит Джером.

— Да, — говорит Холли. — Спасибо.

Они начинают отходить, но рыжеволосый с веснушками — который лидер — останавливает их:

— Хотите знать, чья мать обеспокоена? Мать Стинки. Она наполовину сумасшедшая, а копы ничего не делают, потому что она алкашка.

Холли оборачивается:

— Кто такой Стинки?