Холли

4 июля 2021 года

1

Родни Харрис — шеф-повар в семье, и это хорошо, потому что Эмили по-прежнему мучают сильные боли в спине из-за радикулита. Когда он попросил ее оценить боль по универсальной шкале от одного до десяти, она ответила, что в настоящее время уровень боли равен двенадцати. И по ее внешнему виду это заметно: глаза глубоко ввалились, а кожа на скулах натянута так туго, что блестит. Он говорит ей, чтобы нужно держаться, их нынешняя пленница вчера съела всю печень, и ее не вырвало. Он говорит, что скоро Эмили станет легче.

Сегодня вечером шеф-повар Харрис готовит свои знаменитые отбивные из баранины с чесночным маслом. К ним будет подана свежая стручковая фасоль, украшенная кусочками бекона. Запах стоит чудесный, и он уверен, что Бонни Даль его уловила, потому что дверь в подвал открыта, и он поставил вентилятор на стойку, чтобы тот обдувал верх чугунной сковороды, на которой жарятся бараньи отбивные.

Он подходит к холодильнику и достает бутылку диетической пепси, которая была последней покупкой Бонни. Она холодная и приятная. Он спускается по лестнице, не торопясь и держась за перила. Его бедра не так больны, как у бедной Эмили с ее радикулитом, но они и не хороши. И его чувство равновесия уже не то, что раньше. Он считает, что причиной может быть небольшая атрофия среднего уха. Но и это скоро пройдет.

Бонни стоит у решетки клетки. Ее светлые волосы слиплись и потеряли почти весь свой блеск. Ее лицо изможденное и бледное.

— Где вы были? — хрипло спрашивает она, как будто она тут командует, а он — дворецкий. — Я ждала здесь целый день!

Родди считает, что она несёт бессмыслицу — где еще она могла быть весь день? — но он улыбается.

— У меня было довольно много дел. Пишу ответ на глупую статью.

Он всегда пишет ответы на глупые статьи, и это всегда похоже на крик вопиющего в пустыне. Но что остается делать, кроме как продолжать сражаться? В любом случае он сомневается, что Бонни Даль сейчас волнуют его проблемы. Что вполне объяснимо. Бог знает, когда она в последний раз что-то ела, кроме печени. Она голодна и ужасно хочет пить. Он мог бы сказать ей, что ее проблемы скоро закончатся, но сомневается, что это ее успокоит.

— Ужин почти готов. На этот раз не печень, а...

— Баранина, — говорит она. — Я чувствую ее запах, и это сводит меня с ума. Мне кажется, вы специально так сделали. Если вы собираетесь меня убить, почему бы просто этого не сделать, прекратив пытки?

— У меня нет намерений тебя пытать. — Это правда. Ему вообще плевать. Она — скот, и не более того. — Смотри, что я тебе принес. Утоли свою жажду, очисти свой вкус, и я принесу тебе что-то гораздо более приятное, чем сырая печень.

Черта с два. Даль суждено умереть с чистой печенью и пустым желудком. Он ставит бутылку диетической пепси и с помощью веника аккуратно закатывает ее через заслонку на дне клетки. Она наклоняется, хватает ее и смотрит на нее с жадностью и подозрением.

— Всё еще запечатанная, как только что из магазина, — говорит Родди. — Убедись сама. Я бы принес тебе одну с сахаром — для энергии, понимаешь, — но у нас нет газировки в доме.

Бонни откручивает крышку, нарушая герметичность, и пьет. Она не замечает заклееную микроскопическую дырочку, куда входила игла гиподермы, и выпивает уже больше половины шестнадцатиунцийной бутылки, прежде чем останавливается и смотрит на него.

— Вкус не тот.

— Выпей до дна. Потом я принесу тебе бараньи отбивные и стручковую фа...

Она бросает бутылку через решетку и промахивается на дюймы. Даже наполовину наполненная, она бы оставила бы синяк не менее неприятный, чем тот, который она ему уже нанесла.

— Что там было? Что вы мне дали?

Он не отвечает. Она не ела ничего, кроме вчерашнего фунта печени, и сегодня вообще ничего не пила. Несмотря на то, что валиум находится в растворе, а не введен внутривенно, его большая доза действует на нее быстро. Ее колени начинают подкашиваться всего через три минуты удивительных по своей нецензурности выражений. Она держится за решетку, чтобы не упасть, жилы на руках вздуваются.

— За что? — у нее хватает сил только на это. — Почему?

— Потому что я люблю свою жену. — Он делает паузу, затем добавляет. — И себя, конечно. Я люблю себя. Приятных снов, Бонни.

Наконец, она сваливается с ног. Или так кажется. Будет разумным быть очень осторожным с ней; она молода, а он стар.

Нужно немного подождать.

2

Наверху, в их спальне, Эмили свернулась, лежа на боку: одна нога — та, в которой воспален седалищный нерв — подогнута к животу, а другая вытянута. Это единственное положение, которое приносит ей хоть какое-то облегчение.

— Она отключилась, — говорит Родди.

— Ты уверен? Ты должен быть уверен на сто процентов!

Он достает из кармана иглу для подкожных инъекций.

— Я добавлю немного этого. Лучше перестраховаться.

— Но не порть ее! — Эмили протягивает к нему руку. — Не порть мясо! Не порть ее печень! Мне это нужно, Родди! Мне это нужно!

— Я знаю, — говорит он. — Будь сильной, моя любовь. Осталось ждать совсем немного.

3

Спускаясь по лестнице в подвал, Родди слышит громкий храп. Он решает, что это не храп человека, притворяющегося спящим. Тем не менее, нужно соблюдать осторожность. Он просовывает ручку метлы через заслонку и тычет в девушку. Никакой реакции. Он делает это снова, сильнее. По-прежнему никакой реакции. Он наклоняется, держа шприц в одной руке, а другую просовывая через заслонку. Он берет ее за пальцы и вытаскивает руку. Она хватает его за запястье... но слабо. Затем ее пальцы расслабляются.

"Не стоит рисковать", — думает он и делает укол в запястье. Только половину содержимого шприца. Затем он ждет.

Через пять минут он набирает код на двери клетки, полагая, что если она сможет сопротивляться после двойной дозы снотворного, то она — Супергёрл. Он хотел бы, чтобы Эмили стояла наготове с пистолетом, но сейчас она не в состоянии даже спуститься в подвал. Было бы неплохо иметь лифт, но они никогда даже не обсуждали этот вопрос. Как бы они объяснили рабочим стоящую в конце подвала огромную клетку? Или дробилку для древесины?

Проблемы не возникает. Бонни Даль не Супергёрл; она лежит без сознания. Родди берет ее за руки и тащит через весь подвал к небольшой двери рядом со стеной с инструментами. В соседней комнате на конце шланга выхода дробилки для древесины свисает полиэтиленовый мешок объемом в пятьдесят галлонов. В центре комнаты стоит операционный стол. Тут тоже есть инструменты, но они лабораторного и хирургического типа.

Последняя часть этой операции — так сказать, операция перед операцией — самая сложная: уложить на стол девушку без сознания весом в сто сорок фунтов. Неимоверным усилием Родди удается поднять ее, его спина скрипит, а бедра визжат от боли. На одно страшное мгновение ему кажется, что он уронит ее. Затем он думает об Эм, лежащей в их постели с подтянутой ногой, на лице которой застыла печать невыносимой боли, и последним усилием он перекатывает Даль на стол. Она чуть не сваливается с другой стороны, что было бы зловещей шуткой. Одной рукой он хватает ее за волосы, другой — за бедро и тянет ее назад. Она издает мягкий гортанный стон и произносит слово, которым, возможно, является слово "мама". Он думает, как часто они в самом конце зовут маму, даже если мама плохая. И парнишка Стайнман, конечно, тоже звал мать. Хотя он стал необходимостью только потому, что они не подозревали, насколько помешана была Эллен Краслоу на своей идиотской веганской диете.

Родди наклоняется, задыхаясь и надеясь, что с ним не случится сердечного приступа. Нам бы сюда лифт, думает он. Это правда, но как объяснить монтажникам лифта, зачем там стоит клетка для скота, а? Когда его сердцебиение, наконец, замедляется, он защелкивает её запястья и лодыжки. Затем расставляет кастрюли для ее органов, берет скальпель и начинает срезать с нее одежду.