Иоанн Евангелие. Популярный комментарий

ИОАНН 17:1–8. Прославление Сына

¹ После сих слов Иисус возвел очи Свои на небо и сказал: Отче! пришел час, прославь Сына Твоего, да и Сын Твой прославит Тебя,² так как Ты дал Ему власть над всякою плотью, да всему, что Ты дал Ему, даст Oн жизнь вечную. ³ Сия же есть жизнь вечная, да знают Тебя, единого истинного Бога, и посланного Тобою Иисуса Христа. ⁴ Я прославил Тебя на земле, совершил дело, которое Ты поручил Мне исполнить.⁵ И ныне прославь Меня Ты, Отче, у Тебя Самого славою, которую Я имел у Тебя прежде бытия мира. ⁶ Я открыл имя Твое человекам, которых Ты дал Мне от мира; они были Твои, и Ты дал их Мне, и они сохранили слово Твое. ⁷ Ныне уразумели они, что все, что Ты дал Мне, от Тебя есть,⁸ ибо слова, которые Ты дал Мне, Я передал им, и они приняли, и уразумели истинно, что Я исгиел от Тебя, и уверовали, что Ты послал Меня.

«Гамлет» Шекспира полон действия. Призраки, убийства, любовные сцены, заговоры, случайные смерти, предательства, взаимные обвинения, очередные интриги и так далее. И эта постоянная активность лишь ярче высвечивает нерешительность главного героя перед лицом чересчур сложных проблем. Порой его нерешительность приводит к паузам в действии, но есть один момент, когда словно вся пьеса замирает — и в этот миг мы испытываем настоящий ужас.

Гамлет хочет отомстить отчиму, Клавдию, который убил его отца и узурпировал датский престол. Вот прекрасная возможность: Клавдий один в своей комнате, молится, стоя на коленях. Гамлет заносит меч — но останавливается в раздумье. Клавдий молится — значит, если убить его прямо сейчас, раскаявшийся преступник попадет в рай! Нет, надо подождать более подходящего момента. И мрачный сюжет движется дальше.

Он молится! Таинство, в которое нет доступа никому, кроме самого молящегося. Когда мы рассматриваем какую–то картину, каждый из нас воспринимает оттенки цвета по–своему, и когда вы молитесь, я не могу знать, что происходит между Богом и вами. Гамлет не знал, как и о чем молится Клавдий, но видел, что должен остановить занесенный меч и выждать. И сейчас, совсем с иным царем — не убийцей и узурпатором, а с царем, не повинным ни в каком зле, но также окруженным тайной, интригой и заговором, мы подошли к тому моменту, когда нам остается лишь ждать — и может быть, тихонько присоединиться к его молитве.

Иисус молится! В Евангелиях подобные сцены встречались и раньше, мы знали, что Иисус молится, но не знали, как и о чем. Для нас сохранилось лишь несколько прекрасных стихов, например у Матфея (11:25–27), и возглас у гробницы Лазаря (Иоанн 11:41–42). Заметим, что оба этих отрывка похожи на сокращенный вариант той потрясающей, экстатической молитвы, которую мы только что прочли у Иоанна. Однажды я присутствовал на актерском чтении Иоанна. Дойдя до этого места, исполнитель опустился на колени и читал эти слова как молитву. Конечно, именно так они и звучат — как молитва, — именно так мы их переживаем. Иоанн отнюдь не вкладывает в уста Иисуса какой–то богословский трактат в сжатом изложении.

И, мне кажется, Иоанн не сумел бы так точно запомнить слова Иисуса, если бы сам не повторял их в молитве, снова и снова. Выражение «Иисус Христос», «Иисус Мессия» в стихе 3 звучит как–то странно в устах самого Иисуса; вполне вероятно, что здесь и в других контекстах Иоанн, молитвенник и наставник, что–то добавил или изменил, чтобы эта молитва могла быть использована уже его учениками и далее в молитвенной практике общины. Но суть молитвы сохранена, и она подводит итог всему, о чем до сих пор повествовало Евангелие от Иоанна.

Сама ситуация молитвы — наглядное свидетельство союза его с отцом, той близости, о которой мы уже столько слышали. Помню, как–то в школе, я играл вместе с оркестром, вел свою небольшую партию и переживал совершенно необычное чувство оттого, что музыка творилась вокруг меня, а не доносилась из радио или граммофона. Когда эта молитва становится вашей молитвой, вы входите в средоточие взаимной любви Иисуса и Отца, и эта любовь, можно сказать, творится вокруг вас. Таково и содержание, и действие этой молитвы.

Первая часть этой молитвы содержит прославление и просьбу. Обе эти мысли тесно связаны. Служение Иисуса на земле завершается, но ему еще предстоит пройти через огромное и мучительное испытание, которое ждет его в эту ночь и на следующий день. Но те дела, которые отец поручил ему, он уже сделал, слова, которые надо было сказать, уже сказаны. (Попробуйте–ка объяснить это тем, кто считает Иисуса великим учителем или целителем, чьей миссией было исцелить как можно больше людей.) Все, что Отец вверил ему, он раскрыл своим избранным ученикам. Это повод для радости и прославления, и на этом же основании строится мольба.

Он просит Отца вознести его, прославить, посадить рядом с собой — на то место, которое, согласно еврейской традиции, должен занять Мессия, Сын Человеческий, истинный царь. Мессия, как говорят псалмы, будет править царством от моря до моря, от реки до краев земли (псалом 72:8). Иными словами, он будет править вселенной. «Некто, подобный сыну человеческому, будет вознесен и разделит престол самого Бога» (Дан 7).

Когда Мессия займет свое место, вознесясь от мира, начнется век грядущий, тот век, который издалека предсказывали еврейские пророки, о котором учили еврейские мудрецы, и наступит конец веку нынешнему. Придет новая жизнь, новое качество жизни, вечная жизнь — довольно неуклюжее выражение, каким мы пытаемся передать это качество («вечная жизнь» отличается от обычной не только количеством, длительностью, но также и качеством).

«Вечная жизнь», жизнь грядущего века, есть нечто большее, чем обещанное нам посмертное существование. И нечто большее, чем обещание какого–то грядущего неизменного и вечного состояния мира, в котором мы получим свою долю. Новый вид жизни рождается в мир в Иисусе и через Иисуса. Когда он завершит свою победу над самой смертью, все его последователи, все, кто поверит в него и поймет, что он действительно «исшел от Отца» и подлинно раскрыл нам образ Отца и его замысел, все его приверженцы вкусят «вечную жизнь» прямо здесь и сейчас. И это также — центральная тема Евангелия (ср. 3:16; 5:24).

До сих пор молитва Иисуса могла казаться нам слишком возвышенной, чтобы мы были вправе присоединиться к ней, но в следующих двух разделах мы убедимся, что отношения Иисуса с Отцом, при всей их уникальности, близости, полноте взаимного доверия, не являются «эксклюзивными». Мы призваны присоединиться к ним.