Иоанн Евангелие. Популярный комментарий

ИОАНН 19:31–37. Кровь и вода

³¹ Но так как [тогда] была пятница, то Иудеи, дабы не оставить тел на кресте в субботу, — ибо та суббота была день великий, — просили Пилата, чтобы перебить у них голени и снять их. ³² Итак прийти воины, и у первого перебили голени, и у другого, распятого с Ним. ³³ Но, придя к Иисусу, как увидели Его уже умершим, не перебили у Него голеней, ³⁴ но один из воинов копьем пронзил Ему ребра, и тотчас истекла кровь и вода. ³⁵ И видевший засвидетельствовал, и истинно свидетельство его; он знает, что говорит истину, дабы вы поверили.³⁶ Ибо сие произошло, да сбудется Писание: кость Его да не сокрушится. ³⁷ Также и в другом [месте] Писание говорит: воззрят на Того, Которого пронзили.

Этот человек подошел в конце службы и горячо пожал мне руку. «Сам не знаю, что потянуло меня в церковь сегодня с утра, — сказал он. — Обычно мне попросту лень, и уж если идти, так я пошел бы куда–нибудь рядом с домом. Но что–то заставило меня пойти именно сюда, а когда вы сказали то, что вы сказали (и он повторил слова, которые я произнес, не подозревая о том, насколько они важны для этого человека в тот момент его духовного роста), я понял, зачем я пришел.

Подобный опыт бывает в жизни многих проповедников, и многим из нас знаком также тот момент, когда некое безотчетное побуждение направляет нас именно туда, где (хотя мы об этом понятия не имеем) ждет тот самый человек, с которым нам надо повидаться. Только оглядываясь назад, порой спустя много времени, мы начинаем различать тайный узор и понимаем, что через ужасы и трагедии жизни Бог почти незаметно направляет свой замысел к осуществлению.

Юноша у подножья креста не мог не задавать себя тысячу раз мучительные вопросы: что происходит, почему это происходит? Он спрашивал себя, как и почему он сам оказался здесь, почему не спрятался, как все остальные. За что ему, такому юному, непосильное испытание — стать свидетелем подобного ужаса? Но пройдет несколько дней, и он поймет смысл. Всю свою жизнь он будет возвращаться к этому воспоминанию, повторяя его в молитве и в проповеди, и наконец увидит замысел и сумеет не только передать основные события, но и придать им свой, особый отпечаток. Он поймет, зачем он понадобился там, у подножья креста.

Его свидетельство необходимо, потому что спустя лишь несколько дней у многих людей возникнет сомнение: а в самом ли деле Иисус умер на кресте? Чудо воскресения столь велико, столь непостижимо, что оно не укладывается в наши заведомые представления об устройстве мира. Еще бы оно укладывалось! Никто, ни отдельный человек, ни целая община, не может естественным образом выработать такую систему представлений, в которой человека можно было бы распять в пятницу, убедиться в его смерти, похоронить, а в воскресенье вновь увидеть его живым, живущим той жизнью, которая неподвластна самой смерти. Каждый решал эту проблему по–своему. Одни в ответ на подобную весть предполагали, что мертвый остался мертвым, а бродит его дух, видение, призрак, или это вовсе галлюцинация. Другие предпочли версию, согласно которой он и не умирал. Это был просто обморок, кратковременная кома. Его сняли с креста, и в гробнице он очнулся. Вот что утверждали многие скептики, а также и некоторые люди в самой христианской общине. Евангелие от Иоанна должно было рассеять их сомнения.

Конечно, против обеих скептических версий мы могли бы найти убедительные доводы, но это особая тема, и говорить о ней следует отдельно. Автор этого Евангелия предлагает наилучший ответ всем тем, кто вообразил, будто Иисус «на самом деле» не умер: он был там, он видел все своими глазами, он свидетельствует как очевидец.

Что же он видел и по какой причине? Чтобы вполне разобраться с этой сценой, нужно знать, во–первых, почему иудеи торопились снять тела с креста, во–вторых, по каким правилам римские солдаты выполняли свои палаческие обязанности, и в–третьих, нужно обладать кое–какими медицинскими знаниями о физиологических процессах, происходящих непосредственно после смерти.

Иудеи торопились снять тела с креста, потому что приближался праздник Пасхи. Надвигалась не просто суббота, но особый день еврейского календаря. Библия запрещает оставлять тела казненных на ночь (Втор 21:23), поскольку это оскверняет землю. Вот почему иудеи просили Пилата поскорее закончить казнь и снять тела повешенных.

Но ведь не затем же Пилат организовал казнь, чтобы не довести дело до конца. Распятый мог прожить на кресте несколько дней; смерть Иисуса, наступившая через несколько часов, в этом смысле необычна (если кому–то покажется, что он легко отделался, пусть припомнит, что казни предшествовали побои и мучительный путь на Голгофу). Смерть на кресте сама по себе была еще одной пыткой. Человек висел на руках и не мог нормально вдохнуть, он пытался приподняться, напрягая икры, чтобы все–таки втянуть в себя воздух. Когда уже не было сил опираться на вытянутые ноги, человек начинал задыхаться и постепенно умирал. Но имелся быстрый, жестокий способ покончить с этим (мой учитель истории утверждал, что римляне зачастую предпочитали по–солдатски грубый вариант действий, и не только в подобных случаях): сломать приговоренному ноги. Тело лишалось опоры, и человек почти сразу же задыхался.

Так и поступили с двумя спутниками Иисуса. Удар копьем в голень перешиб кость, болезненный вскрик, последние судороги и тишина. Но когда воины подошли к Иисусу, они обнаружили, что он уже мертв. Это несколько озадачило солдат: что–то чересчур скоро! Может, притворяется? Римский солдат никак не мог позволить приговоренному преступнику обмануть смерть, за подобное упущение он расплатился бы собственной жизнью. Для верности он воткнул копье прямо в ребра Иисуса — если он еще жив, этот удар прикончит его, если мертв, подтвердит его смерть.

Удар подтвердил его смерть. После смерти телесные жидкости разделяются. Медицинские подробности толковались по–разному. Мы не знаем, с какой стороны был нанесен удар (хотя на иконах, как правило, рану изображают в правой стороне груди), а потому не можем утверждать, что копье пронзило сердце. Но в любом случае, если из живого тела такой удар исторгает кровь, то после смерти из ран в груди или в животе вытекает уже начавшая сгущаться кровь и водянистая жидкость. Иисус умер до этого удара копьем. Автор Евангелия видел это и свидетельствует о том, что видел.

Но и здесь, конечно же, в этот кульминационный миг ни одна деталь не излагается только ради исторической истины, хотя эта истина тоже бесконечна важна (мы убеждаемся, что Слово стало плотью, а не видимостью плоти). Для Иоанна каждая деталь, которая могла бы показаться случайной (кто мог предвидеть, как именно поступят солдаты), в определенном ракурсе превращается в небесное знамение, передающее глубинный смысл события. Нужно лишь проследить евангельское повествование до самого начала, вспомнить все случаи, когда упоминалась кровь или вода, и мы увидим, что во всех этих случаях Иисус предстает как источник жизни, очищения и освящения. Здесь и сейчас все эти темы сходятся воедино.

И все знамения указывают на Иисуса как на истинного пасхального агнца. В тот самый час, когда в Храме приносили в жертву ягнят (Иоанн настаивает на том, что все события происходят на Пасху, и таким образом при сопоставлении его отчета с другими Евангелиями возникает очередная загадка, однако здесь не место обсуждать ее), Иисус, истинный пасхальный агнец, берет на себя грехи мира. Пасхальный ритуал запрещал ломать кости жертвенного агнца (Исх 12:46; Числ 9:12).

С другой стороны (а Иоанн, как всегда, объединяет две и больше тем), Иисус умирает как истинный Мессия, приняв на себя боль и стыд Израиля и всего мира «Воззрят на Того, Которого пронзили» — темное пророчество Захарии (12:10), где для нас загадочно, а для эпохи Иисуса вполне явно речь шла о временах великого страдания и горя, которые наступят для Иерусалима, покуда Бог не дарует избавление, искупление и спасение. Согласно этому пророчеству, после нанесения раны и после скорби должен был открыться источник для дома Давидова и для народа Израиля, и воды этого источника должны были очистить всех от нечистоты и греха (Зах 13:1).

Этот смысл вполне уместен и для Иоанна. Таков еще один смысл воды и крови — истинная смерть, несущая истинное избавление от греха.