История героя: Огонь наших душ

Глава 30. Позор

Укайзо

Когда «Перо Амиры» бросил якорь в бухте Укайзо, первым, что бросилось в глаза Кьеллу, было отсутствие строительных лесов вокруг одной из башен дворца. Его крыша, ранее покатая и крытая золоченой черепицей, сейчас превратилась в плоскую, и могла похвастаться перилами и разнообразной зеленью. Привычный Онеказе рабочий кабинет под открытым небом был наконец достроен, и королева, скорее всего, находилась там. Кьелл направился туда немедленно, применяя цингун, и вскоре, взбежав по стене башни, перешагнул перила сада.

— Здравствуй, милая, — кивнул он королеве, слушающей очередного докладчика, и, подойдя ближе, рухнул в кресло, стоящее рядом с ее троном.

Бледный эльф смертельно устал — не физически, но морально, и ему жизненно необходимо было сейчас перевести дух в компании любимой.

— Оставьте нас, — повелела Онеказа придворным, не иначе как уловив это его желание.

Пусть он и не задумывал отрывать ее от работы, собираясь просто посидеть рядом, но королева явно была настроена уделить своему мужчине все внимание. Заполняющие сад на крыше разумные поспешно разошлись, и Онеказа, встав с малого трона, склонилась над обмякшим в кресле Кьеллом.

— С тобой все хорошо, таку ароха? — с толикой тревоги спросила она. Ее ладони погладили его волосы, и скользнули вниз, по щекам и плечам — она не скрывала своего желания близости. — Я соскучилась, — с легким смущением добавила она.

— Я тоже скучал, — чуть оживился Кьелл, потянувшись к ней. Они прижались друг к другу в крепких объятиях. Эльф вздохнул с облегчением — пусть горечь фактического поражения и не ушла, но усталость его духа, накопившаяся в жестоких сражениях, потихоньку отступала.

— Тебе же неудобно так стоять. Давай я тоже встану, — сказал он с улыбкой, поняв вдруг, в какой неуклюжей позе сейчас склонилась к нему Онеказа. Та хихикнула.

— Если ты устал, ароха нуи, мы можем отправиться в опочивальню, — в ее тон вкралась толика игривости.

— Я только за, — с готовностью ответил Кьелл, и тут же добавил: — Но давай я тебе новости расскажу сначала. Выговориться хочу, и поплакаться тоже.

— Кто-то не вернулся из похода? — тревога и серьезность вернулись в голос королевы. Она разжала объятия, и вновь уселась на малый трон. Ее правая рука, впрочем, не покинула плеча эльфа.

— Не, вроде все на месте, — ответил тот рассеянно. — С десяток матару тяжело ранены, и еще где-то сотня — легко, но все вернулись домой. На удивление бескровный рейд вышел, да.

— В чем же тогда дело? — удивленно спросила женщина.

— Мы провалились, — просто ответил Кьелл. — Рауатайцы обстреляли меня и Уамору из большой и очень громкой бомбарды, и твоего кузена тонким слоем размазало по Кривой Шпоре. Одно хорошо — мы уничтожили одиннадцать рауатайских кораблей. Три из них — мои, можешь мной гордиться, — невесело хмыкнул он.

— Всего неполная дюжина, — с раздраженным сожалением пробормотала Онеказа. — Это почти не ослабит вражеский флот… — запнувшись, она смущенно поглядела на Кьелла. — Прости, ароха нуи. Я не хотела умалить твоей победы. Просто… — она замялась, комкая подол платья.

— Не, я согласен, — ответил Кьелл, вставая. Он аккуратно пододвинул свое кресло ближе к малому трону, сел обратно, и завладел рукой любимой, поцеловав её тонкие пальцы. — Ни три джонки, ни одиннадцать погоды не сделают. От Уамору не осталось даже трупа, и отречься от своих претензий к тебе он сможет разве что перед Бледным Рыцарем, да и то вряд ли — он оказался еще большим дураком, чем рассказывал Аруихи. Мы проиграли этот бой. Это не все плохие новости — я захватил в плен рауатайского капитана, и немного покопался у него в мозгах. С нами воюет не ранга нуи, а Кару, представь себе.

— Неожиданно, — озадаченно нахмурилась королева. — Но, согласись, сражаться с ней и Королевской Компанией Дедфайра — лучше, чем сойтись со всей мощью Рауатая.

— Не совсем, — ответил Кьелл. Он отпустил руку женщины, и та принялась рассеянно поглаживать его плечо. — Любые ее успехи станут успехами Рауатая, а совершенные ей злодейства ранга нуи спишет на ее самоуправство. Захват Уамору не нанес бы Рауатаю репутационных потерь — только Кару и ее подчиненным. Но самое плохое в том, что хазануи все еще получает поддержку своей родины, и очень весомую. На Кривую Шпору прибыл флот из более чем сотни джонок, — Онеказа пораженно ахнула, непроизвольно сжав пальцы на плече Кьелла. Тот успокаивающе накрыл ее руку своей. — Хоть мы и сняли с них стружку нашим рейдом, они все еще готовы к бою. Большая их часть — не регулярный флот, а наемники, но нам от этого ненамного легче. Захваченный мною капитан не так много знал о плане кампании, разработанном Кару, но, по-моему, мне удалось выяснить достаточно, чтобы понять общий замысел. Хазануи понимает, что обезглавить Хуана она не сможет — столица выдержит атаку флота любой силы. Вместо этого, она собирается обескровить Дедфайр, покорив или уничтожив все племена, до которых сможет дотянуться, — эльф тяжело вздохнул, глядя на погрустневшую женщину, и продолжил свою череду плохих новостей. — Мара Капуа и Отаота опустели — тамошние племена не пожелали сдаваться рауатайцам. Их матару мертвы, а мирных жителей увезли на Кривую Шпору. Судьба у этого острова такая, не иначе — быть домом людоловам, — невесело ухмыльнулся он.

— Экера, это ужасно, — печально ответила Онеказа. — Мы должны их остановить.

— Угу, — грустно кивнул гламфеллен. — Одна беда — ни я, ни Аруихи не знаем, как. Я — ни разу не стратег, мой предел — добежать до врага, и рубить, пока тот не кончится. У Аруихи нет идей. Мы с ним не раз обговорили эту тему на обратном пути. Рауатайцы устраивают свои рейды небольшими силами, эскадрами в две-три джонки. Мы можем обнаруживать такие нападения с помощью Говорящих со Штормами, и перехватывать их, но сойдись мы с ними всерьёз, к врагу быстро подойдет подкрепление, а крупное сражение мы себе позволить не можем — если и не проиграем, то потеряем корабли, давая рауатайцам еще больше свободы маневра. К сожалению, они сильнее нас на море. Трюк с морскими зверями, что мы провернули на Кривой Шпоре, во второй раз не пройдет — теперь, все рауатайские капитаны будут держать глубинные бомбы под рукой, и кидаться ими в любой подозрительный всплеск. В общем, и так плохо, и этак, — он с вымученной улыбкой посмотрел на свою женщину. — Все, я закончил плакаться.

— Когда во время войны за Укайзо Аруихи изгнал Королевскую Компанию Дедфайра из Некетаки, он послал своих разумных взорвать пороховой склад Медной Цитадели, — задумчиво произнесла Онеказа. — Ее пушки замолчали. Что, если… — ей не понадобилось договаривать — Кьелл уловил ее идею с полунамека.

— Любимая, ты — чудо! — воскликнул он, и, подскочив к малому трону, крепко обнял королеву, и запечатлел на ее губах страстный поцелуй. Та удивленно вскинулась было, но тут же расслабилась, отвечая на ласку. Эльф быстро отстранился, и продолжил, сияя энтузиазмом: — Конечно же! Самая лучшая ПВО — танки на аэродроме противника! Нанесем удар по островам, где хранятся их артиллерийские припасы, и подорвем там все. У них останется только то, что есть на самих кораблях! Если при этом устроить им большую драчку на море, в которой они повыстреляют весь порох и ядра, мы их сможем голыми руками взять! Надо сейчас же бежать к Аруихи, обговаривать… — он не договорил — Онеказа, притянув его к себе, впилась в его губы поцелуем. Кьелл, все ещё увлеченный своей тирадой, промычал было что-то невнятное, но быстро замолчал, захваченный страстью своей любимой, сжимая её в объятиях, и нежась под ласками её рук. Женщина не отпускала его губы довольно долго, но опустив, взглянула на него требовательно и с толикой сердитости.

— Я не поняла некоторых слов из твоей бурной речи, — сказала она. — Но то, что ты, всего раз поцеловав меня после долгого отсутствия, хочешь немедленно бежать к брату, и что-то с ним обговаривать, я слышала очень четко, — королева притворно нахмурилась, сдерживая лукавую улыбку. — Это совершенно недопустимо, таку ароха.

— И правда, что же это я, — рассмеялся Кьелл. — Помнится, ты упоминала опочивальню. Так вот, я очень устал, — он подмигнул Онеказе, с готовностью поднявшейся с трона.

Море Дедфайра, близ Укайзо

— Экера, это совершеннейшая авантюра! Даже больше — это безумие! — капитан Кахуранги, обычно вежливый и спокойный, сейчас за малым не искрил от раздражения и недовольства. — Мы можем запросто потерять весь флот, и не получить от этого ничего!

— Через месяц-другой мы и так его потеряем, бодаясь с Рауатаем у каждого клочка земли, на который они захотят высадиться, — устало ответил Аруихи. Принц выглядел измотанным — сказывались бессонные ночи. — А если мы не будем отваживать шакалов ранга нуи от их добычи, мы потеряем Дедфайр. Что за радость сохранить флот, если живые и свободные Хуана останутся лишь в Укайзо и Некетаке?

— Я все это прекрасно знаю, Аруихи! — рявкнул флотоводец. — Чрево Рикуху, я думаю об этом каждую ночь! Но не дело от отчаяния бросаться в безумные авантюры, могущие стоить жизней нам всем!

В капитанской каюте «Пера Амиры» воцарилось тягостное молчание. Из собравшихся здесь пятерых разумных, четверо аумауа глядели устало и недовольно, лишь пятый, бледный эльф, был свеж и спокоен. Кьелл не спешил встревать в напряженную дискуссию — хотел дать собеседникам выговориться.

Импровизированный штаб принца Аруихи оккупировал каюту капитана Ванау, находящегося сейчас на мостике, для обсуждения планов дальнейшего противостояния с рауатайцами. Небольшая флотилия, вышедшая из Укайзо с «Пером Амиры» во главе, везла на Сайюка и Манга о Ману воинов, оружие, и продовольствие, а также начальство — Аруихи, Руйху, и Кахуранги. Юные гвардейцы короны заняли кубрик, Текеху заменил штатного Заклинателя Воды, а Кьелл пытался подбадривать экипаж и боевых товарищей, играя на гитаре бодрые военные марши. Впрочем, сейчас было не до музыки — слишком уж все были напряжены.

В его путешествии к фронту Аруихи мог получать данные непосредственно от воюющих, и даже отдавать им приказы — присоединившиеся к войску Хуана друиды Вапуа обеспечивали почтовую связь с помощью многочисленных птиц. Туман войны над Дедфайром развеивался — и усилиями старика Вайтанги, вырвавшего из памяти плененного Кьеллом рауатайца множество важных деталей, и притоком свежей информации с почтовыми птицами.

Принц и его ближние знали сейчас намного больше о своих противниках, но знания эти, согласно пословице, принесли им лишь многие печали. Рауатай щедро вливал ресурсы в устроенную Кару войну, и Королевская Компания Дедфайра, чьи ряды все множились прибывающими солдатами и наемниками, а морская мощь прирастала джонками флота и свободных капитанов, обладала полным превосходством над морскими силами Хуана. Пусть на суше аборигены Дедфайра и могли бы потягаться с подданными ранга нуи, но не было на усеянном островами и островками архипелаге подходящих арен для сражений крупных сухопутных армий. Военная машина Королевской Компании Дедфайра все еще разогревалась, пробуя силы противника в мелких стычках, и не ввязываясь в крупные противостояния — пока что, в их немногих столкновениях силы королевского флота и рауатайцев расходились боевой ничьей. Хуана были лучше в маневре, пусть их вояджеры и уступали рауатайским джонкам в огневой мощи, и последние пока что отступали пред лицом численного превосходства аумауа-островитян. Но ни у кого не было сомнений в том, что вскоре хазануи Кару отбросит осторожность, и даст Хуана решительный бой.

План Кьелла, рожденный из идеи Онеказы, был неожиданно встречен в штыки военными Хуана. Кахуранги опасался поражения в морском бою, и опасался резонно — несмотря на потери, понесенные в бою у Кривой Шпоры, рауатайцы все еще могли вывести в море сто тридцать тяжелых джонок. Флот Хуана был и меньше по численности, и легче по тоннажу кораблей. Несколько уравнивали ситуацию Заклинатели Воды, но их мистическое искусство не было абсолютным оружием. Поддержанные Говорящими со Штормами, они могли бы устроить флоту Королевской Компании Дедфайра весьма чувствительное моретрясение, но ничего, сравнимого с яростью бурь Ондриной Ступы, породить не сумели бы. К тому же, до сезона дождей все еще было достаточно много времени, и природа сопротивлялась бы масштабным изменениям, вносимым в погоду мистическими искусствами. В этой войне, мистики могли быть вспомогательными силами, не больше. Других же козырей в рукавах флота Хуана не было. Сойдись подданные Онеказы с Королевской Компанией Дедфайра в генеральном сражении на море, и победа скорее всего принадлежала бы последним. Кахуранги прекрасно это понимал, и решительно запротестовал, когда речь зашла о подобном.

Руйха встала на его сторону, так как не верила в успех десантных операций против рауатайских баз флота. Разведывательные рейды принесли информацию о двух, кроме Кривой Шпоры, главных стоянках рауатайцев — Нгару и Вайхоту. Первый остров, каменистый и окруженный скалами, был природной крепостью, со всего одной пригодной для высадки бухтой, которую рауатайцы укрепили на славу. Второй, самый обычный тропический островок с песчаными пляжами и тенистыми пальмами, обзавелся фортом не хуже доминирующего над Кривой Шпорой — военные инженеры Королевской Компании Дедфайра расстарались ради спокойной и глубокой естественной бухты, прикрытой от бушующих морских волн двумя грядами рифов-барьеров. Правильная война против гарнизонов этих островов сулила затяжное противостояние, что означало подход рауатайских подкреплений, и неминуемый разгром штурмующих.

— Друзья, — раздался тихий и доброжелательный голос Кьелла. — Давайте немного успокоимся, и рассмотрим аргументы против предложенного мной плана. Кахуранги, — гламфеллен обратился к раздраженно отвернувшемуся синекожему капитану, — ты не хочешь гробить флот в крупном сражении. Я тоже не хочу подобного, ну вот ничуть, — он поднял руку, останавливая вскинувшегося флотоводца, явно намеревавшегося бросить что-то едкое и недовольное, и продолжил, все так же доброжелательно. — Не сомневаюсь, многие Хуана готовы пожертвовать собой ради нашей победы, но нам жертвы не нужны, нам нужно сохранить как можно больше жизней наших соратников. Не стану выдумывать для тебя план сражения, — он примирительно улыбнулся. — Я — дилетант что в морском деле, что в военном. Наоборот, я прошу твоей помощи в разработке этой операции. Я уверен, ты сможешь сделать ее как можно более бескровной для моряков Хуана. Все, что нам нужно — втянуть рауатайский флот в большое сражение, и заставить их как следует опустошить пороховые погреба. Увы, каких-то гениальных тактических придумок насчет того, как достичь подобного, у меня нет — как я уже сказал, я здесь дилетант. Ну, одно дилетантское предложение найдется, — он смущенно развел руками. — Поговори с Текеху о его действиях в канале Офеччия. Благодаря ему, ни один вражеский снаряд не достиг «Онеказы» в тот день, — Кьелл намеренно умолчал о «золотом попадании» брандкугеля, что не разнес в клочья мостик джонки лишь благодаря его боевому искусству — в конце концов, случайности случаются.

Малость подуспокоившийся капитан недоверчиво поглядел на Текеху. Годлайк чуть кивнул в ответ, и взгляд Кахуранги преисполнился еще большего недоверия. Тем не менее, он не спешил вновь начинать спорить и протестовать, вместо этого крепко задумавшись.

— Руйха, — обратился Кьелл к суровой матару дружеским тоном. — У меня не было возможности увидеть тебя в бою на Кривой Шпоре, но, надо сказать, я слышал немало похвал твоей доблести, — аумауа довольно осклабилась, принимая комплимент.

Кьелл и правда слышал о силе и умении Руйхи только хорошее. В короткой стычке на людоловском острове она и ее матару все же успели добраться до стен форта, и, забросив на них крюки-кошки, дружно и ловко полезли вверх, прикрываемые стрелками. Столь быстрым и слаженным был этот штурм, что рауатайцы не успели ни перенацелить на храбрецов-Хуана свои пушки, ни даже опомниться, прежде чем матару племени Каханга сошлись с ними в яростных сшибках по всей стене форта. Руйха, пошедшая в атаку рядом с подчиненными, обзавелась в этой схватке новыми шрамами, и успела сразить троих, прежде чем Кахуранги, заметив на горизонте паруса вражеского подкрепления, скомандовал сигналить отход.

— Скажи, Руйха, — продолжил гламфеллен все тем же дружелюбным тоном. — Хотела бы ты обменяться со мной опытом? На палубе достаточно простора для дружеского спарринга. Если ты устала, могу поделиться адровым зельем, — он положил руку на верный пояс с многочисленными кармашками для флаконов.

— Н-нет, Кьелл, — слегка опешила та. — Я своими глазами видела, как ты прошел сквозь сотню вооруженных рауатайцев, даже не сбившись с шага. Я не противник тебе.

— Как насчет Аруихи? — не меняя тона, продолжил эльф. — Ученик, если Руйха согласна, твои возражения не принимаются, — тот лишь устало кивнул.

— Принц оставил меня далеко позади в воинском искусстве и до начала обучения у тебя, — ответила желтокожая матару. — Нет смысла тратить время на подтверждение его превосходства. К чему ты ведешь?

— К тому, что с нами — четыре десятка бойцов, подобных мне и Аруихи, — в голосе бледного эльфа прорезалось торжество. — Пусть они молоды и неопытны, но они — воители, несравнимые с обычными солдатами. Они быстрее, сильнее, и выносливее любого матару, и владеют мистическим искусством, что наводит на врага страх и обращает в бегство даже сильных духом. Они сокрушат любого врага, что выйдет против них, — эльф запнулся, и поспешно добавил с просьбой в голосе: — только им о моих словах не говорите, ладно? Еще возомнят о себе мои подопечные, — раздались усталые смешки.

— В общем, меня, Аруихи, и его учеников вполне хватит на одновременную атаку всех трех рауатайских баз, — продолжил Кьелл, добавив убежденно:

— Успешную атаку. Если флот под руководством Кахуранги втянет все вражеские джонки в битву, если мы сможем убедить подчиненных Кару, что поставили все на генеральное сражение, и они решат бросить на наши корабли все свои силы, то Аруихи, его гвардейцы, и я без труда расколем все три орешка с рауатайским порохом внутри.

Закончив свою речь, гламфеллен с удовлетворением заметил разгорающуюся надежду в глазах соратников, оттеснившую усталость и раздражение. «То-то же,” удовлетворенно подумал он. «Полдела сделано — победа над неверием в свои силы одержана. Осталась вторая половина, та, что полегче: победить врага.»

Их группа потихоньку разделилась. Руйха решила отправиться в кубрик, побеседовать с матару и гвардией. Кахуранги подсел к Текеху, и принялся расспрашивать его о бое в канале Офеччия. Морской годлайк, который, в отличие от Кьелла, самовосхваление любил и уважал, заливался соловьем, найдя благодарного слушателя. Когда же гламфеллен обернулся к Аруихи, то с удивлением заметил, что принц втихаря прикорнул на капитанской койке, и сейчас увлеченно сопел.

«Сморило бедняжку,” весело подумал эльф. «Было бы прохладно — подоткнул бы одеяло на ученичке, да-да.»

Кьелл решил подняться на палубу и немного помузицировать, и, зайдя в свою каюту за гитарой, взошел на мостик. Там его встретили лишь занятый своим делом рулевой, и капитан Ванау, задумчиво пробующий пальцем ветер.

— Аруихи внаглую захватил твою койку, Ванау, — обратился к тому гламфеллен. — Если тебе захочется вздремнуть, просто скажи мне — я ему живо устрою побудку, — глаза капитана «Пера Амиры» округлились было в удивлении, но он быстро совладал с собой, вернув на лицо прежнее добродушие.

— А, ты снова шутишь, Видящий, — успокоенно ответил он. — Или мне лучше обращаться к тебе «Богоборец»?

— Лучше обращаться ко мне «Кьелл», а про обращение «Богоборец» забыть навсегда, — чуть поморщился эльф. — Мы же боевые товарищи, Ванау, к чему эти формальности?

— Хорошо, Кьелл, — добродушно улыбнулся тот.

Капитан бессменного флагмана Кахуранги в этой войне был рослым, широкоплечим, и самую малость обрюзгшим. Его круглое лицо глядело на мир с толикой радостного удивления — словно Ванау по-детски искренне наслаждался каждой минутой жизни, видя даже в будничных вещах увлекательное приключение. Тем не менее, ребячеством он не отличался, будучи, на взгляд Кьелла, даже слишком серьёзным в службе и общении.

— Как настроение? — обратился гламфеллен к капитану. — Скоро нас всех ожидает большая драка. Уверен в своих силах, а, Ванау?

— Конечно, — пожал плечами тот. — Моя команда и корабль не подведут. А ещё, с нами ведь ты, Кьелл. Все знают — ты несёшь победу идущим рядом с тобой, — эльф лишь озадаченно крякнул от этого панегирика своей воинской удаче. «Главное, никакого давления,” весело подумал он.

— Кто это — все? — с подозрительностью в голосе поинтересовался гламфеллен.

— Все, высадившиеся в Укайзо после битвы в канале Офеччия, — начал добросовестно перечислять Ванау. — Придворные королевы, видевшие, как ты бросил к её ногам меч, сразивший бога, — «О как, моя неуклюжесть вошла в легенды,” с иронией подумал эльф.

— Я и сам видел твоё воинское мастерство в недавней битве, — закончил капитан. — Ты и вправду непобедим.

— Не, Ванау, я вполне себе победим, — задумчиво ответил Кьелл, и продолжил, залихватски усмехнувшись: — Просто у рауатайцев побеждалка ещё не отросла, со мной справиться, — капитан благодушно фыркнул на эту сомнительную шуточку.

Гламфеллен, которого все эти дифирамбы настроили на чуточку меланхоличный лад, отошёл к фальшборту, и начал перебирать струны гитары. В отличие от простодушного Ванау, он отнюдь не ощущал в себе способности принести Хуана победу в предстоящем сражении. Слишком многое в нем будет зависеть от простых моряков, от гвардейцев Аруихи, и даже от такой эфемерной величины, как удача. В другое время он попытался бы прогнать одолевшую его легкую тоску, но сегодня ему не хотелось бодриться. Он негромко запел в такт мелодии гитары, больше для себя, чем для кого-либо еще:

— Поля изрытые лежат, осиротело смотрят в небо…

«Пусть эта странная война идёт меньше месяца, и большая её часть пришлась на маневры, и пусть мы вышли из Укайзо всего несколько дней назад, я уже скучаю по дому. Заранее, что ли? Нет,” он задумчиво улыбнулся, не прекращая песни. «Я скучаю не по дому, а по миру, времени без войны, по его спокойным и весёлым денькам. Ничего, если мы победим в нашей запланированной драчке, мир если и не наступит сразу, то изрядно приблизится.»

***

После прибытия на Сайюка, Кьелл, Аруихи, и гвардейцы покинули «Перо Амиры», расставшись с Кахуранги и Руйхой. Последняя, вместе с другими матару, в предстоящем генеральном сражении переквалифицировалась в абордажницу. Пусть схождения с вражескими кораблями борт о борт и не предполагалось, военные Хуана готовились ко всему. Кахуранги же развил бурную деятельность по подготовке предстоящей битвы флотов. Текеху был с ним, тасуя подчиненных ему Заклинателей Воды по кораблям эскадры — задумка Кьелла о применении сил мистиков в качестве щита от ядер пришлась Кахуранги по душе, и флотоводец с гильдмастером готовились широко ее применить. Путь же Кьелла и воителей Хуана лежал сейчас на юг от Сайюка — тройка вояджеров, что довезет их к главным целям предстоящей битвы, должна была прокрасться мимо рауатайских кордонов, и подойти к ним на максимально близкое из безопасных расстояние. Далее, дождавшись ухода рауатайцев на большую драку, вояджеры делали молниеносный бросок к островам, и высаживали воителей, что должны были без промедления уничтожить свои цели. Эта часть плана была вполне безопасной — завеса рауатайских кораблей даже вокруг главных баз их флота не была сплошной, и сквозь нее было вполне возможно пройти даже без устроенного Кахуранги отвлекающего маневра. Лишь промедление в разгроме военных складов несло юным гвардейцам серьезную опасность — подчиненные Кару могли и отвлечь несколько джонок от боя с флотом Хуана, чтобы защитить свои базы. В этом случае воители Хуана вполне могли оказаться заперты на враждебной территории. Именно для того, чтобы предупредить подобный исход, Кьелл и настоял на очень неравномерном разделении их сил.

— Ты уверен, что не хочешь взять с собой больше учеников? — в который раз спросил Аруихи с сомнением в голосе. — Хахона и Манааки хотели отправиться с тобой.

— Их я в любом случае не взял бы — они в числе лучших, и пойдут с самой большой группой, — отмахнулся Кьелл. — Двое середнячков, что пойдут со мной, и не замедлят меня, и прикрыть я их смогу, в случае чего. Ударная сила же понадобится в других группах. Ты решил, кто будет в твоей?

— Возьму с собой Тианги, — задумчиво ответил принц. — Он жаждет славы — пусть стяжает ее под моим присмотром. Остальные пусть будут, как ты сказал, середнячками, — он почесал шрам на щеке, оглядывая своих подопечных. — Я, Тианги, и еще девятеро, как ты и хотел.

- Что насчет самой большой группы? — спросил эльф. — Кого поставишь старшим?

— Я думаю о Равири или Хахона. Что посоветуешь, учитель? — Аруихи обернулся к Кьеллу с серьезностью во взгляде.

— У Равири малость замедлился прогресс в последнее время, — задумался гламфеллен, сосредоточенно воззрившись на упомянутого. Тот, оранжевокожий аумауа с длинными черными волосами, увязанными в конский хвост, весело беседовал с соучениками. — Ему нужно немного уверенности в себе. Пусть приобретет ее, победив побольше противников, и не отвлекаясь на командование. А вот Хахона — трудолюбивый и ответственный, еще и старше большинства нашего молодняка. Для него позиция лидера будет признанием и наградой, и побудит его и дальше стараться.

— Пожалуй, ты прав, — Аруихи оглядел претендента на лидерство над соучениками в предстоящем рейде. Хахона, спокойного вида юноша, зеленокожий и бритый наголо, сосредоточенно правил оселком заточку сабли. — Мне кажется, или ты его и правда выделяешь?

— Угу, — кивнул эльф. — Не из-за таланта или умения — знаю его откуда-то. Где ты его откопал?

— В захолустье на самом краю архипелага, — скривился принц. — Тамошняя ранга даже не хотела поначалу со мной разговаривать — она, видите ли, не признает власть сестры. Ну а когда она увидела, как трясутся претенденты после их испытания, и вовсе хотела гнать меня с острова чуть ли не с оружием в руках, — Аруихи ностальгически усмехнулся. — Храбрая женщина, хоть и в возрасте.

— Угу, и беспокоится о своих, — согласно кивнул Кьелл.

Некогда предложенный им принцу метод поиска талантов среди Хуана имел всего два достоинства — скорость и стопроцентную надежность. Все остальное было недостатками. Он был прост — Аруихи строил претендентов перед собой, и атаковал их базовой техникой Искусства Ревущего Тигра, Тигриным Рыком. Разумеется, он бил не в полную силу, сдерживаясь, насколько возможно. Если претендующие на ученичество юноши обладали талантом к техникам ци, они выдерживали прессинг враждебной энергии, и даже могли получить толчок к развитию, как Аруихи в свое время. Те же, кто таланта не имел, получали целый букет неприятных ощущений, устойчивый страх перед принцем, и несколько неспокойных ночей, полных кошмаров. Эффект был временным — энергетика Аруихи все же стояла пока на достаточно низком уровне развития. Лечения, подобного тому, что проводил для Онеказы Кьелл, жертвам мистического искусства Аруихи не требовалось — щадящее воздействие его атаки ни в какое сравнение не шло с пропитанным звериной жаждой крови импульсом, что выдал бледный эльф в состоянии аффекта. Тем не менее, в том, чтобы ощутить на своей шкуре воздействие опасного мистического искусства, приятного было мало, и неудивительно, что неизвестная ранга взъярилась на Аруихи.

— А звали ее как, не помнишь? — лениво спросил гламфеллен.

— Что-то на «И», — ответил принц, почесав затылок. — Ианга? Имуа? Как-то так.

— Не Икава ли случайно? — заулыбался Кьелл. — Моя первая хорошая знакомая среди Хуана, просвещала меня о ваших традициях. Шрамами неаккуратными еще покрыта.

— Она, — кивнул Аруихи. — Хахона — из матару ее селения, интересовался всем новым. Когда он увидел мою демонстрацию фехтования и применения ци, то воспылал ярче драконьего пламени. Свою аркебузу и пистоли едва не выбросил поначалу, — принц добродушно глянул на подопечного.

— Как же тесен Дедфайр, — с веселым удивлением ухмыльнулся эльф. — Большая деревня, да и только.

— Что насчет другого твоего любимчика, Манааки? — отстраненно поинтересовался принц. — Он из матару бывшей столицы, всю жизнь в Некетаке прожил.

— Вот уж не знаю, — глянул на упомянутого Кьелл, отрешенно потерев нос. Юный воитель, синекожий, менее рослый и массивный, чем большинство его соучеников, устроился чуть в стороне, усевшись наземь с саблей на коленях и отрешенно прикрыв глаза в медитации. — Но я со всеми матару Каханга перезнакомился в свое время — помнишь, ты меня послал шпионить за ними? Вечность назад это было, забыл уже всех… Хотя нет, — он довольно улыбнулся. — Манааки все же помню — у него подружка из Аэдира, эльфийка. Он с ней — почти зеркальное отражение меня с Онеказой, — принц насмешливо фыркнул, и покачал головой.

— Ладно, хватит ностальгировать и время тянуть, — посерьезнел Кьелл. — Пора выступать. Младшие! — повысил он голос, и ученики Аруихи подтянулись ближе, внимательно глядя на своего старшего учителя.

— Перед тем, как мы выступим в поход, я хочу сказать вам пару слов, — серьезно начал гламфеллен. — Мы собираемся совершить то, что многие сочли бы невозможным. Через несколько дней, мы сломаем хребет силам Рауатая, уничтожим их превосходство над нашими войсками, и принесем победу оружию Хуана. Я верю, нет, я знаю — вы все, стоящие передо мной, более чем способны на это, — в его голосе, разносящемся над тихой бухтой Сайюка, зазвучала торжественность. — Если же случится так, что глядя в жерла вражеских пушек, или на усеянные стволами аркебуз стены их фортов, вы засомневаетесь в себе, вспомните то, что я скажу вам сейчас. Вспомните: с вами ваше оружие, что способно сокрушить врага много более сильного, чем любой рауатайский воин. С вами ваше мистическое искусство, с чьей боевой мощью мало что сравнится. И наконец, с вами мы все — ваши товарищи по учебе, поддерживавшие вас все это время, бывшие вам друзьями, помощниками, и даже соперниками в воинской науке; ваш учитель, разделивший с вами свою силу и мудрость, преподавший вам лучшее из боевых искусств Эоры; с вами я, все это время с гордостью следивший за вашим прогрессом, помогавший вашему учителю выковать из сырого железа вашего таланта несокрушимый клинок воинского умения; и наконец, с вами все Хуана, ваши друзья и подруги, родня и близкие, знакомые, и даже незнакомцы. Все эти разумные стоят за вашими плечами, поддерживают вас в трудную минуту, и укрепляют ваши руки в бою, — голос Кьелла гремел трубами и литаврами военного оркестра, раскатываясь по усеянной гигантскими кораллами бухте. — Вы никогда больше не будете одиноки. И когда вы сойдетесь с врагом лицом к лицу, я хочу, чтобы в вашем разуме звучала лишь одна мысль, одно слово, — он набрал воздуха в легкие, и проорал древний боевой клич древнейшей империи, сотрясавший Поднебесную в стародавние времена великих воинов и хитроумных полководцев:

— Победа!

— Победа! — проревел во всю мощь своей глотки Аруихи.

— Победа! Победа! Победа!.. — начали скандировать воодушевленные ученики.

«Вроде неплохо получилось,” удовлетворенно улыбался Кьелл, глядя в горящие глаза гвардейцев. «Наше дело правое, враг будет разбит, и победа, разумеется, будет за нами. Ради мира, ради жизни, ради всех, кто ждет нас дома.»

Море Дедфайра, близ острова Нгару, три дня спустя

— Скоро начну, Кьелл, ты и твои подопечные можете готовиться, — отрешенно бросил бледному эльфу капитан Хуранги, сосредоточенно следящий за горизонтом.

— Здорово, — улыбнулся тот. — Давай, покажи этим ветрам, кто здесь главный, — Хуранги ответил на эту сентенцию мимолетной ухмылкой, не прекращая своего созерцания дальних далей.

Капитан вояджера «Серебряный Ветер», что транспортировал Кьелла и двух учеников Аруихи к их цели, был памятен бледному эльфу по морскому сражению в канале Офеччия, где его корабль до последнего держал удары рауатайских ядер. В том бою Хуранги обзавелся плохо заживающим ожогом на пол-лица, пострадав от взрыва прилетевшей на палубу его вояджера бомбы. Впрочем, его боевой дух это ранение ничуть не подорвало. Молодой, коротко стриженый, с необычным для аумауа алым оттенком глаз, капитан «Серебряного Ветра» был не только талантом в морском деле, но и адептом мистического искусства, чантером, на чьи слова отзывался ветер — Говорящим со Штормами. Сейчас Хуранги собирался изменить воздушные течения так, чтобы они сообщили его кораблику, и без того быстрому, словно птица, еще большую скорость. Молодой капитан проникся важностью их с Кьеллом миссии, и собирался выложиться в ней на все сто. «Серебряный Ветер» должен был проскользнуть к бухте острова Нгару быстро и незаметно, высадить троих воителей, и столь же поспешно отойти на безопасное расстояние. Все дожидались лишь одного — условного часа.

Гламфеллен подошел к двум своим подопечным, сидящим у борта и старательно пытающимся медитировать.

— Вставай, молодежь, хватит тужиться, — весело бросил он им. — Лучше разомнитесь малость перед боем.

Те поспешно поднялись на ноги, и начали упражнения для разогрева мышц и связок. Двое юных аумауа, Никора и Таинуио, не показывали ничего сверхординарного по сравнению с их соучениками, но все же демонстрировали поразительную скорость обучения, что превосходила таковую у многих известных Сяо-Фаню практиков боевых искусств — как и каждый из учеников Аруихи, эти двое обладали немалым талантом.

— Что, младшие, поможете своему немолодому и усталому старшему учителю не ударить в грязь лицом? — хитро прищурился гламфеллен.

— Не подшучивайте над нами так, старший учитель, — с легкой обидой поглядел на него Таинуио — совсем еще юный пятнадцатилетний аумауа, желтокожий, чуть нескладный, и с торчащими одуванчиком-афро курчавыми коричневыми волосами. — Ваше боевое искусство несравнимо с нашим. Даже не знаю, зачем мы вам понадобились.

— А ты как считаешь, Никора? Сможете помочь старшему, что прожил больше лет, чем вы оба вместе взятые? — все тем же веселым тоном обратился ко второму гвардейцу Кьелл.

— Мы можем освидетельствовать очередной ваш подвиг, старший учитель, — с готовностью осклабился тот. Синекожий и жилистый, этот молодой воитель был намного более легким в общении, чем его соученик.

— Э нет, — в притворном негодовании поднял руки бледный эльф. — Учинишь что-то подобное, и можешь называть один из водопадов Укайзо своим именем — ты под ним поселишься. Мне с лихвой хватает сплетен, что уже обо мне ходят.

— Строгость старшего учителя не знает границ, — наигранно поник лицом Никора. — Она, можно сказать, легендарна, и достойна того, чтобы быть воспетой чантерами, — гламфеллен, не выдержав, прыснул, и синекожий гвардеец поддержал его смех.

— Ладно, минутка серьезности, — перешел на деловой тон Кьелл. — Ваша помощь мне и правда нужна. При высадке не вздумайте отстать. В форте держитесь за моей спиной, и прикрывайте меня. Чем больше врагов вы убьете, тем легче будет мне, и тем быстрее мы закончим здесь. И помните: победа, — он ободряюще улыбнулся юношам, и те серьезно кивнули в ответ.

Через несколько минут паруса «Серебряного Ветра», формой напоминающие наконечник стрелы, вздулись, щедро наполняемые ветром, и вояджер полетел по волнам в направлении острова Нгару. Перед окруженной каменными клыками рифов бухтой, корабль Хуранги описал дугу резкого поворота, и с его борта на волны моря Дедфайра спрыгнуло трое разумных, побежавших по поверхности воды, словно она была твердой землей.

***

Кьелл с легкой обеспокоенностью осматривал стены приближающегося форта. Их необычный маневр то ли все еще оставался незамеченным, то ли не был расценен защитниками форта, как угроза — едва заметные на стенах фигурки часовых все так же скучали на своих постах, никто не целился в троицу воителей из аркебуз, и не пытался обстреливать их из пушек.

Это настораживало бледного эльфа — последний раз, когда все казалось идущим слишком легко, окончился принятием на грудь выстрела из крупнокалиберной бомбарды.

Нахмурившись от неприятного воспоминания, он в задумчивости коснулся навершия рукояти меча. Теперь головы Рикуху на его гарде можно было легко отличить — скалящаяся кровавыми клыками пасть, несомненно, принадлежала Кохопа, ипостаси, ответственной за возрождение и тварный мир, а его противоположность, Тангалоа, чернел, обожженный достойной адского пламени яростью взрыва. Кьелла все эти околорелигиозные метаморфозы волновали мало — ему было достаточно того, что клинок цзяня снова был готов рубить и колоть после проведенного в Укайзо ремонта.

Когда они приблизились к форту настолько, что начали различать черты лиц часовых, те все-таки стронулись с места, и вскоре над фортом зазвучал набат тревожного колокола. На куртине спешно выстраивались аркебузиры, жерла смотрящих в сторону моря пушек зашевелились, но все это происходило слишком медленно, слишком поздно. Кьелл, оторвавшийся от своих подопечных длинным прыжком, затормозил лишь на одном из зубцов куртины. Его меч, выскользнувший из ножен с небрежной легкостью, описал нисходящую дугу, прорубив насквозь стволы двоих из все выцеливающих учеников Аруихи пушек. Укрепляющая клинок магия, плод усилий знаменитого как своим искусством, так и отвратительным характером архимага Аркемира, позволяла проделывать подобные трюки без вреда для меча, а мощь внутренних техник и усиление псионикой делали их возможными, и даже не очень утомительными для Кьелла.

Гламфеллен легко уклонился от ищущих стволов многочисленных аркебуз, и крутанулся вокруг своей оси, разя мечом, обезглавливая, вскрывая артерии, и поражая жизненно важные органы. Теснота куртины позволяла ему обратиться к более силовому и прямолинейному аспекту Меча Души, сконцентрированному на внутренних техниках и усилении клинка телекинезом. Враги находились в предельно уязвимом положении и без псионических трюков, толкающих их под меч и лишающих равновесия — скученные, мешающие друг другу, они падали под ударами Кьелла один за другим.

Жару добавили ученики Аруихи, без труда взбежавшие на стены форта — Искусство Золотого Гуся позволяло проделывать и такие трюки. Никора и Таинуио сходу обрушили на рауатайских солдат волну оглушительного рева, наполненного вселяющей смертную жуть ци. Те, и без того ошеломленные стремительным натиском Кьелла, окончательно смешались. Некоторые начали бросать оружие и сигать со стены, лишь бы убраться подальше от смертоносных клинков воителей, и ужасающих атак их мистического искусства.

Подошедшее подкрепление попыталось выстроить каре во внутреннем дворе, но гламфеллен, спрыгнув в самый центр формирующегося строя, быстрыми и размашистыми атаками превратил его частично в разбегающуюся массу испуганных разумных, а частично — в трупы. Удары сабель и атаки техникой Тигриного Рыка от Никора и Таинуио довершили дело.

— Победа, старший учитель! — взревел желтокожий гвардеец, взмахивая окровавленной саблей. Битва преобразила Таинуио — сейчас его нескладность выглядела хищной угловатостью богомола, а смешной одуванчик волос — вставшей дыбом львиной гривой. — Мы уничтожили врага! Эти слабаки — не ровня нам! — Никора, в противоположность соученику, шумно дышащий и серьезный, согласно кивнул.

— Победа будет, когда мы подорвем здесь все, — педантично поправил Кьелл. — Пойдемте-ка в донжон, нужно найти местный пороховой погреб, и сделать с его помощью большой и красивый бабах.

Оставив заполненный изрубленными трупами рауатайцев внутренний двор, они проследовали в помещения форта, и уже скоро спешили прочь, оставив за спиной негостеприимную бухту Нгару. С легким запозданием, их отход проводил мощный взрыв, превративший рауатайский форт в груду дымящихся обломков.

— Значит так, молодежь, — Кьелл резко остановился, без труда удерживаясь на поверхности вод бухты. — Бегите на корабль. Меня не ждите — я на Кривую Шпору. Пусть «Серебряный Ветер» двигается на соединение с флотом.

— Этого не было в плане, старший учитель, — нахмурился Таинуио. Он и Никора тоже притормозили, кое-как балансируя на прибойных волнах.

— Я меняю план, — широко улыбнулся Кьелл. — Надейтесь, что я больше ничего в нем не поменяю, — двое аумауа ошарашенно воззрились на него. Кьелл раздраженно вздохнул — определенно, самым большим недостатком Эоры было непонимание аборигенами его отсылок.

— Двигайте на корабль, — устало бросил он им, и стартанул в направлении Кривой Шпоры, легко отталкиваясь от пенных барашков волн.

Внезапный рывок Кьелла на Кривую Шпору, обещавший ему десятимильную пробежку по морским волнам, не был сиюминутной прихотью. С самого начала миссии его не отпускало беспокойство за юных воителей, да и за ученика — пусть они и были сильнее многих, если не всех своих возможных оппонентов, они отнюдь не были неуязвимы. Гламфеллен рассчитывал достичь людоловского острова в ближайшие десять минут, и, при нужде, помочь группе из тридцати учеников Аруихи, что была отправлена его штурмовать. Пусть в эту группу и вошли лучшие из юных воителей, и была она наиболее многочисленной из трех, бледный эльф хотел исключить любые случайности.

***

Картина, открывшаяся Кьеллу на Кривой Шпоре, была сбивающей с толку, как минимум — форт все так же высился над бухтой, но ни часовых, ни солдат не было видно. Сократив расстояние, гламфеллен углядел свисающий с зубца куртины труп в рауатайской военной форме, и слегка приободрился. Достигнув с помощью очередного длинного прыжка крыши одной из башен, он наконец увидел молодых воителей-аумауа, и услышал их разговоры — возбужденные, радостные, хвастливые и довольные. Эльф спешно пересчитал их, и, наконец, расслабился — все тридцать были живы, и могли двигаться. С отогнавшим волнение облегчением пришло и недовольство — юные аумауа не особо спешили выполнять возложенную на них миссию.

— Чем это вы заняты, младшие? — рявкнул Кьелл, спрыгивая во внутренний двор форта.

— Старший учитель? — Манааки, ближайший из гвардейцев, удивленно обернулся к нему, но не смог удержать фонтаном бьющую из него радость триумфа, и зачастил, сияя улыбкой: — Победа, старший учитель! Рауатайцы даже понять не успели, что происходит! Мы смяли их оборону первым же натиском, и вырезали их, как овец!

— Молодцы, хвалю, — чуть смягчился гламфеллен, но тут же продолжил строгим тоном:

— Пленные с Мара Капуа и Отаота — в форте?

— Н-не знаю, — смешался юноша. — Мы еще не проверяли внутренних помещений…

— Ясно с вами все, — раздраженно бросил эльф, и повысил голос. — Хахона! Быстро сюда!

— Я здесь, старший учитель, — означенный гвардеец показался из-за спин товарищей, и, быстрым шагом подойдя к Кьеллу, коротко поклонился. — Мы победили. Потерь нет, никого даже не зацепило серьезно, — не сдержавшись, он просиял довольной улыбкой. В его рубахе виднелась прореха, сквозь которую проглядывал длинный синяк, пересекающий торс, но Хахона, казалось, и не замечал своей травмы.

— Вижу, — ответил гламфеллен спокойно. — За бескровную победу хвалю. Но вот в остальном… — выдержав короткую паузу, он внезапно заорал на пределе громкости:

— Почему прекратили выполнять миссию?! Лентяи, раздолбаи, мне за вас рауатайские магазины взрывать? Быстро прочесали форт! Если пленные здесь — освободить их, да подать сигнал капитану Патарики — пусть подбирает! Пороховые склады отыскать, и подготовить к взрыву! Чего стоим? Выполнять!

«Вроде вразумил молодежь, можно выключить режим сержанта Хартмана,” Кьелл с долей облегчения оглядел забегавших гвардейцев, и одним усилием перепрыгнул стену форта. Отталкиваясь от верхушек пальм, он побежал на север, пересекая джунгли Кривой Шпоры. Теперь его путь лежал к острову Вайхоту — гламфеллен не собирался оставлять ученика наедине с судьбой.

***

Не добежав до Вайхоту нескольких миль, Кьелл замер, утвердившись на водах моря. Из него словно вынули все то напряжение, что не отпускало его с начала миссии — далекий остров чадил обломками рауатайского форта, а одиннадцать фигурок разумных спешили по волнам в направлении дрейфующего неподалеку вояджера. Аруихи справился наилучшим образом. Гламфеллен довольно улыбнулся, и, развернувшись в сторону клонящегося к линии горизонта солнца, побежал по волнам в направлении предполагаемой битвы флотов.

***

— Мы победили, Кьелл! — возбужденный возглас капитана Кахуранги встретил эльфа, едва он приземлился на мостик «Пера Амиры». Гламфеллен пересек путь кораблей флота Хуана довольно скоро — вояджеры, джонки, дау, и галеоны верных короне капитанов пенили морские воды, ходко двигаясь в направлении на северо-восток.

— Силы Нгати и избранного ее поистине невероятны — с помощью Заклинателей, мы не просто отвлекли рауатайцев, мы дали им бой! — флотоводец продолжал делиться радостными новостями. Его обычное спокойствие исчезло без следа, сметенное эйфорией победы. — Крупные корабли, прикрытые Заклинателями Воды, держали линию, принимая вражеский огонь, а фланговые рейды вояджеров расстраивали порядки рауатайцев! Наши потери — минимальны, а джонки врага — горели и тонули! — синекожий аумауа чуть перевел дух, и продолжил, немного успокоившись, но все так же лучась довольством. — Не сумев сломить наше сопротивление, вражеский флот ушел. Наши же боеспособные корабли пополнили боекомплект, и преследуют отступающего врага. Сегодня, мы вышвырнем рауатайцев из Дедфайра!

— Отлично, — Кьелла захватил неподдельный энтузиазм флотоводца. — Наша часть миссии тоже выполнена. Рауатайский порох превратился в дым, а гарнизоны фортов, где он хранился — в трупы.

— Это значит, что им некуда отступать, — довольно кивнул Кахуранги. — Увидев, что они остались безоружными, рауатайцы побегут. Ну а мы уж, — он оскалился с неожиданной кровожадностью, — не упустим наш шанс отплатить им за все невзгоды, что Королевская Компания Дедфайра принесла Хуана!

— Вот и отлично, — гламфеллен расслаблено опустился на доски палубы. — Что с захваченными врагом островами?

— Руйха займется ими, — отмахнулся капитан. — Все корабли, что несли десант, сейчас движутся туда полным ходом. Наши матару сбросят врагов в море.

— Вот и хорошо, — эльф прислонился к фальшборту, и прикрыл глаза. — Как доплывем до вражеских лоханок, разбуди меня — тоже утоплю парочку.

— Конечно, Кьелл, — рассмеялся Кахуранги. — Надеюсь, Кару не удирала впереди своей армады, и мы сможем догнать ее флагман. У меня и Ванау заготовлено для нее множество чугунных подарков.

— Кару? — вся леность моментально сошла с эльфа. Он поднялся с палубы легким движением. — На каком она корабле?

— На «Кулаке Рауатая», — с легким удивлением ответил синекожий капитан. — Хазануи не вышла бы в бой на чем-то кроме красы и гордости рауатайского флота, пришедшей на смену «Железному Догмату». Надеюсь, нам удастся догнать и расколоть этот орешек.

— Как его отличить от других джонок? — сосредоточенно спросил Кьелл.

— Его броневой пояс покрашен в зеленый цвет, — ответил аумауа, — а грот-мачта несет брейд-вымпел хазануи. Не беспокойся, если мы догоним эту знатную добычу, ты услышишь об этом первым.

— Знаешь, Кахуранги, — медленно проговорил эльф, — я не хочу давать Кару и шанса уйти от возмездия. Сегодня, я заберу ее голову, — едва договорив, он спрыгнул с борта «Пера Амиры», и понесся вперед, развив такую скорость, что вояджеры флота Хуана, бодро режущие волны своими двойными корпусами, остались далеко позади всего через несколько минут.

***

«Кулак Рауатая», вопреки ожиданиям Кьелла, не шел в порядках флота Королевской Компании Дедфайра. Гламфеллен и обнаружил-то его по счастливой случайности, углядев длинный зелёный хвост брейд-вымпела на горизонте, изрядно в стороне от парусов общей массы джонок.

Догнать замеченный флагман не составило труда, и вскоре бледный эльф приземлился на его палубу, уже в полете обрушивая шквал смертоносных лезвий из ци на изготовившихся к бою рауатайцев. Исторгнутый его ладонями поток едва видимых энергетических клинков прошивал матросов и абордажников «Кулака Рауатая» одного за другим, и те падали на палубу, умирая раньше, чем их тела касались просмоленных досок. Очень быстро на флагманской джонке осталось лишь двое живых разумных — Кьелл и его цель.

— Чего ты ждешь? — прокричала Кару, и ее голос, злой и хриплый, был пронизан злостью и отчаянием. — Ну же, покончи с этим!

— Привет, Кару, — гламфеллен говорил спокойно и доброжелательно, совсем как в их последнюю беседу в Медной Цитадели. — Знаешь, мы с Онеказой вспоминали тебя не так давно. Скажи, ты не скучаешь по тем временам, когда королева слала тебе корзинки с коики на день битвы у атолла Накаро? Тогда многое было проще, чем сейчас, не так ли?

— Я скучаю по временам, когда твоя драгоценная коронованная подружка не пряталась за энгвитскими машинами, что плюются штормами, — выдавила хазануи. — И жалею, что в те добрые времена я не привела в ее варварский дворец десантную партию, и не нафаршировала ее самодовольное личико свинцом!

— Фу, как некультурно, — самую малость сморщился Кьелл, не меняя тона. Он подошел ближе расслабленной походкой, спокойный и отстраненный. — Ты ведь с самого начала ни во что не ставила ни Хуана, ни Онеказу, верно? Ты устроила безобразную свару с Нирро во время той аудиенции, на которой мы все встретились. Вы с ним переругивались, словно две дворовые шавки, не поделившие подачку. Ты отправила флот и рукуапа для захвата Укайзо, будто древняя столица Хуана — ничейная территория. И наконец, — он тяжело вздохнул, качая головой, — ты устроила этот позор, это нелепое вторжение. Зачем, Кару? Тебе мало было поражения в Укайзо, и выдворения из Некетаки?

— Хуана не заслужили своих богатств, слышишь?! — закричала та, брызгая слюной и выпучив глаза. Ее левая рука то и дело скользила по рукояти заткнутого за пояс мушкетона, но хазануи не предпринимала попыток применить оружие — судьба убитой в считанные секунды команды ее флагмана все еще была свежа в ее памяти. — Вы не заслужили их! Вы бездарно проедаете изобилие этой плодородной земли, выбрасываете ее дары на ветер, позволяете им бессмысленно разлагаться, пока ваши царьки пекутся лишь об одном — как бы власть над принадлежащим лично им клочком земли, и горсткой разумных на нем, не уплыла из их дряблых ручонок! Вы ленивые, отсталые глупцы, погрязшие в варварстве и междоусобных ссорах! Вы неспособны на величие! Вы — паразиты, что высосут все соки из Дедфайра, и умрут вместе с ним! У вас даже не хватило разумения уступить его тем, кто лучше и достойнее!

— Причисляешь меня к Хуана, Кару? — приподнял бровь гламфеллен. Хазануи тяжело дышала, исторгнув свой крик души. — Не, я не против, и мне даже лестно. Раз уж так получилось, что Хуана здесь нет, я отвечу тебе за них. Вы пришли в наш дом с войной, но мы, — он подчеркнул это слово интонацией, — простили вам атолл Накаро, и предложили вам дружбу. Мы готовы были принять вас, как братьев, и бок о бок с вами двинуться вперед, к общему процветанию. Но вы, напыщенные себялюбцы, ответили на нашу искренность презрением и жестокостью. Мы были готовы разделить с вами наш дом, а вы решили отобрать его у нас. В гордыне своей, вы посчитали себя лучше нас, посчитали себя достойными и заслуживающими нашей земли, а нас — досадной помехой вашему владычеству, подлежащей безжалостному устранению, — он тяжело вздохнул, и продолжил, с печалью в голосе. — Знаешь, Кару, приди ты после Укайзо к Хуана не с огнем и мечом, а с дарами и извинениями, все могло бы быть по-другому. Мы, — он снова выделил это слово, — могли бы не отчуждать ваши колонии, не прекращать торговлю так нужной вам едой, могли бы даже остановить машины, порождающие рауатайские шторма. Но твоя глупость и гордость похоронили все это. Все, что ты принесла Рауатаю этой ненужной войной — позорное поражение ваших армии и флота, и неведомо сколько лет существования впроголодь на разрываемой бурями земле. Ты принесла своей родине лишь беды, — продолжил он жестким голосом, холодно глядя в глаза хазануи, из которых ушла злость, оставив за собой лишь все усиливающееся отчаяние. — Умри с позором.

Цзянь покинул белые ножны на какую-то долю секунды, со свистом распоров воздух серебристым росчерком, и голова хазануи Кару покатилась по доскам палубы, застыв в посмертной гримасе, полной безнадежной опустошенности.

***

Кьелл и Аруихи с учениками первые вступили на древние камни бухты Укайзо. Причиной тому была несдержанность бледного эльфа, при виде шпилей столицы ринувшегося вперед, по поверхности морских вод, и оставившего позади корабли флота. Принц и его ученики последовали его примеру, сорвавшись за ним в безумный бег по волнам. Невесомыми призраками проскользив по водам бухты, воители остановились лишь на камнях столицы, подойдя к встречающим их жителям. Впереди всех стояла королева, гордая и торжественная, в окружении стражников-матару. Ее голову венчала «орлиная корона», надеваемая правителями Хуана лишь в радостные и праздничные моменты, не менее роскошная, чем «змеиная», но с птичьими мотивами на ее золотой поверхности.

— Моя королева, — подошедший к Онеказе Кьелл широко улыбался. — Мы вернулись с победой.

— Победа! — трубный рев Аруихи, вскинувшего к небу сверкающий в лучах солнца клинок сабли, всколыхнул, казалось, все окружающее.

— Победа! Победа! Победа! — троекратно проорали его ученики, и острия их сабель поднялись вверх блистающим лесом. Встречающие армию жители радостно и нестройно подхватили их крик. Кьелл, встретившись с королевой взглядом, указал на воителей глазами, и состроил виноватую физиономию.

— Отныне и вовек, — спокойный голос Онеказы, зазвучавший, как только отгремели ликующие возгласы, был услышан всеми, — повелеваю безымянной доселе бухте Укайзо называться Бухтой Победы, в честь славных дел воинов Хуана, времен нынешних и минувших.