История героя: Огонь наших душ

Глава 5. Сомнения

Море Дедфайра, близ Порта Маже

— Корабль на левом траверзе[1]! — прокричала из «вороньего гнезда» Иррена. Для легкой и ловкой вайлианки дежурство на марсе[2] было чем-то вроде легального битья баклуш на рабочем месте, и она при любой возможности напрашивалась на него. — Флаг Принчипи сен Патрена[3], как у Фиргиста! Идет прямо на нас, на всех парусах!

— Лечь в дрейф[4]! — скомандовал Кьелл. — Пусть думают, что мы сдаемся. Эдер! Алот! У нас тут намечается беседа с джентльменами удачи!

Компаньоны были недалеко — устроившись у фок-мачты[5], они метали ножички в вырезанную на ней мишень. Качка ходко идущей джонки добавляла игре сложности, но выигрывал, как ни странно, Алот. Эдеру же пока удалось выиграть исключительно грязные ругательства матроса, попавшего под его неудачный бросок. Оставив игру, они спешно приблизились к своему капитану.

— Может, пострелять по ним? — задумчиво предложил Эдер. — Из пушек. Зачем-то же ты нанял того лощеного вайлианца?

— Лощеного вайлианца я нанял с прицелом на будущее. Вот тебе, кстати, плохой каламбур, Эдер, не хуже, чем у Фиргиста с названием его бывшей джонки, — неторопливо ответил Кьелл, наблюдая за уже видимым невооруженным глазом кораблем, спешащим к ним. — А пострелять можно, только это будет бессмысленной тратой ядер. У нас три сносных канонира на все сорок пушек одного борта, ладно, два сносных и один хороший. Они по разику из каждой успеют выстрелить, не больше, пока этот торопыга до нас доберется. И попадут где-то одним ядром. Нет, если эти типы настроены на абордаж, мы его им дадим, пусть кушают.

— Разумно ли это? — лоб Алота прорезали морщины беспокойства. — Матросов мало, нас всего трое. Что, если у пиратов будет подавляющее численное превосходство? Я уверен в своих заклинаниях, но и сильного бойца можно завалить телами. Может, попытаться уйти?

— Не уйдем, — ответил гламфеллен. — У них ветер, и корабль явно легче и быстрее нашего, вон, как чешет. Начнем убегать, так они еще и пострелять по нам успеют. Не тушуйся, Алот, разберемся.

— Поверю вам на слово, Кьелл, — подозрительно глянул на него Алот. Слыша в голосе бледного эльфа твердую уверенность, аэдирец немного успокоился. До сих пор его командир не принимал провальных решений — иначе, они все не были бы живы.

Пиратский корабль достиг их довольно быстро. Это была дау — распространенный в Вайлианских Республиках тип кораблей, быстрый и маневренный, и способный нести приличное пушечное вооружение. Направляемая умелым рулевым, дау притерлась почти вплотную к борту безымянной джонки, и матросы пирата начали забрасывать на нее абордажные крючья. Вскоре два корабля были плотно соединены друг с другом, через фальшборт навели мостки, и на палубу джонки ступили два колоритных персонажа. Один, богато одетый немолодой вайлианец с легкой походкой бывалого моряка, дружелюбно скалился. Другой, мускулистый орлан колера морской волны, явно был с дикого бодуна, и совершенно точно предпочел бы придавить массу до улучшения своего состояния.

— Это что, вся абордажная партия? — опередил реплику незваных гостей Кьелл. — Нет, меня часто недооценивают, но впервые настолько, что послали на захват моего корабля всего двух разумных.

— Ди верус, я далек от недооценки ваших навыков, фентре Видящий, — вайлианский пират излучал дружелюбие. — Слухами о ваших похождениях в Дирвуде полнится земля, а то, что ваш флаг поднят над джонкой Фиргиста, эккози, бывшей джонкой покойного Фиргиста, говорит само за себя. Мы здесь не для драки.

— Тогда что значит вся эта показуха с абордажными крючьями? Посигналили бы нам флажками, мы бы выслали к вам шлюпку, и пообщались, как это делают все нормальные разумные в море, — Кьелл говорил спокойно, даже доброжелательно. В конце концов, нанесенный урон пока исчерпывался потрепанными нервами матросов и Алота.

— Сиентере. Мои манеры несколько заржавели от привычки свободно брать, что хочу. Кстати, о манерах, — вайлианец подмел палубу пером своей шляпы, раскланявшись. — Мое имя Фурранте, первый в Консуало мес Каситас[6], собрании самых уважаемых разумных нашего славного братства, Принчипи сен Патрена.

— Вы мое имя знаете, как я погляжу. Наше знакомство с Принчипи пока что было не самым радужным. Вы здесь, чтобы поговорить о Фиргисте? Быть может, взыскать некую виру за то, что я спустил его и его команду на дно? — Кьелл решил подстегнуть движение мысли этого самодовольного и велеречивого морского грабителя. Все это знакомство начинало бесполезно тратить его время.

— О, разумеется, нет. Фиргист сгинул пергуоно[7] всех честных пиратов. Могу только поблагодарить вас за избавление Принчипи от этого пятна на их репутации. — Фурранте дружелюбно осклабился, и доверительно понизил голос. — Он был одним из тех, кто вместо стрижки овец безжалостно расчленяет их, измазывается в их крови, и пляшет голым при луне. Пер компланка, долгие годы на море делают с мозгами разумных странные вещи…

«Да, да, ты хороший вор, а он плохой,” раздраженно подумал Кьелл. «Но вот для простого купца порой невелика разница — умереть от меча Фиргиста, или обанкротиться от твоего грабежа, и умереть с голоду. Я утрирую, но подобные ‘праведники’ малость доводят своим лицемерием.»

Сине-зеленого орлана тем временем заштормило, и, глухо застонав, он согнулся пополам и выметнул содержимое желудка прямо на палубу джонки. Кьелл поморщился.

— Давайте отправим вашего товарища обратно в его каюту, — все еще вежливо предложил он. — Не надо давать моим матросам еще больше ненужной работы.

— Вообще-то, я хотел… — он наткнулся на вежливо-раздраженный взгляд бледного эльфа, попеременно глядящего на него и лужу блевотины на ранее чистых досках палубы, и кивнул:

— Бон пьякко[8]. Фентре Серафен сейчас не самый лучший собеседник. Глиенте! — повысил пират голос, обернувшись к своему кораблю. — Позаботьтесь о Серафене. И, — он раздраженно сморщился. — Приберите за ним, что ли. Мы пока что не показываем себя добрыми гостями.

Пока пираты Фурранте в рекордные сроки надраивали палубу джонки, успевшая надоесть Кьеллу беседа продолжилась.

— Маленькая птичка напела мне, что у вас было ещё одно столкновение с одним из наших, — заявил Фурранте.

Кьелл наморщил лоб. Он не припоминал встреч с Принчипи помимо Фиргиста. Потом его лицо разгладилось — пираты, упомянутые стариком Энгримом в тот болезненный вечер, позже унесенные штормовым ветром, похоже, тоже были подчиненными старого вайлианца.

— Я был не в форме в тот вечер — полуразорванная душа, только вернулся из За Грани, штучки Видящих, знаете ли. Понятия не имею, что произошло между моими и вашими. Неужели мой скромный шлюп и их потопил?

Ернический тон гламфеллен ещё сдерживал, но ехидные слова прорывались — вид заблеванной палубы несколько подорвал его желание быть вежливым. «На кой черт вообще Фурранте притащил на мой корабль этого кретина?» раздраженно подумал бледный эльф. «Хотел показаться более презентабельным на его фоне? Удалось, ага.»

— Не совсем, — улыбка Фурранте была примирительной, и весь его вид излучал раскаяние в невежливости своего подчиненного. — Ваши корабли нанесли друг другу повреждения и разошлись. Но капитан, скрестивший клинки с вашей командой, привык делать свои дела до конца, и…

— Мне плевать, — с холодной вежливостью в голосе, но не в словах, перебил его Кьелл. — Вы уже слышали новость недели? По Дедфайру движется адровый гигант, пожирающий души. В нем воплотился Эотас. Берат вернула меня с того света, чтобы выяснить, чего ему надо от нас, грешных. И если вы сейчас думаете, что я бросаюсь именами богов шутки ради, или для привлечения к себе внимания, вы ничего обо мне не знаете. У меня есть дела намного важнее, чем укрощение возомнивших о себе пиратов. Пусть приходят по мою голову хоть все сразу, если им захочется — все же сразу они и отправятся следом за Фиргистом. Я плыву в Некетаку, чтобы заручиться поддержкой всех, кто имеет влияние, в борьбе против спятившего бога. Если у вас есть что-нибудь, важное для моей благословенной Бератом миссии, выкладывайте. Если нет, я вас больше не задерживаю.

— Хмм, — произвела ли отповедь Кьелла на Фурранте впечатление или нет, было неясно — морской разбойник на удивление хорошо держал лицо. Но она явно заставила его задуматься. — В таком случае, приглашаю вас в Даннаж. Если бы у Принчипи могла быть столица, этот форт был бы ею. Смею надеяться, заседающий там Консуало мес Каситас подпадает под ваше определение «всех, имеющих влияние».

— Принчипи могут помочь моей миссии? — Кьелл был настроен дожать старого пирата до чего-то большего, чем уклончивые намёки и попытки загрести жар его руками.

— Сиентере, я всего лишь первый среди равных. Если вы хотите, чтобы вам ответили за всех, вам придётся этих всех услышать, — улыбка пиратского главаря была довольной, и по делу — теперь гламфеллен не мог проигнорировать его приглашения, не отбрасывая потенциальную помощь. — Но если сам Чироно[9] отметил вас своим вниманием, ди верус, ваши слова не останутся неуслышанными.

«Он не менее скользок, чем Кларио. Даже, пожалуй, поболее — несомненно, этот демократически избранный лидер повидал много больше, чем губернаторишка заштатного острова,” отметил Кьелл. «Быть может, эта хитрожопость едва ли не во вред себе — национальная вайлианская черта? Так нет же, моя хорошая знакомая Паллежина была прямой, как стрела, и столь же твердоголовой. Видимо, в суровом мире колониальных интриг легче всего таким вот пронырливым делягам. Туземцам огненную воду продавать, все дела.»

— Я приму ваше любезное приглашение, Фурранте, — растянул губы в улыбке гламфеллен. — Пожалуй, мы возьмём курс на Даннаж прямо сейчас — чего время терять? Его у меня и так обожают отнимать всякие мелочные разумные, — шпилька Кьелла в своей неизящности напоминала тупой железный лом. — Если вас не затруднит, отметьте форт на моей карте.

— Я могу оставить вам своего доверенного разумного, — неожиданно предложил пират. — Пусть Серафен и не произвел лучшего впечатления при первой встрече, он…

— Я не беру к себе на корабль кого попало, — голос бледного эльфа был крайне безэмоциональным, так как он с трудом сдерживал гомерический хохот. «Он реально хочет всучить мне этого шерстяного придурка! Чего это он? Обеспокоен отсутствием в моей команде забавного пушистого маскота, так необходимого каждому герою? Так у меня и мудрого учителя нет, и любовного интереса. Крайне странный выбор для агента влияния.» — Тем более если они портят палубу и едва держатся на ногах в лёгкую качку. Избавьте меня от подобных предложений, Фурранте, иначе я не смогу относиться к вам серьёзно.

— Что ж, — старый пират пожевал губами, — тогда прошу к вашей карте.

***

Крюк, который было необходимо дать для захода в Даннаж, был, к счастью, не слишком большим. Дау Фурранте, отчалившая от безымянной джонки, быстро усвистала вперед. «Вот ведь… корабль, построенный людьми, имеющими представление о гидродинамике,” Кьелл с некоторой завистью проводил дау взглядом, и раздраженно осмотрел нос собственной джонки. «Если и с полным экипажем эта лохань будет ползать по морям Дедфайра, как раненая черепаха, у меня родится много тупых и однообразных шуток о рауатайцах и влиянии особенностей их мышления на кораблестроение. Тупых, как нос моей джонки, ха. Вот, уже поперло.»

— Не удалось мне развлечь вас кровавой битвой, ребята, — перевел внимание на компаньонов гламфеллен. С ними он отдыхал душой, и именно это ему требовалось после общения с очередным любителем повесить свои проблемы на других. — Вернетесь обратно к ножичкам? Не переколите мне немногих имеющихся матросов, а то придётся догонять Фурранте и просить-таки отдать нам его шерстяное сокровище.

— Вы стали вести себя намного опрометчивее, Кьелл, словно уверились в собственной неуязвимости, — внимательно посмотрел на него Алот, проигнорировав шуточку. — Было как минимум опасно вот так провоцировать одного из заправил Принчипи. А вдруг бы он решил, что ваша дирвудская слава несколько преувеличена, и отдал своим людям приказ атаковать, посчитав, что потерял лицо?

«Считанные дни со мной, а уже заметил. Умный парень, и осторожный. Ладно, какого черта мне шифроваться от своих? Алот точно свой, и не только из-за памяти Кьелла — на редкость полной самоотдачи разумный. И до сих пор, похоже, считает меня кем-то вроде своей матушки-гусыни.»

— Видишь ли, Алот, кое-что изменилось после моего путешествия За Грань. Эдер вот уже знает…

— Команду Фиргиста положили не мы все, а Кьелл. В одиночку, — очень удачно встрял Эдер. И добавил, как бы сомневаясь: — За несколько секунд.

— И сколько же разумных было в этой команде? — несколько оторопело спросил Алот.

— Пара сотен? — произнёс Эдер с ещё большим сомнением. — И ещё, это были кровожаднейшие пираты Дедфайра, матерые убийцы… — Алот только тяжело вздохнул.

— Иди речь о ком другом, я бы назвал это охотничьими байками. Из тех, что о «вот такой огромной» добыче, чей размер возрастает от слушателя к слушателю. Подробности будут?

— Это наследие моих новых душ — тех, кем Берат залатала дыры, оставленные Эотасом, — это было вполне вероятным объяснением как появления знаний Сяо-Фаня и Саши Лихова в памяти Кьелла, так и усеивающих эту память дыр — божок смерти, как и другие местные божества, был столь же силен, сколь и бесцеремонен. — Боевое искусство, не похожее ни на что, известное нам. Взгляни, — гламфеллен взял один из метательных ножей, использованных друзьями для игры, и без труда согнул его в кольцо, потом смял в ком, и, наконец, в несколько нажатий вылепил грубое подобие прежней формы.

— Дрянь железо, — отметил он, без замаха швыряя нож в сторону и вверх. Тот бесследно исчез в далекой синеве.

— Это как же, — Алот оторопело хлопал глазами. — Вы и вправду неуязвимы, Кьелл? Почему бы тогда не нагнать Эотаса и не дать ему бой? Не сомневаюсь в вашей способности выследить его с помощью возможностей Видящего…

— Эотас просто доест мою душу и пойдёт дальше, — вздохнул бледный эльф. — Мои сайферские силы закроют меня от его поползновений на минуту-другую, не больше, но никак не на время, нужное для гарантированного обезвреживания его вместилища. Все поглощенные им души усиливают его, понимаешь? Его адра уже нечто большее, чем мягенький энгвитский поделочный материал.

— Значит, ваши новые умения не дают нам особых преимуществ, если смотреть на общую картину? — кинулся в другую крайность Алот. Впрочем, как и ожидалось от разумного с научным складом ума, он выяснял границы возможностей бледного эльфа.

— Они дают нам преимущество перед всякими типами, жаждущими нас запрячь, обобрать, или втравить в историю, — оскалился Кьелл. — Теперь я и вы можем смело говорить им в лицо, кто они есть, не опасаясь, что они полезут к нам с кулаками. Всякая обиженка, что к нам с мечом придёт, будет отослана мной обратно с её же мечом, завязанным в узел вокруг шеи. Но не думайте, что можно забросить собственные тренировки и обучение — нянчиться я с вами не буду. Попробуем дополнять и поддерживать друг друга, ага? Плюс, в некоторых ситуациях моими новыми возможностями лучше не светить — умеешь считать до десяти, остановись на семи, вот. Как вам такой парад народных мудростей?

— Они в лучшем случае звучат как твои шуточки, придуманные здесь и сейчас, так что, похоже, почерпнуты из твоих прежних жизней, — ответил Эдер. — В чем же все-таки суть этого твоего боевого искусства?

«Ага, вот прям щас я все тебе объясню про ци и её восприятие,” раздраженно подумал Кьелл. ”Кажется, я понимаю, почему учитель лупил меня, когда я просил ‘объяснить попроще’. К осознанию подобных мистических и эзотерических вещей можно идти годами, да так и не придти. Сяо-Фаню повезло с талантом. На Эоре я пока не встречал ни одного талантливого в манипуляциях внутренней энергией разумного. Они выделяются, да.» Но ответить другу хоть что-то было надо, и гламфеллен, тяжело вздохнув, сказал:

— Мы все знаем о монахах, так? Я — что-то вроде монаха на стероидах. Более мощной его версии, — пояснил он в ответ на непонимающие взгляды соратников.

«Ничего, дайте только срок,” весело подумал Кьелл, «и я вас научу плохому. Эдер будет сыпать мемасиками, а Алот — пописывать мангу на досуге. Характер у него подходящий, созерцательный.»

— Понятно, — меланхолично ответствовал Эдер. — Твое поведение изменилось в последнее время — ты и раньше любил острое словцо, но эти твои постоянные колкости — что-то новое. Я думал, это твой способ отгородиться от боли потерь, как белолист для меня, но выходит, что нет.

— Одна из моих новых душ была несносным и развеселым стариком, — серьёзно ответил гламфеллен. — Все мои близкие стонали от моих постоянных шуточек. Можно сказать, я был более возрастной версией тебя, Эдер.

— В отличие от версий тебя из твоих других жизней, мою более возрастную версию близкие будут уважать и любить, — вернул укол блондин. — Что тут не любить?

— Чёрный юмор, — принялся загибать пальцы Кьелл. — Курение белолиста…

— Тягу к битью разумных в строго определённые части тела, основываясь на видовой принадлежности, — продемонстрировал отличную память Алот.

— Во-во. Долго перечислять. Стоит разве что почетно упомянуть чрезмерную откровенность о своих постельных успехах, — закончил бледный эльф. Алот согласно кивнул, смеясь.

— Ну должен же кто-то вас образовывать, молодёжь, — добро улыбнулся дирвудец.

Серьёзная беседа благополучно сменилась очередной дружеской перебранкой. Безымянная джонка тихо скользила по спокойному морю Дедфайра в направлении Даннажа, собрания пиратских главарей, и той сомнительной помощи, которую они, может быть, окажут Кьеллу. А может быть, и нет.

***

Вышедшего проветриться ранним утром на палубу Кьелла одолело странное чувство. Казалось бы, чему-либо странному или незнакомому просто неоткуда взяться — вокруг только тихие и тёмные морские воды, постепенно светлеющее небо, и уже как пять пальцев знакомая, все ещё безымянная джонка, но нервы бледного эльфа потряхивало ощущением близкой… нет, не совсем опасности. Он словно находился рядом с чем-то огромным и могучим, пусть эта сила и спала пока что. Словно крался ночью по логову махайрода.

Вдобавок, его посетило чувство, будто он вернулся к потухшему адровому столпу Порта Маже, и коснулся его — то же чувство падения куда-то вовне, в нереальность. Погасшие было от приближения рассвета звезды мигнули. Тьма окутала все, и разлетелась вдребезги от звона многочисленных колокольчиков. Грустного, печального звона. Похоронного.

«Божеские трюки," сориентировался, наконец, в этом диком наркотическом трипе Кьелл. «Шефиня вызывает на ковёр, будет требовать квартальный отчёт.»

Он не ошибся. Уже знакомым образом его сознание протащило сквозь нереальность, и приземлило среди скопления сущностей, каждая из которых давила на его сверхъестественные чувства гидравлическим прессом. Он заглушил, насколько мог, свое восприятие Видящего, а затем и сайфера, чтобы не ослепнуть от вида полыхающих мощью сгустков сверхреальности. Впрочем, они любезно окутались иллюзиями — воплощениями их храмовых изображений, простеньких, и понятных даже самым тупым дикарям.

Даже так они внушали, как минимум, опасение.

«А, нет, меня пригласили на совет директоров,” взбудораженный разум эльфа, как всегда, нашёл прибежище в юморе. «Буду тыкать лазерной указкой в диаграммы Ганта, и объяснять, почему падают продажи, и зачем Эотас поел кучу разумных.»

— Видящий, — от голоса Бледного Рыцаря веяло спокойствием могилы. — Расскажи нам, что ты выяснил об Эотасе и его планах.

Кьелл несколько смешался — общаться с ними телепатически значило опять подвергнуть свой разум восхитительно-ужасающему давлению их истинной мощи. Рот же, язык, лёгкие, и голосовые связки его остались там, далеко-далеко. На Эоре.

— Просто говори, — абсолютно безмятежно подсказала Берат. — Мы услышим. Мы выше этих ограничений.

«Да уж не сомневаюсь,” раздраженно подумал гламфеллен. ”Ещё б вы были выше этого постоянного давления на мой третий глаз… Как бы совсем не выдавили.»

— Новости об Эотасе важны для нас, и мы присутствуем здесь так полно, как необходимо нам для должной их оценки, — Берат не показывала ни грана негатива от необходимости просвещения своего протеже. — Но поспеши. Некоторые из нас начинают терять терпение.

Фигура женщины, так похожей на своих огнеголовых дочерей, полыхнула ярким пламенем. Гигантский хищный зверь рядом с зеленошерстным орланоподобным мужиком издал протяжный рев. Самая жуткая из иллюзорных тварей, масса разноцветных и разнокалиберных глаз, пастей, и щупалец, принялась скалиться и подмигивать.

Кьелл всерьёз сомневался, что это действительно так — по его сильному подозрению, эти сверхсущности могли спокойно ждать эонами. Собственно, бессмертное существование их со времен Энгвита это подтверждало. Но молчать и дальше было, как минимум, невежливо.

— Кхм, гм, — он попытался прочистить горло, и это, как ни странно, удалось. — Я не узнал ничего конкретного. Эотасу нужно куда-то вглубь Дедфайра, и он туда движется. Он убивает разумных, чтобы поддерживать свое новое тело в движении, но это так, закуска. Основное его топливо — эссенция из столпов светящейся адры. Он двигается примерно от одного к другому. По-моему, он одновременно и спешит, и находится близко от своей цели — он говорил всякое про невозможность его остановить, что-то, что уже на горизонте, и все такое. Ещё он упомянул свободу, как его некий дар всем разумным. Да, ещё он опасается вас.

— Ты бесполезен, эльф, — рокочущим вулканом вспыхнула Магран. — Нам ещё не поздно…

— Магран, — голос Берат, прервавший огненную богиню, был тих, но строг. — Эти знания — не для ушей смертных.

— Свобода? — зашелестела гигантская птичья стая на плечах и голове Хилеи. — Быть может, его цель не несёт нам опасности? Быть может, в ней — что-то, что принесет всем только благо? Тогда нам нужно оказать ему поддержку…

— Поддержку! — прошипел ужасный, уродливый, израненный и изъязвленный аватар, только отдаленно напоминающий разумного. Окровавленное рубище, едва прикрывающее его отвратительные стати, потусторонне шевелилось.

«Возможно, там гигантские иллюзорные вши,” подумал Кьелл, обратив внимание на этого индивида и содрогаясь в омерзении. «Макро-Голлум. И не посмеешься над этой грозой гоблинов и хоббитов — очень уж жуток.» Скаэн широко улыбнулся ему гнилой и изломанной улыбкой и продолжил:

— Притворимся сочувствующими его делу, а когда он ослабит бдительность — ударим его в спину, уничтожим его навсегда! Замечательно! Не ожидал такого коварства от добренькой богини птиц!

Хилея что-то возмущенно отвечала, а Кьелла словно молотом ударила нереальность происходящего — близкие к всемогуществу сверхсущности устроили перепалку, как выпивающие на корпоративе коллеги! Что-то тут было не так.

— Мы не будем совершать опрометчивых действий, — голос Магран сыпался остывшим пеплом. — Нужно выяснить больше, и только имея полноту информации — действовать.

— Может быть слишком поздно! — просипела-прокаркала обожженная старуха в роскошных одеждах и короне с обломанными зубцами. — Нужно действовать решительно, иначе мы можем фатально опоздать! И в этот раз — действуем наверняка! Мы обрушим на него луну, если понадобится!

Божества продолжали отвечать, возражая друг другу. Кьелл не мог вслушиваться и дальше в эту перебранку — слишком уж его глушил когнитивный диссонанс от дурного спора трансцендентных созданий. Он даже развернул немного свои сверхчувства, надеясь, что боль от созерцания истинных тел богов немного его отрезвит. Они не подвели. Все так же сияя мощью, они подавляли своей монументальностью. Своей невозможностью. Своим абсолютным, непоколебимым спокойствием.

Они просто не могли ссориться, эти духовные исполины. Даже божества абсолютно противоположных аспектов в худшем случае бы просто разграничили влияние.

Кьелл старательно подавил эти мысли и заглушил свое сверхьестественное восприятие опять, на максимум. В конце концов, если боги хотят показать ему что-либо, почему бы их не уважить?

— Видящий.

Голос Бледного Рыцаря, спокойный и сухой, прошил воздух ледяной крошкой.

— Ты должен выяснить планы Эотаса. Досконально. Того, что нам известно сейчас, недостаточно. Изыщи все необходимые ресурсы для этого, и поспеши.

Кьелл попытался кивнуть несуществующей головой.

— Я понял, Берат. Помощь какая-нибудь будет?

Неживые черты аватара внезапно искривила усмешка — столь же неуместная на нем, как и на мертвеце.

— Будет. Но берегись того, чего желаешь.

И бледного эльфа швырнуло обратно в тело.

«Во-первых, нагнали на меня страху божьего,” размышлял он, вытирая запоздалый холодный пот. «Во-вторых, мне зачем-то хотели показать шайку мелочных и глупых божков, галдящих, как дураки при обсуждении политики. А Берат почему-то изображала председателя этого собрания анонимных алкоголиков. Нет, понятно, я — ее личный боевой песик в строгом ошейнике, ей уместно общаться со мной больше других, но все же, почему слово не держала ответственная за испытания Магран, или главный по эволюции и борьбе Галавэйн, или защитница порядка и власти Вудика? Ондра, наконец, которая наиболее пострадавшая пока что сторона, ведь Эотас изрядно потоптал и выморил её океаны? Они все были на вторых ролях, вон как дама в черном заткнула Магран парой слов. Почему все отдали главенство аспекту смерти и перерождения? Хоть пока ничего и не ясно, можно же провести параллели с прошлым, и понять — Эотас не замыслил ничего безобидного, совсем даже наоборот. И возможности его, близкие к возможностям древних титанов, вполне позволяют учинить что-то апокалиптическое… Апокалипсис. Смерть и перерождение. Нет, нет. Здесь не библейская аналогия уместна, а футарк и Эдда. Рагнарек.»

Пазл внезапно сложился. Кьелл зло сплюнул за борт, и выругался, продолжительно и грязно. Нет, его миссия — не разведчика, и даже не наводчика-суицидника для самых больших пушек, как он думал поначалу. Он — гребаный летописец, который освидетельствует конец мира. А потом Тюра загрызет большая собака, Тора — большая змея, огромный огненный мужик поломает райские эмпиреи, и два сынка главбога поведут человечество к возрождению.

«У местных богов не нашлось своей вельвы, чтобы придать хоть какой-то благородный фатализм всему этому гребаному стыду. Поэтому, они согласились на запасной вариант — вашего покорного слугу. А аспект смерти и перерождения дирижирует всем этим оркестром, так как творящееся — более чем ее епархия,” подумал Кьелл, опираясь на фальшборт. Пару секунд поразмыслив, не тошнит ли его физически вдобавок к подкатывающему к горлу умозрительному комку, он раздраженно сплюнул опять.

«Если подумать, каждый разумный рано или поздно сживается с мыслью о неизбежной смерти, и созданные из душ разумных бессмертные от этой идеи не ушли — наоборот, приняли её, как естественный порядок вещей. Они прекрасно понимают, что готовит их спятивший мессия-братец. Но не делают ничего. Естественной смертью божки не умрут, но эта вот возможность умереть насильственно… Судя по увиденной мною мощи, в их силах в любой момент телепортировать нашего буйного Оптимус-Прайма на солнце, но они этого не сделают. Нет, они, конечно, побоксируют с Эотасом пару раундов, ведь даже самые жалкие черви будут инстинктивно цепляться за жизнь. Эта их глупая ссора, скорее всего, не шоу для меня — тоже мне, важная персона нашлась, — а другое проявление их былой человечности, желание жить. Но сама их природа, которой они неумолимо следуют, заставит их выкинуть полотенце. Интересно, сроки местного готтердаммерунга были определены при создании богов? Есть ли у них на крышке отпечатанная дата? Или это естественная энтропия одержимого мессианством разума Эотаса? Нет сомнений, что эта мина была заложена при его создании.”

В самой идее гибели богов гламфеллен не находил ничего непривлекательного. С самого дирвудского откровения о их сущности, молодой бледный эльф ощущал неправильность ситуации. Не нужны разумным искусственные бессмертные сверхтираны. Но вот ту разруху, которую Эотас неминуемо принесет разумным, уничтожая теперешний порядок вещей, он не принимал.

«Революция, и никаких гвоздей, а, товарищ Ленин? Верхи и низы, гниющая с головы рыба, все дела? Так ли нужна разумным эпическая катастрофа, чтобы потом, быть может, воспрянуть к звездам, а может, погрузиться в пучины еще большего ничтожества? Так ли все плохо сейчас, что все надо поломать, чтобы потом, возможно, чего-то построить, из обломков, изоленты, и матерных слов?»

Он некоторое время всерьез думал над этим. Потом зло стукнул кулаком по фальшборту. Чуть сильнее, чем хотел — на прочном дереве осталась вмятина в форме его кулака.

«В конце концов, я просто тупой файтер,” раздраженно подумал гламфеллен. «Мое дело — не решать судьбы мира, а выдавать люлей всяким интересным личностям. Да и не могу я ничего решить. Эотас — бледная, немощная тень своих братцев и сестриц по божественности, но его долбаного грендайзера со встроенным душесосом с лихвой хватит на любую угрозу этого мира. Одно пока ясно с полной, стопятипроцентной уверенностью — мне незачем сломя голову нестись по следам Эотаса. Выданный шефиней дедлайн — фикция, чтобы офисный планктон резвее бегал, услаждая взор своим броуновским движением. Можно спокойно, не напрягаясь, выполнять задание Берат, а там посмотрим. Может, новые обстоятельства всплывут. Может, вообще — все, что я себе надумал — чушь, ерунда, и когда Эотас доберется, куда он там двигает, из-за кулис выскочит одетый клоуном Скаэн с воплем ’вас снимает скрытая камера’. Тьфу, Скаэн, вот зачем я вспомнил… это?»

Бледный эльф покачал головой. Немного хотелось напиться вдрызг, отдаться пьяному безразличию, а позже — головной боли и сушняку, но это было бы позорным бегством от открывшейся реальности, а гламфеллен терпеть не мог даже таких проявлений слабости. К тому же, на горизонте уже показались башни Даннажа.

«Посмотрим, что для нас приготовили Фурранте и Ко. Может, их ужимки меня развлекут,” оптимистично подытожил Кьелл.

Примечания

[1] На траверзе — перпендикулярно курсу корабля. Соответственно, на левом/правом траверзе — слева/справа от корабля.

[2] Принчипи сен Патрена/Principi sen Patrena (вайл.) — князья без отчизны.

[3] Марс, марсовая площадка, «воронье гнездо» — смотровая площадка на мачте. Дежурящий там матрос называется марсовым.

[4] Лечь в дрейф — расположить паруса так, чтобы можно было, не бросая якоря, удержать судно на месте.

[5] Фок-мачта — та мачта, что ближе к носу корабля. Соответственно, грот-мачта — основная, либо же центральная, а бизань-мачта — та, что ближе к корме.

[6] Консуало мес Каситас/Consuaglo mes Casitas (вайл.) — совет капитанов.

[7] Пергуоно/perguono (вайл.) — ко благу, к добру.

[8] Бон пьякко/bon piacco (вайл.) — с удовольствием.

[9] Чироно/Cirono (вайл.) — вайлианское название Берат/Берата. В отличие от аэдирского, не гендерфлюидно, т.к. двух разнополых аватар Ч. не имеет.