История героя: Огонь наших душ

Глава 8. Орхидея

Некетака, Королевская Бухта

Проснувшись поутру, Кьелл застал на палубе Эдера с удочкой, свесившего ноги с фальшборта.

— Клюет? — риторически осведомился эльф, глядя на пустое ведро рядом с дирвудцем. Он уселся рядом, больно уж удобно устроившимся выглядел приятель.

— Это, скорее, для расслабления, — неторопливо ответил блондин. — В бухте разве что раки донные не распуганы еще.

— Угу. Познакомился с Константеном? — Эдер кивнул.

— Где ты его откопал?

— В борделе массажистом работал, — гламфеллен задумчиво оглядел розовеющие в восходящем солнце черепичные крыши города. — Кто от такой судьбы не сбежит?

— Сделал там все свои дела? — похоже, с хмелем из дирвудца выветрилось желание пошло шутить — в его голосе присутствовал только легкий интерес.

— Сделал. Свидетели опрошены, примерное местонахождение цели установлено, — Кьелл ухмыльнулся. — Прикинь, я там самую настоящую огненную шлюху видел. Без дураков.

Блондин неожиданно захохотал, хлопая по коленям, и едва не свалившись в воды бухты.

— Жаль, Стоик не с нами, — отсмеявшись, заметил он. — Его мечты стали бы реальностью.

— Вот ни разу не жаль, — скривился гламфеллен. — Сам не знаю, как я этого злоязыкого девианта так долго терпел. Пусть сидит в Дирвуде, там он на своём месте. Хотя, — он хмыкнул, — та дамочка бы вполне ему подошла. Она из тех, что любят плети и связывание, — пояснил он.

— Тем более, его мечты воплотились бы даже в лучшем виде, чем он ожидал, — улыбаясь, Эдер аккуратно пристроил удочку на фальшборт. — Они бы устраивали службы Магран день и ночь, с самыми разнообразными испытаниями друг для друга. Может, наш жрец бы наконец остепенился, прекратил через слово поминать шлюх и мужские причиндалы, и задумался бы о детях. Злобных, уродливых, и пышущих огнем, — дирвудец почесал бороду. — Хотя, ты прав. Дедфайр не готов к такому.

— Вот-вот, — гламфеллен поднялся. — Сматывай удочки, и собирайся. Пойдем, посетим королевский дворец, пока впечатления от моего представления в доках не выветрились.

Через несколько часов, вволю набродившись запутанными улочками Некетаки, Кьелл и его отряд стояли перед дворцом Каханга — высоким и массивным зданием, слегка напомнившим эльфу ацтекскую пирамиду. Стражник на входе, приняв на хранение саблю Эдера, поллэкс Константена, и магические принадлежности Алота, беспрепятственно впустил их, пробормотав что-то об «очередных чужеземцах». Пройдя мимо водяной скульптуры в прихожей, товарищи вошли в тронный зал.

Вычурный и по-варварски пышный трон был центральным элементом композиции тронной залы, доминируя над посетителями и стражниками, но и он всего лишь оттенял необычную и броскую внешность сидящей на нем женщины. Фигура Онеказы II была стройной и женственной, в отличие от всех доселе встреченных Кьеллом островитянок-аумауа — либо крепко сбитых, либо жилистых, но неизменно атлетичных. Головной убор королевы, сияющий в ровном свете магических светильников золотом, малахитами, и насыщенно-синими перьями, делал ее похожей на яркий тропический цветок.

«Орхидея, например. Прекрасный бутон, одинокий среди сорной травы,” мимолетом промелькнула мысль, едва задержавшись во внимании Кьелла.

Длинное, богато изукрашенное платье цветов золота и лазури оставляло открытыми только светло-оранжевые кисти рук, чьи длинные тонкие пальцы, лежа на коленях, рассеянно перебирали ткань подола, и выглядывающие из-под оного подола изящные ступни, обутые в не скрывающие их лёгкие сандалии. Шагнув чуть ближе, Кьелл поднял взгляд, посмотрев ей в глаза.

Ее пронзительно-изумрудный взор смотрел прямо в его душу.

Мягкий овал лица женщины, и апельсинового цвета щеки с темными полосками пигментного узора, притягивали взгляд, не отпуская.

Колечко пирсинга в ее левой ноздре задерживало на себе внимание.

Но более всего на прекрасном лице королевы были заметны ее губы, полные и манящие.

Эльф внезапно понял, что он уже довольно долго неотрывно любуется, нет, беспардонно пялится на королеву.

«Она слишком красива. Словно небесный дух, зачем-то сошедший к нам, смертным.»

Эта мысль словно вырвала его из транса, и мир рывком расширился обратно до размеров тронного зала. В его уши ворвались резкие голоса двух разумных, стоящих чуть впереди, и тихие реплики его компаньонов. Похоже, Эдер убедил всех, что капитан снова общается с беспокойной душой, и сейчас они гадали, кто же это умер посреди тронной залы королевского дворца.

Громко спорящая парочка же выделялась не только повышенностью тона их беседы. Рослая и сухощавая береговая аумауа в рауатайской военной форме хриплым голосом монотонно перечисляла прегрешения соотечественников своего собеседника. Тот, морщинистый вайлианец в роскошном камзоле, сверкающий многочисленными кольцами на артритных пальцах, периодически отпускал предельно ядовитые реплики, перекрикивая рауатайку.

«Забавная шапка с гребешком на береговой аумауа — статусная вещь, часть формы то ли флотмастера, то ли и вовсе хазануи. А старикан вроде бы носит дворянскую печатку. Но все равно, какого черта лысого эти двое галдят, как базарные бабки, перед божественно прекрасным ликом королевы?» Он вслушался в отрывистые реплики спорщиков, пытаясь понять смысл их беседы. «Эотас, конечно. Других сравнимой величины новостей, похоже, не будет. Пожалуй, пора заткнуть этих клоунов.» Он набрал воздуха в легкие.

— Если мне будет позволено добавить пару слов к тому, что нам поведали уважаемые дипломаты… — его голос с легкостью перекрыл ссору рауатайки и вайлианца. Те удивленно замолкли. Стоящий у трона громадный аумауа в головном уборе, похожем на королевский, насмешливо оскалился, демонстрируя акулью улыбку. Кьелл поймал мимолетный благодарный взгляд королевы и, вдохновенный им, продолжил.

— Упомянутый вами адровый гигант был создан энгвитианцем Од Нуа, как маяк и вместилище для души его сына Мароса. Душа эта так и не вселилась в предназначенное для нее вместилище, и все прошедшие со времен падения Энгвита века этот колосс покоился в подземельях моего замка, абсолютно недвижный и мертвый. Мертвый, пока в него не вселился Эотас. Да, Эотас! — Мужчина повысил голос, перекрывая начавших что-то возражать дипломатов. — Я, как Видящий, наблюдал его тень в душах многих ветеранов Войны Святого — их предостаточно осталось в Дирвуде, и я могу со всей возможной уверенностью утверждать, что это именно Бог Света. Более того, достаточно разумных Дедфайра могли наблюдать символ Утренних Звезд у адрового гиганта на лбу. Так вот, Эотас, вселившись во вместилище Мароса Нуа, выбрался на поверхность, разрушив мой замок, убил почти всех моих подданных, разорвал пополам мою душу, — Он скрипнул зубами. На него внезапно накатила фантомная боль, идущая ниоткуда и отовсюду одновременно. Коротко выдохнув, он продолжил.

— …И двинулся в направлении Дедфайра. Продвижение не дается ему легко, и он восполняет силы с небрежностью, достойной «бога света», — он выделил издевательским тоном последние два слова, — Выпивая души всех встречных разумных и превращая их тела в пепел. Любые населенные острова на его пути обречены — вряд ли у разумных найдется что-то, способное остановить воплощенного бога. — Кьелл сделал паузу, глядя в округлившиеся глаза слушателей.

— Питайся Эотас только душами бедолаг, оказавшихся на его пути, он передвигался бы от одного населенного острова к другому, планомерно опустошая Дедфайр. Но, к счастью, у него есть другой источник пищи. В Порту Маже я видел, как он погасил колонну светящейся адры, вытягивая души из нее. То есть, — Кьелл грустно усмехнулся, — это «благое божество» крадет души у будущих поколений, и силой вырывает их из нынешнего. Я сам выжил после встречи с ним только благодаря Берат, что благословила меня на миссию по выслеживанию Эотаса, и выяснению его планов. Они пока неизвестны, но давайте заглянем в прошлое. Когда Эотас, воплощенный в Вайдвене, начал разрушительную войну, он собирался облагодетельствовать человечество, всё, до которого дотянется. Вам это подтвердит любой из Детей Утренней Звезды, — слова эльфа сочились ядом не хуже, чем ремарки вайлианского дипломата ранее.

— Сейчас, масштаб несомых им разрушений и смертей несравнимо больше. Задуманное им «благодеяние» явно крупнее, чем все виденное Эорой по сей день. Боюсь, никто не останется в стороне; все мои раны и убытки, все мои личные обиды, причиненные им, — пыль, ничто перед тем, что ждет всех нас, если план божественного безумца увенчается успехом. Пока мне известно о нем только одно — путь Эотаса привязан к столпам светящейся адры, но с вашей помощью я собираюсь выяснить больше.

Тронная зала впала в мрачное молчание. Оба дипломата погрузились в себя — рауатайка, сжав губы в тонкую линию, поглаживала недвижную кисть правой руки левой, а вайлианец, недовольно кривясь, беззвучно шевелил губами.

— Что же, Видящий, благодарю за исчерпывающее объяснение, — нарушил тишину глубокий, с легкой хрипотцой, контральто Онеказы II.

«А вот голос у нее не подходит небесному духу — слишком сексуальный. Таким хорошо признаваться в любви, а не оглашать волю богов,” подумал бледный эльф. Королева запнулась и прочистила горло.

— …Благодарю. Корона Хуана предоставит тебе всю возможную помощь, и первая ее часть — твой следующий пункт назначения. Маяк острова Хасонго погас в недавнем шторме, и учитывая, что его питал один из крупнейших столпов светящейся адры, будет резонным предположить, что здесь замешан… адровый гигант. Его видели движущимся в сторону этого острова.

«Трудновато поверить, что твоих подданных топчет не просто некая здоровенная хреновина, а целое божество,” подумал Кьелл. «Тут не захочешь выбираться из стадии отрицания.»

— Мы предлагаем тебе лично отплыть на Хасонго, и прояснить тамошнюю ситуацию, — закончила королева, внимательно глядя на Кьелла. Тот с трудом оторвался от ее изумрудных глаз и заторможенно кивнул.

— Хасонго — рауатайское поселение, — скрежещущий голос береговой аумауа прервал его не начавшийся ответ. — Будет разумным взять с собой одного из наших. Рауатайской армии не в привычке позволять случайным гражданским свободно бродить по своей территории. Майя составит тебе компанию, Видящий, и откроет перед тобой двери, иначе останущиеся запертыми.

Выступившая вперед черноволосая рауатайка открыла было рот, но была прервана резким голосом вайлианца.

— Ак, и доложит о любой мало-мальски значимой мелочи твоей жизни этому скользкому насенале мастер-шпиону! Серре[1] Палледжина будет значительно более полезным компаньоном в этом, да и любом другом путешествии!

— Паллежина? — Кьелл удивленно огляделся.

Строгого вида темнокожая женщина коротко кивнула ему из-за спины старика. Многочисленные мелкие перья карнавальной маской лежали на ее серьезном лице - божественная кровь Хилеи придала и характерным вайлианским чертам женщины экзотичность, которую многие бы нашли привлекательной, если бы птичья годлайк глядела на мир менее недовольно и раздраженно. Она выглядела на своем месте в свите дипломата — дорогой камзол вайлианского покроя, начищенная кираса с вычеканенными на ней пятью солнцами, золоченая рукоять меча за плечом — небо и земля по сравнению с той неприхотливой паладиншей, что некогда сопровождала Кьелла в его путешествиях по Дирвуду.

— Здравствуй. Отлично выглядишь, новый нагрудник тебе идет, — широко улыбнулся он. Женщина только досадливо скривилась на эту реплику. Гламфеллен посерьезнел.

— Моей миссии сейчас не хватает абсолютно всего — денег, людей, амуниции, так что я с радостью приму оба предложения. Дамы, отправляйтесь с вещами на безымянную джонку, стоящую на третьем пирсе Королевской Бухты, и доложитесь дварфу Беодулу. Он вас разместит.

— Предлагаю вам закончить с этой, и всеми прочими мелочами, где-нибудь в другом месте, «уважаемые дипломаты»! — огромный аумауа, все это время тихо переговаривавшийся с королевой, шагнул вперед и с видимым отвращением взмахнул рукой в отгоняющем жесте. Его могучий голос, отчеканивающий каждое слово, прозвучал лязгом сталкивающихся мечей:

— Аудиенция окончена!

Рауатайская хазануи, дипломат-вайлианец, и их свиты потянулись к выходу, а гигант обратил свое внимание на Кьелла.

— Видящий, останься. Нам с тобой есть о чем поговорить, — все так же чеканя слова, но на полтона ниже, произнес он.

Эльф, провожавший взглядом точеный стан Онеказы, в последний раз мелькнувший в боковой двери, подошел ближе и с интересом осмотрел своего собеседника. Разница в росте между аумауа и гламфеллен была особенно заметна в его случае — чтобы посмотреть гиганту в глаза, Кьеллу приходилось поднимать голову едва ли не прямо вверх. Огромный, покрытый шрамами, этот разумный двигался с небрежной легкостью, и выглядел несколько неуместно в золоченых дворцовых залах.

«Дыхание легкое и размеренное, движения экономные и свободные. Этот парень, несмотря на зверский вид, молод и талантлив в воинских искусствах,» с долей удивления подумал бледный эльф.

Словно углядев отражение лестных для него мыслей в глазах Кьелла, аумауа зубасто улыбнулся, изгоняя с рубленых черт своего лица следы недовольства, и присел на ступеньки тронного пьедестала, оказавшись почти вровень с эльфом.

— Я принц Аруихи, — протянул он лопатообразную ладонь, — щит Онеказы и, когда надо, ее карающая рука. Мои слова имеют тот же вес, что и ее.

— Приятно познакомиться, Аруихи, меня зовут Кьелл Лофгрен, — эльф с улыбкой пожал каменной твердости руку принца. — О чем будет разговор? Или может, сначала хочешь обменяться опытом с товарищем по воинскому пути?

— О! — глаза Аруихи загорелись. — Я с удовольствием провел бы с тобой спарринг! О тебе идет молва, знаешь ли. Но дело прежде развлечений, — его взгляд построжел. - Корона предоставит тебе и твоей миссии всяческую поддержку, но моя сестра надеется, что, в знак своей доброй воли, ты тоже окажешь нам несколько услуг, легких для разумного с твоими… навыками.

— Сестра?! — гламфеллен недоуменно смерил собеседника взглядом, ища сходство с миниатюрной по сравнению с ним Онеказой. Тот сверкнул белизной треугольных зубов.

— Говорят, я весь в папу. Так что, Кьелл, ты согласен?

— Всё как везде — услуга за услугу, — пробормотал эльф. — Ну да почему бы и не помочь народу Хуана и его правителям? Согласен, конечно. Что за услуги нуждаются в моих талантах?

— Всем чужеземцам рады в Некетаке, — в голосе Аруихи вновь зазвучала зарождающаяся гроза. — По-моему, даже слишком. Пока «дипломаты» вроде Нирро и Кару тратят время моей сестры в дворцовых залах, их еще более гнусные соотечественники запускают когти в мягкое подбрюшье Некетаки. В Желудке, квартале ропару, действуют контрабандисты, неуловимые, как крысы в темноте. Ходят слухи о некой Глубинной Улице, их вонючем гнезде. Твоя почетная и благородная задача, — саркастичная ухмылка в исполнении принца выглядела жутким оскалом, — избавить город от паразитов. Твоим помощником и проводником в хитросплетениях нашей славной столицы будет Текеху, Заклинатель Воды и избранный Нгати. Ты найдешь его на Террасе Перики, в Гильдии Заклинателей Воды. То, что он годлайк, может быть полезно — Хуана преклоняются перед детьми богов, даже такими… — Аруихи брезгливо скривился. — Легкомысленными, как этот.

— Скромный Видящий, благословленный Бератом, и не менее скромный избранный Ондры, против великих и ужасных крыс в темноте, — протянул эльф. — А теперь рассказывай толком, что за беда с этими контрабандистами, что против них подтягивают настолько тяжелую артиллерию. Давай, Аруихи, колись, — подбодрил он принца. — Чем больше я буду знать, тем лучше выполню миссию.

Гигант нахмурился, и явно не из-за панибратства, но, покачав головой, продолжил.

— Что ж, ты бы так или иначе выяснил все это во время твоей миссии. Гильдия Заклинателей Воды очень важна для короны, как для войны, так и для показухи перед чужеземцами. Мне доложили, что заклинатели были замечены в Желудке. В Желудке, где нет ни водяных скульптур, ни бурных волн, требующих успокоения! Им. Нечего. Там. Делать!

«А вот и семейное сходство,” подумал Кьелл, глядя в зло прищуренные глаза принца, такие же ярко-зеленые и пронзительные, как и у его прекрасной сестры, но значительно менее спокойные.

— Зато там есть контрабандисты, невесть как провозящие туда свои товары без подходящей бухты. Если чужеземцы имеют влияние на Заклинателей Воды, мне нужно это знать, и немедленно! Как и причины этого влияния. В остальном, я рассчитываю на твою знаменитую проницательность, Видящий, — Аруихи выделил его титул интонацией.

— Возьми этот медальон. Его потерял вайлианский посол, затонувший вместе со своим кораблем у берегов Некетаки, и обнаружили мои люди в Желудке. Выясни, в чьих руках он побывал — говорят, ты мастер подобных штучек. Возможно, это приведет тебя к твоей цели.

Принц протянул Видящему тяжелый золотой диск на цепочке. Тот повертел его в руках, не ощущая ни следа душевной эссенции.

— Пусто. Но, быть может, удастся использовать его по-другому.

— Делай с ним что хочешь, хоть бросай как милостыню обитателям Желудка, если это поможет твоей миссии, — раздраженно ответил принц. Он явно рассчитывал на шоу, наподобие устроенного в доках с подачи Берат. — Что-нибудь еще, Кьелл?

— Я могу увидеть королеву? — выпалил эльф прежде, чем понял, что именно говорит. Аумауа расплылся в насмешливой ухмылке.

— С нее на сегодня достаточно… аудиенций. Пусть сначала вы оба переварите первое впечатление друг от друга. — Кьелл понурился.

— Что, все настолько заметно?

— Не понимаю, о чем ты, — ухмылка Аруихи стала еще шире и насмешливее. — Возвращайся с результатом, и мы поговорим снова. А сейчас я займусь другими своими делами, да поглотит их пучина Нгати… — пробормотав последние слова, принц прощально махнул рукой и двинулся к выходу из залы.

Кьелл покидал дворец Каханга словно в тумане. Когда все отвлекающие факторы пропали, а требующие немедленного внимания дела и разумные оставили его, мысли эльфа заполнил образ прекрасной королевы с оранжевой кожей и изумрудными глазами.

— Двигайте на корабль, народ, я вас догоню, — он махнул товарищам рукой.

Эдер задержался было, но, задумчиво хмыкнув, двинулся следом за Алотом и Константеном. Гламфеллен побрел, куда глаза глядят, пытаясь привести в порядок мысли.

«Меня, можно сказать, настигло кармическое возмездие,” размышлял он. «С высоты своего офигенного интеллекта я покровительственным тоном читал лекции старушке Икаве, откалывал дурацкие шуточки про аумауа, все как одна расистские, даже видистские — как только до меня еще правозащитники не добрались, сравнивал местных островитян с акулами и качками, даже пару раз отмочил чего-то насчет меня, подружки-аумауа, и невозможности этого. И вот поди ж ты. Ну почему она такая красавица? И умница, похоже — ни одного слова не по делу. И, по слухам, сайфер немалой силы. Это же идеальная женщина! Красивая, умная, и всегда знает, что ее мужчина по-настоящему думает, так как самым буквальным образом читает мысли. А это значит, что идиотские ссоры, которых Саша Лихов досыта наелся в своем браке, попросту невозможны. Одна беда, мы с ней разных видов. Ну, еще есть ма-а-аленькая загвоздка — она королева. Огромной островной империи, как Британия в лучшие годы. А я никто, и звать меня никак. Каков будет результат, если типичный Пэдди[2] с окраин решит приударить за Елизаветой II? А если дирвудский нонейм — за Онеказой II? Черт, у нее даже имя красивое, как я раньше внимания не обратил? Хмм. Кстати, у меня кораблик стоит безымянный, а я ведь ничем не хуже капитана Блада. И, если вернуться к вопросу британских Елизавет — возможно, я не уступлю сэру Френсису Дрейку? Вон как королева Галадриэль на него запала в том фильме…»

Оптимизм Кьелла дал успешный бой мрачным мыслям о том, какая же он не пара королеве, и, уже улыбаясь, он остановился в небольшом сквере. Солнце потихоньку клонилось к закату, и стоящие тут и там скамеечки были пусты, только забытая кем-то мандолина сиротливо прислонилась к спинке одной. Кьелл подобрал инструмент, и его пальцы, коснувшись струн, извлекли из них неожиданно мелодичный перебор.

«Хм, откуда что берется? Я, внезапно, знаю кунгфу, то есть, гитару? Оператор, какого хрена ты грузишь в мой мозг свои раздачи с торрент-трекеров?» Он задумчиво почесал нос. «Видимо, отдельные осколки моей лоскутной души принадлежали местному Карлосу Сантана.»

Удивление эльфа слегка разогнало туман влюбленности в его голове. Некоторое время он приноравливался к инструменту, потом — просто наигрывал, что в голову придет, и в итоге из-под его пальцев полилась мелодия, простенькая и душевная.

«Ваше благородие, госпожа разлука…» думал он, меланхолично перебирая струны. «Про меня ведь песня. Я — под чужими звездами, окруженный странными созданиями, большая часть которых не против меня убить или ограбить. Мне везет, пока что — на мою силу все еще не нашлось большей силы, но, думаю, все впереди. Друзья и близкие моих прошлых жизней — боги знают где, а у Кьелла — два хороших знакомых, вот и все дорогие ему разумные. Победа? Хм, действительно, чего я разнылся — моя песенка не то, что не спета до конца — она и не началась толком. Перестаньте, черти… И к вопросу о чертях. Знаешь, Эотас, звездно-полосатый ты мой недруг, полос, ни черно-белых, ни красно-белых, больше не будет. Будет звезда. Одна, но весьма финальная. Тебе, лично. Я не могу позволить рухнуть миру, в котором живет она. Королева Онеказа II. Онеказа… Надеюсь, мне и правда повезет в любви.»

Кьелл ударил по струнам, доигрывая финальный аккорд, положил мандолину обратно, и решительно зашагал прочь, окрыленный восстановленным душевным покоем, и поселившейся глубоко в груди приятной теплотой.

«В конце концов, что — главная побудительная сила всех мужчин всех миров?» подумал он с улыбкой. «Вот то-то же. Женщины. А если из меня так и не выйдет принца-консорта, придется переквалифицироваться в управдомы, то есть, насквозь платонические рыцари, из тех, что сквозь грязь и говны жизни несут непорочный образ прекрасной дамы в своем сердце. Так как есть сильная уверенность, что от милого образа царственной красотки я никак уже не отделаюсь. Но не будем мыслить пораженчески. Будем, во-первых, отыскивать неизвестного Текеху, и надеяться, что он окажется компанейским парнем, и вольется в наш дружный коллектив. Во-вторых, я видел верфь в Королевской Бухте, надо зайти туда, и наконец-то окрестить мой корабль. В-третьих, поискать хорошего аниманта, и поломать вместе с ним голову на тему того, как лучше дать Эотасу обещанной звезды. И, в конце концов, жить и радоваться жизни! Я молод, бодр, и влюблен, прямо как студент в отсутствие сессии!»

Внимание практически студента внезапно привлекло некое зудение на грани его сверхчувств. Словно он забыл выключить отложенный в дальний ящик блютус-динамик, и теперь из него, заваленного грудой хлама, раздается мелодия с телефона.

Подивившись неожиданно футуристичной, относительно окружения, ассоциации, Кьелл двинулся на странный звук-ощущение. Оно, как оказалось, шло из роскошной виллы на окраине Змеиной Короны, несущей следы то ли недавней перестройки, то ли ремонта. Обойдя кругом сей особняк в поисках наиболее близкой точки к улавлимому им неизвестному сигналу, бледный эльф приметил горящий в окошке второго этажа свет. Неведомый сигнал усиливался с приближением эльфа к горящему в окне огоньку, пока не превратился в едва различимую мелодию.

«Вот жеж,” удивленно подумал гламфеллен. «Теперь я просто обязан подойти поближе, послушать. Вдруг что из уважаемого мной Шуберта играет?»

Он улыбнулся от приятных воспоминаний о том, что он собирался сделать — применение цингун и особенно Искусства Шагов Геккона всегда казалось ему не меньшим таинством, чем сокрушающие все и вся удары внешних техник, пальцевых или кулачных, отражающая что угодно броня из ци, созданная техниками внутренними, и невозможная поэзия меча в руках мастера-фехтовальщика.

«Талант талантом, а не будь Саша Лихов так увлечен и очарован всей этой лабудой, фига с два учитель столько бы меня хвалил, и фига с три Сяо-Фань достиг бы таких высот и превзошел большинство юных воителей своего поколения. До того скучного типа не дотянул, но он вообще был примером для подражания абсолютно во всем.»

Покачав головой, Кьелл оттолкнулся от брусчатки и побежал по вертикальной стене, легко, как спортсмен по беговой дорожке.

Зацепившись рядом с окном за еле заметные щели в кладке, гламфеллен узрел пухлого аумауа, роющегося в плетеном сундуке.

«Надеюсь, он ищет неведомую музыкальную шкатулку,” подумал Кьелл, и повинуясь внезапному импульсу, потянулся к душе толстяка своим сверхъестественным восприятием.

Аумауа звали Такано. Матару, в прошлом известный воин-ветеран, сейчас — учитель будущих воинов, он не производил ни видом, ни мыслями впечатления разумного, причастного к воинским искусствам. Что одно, что другое было каким-то ленивым, праздным, брюзгливым. Тот стальной стержень, то алмазное Я, позволяющее профессиональному убийце разумных не превращаться в психа или моральную развалину, не было погребено под слоями жира и былых лет. Оно не просматривалось вовсе.

«Или не воевал толком, или поддался Синь Мо[3],” подумал Кьелл. «А может, я просто хреновый псионик и что-то делаю не так.»

То, что он мог прочитать в душе Такано, было неприятным, как испортившийся холодец, и гламфеллен с некоторым отвращением попытался нащупать мысли, связанные с источником неведомой мелодии. Это получилось чрезмерно легко, Такано поддавался внушению, почти не сопротивляясь. Ракушка, священная реликвия Ондры, вот что это было. Звучащая неслышимой музыкой день и ночь, музыкой, приобретавшей громкость при погружении этой странной реликвии в воду.

«Личная резиновая уточка первого священника Ондры, не иначе,” с улыбкой отметил Кьелл.

Такано не любил эту реликвию, считал ее уродливой и простой, в отличие от изящных вещиц вайлианской работы. Он избавился бы от нее вовсе, не будь она подарком королевы. Воспоминание, где Онеказа, царственная, красивая, и еще более юная, чем сейчас, вручает ракушку Такано, было найдено без труда.

«Ах ты… свинтус, на сало откармливаемый,” с удивлением и раздражением подумал бледный эльф. «Прекрасная королева лично дарит тебе священные реликвии, а ты ими брезгуешь, эстет-мужеложец.»

Потенциальный мужеложец тем временем добыл из плетеного сундука ракушку — на взгляд Кьелла, вполне симпатичную, — и, скривившись, переложил ее в стоявший чуть поодаль сундук деревянный, окованный железом. Как бы то ни было, подарок королевы был вещью ценной и статусной, и Такано заботился о его сохранности. Аумауа повернулся к выходу из комнаты, и Кьелл спешно прошерстил его мысли на предмет интересного. Долги перед ВТК, непрерывная перестройка виллы, множество приемов с разнообразным оружием, которые Такано на удивление хорошо знал, но ничего более. Толстый аумауа вышел, а Кьелл задумался.

«Кажется, сейчас я совершу противоправное действие. Больно уж мне хочется спасти подарок Онеказы из закромов этого свинобатьки. Хм, погодите-ка, есть ли у меня деньги при себе?»

Деньги были — он отложил накануне похода в город немного из щедрого дара Мера Тревисило, и правда состоявшего из свежей чеканки обле, для более достоверного косплея японского туриста. Купить ничего не купил — его часто одолевало удивительной силы безразличие к материальному, но сейчас вайлианское золото ему пригодилось.

«Поросенок Порки обожает все вайлианское? Только сегодня, спешите видеть — ‘некрасивая’ и ’простая’ священная ракушка легким движением руки превращается… в элегантные вайлианские монеты. Престо!»

Гламфеллен легким усилием забросил себя в комнату, благо мелочи вроде стекол и ставней были конструкцией окна не предусмотрены, и, применив искусство Золотой Рубашки, нарочито грубо сломал замок сундука голыми руками.

«Может, весь сундук поломать?» подумал он, задумчиво крутя в пальцах с мясом вырванную дужку замка. «Нет, нужно сохранять некую элегантность в моей первой краже со взломом. Был бы черный маркер, нарисовал бы на стене черную кошку. Или знак Зорро. Или знак Фантомаса. Не, Фантомас на дверях угрозы с грамматическими ошибками писал. Или это из другой оперы?»

Мысленные дурацкие шуточки не помешали бледному эльфу извлечь раковину и упрятать ее в вещмешок, а на ее место положить мешочек с монетами. Он оставил сундук открытым. Кошелек с вайлианским золотом выделялся, и Кьеллу хотелось, чтобы Такано понял, что тут случилось, и понял быстро. «Некое кармическое воздаяние, типа того, что настигло меня в виде влюбленности в Онеказу.» Гламфеллен задумчиво улыбнулся этой мысли, и покинул место преступления.

***

Текеху напомнил Кьеллу петуха. Нет, не петуха в порочно-тюремном смысле, а кондового, сельского, хохлато-разноцветного красавца, по утрам восславляющего солнце, а днем гордо вышагивающего по двору, или наводящего строгий порядок в личном гареме глупых женщин.

Морской годлайк был легко узнаваем — чуть светящиеся отростки вместо волос, напоминающие щупальца анемоны, заметные чешуйки, покрывающие кожу, и необычный для аумауа серо-синий окрас, делающий Текеху похожим на акулу. На ухоженную, франтоватую, никогда не знавшую горестей жизни акулу.

Он стоял, гордый собой, перед старенькой аумауа в робах такого же фасона, но явно меньшего лоска и дороговизны, и, блестя ослепительно-белой улыбкой, отвечал язвительными репликами на ее раздраженно-усталый выговор.

«Школьный принц и строгая учительница,” отвлеченно подумал гламфеллен. «Нет-нет, не сюжет хентая — учительница из тех, что пропитаны мелом и тоской по отданным неблагодарным лоботрясам лучшим, да и всем остальным, годам. Из тех, что ‘садись, два’, ‘вон из класса’, и ‘вызываю родителей в школу’, ни капли сексуального.»

Старушка, наконец, махнула рукой и, тяжело вздохнув, удалилась, излучая спиной раздражение. Текеху же принял задумчивую позу, с выражением лица наподобие «чего бы еще сегодня эпатажного отчебучить».

«Что ж, как и Константену, я предложу ему убежать с цирком. Вполне конкретным — моим. Клоунов у нас как минимум двое, да и фокусник с силачом имеются. Что может быть более эпатажно, чем присоединиться к такой звездной труппе?» Кьелл с усмешкой подошел к морскому годлайку.

— Чего это она на тебя взъелась, приятель? — тот с интересом оглядел неожиданного собеседника, и сверкнул своей голливудско-акульей улыбкой.

— Экера, в нашу заводь заплыла новая рыбка, не знакомая с давней любовью старой Майру к этой яркой анемоне?

«Блеск, просто блеск. Он говорит о себе в третьем лице. Звезда мировой величины в здании, братцы. Как Месси. Как Криштиану. Как Иисус. Криштиану ближе всего — такой же лощеный метро,” весело подумал гламфеллен. Негатива, впрочем, этот самодовольный тип не вызывал — наоборот, провоцировал на дружескую улыбку.

— Что-то вроде. Ты ведь Текеху, да? Или мне поискать другого морского годлайка? — тот вздохнул.

— Иногда я жалею, что моя божественная мать не подарила этому поколению еще одного своего избранного — было бы с кем разделить и радости этого мира, и давление всех его ожиданий и требований. С чем вы пришли ко мне, прекрасный незнакомец?

«Прекрасный? Нда, здесь все похлеще метросексуализма. Впрочем, слащавым и липким он не выглядит, так что вполне еще возможно, что сработаемся.»

— Извини, приятель, но сразу предупрежу тебя — я по противоположному полу. Более того, недавно обзавелся дамой сердца, — Кьелл сам не понял, что заставило его выдать последнюю сентенцию едва знакомому разумному, да еще и широкой улыбкой заполировать. Впрочем, харизмой Текеху был не обделен, и вполне располагал к откровенности.

— Меня зовут Кьелл Лофгрен, я капитан корабля, странник, и безземельный лорд. Принц Аруихи поручил мне кое-что, и порекомендовал тебя как проводника и помощника. Плюс, — гламфеллен заговорщически глянул на аумауа, — как ты смотришь на то, чтобы по окончанию нашего задания отплыть из своей тихой гавани на поиски приключений? Если мы сработаемся, у меня на корабле найдется свободная каюта. Избранному Ондры открытое море придется по душе, не так ли?

Физиономия Текеху, после отповеди Кьелла несколько вытянувшаяся, снова приобрела выражение чуть самодовольного, но радостного ребенка. «Да он же пацан совсем,” удивленно подумал бледный эльф, «ну или кидалт[4], один хрен. Юный мажорчик, разве что без гнильцы. Тяготящийся хождением в элитную школу и не хотящий наследовать папкин многомиллионный бизнес. Мамкин, с учетом специфики.»

— Экера, от скуки и однообразия этого места я готов сбежать хоть сейчас. Ты, Кьелл, производишь впечатление интересного разумного, пусть и с несколько однобоким взглядом на приятнейшее из развлечений. Когда отплываем, капитан?

«А-хре-неть, меня подкололи моей недостаточной сексуальной раскрепощенностью! Впрочем, я недавно обнаружил в себе непреодолимую тягу к ксенофилии, а это, по-моему, намного более хардкорный кинк, чем пошлая и обыденная бисексуальность. Хотя, я не сомневаюсь, что и Текеху особых различий между видами не делает — вон на какой скорости ко мне подкатил,” улыбнулся своим мыслям Кьелл. Этот разумный продлил его жизнь позитивными эмоциями уже на недельку-другую минимум.

— Прямо сейчас… фигурально, правда. Мы не выйдем в море еще какое-то время — дела, в том числе миссия принца, — ответил он собеседнику. — Собирай вещи, по дороге на корабль я введу тебя в курс дел.

Отведя Текеху на джонку и представив его команде и ближникам, Кьелл заскочил на верфь. К счастью, ее владелец и главный мастер, дварф Замар, был еще на месте. Удивленно похмыкав в бороду, он вызвал одного из подчиненных, специалиста по меди и бронзе, и некоторое время обсуждал с ним заказ бледного эльфа. Еще через десяток минут Кьелл двинулся на пирс, неся в руках огромную, изрядно больше него, бронзовую табличку с новым названием своего корабля. На ней гордо красовалось имя «Онеказа».

Примечания

[1] Серре/serre (вайл.) — сестра.

[2] Пэдди — имечко, используемое для обозначения некоего усредненного британского быдла, не знающего в жизни ничего, кроме «гиннесса» и футбика по тв. Также, просторечное сокращение от «Патрик».

[3] Синь Мо (心魔, xin mo, дословно «демон сердца/разума, внутренний демон») — понятие навязчивой идеи, одержимости.

[4] Кидалт — англ. kidult, смесь kid (ребенок) и adult (взрослый). Недоросль.