История героя: Огонь наших душ

Глава 4. Встреча

Порт Маже

Кьелл потянулся и встал с кровати. «Сервис на полторы звездочки, и то авансом,” подумал он, оглядывая окружающую обстановку. «Ну да где наша не пропадала. Жаль, до бесплатных завтраков, входящих в цену номера, местные ещё нескоро дорастут — я бы сейчас скушал даже печальный гостиничный пончик с безвкусным йогуртом.»

Вчера он услал Эдера на корабль, в ждущие объятия Иррены, телепатически вызвав ему лодочное такси. Сам же эльф успел забежать в темницы к Савии, грустной и усталой вайлианке с подбитым глазом, и выговорил в обмен на оказанную Дармо услугу освобождение последнего ненанятого матроса Порта Маже — тощего и хвастливого вайлианца Риджере, что и подбил Савии ее глаз. Довольный моряк был только рад наняться к своему освободителю, тоже отправившись на корабль.

Кьелл же рискнул попробовать местного гостиничного сервиса. Сервис оказался так себе — сперва пришлось выставлять из комнаты так и не съехавшего предыдущего жильца, некоего капитана, насквозь пропитанного дешевым алкоголем. Потом Кьелл отправился ругаться с содержателем этого притона, требуя номер, не загаженный другими постояльцами — пьянчужка-капитан оставил за собой множество грязных следов, дурно пахнущих луж, и пустых бутылок из-под горячительного. Сошлись на бесплатном эле, пока комнату убирает прислуга. Впрочем, нет худа без добра — когда уже поздним вечером гламфеллен поднимался в номер, к нему обратился хитроглазый типчик, выглянувший из соседнего, и предложил взглянуть на его «товары для людей авантюрного склада ума». Кьелл прикупил у него четыре больших мешка из тонкой прочной кожи. Судя по брошенному на эльфа уважительному взгляду, типчик посчитал, что гламфеллен нацелился на казну губернатора, не меньше.

Наскоро перехватив в таверне местных закусок, Кьелл телепатически вызвал на берег Эдера и Беодула, и двинулся радовать губернатора урезанием сроков на его квест. Рыжебородый дварф, заметно недовольный внезапной увольнительной, ворчал всю дорогу, лишь самую малость успокоенный заверениями Кьелла, что денежные дела уместно доверить только самому надежному члену команды — любой другой, мол, пропьет все двести золота и умрет от горячки, соблазненный такой суммой на руках. Эта мысль совпадала с мнением Беодула о их матросах, но так и не уняла полностью его сердце, болящее о том, что оные матросы, так их, будут бестолково сидеть на задницах без его отеческих тумаков.

— Бельфетто[1], — разулыбался Кларио, после того, как добравшиеся до его кабинета товарищи объяснили ему о причинах прибытия, и отрекомендовали Беодула. — Эккози, но я рассчитывал собрать нужную вам сумму к завтрашнему дню, сегодня же у меня не найдется больше, чем полторы тысячи серебра, — тут же состроил он жалобную физиономию.

— Вы отказываетесь выплатить обговоренное? — взял в свои крепкие руки торговлю Беодул. — Если у вас нет наличных, мы можем взыскать недостачу тем, что есть. Обстановка в вашем кабинете небедная, и я уверен, в ваших закромах найдется нужное нам. К примеру, нам понадобится провизия, и за каждую предоставленную вами бочку солонины я не против списать десять пандов долга.

— Сиентере, но это абсурд! Никто вам не продаст солонину так дешево! Почему бы…

Железная деловая хватка дварфа и изворотливость губернатора сошлись в эпическом противостоянии. Кьелл, посмеиваясь, взирал на битву титанов — он не сомневался, что здесь Кларио нашел равного противника. Эдер скучающе осматривал кабинет губернатора, порой задерживаясь взглядом на его телохранительнице. Та, впрочем, безразлично игнорировала всю компанию.

«Неужто Иррена разбудила в нашем блондине полового гиганта, и теперь он начнет волочиться за каждой юбкой?» отстраненно подумал гламфеллен. «А, нет, он на доспех ее пялится.»

Броня вайлианской ковки, вида одновременно надежного и представительного, и правда привлекала внимание подогнанностью и гравировками.

Наконец, поединщики от монеты разошлись боевой ничьей. Беодул отстоял все капитанские деньги до последнего медяка, дополнительно выдавив у Кларио льготы на стоянку и пополнение провизии; губернатор, в свою очередь, снизил срок возвращения денег до трех дней. Он все еще рассчитывал и рыбку сьесть, и сухим остаться — отметка на карте Кьелла, обозначающая место раскопок группы ВТК, обещала сложный путь по джунглям, укладывающийся в три дня в оба конца, но впритык. Ударив с губернатором по рукам, товарищи двинулись на выход; Кьелла придержала за локоть телохранительница, украдкой шепнув:

— Передайте вашему беловолосому аймико, что мой рабочий день заканчивается в четыре.

Гламфеллен оторопело кивнул, и отправился догонять товарищей. Отослав Беодула заселяться в гостиницу, друзья выдвинулись в путь.

— А ты произвел на ту вайлианку с алебардой впечатление, Эдер. Она просила передать, что ждет не дождется вашего свидания при луне. Да и ты, раз уж смущал девушку горячими взглядами, пока Беодул тряс Кларио, обязан взять ответственность.

— Боги с тобой, мне понравился ее доспех, — отмахнулся дирвудец. — Эта дама статями сравнима с аумауа. Да и мне хватает Иррены, даже более чем.

— Думаю, и аумауа не устоят перед твоими чарами, главное не робеть. Внимание Мокехи ты точно привлек. Как тебе девица, способная завязать тебя в узел одной рукой, а? В Дирвуде всяко такую не встретишь.

— Ты недооцениваешь дирвудских женщин, — затянулся Эдер из трубки. — А по аумауа у нас ты специалист. Мамочка Мокехи обещала разъяснить тебе, откуда берутся дети, помнишь? Дама она опытная, пожившая, ты за ней будешь, как за каменной стеной, хе. Высокой.

— Ты ужасный человек, Эдер, — передернулся Кьелл. — Если я буду умирать от жажды у тебя на руках, ты не подашь мне воды. Ты подашь мне стакан крепчайшего рома, и скажешь, что хотел как лучше.

— А что такого? — меланхолично пожал плечами Эдер. — Если я буду помирать, неважно от чего, смело лей мне выпивку. Чего бы не расслабиться напоследок?

— Угу. Кстати, о расслаблении, что ты набиваешь в свою трубку? Никак не удосуживался тебя об этом спросить.

— Белолист, — протянул Кьеллу дымящийся курительный прибор дирвудец. — Многие парни из моего полка курили, мне тоже понравилось. Очень расслабляет, с ним даже свежий труп товарища по оружию кажется… — Эдер неопределенно сморщился, — не таким беспокоящим. Попробуешь?

«Ясно. Джа блесс,” — Кьелл жестом отказался от трубки. «И что мне теперь делать с этим растаманом? До ближайшего психолога, специалиста по лечению зависимости — галактических масштабов дистанции, не меньше.»

— Не налегай так на эту дрянь, — все же попросил он. — Разъест тебе мозг, и кому ты будешь нужен безмозглый?

— Ты удивишься, но примерно тем же, и примерно за тем же, — безразлично затянулся Эдер. — Да и нет в белолисте ничего такого. Я знавал девяностолетнего старика, который всю жизнь его курил. Если перебрать, может привидеться всякое, но такое и от алкоголя случается. Не волнуйся.

«…эбаут э синг, да, слышали, знаем,” — Кьелл сжал зубы. «Вот ведь беда.»

— Скажу тебе так, — прищурился он. — Если ты не сократишь свои белолистные упражнения до одного косяка… то есть, трубки в день, я скажу Иррене, что курение белолиста уменьшает мужскую силу, а со временем и вовсе ее убивает. Знаешь, что она тогда сделает с тобой, твоими запасами белолиста, и любым, кто попытается продать тебе эту дрянь? Верь мне, ты не хочешь это узнать.

Эдер поспешно выбил трубку о наруч.

— Чего это ты так разошелся? Сам же прикладываешься порой к стаканчику, а это почти одно и тоже. — он вздохнул. — Ну да ладно. Скажи лучше, ты придумал, как назвать наше корыто?

— Форма предполагает именно это название, — хмыкнул Кьелл. — Никаких идей. Предлагай, не стесняйся.

— Как насчет чего-то вроде «Дирвудская Красотка»? Увековечим мой отчий, и твой временный дом.

— Наша красотка, скорее, рауатайская, — ответил гламфеллен. — Глупо будет звучать. Еще идеи есть?

— Ну тогда назови ее «Беда». Полюбил ты это словечко в последнее время.

Эльф рассмеялся. Эдер, сам того не зная, попал точно в цель одного из любимых произведений Саши Лихова.

— Как вы лодку назовете, так она и поплывет, — ответил он словами из того же произведения. — Не думаю, что мы толком доплывем куда-нибудь, с таким-то названием. Раз у тебя нет стоящих идей, продолжу думать сам. Побудет наша джонка безымянной пока что, не переломится.

Они обходили один из гигантских следов Эотаса, заполненный мутной дождевой водой, как из подлеска им навстречу вывернула странная компания — престарелый аумауа в потрепанной набедренной повязке и ожерелье из костей, окруженный хрюкающим и повизгивающим семейством кабанчиков. Эдер с умилением уставился на свинок.

— Ты не ходи туда дальше, иди обратно, — выставил руку в останавливающем жесте старик. — Зло ходило туда, не надо его кормить. Остановлю тебя, если надо.

Тон его был угрожающим, аэдирский — ломаным-переломанным, а состоящее из морщин, причудливо подчеркивающих обычный для аумауа пигментный рисунок, лицо — недовольным, но Кьелл не ощутил от него злых намерений, как раз наоборот.

— Спасибо за беспокойство, дед, — добродушно улыбнулся эльф старику. — Ты-то сам что тут делаешь?

— Живу, — пожал плечами аумауа. — За лесом смотрю, детей его храню, как в моих силах. Зло не остановил, старый, слабый, — он кивнул на гигантский след, — маленький.

«Пришел лесник, и всех разогнал,” подумал Кьелл. Он неожиданно проникся симпатией к немолодому друиду. «Разогнать Эотаса его лесничьих сверхспособностей, правда, не хватило, но тут уж неудивительно.»

— Скажи-ка мне, лесник, а сам-то ты видел это зло? — неосознанно, эльф уже окрестил старика, и машинально применил к нему новое имя. Благо, дед не озаботился знакомством.

— Лес-ник, — аумауа неожиданно скривил лицо в добродушной усмешке, показав острые желтые зубы. — Прозвище доброе, чужеземец лучше не давал мне. «Островная дрянь» и «старый безумец» чаще. Зло весь лес видел, над деревьями высится далеко. Туда ушло, куда идешь ты и твой. Не иди.

— Надо, дед, надо, — вздохнул Кьелл. — Меня озадачил этой миссией Берат, Рикуху по-вашему. Не выполню — он меня прожует раньше срока. Не беспокойся, лесник, мы с Эдером парни крепкие, справимся, если что. Или убежим.

— Богов волю выполнять всегда, — построжел «лесник». — Бог больше человека, много. Больше неизвестного зла. Ты и я, мой и твой, все маленькие рядом с богом. Иди дальше. Нет, стой.

— Что еще? — дружелюбно ответствовал Кьелл. Опасных намерений все еще не чувствовалось, ну вот совсем.

— Возьми. Помогут тебе, — старый аумауа ловко снял с шеи костяное ожерелье, и протянул эльфу. — Мудрость живую хранят.

— Спасибо, дед, — приспустив с плеч камзол, Кьелл застегнул обновку на шее, и набросил верхнюю одежду обратно. В голове повеяло приятным холодком, очищающим и обостряющим внимание.

— «Добрая чашка кубано, но со вкусом ментола,” — подумал попаданец. «А что до вида… фьюжн-панк, стильно, модно, молодежно. И вообще, близко к местному фасону. Икава, с ее бусами из ракушек, одобрила бы, ха.»

— Вживаешься в роль местного? — подколол его Эдер, когда они, попрощавшись со стариком и его кабанами, двинулись дальше. — Что ты там говорил насчет моды? Осталось подыскать тебе юбку из пальмовых листьев. Она здорово подчеркнет твою бледную физиономию.

— Завидуй молча, — отмахнулся эльф. — Тебе-то дед ничего не подарил. Заметил твои голодные взгляды на кабанчиков, не иначе.

— Я бы от одного кабанчика не отказался, — с улыбкой заметил блондин. — Видел тех мелких симпатяг, с полосатыми спинками?

— Выйдешь на покой, купим тебе ферму, устроишь там зверинец, — отстраненно ответил гламфеллен. — А вот и наша цель.

Перед ними открылась впадина, частично окруженная полуразрушенным и полупогруженным в почву джунглей амфитеатром. Следы Эотаса пересекали его точно посередине, и один из них, в самом центре, был глубже других, словно гигант остановился передохнуть.

— Так, — Кьелл тронул Эдера за плечо. — Наш звездно-полосатый друг здесь задержался. Похоже, нам повезло наткнуться на что-то важное для нашей миссии.

— Стоило ради этого потерпеть нытье Кларио, а? — ответив, дирвудец указал на центр арены. Там, вокруг анимантических приспособлений, вилась стайка вирмов. Неподалеку, между обрушенных, и, почему-то, тлеющих палаток виднелись быстрые черные силуэты, сверкающие желтизной глаз. — Глянь-ка, в той штуке, рядом с которой ящерки летают, прячутся люди.

— Так-так, — Кьелл сцепил ладони. — Придется проредить местную живность. Готовь саблю.

— И ты меня называешь ужасным человеком? — с тоской ответил Эдер, впрочем, вынимая клинок, и медленно двигаясь в сторону означенной агрессивной живности, прикрываясь щитом.

Кьелл резким прыжком сократил расстояние, и сбил одного из вирмов пальцевой техникой. Те заверещали, бросаясь врассыпную, словно вертолёты от стингера, и осыпали бледного эльфа дождём огненных плевков. Тот бросил себя в сложный маневр уклонения, влекомый мистической силой своего цингун. Хаотично мечась по древней арене, он избегал вражеских атак, прерывая свой полет в самый неожиданный момент, отталкиваясь от поверхности луж, листьев кустарника, и высоких травинок. Отправляемые им во врага техники Одного Ян прекращали жизнь одного вирма за другим.

Внезапно за спиной эльфа раздался грозный рык, и вскрик Эдера — к облегчению Кьелла, не болезненный, а, скорее, удивленный. Спешно обернувшись, гламфеллен увидел дирвудца, сошедшегося в клинче с огромной пантерой. Большая кошка старательно драла когтями щит блондина, а её оскаленная пасть упорно тянулась к его лицу.

— Может… подсобишь… чуток? — прокряхтел Эдер, с трудом удерживая зверя на весу.

Кьелл хотел уже этим заняться, как на него из зарослей метнулась чёрная тень. Вторая пантера, возможно, спутник или спутница пытающегося загрызть Эдера животного.

«Извини, Багира,” подумал гламфеллен, глядя на летящую в длинном броске кошку, «но твой Шерхан — в других джунглях.»

Резко шагнув вперёд, Кьелл перехватил тянущиеся к нему страшные лапы, и прокрутившись вокруг своей оси, мощным броском отправил пантеру в сторону леса. Та с удивленным мявом исчезла в густых зарослях. Кьелл обернулся было к Эдеру, но тот уже справился сам — дирвудец сидел на песке, тяжело дыша, а рядом валялся окровавленный черный труп. Видимо, блондин сумел освободить руку, и попотчевать пантеру саблей.

— Как, не приобрёл стойкой неприязни к кошачьим? — осведомился гламфеллен, подавая Эдеру руку.

— Ты мне скажи, вот как у них такая гладкая и шелковистая шерстка при всей этой грязи и слякоти вокруг? — вопросом ответил неисправимый фанат братьев меньших. Взявшись за ладонь эльфа, он тяжело поднялся на ноги.

— Вылизываются, вестимо, — с ухмылкой ответил Кьелл. — Давай-ка посмотрим на наших клеточных сидельцев, благо остатки вирмов разлетелись.

***

Спасенные археологи сгрудились перед давшей им приют вычурной клеткой, устало и растерянно глядя на своих нежданных избавителей. Они явно не оправились еще от встречи с адровым гигантом, высасывающим души, и долгого добровольного заточения под голодными взглядами набежавшего в разрушенный лагерь зверья.

— Аграсима! Вы спасли наши жизни! Наши запасы подходили к концу, еще немного, и мы бы сами впустили этих зверей, от голода и отчаяния, — круглолицая вайлианка, выступившая вперед, смотрелась чуть пободрее своих коллег. — Меня зовут Бенесса, я анимантка и служащая ВТК, а это мои коллеги. Вас прислали наши вышестоящие?

— Вроде того, — ответил Кьелл, осматриваясь. Отбитые у животных руины, как энгвитские, так и лагеря местных Индиан Джонсов, не выглядели перспективными в плане добычи. Оставалось надеяться на внутренние помещения арены. — Нас нанял губернатор. Который из вас Одериси?

— Перед нападением, руководитель отправился на нижние уровни комплекса, — ответила Бенесса.

— Ага, а все с каплей здравого смысла отправились в клетку, — встрял ражий детина, больше похожий на продавца выпечки, чем работника научной стези. — Думаю я, Одериси стал пеплом, как и все остальные. Наружу он уж точно не выходил.

— Где он работал? Губернатор особо просил принести его записи, — Кьелл оглядел потоптанные животными обгоревшие палатки. Если этот Одериси спал и работал в одном месте, заданию Кларио — швах.

— Его кабинет — на нижних уровнях, — ответил все тот же пухлик, и с заискивающей интонацией добавил: — Если вы пойдете его искать, возьмите Энгферта, он сможет вас провести. Он знает кучу заклинаний, особенно огненных!

— Палатки — его дело? — сощурился гламфеллен. — Не особо обнадеживающая рекомендация.

Толстяк пробормотал что-то нелицеприятное, и отодвинулся в сторону. Явно за долгие дни в клетке он сидел в дальнем от неизвестного Энгферта углу, и сейчас хотел его видеть еще меньше. Из-за его широкой спины показался эльф в аэдирской одежде. Его лицо, спокойное и собранное, было знакомо Кьеллу.

— Эй, да это же… — разулыбался Эдер. Кьелл придержал его за локоть.

— Ну, если… Энгферт не против, мы примем его помощь. Пойдем, чего ждать.

***

— Благодарю за вашу деликатность, Кьелл, — вполголоса проговорил эльф на правильном аэдирском, когда они отошли от анимантов достаточно далеко. Алот Корфисер, старый знакомец Эдера и Кьелла по Дирвуду, нежданно-негаданно тоже оказавшийся здесь, в Дедфайре. — Было бы несколько неудобно, если бы эти разумные узнали, что я скрывал свою личность.

— Ты что тут делаешь, приятель? Насколько я помню, ты и анимантия далеки друг от друга, как вода и кошки. — Эдер был явно рад видеть знакомое лицо.

— Потом, Эдер, здесь все еще много лишних ушей. Скажем так, я ознакомлялся с некоторыми аспектами анимантии в регионе. Но как здесь оказались вы? Почему вы не в Дирвуде, в Каэд Нуа?

— Нет больше Каэд Нуа, — вздохнул гламфеллен. — Долгая история. Ты видел адрового гиганта?

— Часть его ноги. Постойте, та статуя, что частично торчала из вашего замкового двора и темниц, это ведь не…

— Он самый. И еще немножко Эотас. Неожиданно, правда? Ты пропустил все веселье, начавшееся, когда он решил выкопаться наружу. Моя душа до сих пор ноет к плохой погоде.

— Эотас, говорите, — аэдирец задумчиво тронул подбородок. — Думаю, нам всем нужно присесть у камина с кружкой меда и обменяться нашими историями, после того, как мы покинем это печальное место. Вам нужен исследовательский дневник Одериси? Пойдемте, я покажу вам его кабинет.

***

В кабинете записей Одериси не было — только кучка озлобленных импов, невесть как забравшихся под землю. Записи были сжаты в мертвых руках их автора, сейчас — пепельно-серого и крошащегося, совсем как многочисленные трупы разумных снаружи, на поверхности. Совсем как жертвы недоброй памяти Таоса и его вытягивающих душу машин, там, в Дирвуде. Застывшее лицо мертвого исследователя было обращено к тянущемуся до потолка столпу из адры, тусклой и безжизненной. Оно выражало недвижную смесь ужаса и благоговения.

— Навевает неприятные воспоминания, не правда ли, Кьелл? — со странной интонацией заметил Алот, оглядывая труп.

— Угу. Один в один. Тоже работа богов, в некотором роде, — гламфеллен без особого пиетета вытащил сшитые вместе страницы из мертвых рук. Одна из конечностей, не выдержав, упала наземь, рассыпавшись мелким прахом.

— Эта колонна была первоклассной светящейся адрой, насколько я помню, — аэдирец повернулся к тусклому куску зеленого камня. — Похоже, ваш гигантский друг поспособствовал ее внезапному затуханию.

Кьелл приблизился к столпу адры. Пол этого этажа подземного комплекса аккуратно обходил его, вплотную прилегая к адре только с одной стороны — ближней к ним. Подойдя еще ближе, гламфеллен не ощутил обычного покалывания эссенции от пробужденной адры, но и полного отсутствия жизни адры мертвой — тоже. От столпа исходило странное ощущение — как от высоковольтной линии под напряжением, заставляющим волоски на руках вставать дыбом от статики.

«Надеюсь, не долбанет,” усмехнулся про себя бледный эльф, обращая на колонну свое восприятие Видящего и прикасаясь к ней пальцами.

Не долбануло. Хуже.

Сознание Кьелла вырвало из тела и потащило стремительным течением куда-то сквозь эмпиреи; не будь его душа свободна от тела, его бы замутило, но и без этого ощущения были далеки от приятных. Через некоторое время он, наконец, адаптировался к жутковатому опыту и своим душевным восприятием начал различать ослепительно-золотую нить, по которой скользил, кричащие души бедолаг, влекомые ею неподалеку от него, и светящуюся громаду Эотаса вдали. Золотая линия оканчивалась в его спине. И эта спина приближалась, увеличиваясь в размерах.

Инстинктивно, гламфеллен дернулся прочь, и обнаружил, что легко может управлять своим движением. Прильнув к золотому проводу, соединяющему Эотаса со столпом адры, он помчался вперед, нагоняя гиганта. Вскоре, тот заполонил все восприятие эльфа. Души внутри полупрозрачного тела Эотаса вопили от ужаса и боли, бурля, словно водоворот — их эссенция медленно расщеплялась, уходя по мерцающим медным энерговодам к конечностям, и особенно к голове, где пылал ослепляющим пламенем сгусток света. Он казался более вещественным, более… тяжелым, плотным, чем все вокруг. Божество. Эотас, его духовная сущность.

Приблизившись, Кьелл потянулся своим сверхьестественным восприятием к этому свету. «Остановись,” протелепатировал он изо всех сил. «Прекрати. Ты убил достаточно. Эти люди ничем не провинились перед тобой.»

Огромная голова повернулась к несуществующему здесь эльфу, к тому сгустку восприятия и душевной эссенции, что доставила эта невозможная связь сюда, от адрового столпа. Светящиеся потусторонним светом глаза сфокусировались на эльфе, и неподвижные черты лица статуи внезапно пришли в движение.

До сих пор, Кьелл не задавался мыслью, как же адровый конструкт может двигаться — он подозревал некие шарниры, механику, созданную энгвитским гением. Но сейчас его пронзила вспышка понимания — направляемая волей Эотаса эссенция, непрерывно вытягиваемая им из вопящих от боли медленного расщепления душ, изменяла адру, делая ее то мягкой и пластичной, то прочной и несокрушимой. Только благодаря этому чудовищно, невообразимо тяжелый конструкт не развалился, попытавшись сделать первый шаг.

Воплощенное божество заговорило, и его мимика была неотличимой от человеческой.

— Видящий. Я не ожидал увидеть тебя здесь.

Его голос, грохочущая лавина и шепчущий ручеек, звучал одновременно на всех уровнях восприятия Кьелла. Чувства непередаваемой радости и столь же глубокой печали внезапно объяли эльфа, тимпанами и кимвалами заиграв во всех фибрах его души.

«Наведенные эмоции,” понял гламфеллен, и словно ощутил во рту вкус хозяйственного мыла. «Какой дешевый трюк. Я и сам так могу.»

«Перестань,” снова протелепатировал он. «Ты медленно убиваешь этих разумных. Они мучаются от боли при каждом твоем шаге.»

— Я скорблю о всех страданиях в мире, — голос божества пронизывали эмоции, все такие же глубокие и всеобъемлющие. Все такие же уместные и ожидаемые от правдивых слов. — Но их страдания не напрасны. Это необходимая жертва для того, чтобы я смог преподнести Эоре мой дар.

«Если жертва не отдана добровольно, то она не жертва вовсе, а злодейство,” отвечал Кьелл. «Отпусти их.»

— Если бы они понимали, что я несу всем разумным мира, они с радостью отдали бы и больше, — с всепоглощающей грустью ответило божество. — Но я вынужден спешить. Мои божественные братья и сестры боятся меня, боятся того великого и прекрасного, что грядет, и они уже пытаются помешать мне. Но меня невозможно остановить. Не сейчас, когда меня ведет моя цель.

«Я обременен великой целью, да,” съерничал про себя Кьелл. «За удивленных немцев сойдут перевариваемые в твоем брюхе бедолаги.»

«Ты же бог,” Кьелл не оставлял попыток достучаться до совести, или хотя бы разума… этого. «Используй свою божественную силу, брось эту ходячую пыточную, перенесись к своей цели сквозь пространство За Гранью. Оставь этих разумных в покое.»

— Увы, даже если бы это было возможно, мои братья и сестры встали бы на моем пути непреодолимой стеной, — все те же душераздирающие эмоции шли от Эотаса. Вполне возможно, буквально — все его действия подпитывались эссенцией запертых в нем душ. — Не беспокойся об этих несчастных душах, Видящий, очень скоро их усилия будут щедро вознаграждены.

«Чем? Чего ты добиваешься? Что за дар?» Кьелл намеревался хотя бы узнать побольше напоследок.

— Свобода, — словно второе солнце озарило подернутое дымкой нереальности окружающее. — Но ты все узнаешь в свое время. Ты вынужден следовать за мной? Следуй. Ты узришь мое откровение миру первым. Но у нас не осталось много времени. Проща…

Золотая нить, соединяющая Эотаса с адровой колонной Порта Маже, со звоном лопнула, хлестнув восприятие Кьелла, словно кнут. Его потащило обратно в тело, вдвое быстрее, и вдвое тошнотворнее. Первое, что он сделал, осознав реальность — согнулся в сухом спазме, пытаясь извергнуть из себя содержимое желудка. К счастью, желудок был пуст.

«Свобода, мать твою. Долбаный последователь Джорджа Вашингтона и МЛК[2]. Сраный фридом-файтер[3] в сраной ‘Еве’[4]. Чтоб тебя черти драли под ‘О сей кен ю си’[5], звездно-полосатый ты упырь.» Злоба бледного эльфа была под стать его отвратительному состоянию. Он почувствовал поддерживающие его руки, и выплеснутую ему на лицо воду. Он закашлялся и выпрямился, отстраняя друзей.

— Я слишком хорошо думал о тебе, Эдер, — прохрипел гламфеллен. — Если я буду умирать от жажды, ты выльешь воду мне на голову.

— Шутишь — значит, в порядке, — облегченно рассмеялся блондин. — Что там было? Что ты сделал?

Кьелл удивленно воззрился на сияющую эссенцией колонну адры. «Незаконное подключение убрали, линия восстановлена,” удивленно хмыкнул он.

— Похоже, бомба для Эотаса даром не прошла, — отозвался бледный эльф. — Он пользуется конструктом Од Нуа, но большего от него вряд ли стоит ожидать. Из адры он сосал души, и отключился от нее сам — далеко отошел, видимо.

— Хмм, — протянул Алот. — Возможно, эта способность к вытягиванию душ — некий защитный механизм божественного тела? То есть, божественной машины. При критической потере эссенции они начинают вытягивать ее из разумных, и прочих доступных источников…

— Любопытная теория, — Кьелл почесал в затылке. — Непроверяемая, но пока примем как рабочую. Тем более, она нам ничего не дает — ни насытить Эотаса эссенцией, ни извлечь ее из него, мы, во-первых, не можем, а во-вторых, зачем?

— Потерявшие много эссенции души более доступны анимантическим манипуляциям… Что? Я слушал анимантов, пока работал с ними. Лишних знаний не бывает.

— Я бы тебе объяснил, как ты тут не прав, Алот, но, — Кьелл предвкушающе огляделся. — Нам пора приступать к самой важной части этой миссии.

— Оставлению этих постылых руин, и выдвижению к цивилизации, горячей ванне, и холодному меду? — с легкой иронией взглянул на него Алот.

— Нет, выносу всего, что не прибито. Наш наниматель был жаден, и заплатит дважды. Я видел в том коридоре машину по очистке адры. Не знаешь, где тут емкости для результата?

— Знаю. И где склад готовой и упакованной продукции — тоже. Пойдем…

Вдумчивое мародерство заняло остаток дня, и начало следующего. Энергичная анимантка Бенесса поначалу воспротивилась беспардонному грабежу.

— Сиентере, все артефакты и запасы учтены и подлежат возврату! Энгферт, пер компланка, хоть ты им скажи!

— Все вопросы — к господину Лофгрену, Бенесса, — Алот виновато улыбнулся, продолжая, впрочем, набивать мешок. — Он во главе этого наемнического отряда.

— Фентре Лофгрен! Это имущество ВТК! По какому праву…

— Губернатор Кларио, уполномоченный ВТК на этом острове, заплатил за наши услуги имуществом ВТК, — скучным взглядом посмотрел на вайлианку Кьелл. — У вас достаточно полномочий оспаривать его решение? Впрочем, вы всегда можете заплатить нам из своего кармана. Хотите?

«В конце концов, хранящееся у Беодула золотишко — тоже, формально, имущество ВТК, ” бледный эльф проводил взглядом раздраженно удаляющуюся анимантку. «Всегда надо быть правдивым с людьми, даже если ты — хитрожопый мародер, вроде нас.»

Вскоре, товарищи по оружию выдвинулись обратно в город. Они не оставили анимантов совсем уж ограбленными, даже поделились большей частью своих запасов еды и питья. Алот проводил удаляющиеся руины ностальгическим взглядом.

— Они были неплохими разумными. С ними было интересно работать, но, похоже, пришла пора мне снова встать под ваши знамена, Кьелл, — пробормотал он.

— Угу, я тоже рад снова путешествовать с тобой. Я видел, ты прощался с той аниманткой, Бенессой. Что, завел интрижку на рабочем месте?

— Кгм, — вопрос явно застал Алота врасплох. — Она была хорошей женщиной, но у нас так и так ничего бы не получилось. Перед появлением Эотаса я как раз собирался покинуть их сплоченный коллектив.

— Безответная влюбленность, значит. Бывает, — рассеянно пробормотал Кьелл, придерживая ветку кустарника и давая товарищам пройти. — Ты главное, не вздумай искать утешения у Иррены, моей подчиненной — у нее с Эдером все серьезно. Ты не смотри, что он такой спокойный — он, на деле, любит бить дварфов в лицо, а людей — под ложечку, да и эльфу, вроде нас с тобой, мало не покажется.

— Не возводи на меня поклеп, командир, — Эдер тоже был не прочь занять время разговором. — С другом, вроде Алота, я сначала спокойно поговорю. Ну а потом уж ему мало не покажется, — блондин усмехнулся.

— Знаете, а ведь я скучал по нашим перепалкам, — с некоторым удивлением сообщил Алот. — Когда наши пути разошлись, я никогда не думал, что с ностальгией буду их вспоминать, и тем более, находить в ваших неуклюжих шутках некий домашний комфорт. Видимо, я привык к вам больше, чем думал.

— Во-первых, это командир у нас — по неуклюжим шуткам, — ответил Эдер. — Мои шутки весьма точны и элегантны. Словно удар шпаги. Во-вторых, я тоже скучал по твоему нытью и развесистым словесам. Не набрался от Исельмир ума-разума вдали от нас?

— Хочу надеяться, что это я положительно влияю на нее, — рассмеялся Алот. — У нас с ней достигнут вполне приемлемый симбиоз.

— Вот и хорошо, вот и молодец, — отметил Кьелл. — Она веселая тетка, на самом деле, даже жаль, что с ней не поговоришь вживую. Но Эдер, сравнивая свои приколы со шпагой, ты им льстишь. Палаческий топор — возможно. Тележная оглобля — еще теплее. Грязная, измочаленная дубина вусмерть пьяного эотена — самый близкий вариант.

— Ты просто неспособен понять всей глубины моего юмора, Кьелл, — усмехнулся Эдер. — У него много слоев, как у луковицы.

— И избыточное его количество тоже быстро доведет любого разумного до слез, — Алот тоже был настроен не давать Эдеру спуску.

— Смех сквозь слезы, или слезы сквозь смех — знак того, что разумный глубоко тронут. Уж не думал, что ты начнешь мне льстить, Алот, — отрешенно ответил дирвудец. — Кстати, как дела с твоей магией?

— Смею надеяться, все лучше и лучше, — самодовольно ответил эльф. — Вот послушай, недавно я освоил Хаотическую Сферу Тейна — прелюбопытнейшее, и, на первый взгляд, крайне бестолково составленное заклинание. Я был удивлен, но именно в хаотичности его конструкции кроется его сила. Произведение безумного гения, не меньше…

Добравшись до Порта Маже, друзья занесли журнал мертвого аниманта не очень довольному, но тем не менее благодарному Кларио, и отправились на корабль. Вскоре безымянная джонка вышла в открытое море, покинув Порт Маже. Впереди ее ждало плавание в Некетаку.

Примечания

[1] Бельфетто/belfetto (вайл.) — отличная работа.

[2] МЛК — Мартин Лютер Кинг-младший, вполне официальная аббревиатура его громоздкого имени.

[3] Фридом-файтер — здесь, пилот демократической авиации.

[4] «Ева» — здесь, огромный боевой человекоподобный робот марки «Евангелион»

[5] О сей кен ю си — "Oh, say, can you see", первая строка гимна США.