Клан

Глава 18

Лидия чувствовала только страх. Она чувствовала себя наивной, по-детски неопытной. Она была взрослой, сексуально зрелой женщиной, но чувствовала себя ребёнком. Следующее, что она понимала, это то, что она была с ним в душе. Было единственное слово: бояться. Но она боялась не Уэйда, ни секса, ни близости. Это была она сама.

Холодная вода хлынула ей на лицо. Уэйд стоял позади неё, окутывая её гладкой пеной. Он делал это очень медленно. Волнение Лидии начало исчезать в тот момент, когда его руки коснулись её кожи. Она забыла, что это такое — просто прикосновение…

Ни один из них не сказал ни слова с тех пор, как вошёл в душ. Лидии это нравилось — никаких разговоров, только детальное шипение воды и ощущение его рук, покрывающих её тело, соблазняющих её. Это была шокирующая роскошь — омыться мечтательным потоком, так медленно и внимательно ощущать. Контраст тёплой пены и прохладной воды сразу заставил её соски встать дыбом. Она была счастлива почувствовать своей пятой точкой, что что-то его тоже встало. Теперь его руки размазали пену по её груди. Медленное излучение удовольствия только раздражало его. Он сжал её груди, поднёс их к воде. Пена слилась, и её плоть оставалась гладкой в его руках.

Она почувствовала, как по её ногам стекает пена. Всё больше и больше Лидия чувствовала себя тонкой проволокой, похожей на розовую тетиву, которую можно разорвать. Руки Уэйда скользнули по её бёдрам; затем кусок мыла нагло скользнул в расщелину её ягодиц. От потрясения она вскочила на цыпочки.

Уэйд, казалось, знал, что она больше этого не вынесет. Он обнял её, когда выключил воду, затем вынес её из душа. Комната открылась им в прохладной темноте. Они целовались живот к животу, стекая каплями. Капли воды на её коже стали теплее от его тепла. Её открытый рот прижался к его; их языки резвились. В окне она могла видеть луну, которая, казалось, смотрела как далёкое лицо или часть её прошлого «я».

Руки Уэйда раздвинули её ягодицы и сжали. Его член стоял прямо между их сжатыми животами. Его горячая нижняя сторона пульсировала. Ей очень хотелось увидеть его детали, стать свидетелем его таинственного доказательства.

Затем он оседлал её на кровати. Его стратегия была мучительной: он целовал и облизывал каждый квадратный дюйм её тела, от губ до кончиков пальцев ног — он одевал её поцелуями. Он провёл языком по её линиям загара. Он сосал её соски, пока они не наполнились восхитительной болью. Его рот провёл влажную линию к её пупку, который он целовал, облизывал и сосал с чрезмерным увлечением.

Лидия почувствовала себя жертвой на пытке инквизитора, когда он начал целовать её «киску»; ощущение поднимало горячие волны вверх. Она сошла с ума от этого? А что с ним? Она попыталась схватить его член, но он оставался вне досягаемости. Пока что она могла только поклясться в ответной взаимности. Да, она будет ласкать его член так же жадно, как он теперь заботился о ней. Она будет целовать его, пока он не войдёт в её рот, и это будет только начало.

Эти мысли сбили её с толку.

«Грязная девчонка», — подумала она.

Она обвила ногами его спину. Да, она покажет ему, как только его член окажется в пределах досягаемости.

«Я не люблю этого парня, правда?» — она осмелилась спросить себя, но могла думать только сквозь щели в дразнящем безумии.

Затем волна начала расти.

«О, нет. О…»

Повторяющиеся судороги соединились и лопнули. В неё вошёл палец. Она начала кончать сразу, когда его рот нашёл обнажённый выступ её клитора. (Она часто думала, что клитор — это самое нелепое название, которое можно придумать для места женского сексуального удовольствия.) Язык лизнул, надвигаясь вниз. Стоны были не в стиле Лидии, но она всё равно стонала, корчась от синхронности его языка и рта, которые вызывали у неё импульсы оргазма. Каждое прекрасное освобождение напоминало ей, как давно с ней не случалось ничего подобного. Всё, что она могла сделать, это лечь и уступить ему. Да, действительно, это было очень давно.

Властитель гудел, словно пытаясь поставить оценку своей сложной паутине мыслей. Бездушный за шокирующим лицом, он знал всё. Он смотрел и слушал. И гудел.

«КТО Я?» — подумал Властитель.

В каком-то смысле он знал всё и наслаждался роскошью побывать во многих местах одновременно. Некоторые определили бы Бога по этим критериям.

«Я БОГ? — он задавался вопросом. — Я ВСЕГДА. Я ВЕЗДЕ. МНЕ ПОКЛОНЯЮТСЯ. МОЖЕТ БЫТЬ, Я БОГ».

В глубине лабиринта дочери трудились, довольные своей безмозглостью. Они были пешками, но Властитель любил их.

«Я ЛЮБЛЮ».

Больше, чем Бог. Разве любовь также не была необходимым критерием?

«ТЯЖЁЛАЯ РАБОТА. МОИ ДРАГОЦЕННЫЕ ДОЧЕРИ. ЗА ЭТО Я ЛЮБЛЮ ВАС».

— Мы знаем! — пришёл их ответ. — Мы тебя тоже любим!

Но Властитель бездействовал. Несомненно, в Боге должно быть нечто бóльшее, чем это. Должно быть.

«БОГ?» — подумал он.

Их святость — да, святость — их ноша здесь и она скоро закончится. Затем они перейдут к новым плодородным садам, новым пастбищам, с которых можно было пожинать. Но сколько ещё раз? И как ещё долго?

Властитель не знал.

«Я НЕ БОГ, — понял он. — Я — ЭТО ПРОСТО Я».

Голова Властителя взревела от древнего смеха. Он смеялся и смеялся. И гудел.

Стелла Эрблинг выгнулась вперёд и красила ногти на ногах. Она красила их в чёрный цвет. Её сестра, Лидди, откинулась на диване с поднятыми ногами, скучающе изучая телегид.

— Что по кабелю? — спросила Стелла, изящно раскрашивая ногти.

— По кабелю просто обычные фильмы ужасов, — скучающе ответила Лидди.

— Какие?

Лидди была на год старше, но на год отставала. Их отец организовал для них комнату вместе, полагая, что семейная близость может стимулировать академическую мотивацию. На самом деле это привело к обратному. Стелла гордилась тем, что её средний балл 1,2 был на одну десятую процента выше, чем у Лидди. И всего-то.

— Посмотрим, — сказала Лидди, просматривая телегид. — «Я ем твою кожу», «Уроды-кровососы», «Трое на мясном крючке» и «Гражданин Кейн».

Стелла засмеялась.

— «Гражданин Кейн» — это не фильм ужасов, тупица. Это порно.

— Ой, — взглянула Лидди.

Стелла всё знала, чёрт её побери. Стелла закрыла бутылочку с лаком.

— Забудь о телевидении. У меня есть идея получше.

Лицо Лидди засияло от радости.

— «Жеребец»?

— «Жеребец», — подтвердила Стелла. — Позвони этому парню-кувалде прямо сейчас. У нас будет свой Кейн.

Истинный восторг от этого заговора слился в их смехе. Джинсовое мини Лидди соскользнуло и обнажило её зад без трусиков, когда она наклонилась к телефону. Они не могли дождаться звонка этому парню. Правда, харизмы у него было меньше, чем в порции мяса на обед, но зато причиндал у него был как флаг в Белом доме — всегда поднят.

И им было бы хорошо, если бы они устроили себе развлечение по-быстрому, потому что иногда ночью бывают посетители, и не все из них приятные.

В данном случае такими «посетителями» были Том в новой футболке и одна из средних сестёр. Прошло несколько часов с тех пор, как Дэвид «Жеребец» Уиллет прибыл к Эрблинг на то, что должно было стать его последним на сегодня вызовом на «перепихон». Том и сестра поднялись по пожарной лестнице, чтобы их не заметил охранник вестибюля. Они шли вверх, за ещё одной соломинкой судьбы.

Лоис Хартли хорошо приспособилась и теперь находилась в состоянии беременности. Властитель был доволен. Смутно Том задавался вопросом, какая мерзость появится из чрева Лоис с таким семенем. Слишком ярко он вспомнил мертворождённый мешок плоти, который появился из чрева ненормальной Пенелопы.

«Ох, — подумал он. — Будет милашка от такого папочки».

Сестра в плаще стояла позади него, глупо ухмыляясь. Они осторожно двинулись вперёд и миновали комнату 202, комнату Сары. Том подумал, не сокрушается ли Джервис всё ещё по поводу краха их романа? Он также задавался вопросом, увидит ли он когда-нибудь снова своего пожирающего Kirin друга до обещанного всеми путешествия в вечность. Несмотря на то, кем стал Том, он скучал по своим друзьям.

Затем была комната 206, комната Пенелопы, или, по крайней мере, это было до тех пор, прока её адрес не изменили на подземный. Бедняга, наверное, всё ещё рыдала там, внизу. Затем была комната 208, Эрблинг.

— Помни, — сказала сестра. — На этот раз не устраивай беспорядок.

Том повернул дверную ручку и толкнул. Металл скрипнул, когда дверь поддалась. Дверь открылась в ярко освещённую комнату: три удивлённых лица вскинулись от довольно незамысловатой «любви втроём». Внезапно обнажённые тела расплылись в безумной лихорадке. Стелла крикнула:

— Кто…

— Чёрт возьми, они? — Лидди закончила, сверкнув грудью.

Но чувак, Дэвид «Жеребец» Уиллет, шагнул вперёд, уверенный, несмотря на полную наготу, и совершенно бесстрашный.

— Кто ты, чёрт возьми? — спросил он.

— Тед Кеннеди, — сказал Том. — Хочешь дёшево купить Delta 88?

«Жеребец», у которого не было недостатка в мышцах, ударил Тома большим костлявым кулаком в лицо.

«Этот парень, должно быть, демократ», — предположил Том.

Он поднял ладонь, в которую попал кулак «Жеребца». Ладонь Тома не двигалась. Кости в руке «Жеребца» хрустнули.

— Взять их! — приказала сестра. — Они уходят!

Эрблинг с криком пролетели по сторонам. Том схватил каждую за волосы, и это был конец великого побега. За пригоршни волос он поднял двух девушек от земли, как рыбак может поймать двух форелей. Улыбающееся лицо сестры сияло в углублении чёрного капюшона. Её закрытые солнцезащитными очками глаза впитывали вид обнажённых тел девушек, когда они с криком покачивались под кулаками Тома. Затем сестра прикоснулась к ним, ощупывая их груди, обхватив их лобки, как будто в трепете.

«Поторопись», — со стоном подумал Том.

Клыкастый рот сестры расширился. Острые иглы зубов вылетели слишком быстро, чтобы их можно было увидеть, и вонзили своё жало в одно горло, затем в другое. Эрблинг обмякли.

Том уронил их на ковёр. Тем временем «Жеребец» снова вскочил, ударив Тома по голове видеомагнитофоном Mitsubishi с тяжёлым металлическим звуком.

Том повернулся.

— Не теряй времени, приятель.

«Жеребец» схватил большое настенное зеркало и разбил его об голову Тома. Том слегка вздрогнул, когда зеркало лопнуло. «Жеребец» смотрел, недоверчиво, что Том всё ещё стоит.

— Вот анекдот про твою работу, — предложил Том. — Ты знаешь, в чём особенность проституток из Чернобыля? Светящиеся рабочие места.

— Ужасный анекдот, — прокомментировал «Жеребец».

— Да, я знаю.

Том схватил «Жеребца» за горло и сдавил его.

Он спокойно затащил медленно душащего молодого человека в уборную и бросил в ванну. Тело шлёпнулось, словно сырое мясо ударилось о гриль. Том вскрыл грудную клетку и брюшную стенку парня, обнажив тёплые деликатесы внутри.

— Суп уже готов, — сказал он.

— О, хорошо! — сестра вбежала, встала на колени и начала есть.

Том скатал двух парализованных девушек по овальному ковру и отнёс их к машине. Сестра всё ещё ела, когда он вернулся в комнату в общежитии.

— Это очень хорошо! — воскликнула она.

Том с некоторым отвращением увидел, что часть тела, за которую Дэвида Уиллета прозвали «Жеребцом», уже съедена. Сестра теперь неуклюже отламывала череп парня и выкапывала большие завитки мозгов.

— Хочешь немного? — спросила она, предлагая пригоршню.

— Нет, спасибо, — сказал Том. — Я на диете.

Он собрал разбитое зеркало, слегка нервничая при взгляде на своё собственное серое лицо в осколках. Он поставил видеомагнитофон, застелил кровать и сложил разбросанную одежду в корзину. Затем он проверил холодильник на предмет пива, но с мрачным видом обнаружил только банки Bud.

«Забудь об этом», — подумал он.

Наконец сестра вышла, её маленький рот покраснел.

— Готово, Том. Я подожду в машине, пока ты уберёшь всё остальное.

Том взглянул на отбросы в ванне.

— Большое спасибо, — сказал он.

И точно так же, как у ночи есть своя доля посетителей, так у неё есть своя доля наблюдателей. Одним из таких наблюдателей был Джервис Филлипс.

Он уселся час назад с телескопом и приёмником Чанека, ожидая, что Сара и немец повторят вчерашний спектакль. Но они так и не прибыли. Единственное, что можно было увидеть в окне Сары, был кот Фрид, который бескорыстно слонялся по комнате в общежитии. Джервис слышал, как он мурлычет в приёмник. Время от времени казалось, что его бездонные глаза смотрят прямо в телескоп, как если бы он знал, что Джервис наблюдает.

«Боже, я ненавижу этого кота», — подумал он.

Но потом он заметил движение в другом окне. Ему потребовалось всего мгновение, чтобы понять, что это комната Эрблинг.

Джервис повернул азимут влево и сфокусировался.

Потом он замер.

«И-и-и-исус Христос!»

Безумие. Вот что ему открылось в телескоп. Это было не дешёвое удовольствие для вуайериста. Это было безумие.

Невозможные вещи, которые он смотрел, занимали всего несколько минут. Девушки Эрблинг, обнажённые, безвольно лежали на полу. Голый парень, который выглядел так же, как «Жеребец» Уиллет, дрался с другим парнем, который выглядел точно так же, как Том.

— Это Том, — пробормотал Джервис, прижимая глаза к телескопу.

Но почему лицо Тома было серым и с запавшими глазами? Кроме того, что это была за безумная сцена? Самой странной была женщина, руководившая всем этим, женщина в чёрной накидке и солнцезащитных очках.

Теперь Том тащил «Жеребца» в ванну. А женщина…

«Она ест его!» — понял Джервис.

Джервис отвёл взгляд от телескопа, прочь от кровавого безумия.

«Иллюзия, — подумал он. — Всё это, — он закончил Kirin и рассудил. — Слишком много выпивки, слишком мало еды — и разум играет с тобой злую шутку».

Он успокаивал свои страхи разумом, убеждал себя, что, оглянувшись в телескоп, он не увидит ничего из безудержного безумия, которое, как ему казалось, он видел. Он не увидит ни убийства, ни женщины в плаще, ни крови. Он увидел бы нормальность. Он снова посмотрел в телескоп…

«И-и-и-исус Христос!»

И увидел, как Том складывает пригоршни внутренностей в пластиковый мешок для мусора, когда женщина в чёрном запихивает последний кусок человеческого мозга в свой измазанный красным рот.