Клан

Глава 33

Взгляд Уэйда метнулся вперёд, перед ним была словно бесконечная лента, разматывающаяся в бездонную яму.

— Вот дерьмо, — прошептал он.

— Добро пожаловать в лабиринт.

Сёстры разошлись, оставив Уэйда наедине с Бессером в приёмной ТОЧКЕ ДОСТУПА#1. Перед ними тянулся единственный чёрный коридор. Его конец нельзя было различить.

— Это место — ящик на поляне?

— Да, — ответил Бессер. — Святилище нашего хозяина.

— Но ящик на поляне не больше гроба.

— Снаружи — да. Но внутри его грани более обширны, чем любое здание на земле. Его фактическая близость не поддаётся расчёту.

— Это невозможно, — усмехнулся Уэйд.

— Нет, это физика. Прикладная система манипулирования физическим измерением. Всё возможно, Уэйд, — Бессер рванул вперёд. — Пойдём. Я покажу тебе, как выглядит твоя судьба.

Уэйд последовал за ним по коридорам, сквозь темноту.

Бессер вставил свой кулон в одну из точек, над которой, казалось, светился знак. Уэйд видел это, но не понимал.

— Мы называем их мысленными знаками. Сервопатический транспондер идентифицирует обозначение для читателя. Русский человек, например, увидел бы это по-русски.

Бессер открыл экстромитер. Тёмный, пульсирующий зелёный свет проходил через каналы странного оборудования, желобов и подъёмников и что-то вроде конвейерной ленты. Уэйд увидел спины нескольких обнажённых сестёр, склонившихся над своими задачами. Время от времени тишина прерывалась внезапным визгом, который напомнил Уэйду о ветвях деревьев, брошенных в измельчитель древесины. Каждый визг заставлял его спину содрогаться. Он вгляделся глубже в канал и увидел, что конвейер везёт белые обнажённые тела.

— Ты, должно быть, издеваешься надо мной, — сказал он.

Бессер казался встревоженным.

— Это переработка мусора. Это просто переработка материала, срок службы которого истёк.

— Материал! — возразил Уэйд. — Это люди!

— Ну, они сёстры, да. Но больше они не годны к эксплуатации.

Уэйд прищурился сквозь щели. Искривлённые, раздавленные, поломанные — это были сёстры, которых Уэйд сбил на машине Уайта. Они лежали живыми на конвейере, залитые чёрной кровью. Лента поочерёдно подавала их в зияющий бункер — затем раздавался визг — и из желоба на другом конце выходили большие брызги чёрного мяса, как фарш. Так поступали с повреждённым товаром. Они перемалывали их в пищу.

— Мы здесь хорошо едим, Уэйд. И ты тоже будешь.

Сёстры, которых перелопатили в мясо в бункере, автоматически падали в какой-то чан. Уэйд почувствовал, что теряет сознание.

Бессер пошёл дальше. Подводы привели к бóльшему количеству проходов, что привело к бóльшему количеству знаков: ОСУЩЕСТВЛЕНИЕ ПОСТАВКИ, АККЛИМАЦИОННАЯ КАМЕРА, МОМЕНТ ЗАРЯДКИ. Сёстры передвигались, как ухмыляющиеся идиотки-рабыни.

— Сёстры — примеры технологий Властителя.

— Это не культ, — понял Уэйд. — Это долбаный космический корабль, а эти женщины… инопланетяне.

— Это кросс-мультибредные интегрированные гибриды, но «инопланетян» будет достаточно, как, я полагаю, «космического корабля» будет достаточно для лабиринта. На самом деле это валентное ядро, гиперскорость, орбитальный, магнитный импульс, моментальный луч, групповой, дульный, кулон Me V, самопроизвольный распад / ускорение, эндодиермическая масса, энергия, преломляющая пара-мезикофотомеханическое поле, дееффееттрансистентный, динамический, максимальный, движущийся, мобильный, двигательный объект.

Уэйд уставился на него.

— О, и это всё?

Бессер взял его с собой и выбрался в наклонный проход с резьбовыми стенками, мысленный знак которого читался как ТОЧКА СЛЕЖЕНИЯ ЗА НАВЕДЕНИЕМ.

— Ты знаешь, что такое электромагнитная энергия? — спросил Бессер.

— Свет, звук, излучение — вот такое дерьмо, да?

— Да, Уэйд, такое дерьмо… растянутые на бесконечной длине волны, и эти длины волн существуют повсюду, — Бессер на мгновение помолчал для эффекта. — Они источник энергии.

— Ты имеешь в виду, что вы не заправляете эту штуку топливом?

— Представь всю Вселенную как озеро, Уэйд. Поверхность озера — это электромагнитная энергия, а лабиринт — это в некотором смысле лодка. Аппарат в этой комнате противодействует электромагнитным волнам, позволяя лабиринту плавать, так сказать, по озеру, в то время как проводящие устройства используют активные свойства тех же электромагнитных волн, создавая импульс кинетической энергии, который продвигает лабиринт с феноменальной скоростью.

— Тогда как он поддерживает себя, когда не движется?

Впечатлённый, Бессер повернулся.

— Отличный вопрос, Уэйд. В неподвижном состоянии лабиринт, конечно, не может использовать активную подвижность электромагнитных волн. Таким образом, он создает своё собственное статическое электромагнитное поле, высвобождая сохранённую молекулярную активность, ранее обработанную во время перехода двигателя. Мы называем это стасисфилдом.

— Батарея, — заключил Уэйд. — И поэтому вам нужно поскорее уехать. Потому что у вас разряжаются батареи.

— Точно. Твоя проницательность заслуживает похвалы, — Бессер перевёл его на другой служебный проход. — Перед тем, как испытать полное истощение, мы перезаряжаем стадионное поле за один спонтанный импульс оставшейся сохранённой потенциальной электронной активности. Это произойдёт сегодня, за пять минут до полуночи. Потом…

— Взлёт, — сказал Уэйд.

— Больше похоже на магнитное отталкивание, но да, лабиринт будет проецироваться обратно в активный электромагнитный поток космоса.

— Куда?

— На следующее задание по приобретению экземпляров. Мы переходим из мира в мир, Уэйд. От галактики к галактике.

Уэйд был поражён.

— Какого хрена? — крикнул он. — Хоронить студенток? Отрывать людям головы? Зачем?

Бессер глубоко усмехнулся.

— Я покажу тебе зачем. Следуй за мной.

Странный свет загудел вокруг головы Уэйда. Никаких осветительных приборов не было, но каким-то образом он мог видеть сквозь сплошную тьму. Мысленный знак парил: ТРЮМ#4. И следующий: ТРЮМ#5; и далее: ТРЮМ#999. Проход представлял собой бесконечный лабиринт.

Но следующий знак светился: ВЗРАЩИВАНИЕ.

Тёмный оранжевый свет пульсировал в длинной узкой камере. У стены стояли на стеллажах большие канистры. Другая сторона представляла собой половину стены, которая была наклонена вниз.

Бессер указал.

— Тысяча царств, конец которых — совершенство.

Уэйд затаил дыхание, глядя через край. Из слоёв оранжевого света производственные слои спускались всё ниже и ниже. Это было похоже на взгляд вниз по склону горы высотой в несколько километров. На каждом уровне происходило движение, белые тела суетились взад и вперёд по тайным проходам, толкая вещи в каком-то безымянном бремени.

— Что это за хрень? — прошептал Уэйд, больше про себя.

— Утроба для целых цивилизаций, — символизировал Бессер. — Перерабатывающее предприятие, где генетические структуры изолированы по наиболее полезным свойствам, скрещены друг с другом, регрессивные гены удалены, жизненно важные гены усилены. Мы извлекаем из жизни жизнь, комбинируем её и воссоздаем — всё в соответствии со спецификациями Властителя.

Глаза Уэйда были прикованы к светящейся пропасти.

— Природа низка, но мы заставляем её служить более высокой цели. Лабиринт — лишь один из многих; они переходят из мира в мир, обрабатывая доминирующие формы жизни, чтобы однажды создать безупречное царство. Мы берём лучшее из всего и делаем это ещё лучше.

— Для Властителя?

— Для генерального плана. Наш мир проклят своей собственной ошибкой. Война, ненависть, преступления и так далее. К сожалению, все остальные миры в этой Вселенной такие же. Все, кроме одного. Мира Властителя.

Уэйд больше не мог смотреть в этот Гранд-Каньон плоти. Он попятился, пошатываясь, словно одурманенный.

— Производительность против отходов, — восхвалял Бессер. — Человечество расточительно здесь и везде. Но генеральный план отбирает хорошее от плохого, из всех миров, к единственной, объективной цели. Какое может быть лучшее определение совершенства?

Уэйд повернулся и увидел канистры на стеллажах.

— И в этой комнате всё начинается. Активные порты.

Сначала Уэйд подумал, что это какие-то топливные элементы, но Бессер сказал, что лабиринту не нужно топливо. Уэйд выкатил одну из прозрачных канистр. Там был пузырь, и он увидел что-то подозрительно похожее на пупок. Какой бы массой ни была наполнена канистра, она вздрогнула. Частью массы было человеческое лицо. Уэйд положил канистру обратно на стеллаж.

— Здесь производятся прототипы. Компьютер вычисляет наиболее полезные возможности, затем лучшие прототипы удаляются для дальнейшего генетического приукрашивания. Мы скрещиваем самок из одного мира с самцами из других миров. Самки — делящиеся сосуды; самцы — экземпляры…

Это слово позвонило в колокол, и Уэйду не понравилось его звучание.

— Каждый целевой сектор индексируется с учётом интеллекта Властителя: природные ресурсы, промышленный потенциал и характеристики окружающей среды. Также проиндексированы анатомические характеристики каждого вида. Затем Властитель вычисляет, какие комбинации каких видов повлияют на более совершенный межвидовый. Первоначальные прототипы, которые мы называем межспециализированными единицами, производятся очень быстро. Весь процесс включает сложную систему биологической акклиматизации и наук об ускорении роста.

Уэйд прислонился к тёплой стене, вытирая рот.

— Девушка в этой штуке — она ​​ведь из колледжа, не так ли?

— Это не штука. Это инкубированная каталитическая капсула с расширяющимся пакетом, обеспечивающим естественный рост. И да, она одна из пяти суррогатных сосудов с этой планеты.

— Что, чёрт возьми, ты с ней сделал?

— Мы, конечно, удалили ей кости. Антиректорная бифертилизация требует довольно резкой акклиматизации. Ты не просто оплодотворяешь одну форму жизни репродуктивными генами другой и рассчитываешь произвести на свет межвидового. Две физиологии несовместимы. Поэтому мы делаем их совместимыми. Одна вещь, которую мы делаем, — это модифицируем репродуктивные системы суррогатов, но в этой вынужденной совместимости они не выдержат физического стресса во время полового акта и родов.

— Как попытка проехать автобусом через кроличью нору.

— Грубо, но правильно. Мы удаляем их костные структуры, — Бессер взял большой шприц. — Агенты, вызывающие децимацию кальция, растворяют весь костный материал в организме, который затем сливается во взвешенном состоянии и утилизируется.

Бессер указал на один из кувшинов. Он был доверху переполнен. Уэйд вспомнил, как Джервис доил белую жижу из девушки в ремнях и как она потом растянулась, как замазка.

— Мы можем произвести первичные межспециализированные единицы за считанные часы, а суррогаты можно многократно использовать для будущих бифертилизаций. Это чудесно.

Уэйд не был склонен соглашаться.

В следующем проходе ряды светящихся отсеков слабо пульсировали. Шум был безжалостным, нарастал хриплый шквал и нытьё.

Уэйд пристально посмотрел. Пухлые деформированные вещи, которые он видел лежащими, заставили его снова усомниться в реальности происходящего. Крошечные половые органы извивались. Пухлые руки и ноги гребли по влажному воздуху. Некоторые, казалось, росли, даже когда он смотрел.

— Это хранилище пересыщения источника углерода для биодобавки, — с гордостью заявил Бессер.

«Это чёртовы уродцы!» — крикнул про себя Уэйд.

— Межвидовые новорождённые в условиях гиперинкубации. Всего за несколько дней они станут достаточно зрелыми, вмещая успешно бифертилизированные репродуктивные гены, которые затем будут трансфицироваться снова и снова, пока не будет произведён целевой вид. Тогда желаемые группы генов будут храниться в криогенных хранилищах до времени колонизации.

— Когда это?

Бессер небрежно пожал плечами.

— Только Властитель знает. Через год или через тысячу лет. В лабиринте хранятся межвидовые группы генов для каждой цели захвата.

— Ты имеешь в виду каждую планету?

— Да, и их тысячи, Уэйд, несколько тысяч. Каждая межвидовая группа, независимо от классификации, генетически создана с идентичными сенсорными и трансцепционными клетками. Рождается в полной преданности целям Властителя. Целые миры, Уэйд, которые будут жить, чтобы служить его воле. Когда придёт время, сохранённые группы генов будут массово производиться экзогенно… и рассредоточиваться.

Мозг Уэйда словно кипел.

— Зачем? — всё, что он мог сказать. — Зачем? Зачем? Зачем?

— Массовая реколонизация, — Бессер поднял палец. — Однажды новая социальная система будет править всеми мирами, бесчисленными народами под одним путеводным светом. Ни войны, Уэйд, ни преступлений, ни агрессии. Представь себе такой мир, а затем точно так же представь себе тысячу миров. Вторая фаза — это просто реализация, а функция — третья фаза. Идеально адаптированные существа возьмутся за руки в новом порядке и будут жить вечно.

— Вы хотите превратить Вселенную в муравейник.

— Нет, Уэйд. Мы хотим сделать Вселенную более эффективной, — сказал Бессер. — Что с этим не так?

Группа сестёр спустилась по лабиринту, их рты улыбались острыми иглами в бездумном блаженстве.

«Эффективность», — подумал Уэйд.

Они несли вёдра с дефектными зародышами к мясорубке.

— Сёстры просто межвидовые. Властитель активировал их для этой цели захвата, потому что они лучше всего соответствовали атмосферным характеристикам Земли. Настоящие метеобъекты, которые мы будем использовать для повторного заселения, существуют во множестве разновидностей и намного более развиты генетически.

Уэйд резко посмотрел в сторону.

— Что это значит для вас?

— Бессмертие и правление — награда для любого верного местного посланца.

— Я не понимаю, — сказал Уэйд.

— Все социальные порядки, даже идеальные, нуждаются в командной иерархии.

— Итак, за то, что вы предали всю вашу планету, Властитель позволит вам с Винни стать его сержантами, — заключил Уэйд.

— Что-то вроде того. Но, боюсь, не Винни. Она вне поля зрения. После повторного заселения Земле потребуется надзиратель, — глаза Бессера сияли славой. — Я.

Но Уэйд почувствовал более глубокую картину. Разве власть не развращает даже на самом высоком уровне?

— А что насчёт Винни?

— Она изжила себя, поэтому я избавился от неё. Властитель больше не нуждался в ней.

— И когда вы закончите первую фазу своего «генерального плана», вам больше не понадобится Джервис.

— Конечно, нет. От Джервиса тоже избавятся.

— Но вы обещали ему бессмертие, — напомнил Уэйд.

— Мы солгали. Иногда обман необходим по более важным причинам.

— Так это только ты, да, профессор? Ты можешь править миром.

— Да, — сказал Бессер. — Как ученик Властителя. Мир будет моим.

Уэйд с трудом сдерживал желание смеяться. Он сравнил эту сделку с «продажей» Бруклинского моста, когда услышал её. Властитель обманул Бессера в его безумных заблуждениях. Крючок, леска и грузило.

Они спустились вниз. Перемещение с одного места на другое было похоже на прохождение сквозь стену из песка. Причудливый свет в этих нижних коридорах казался темнее, но ещё ярче. В отличие от неподходящего контраста, Уэйд действительно почувствовал возбуждение.

— Это псайлайт, — объяснил Бессер, — и служит многим целям. Один из эффектов — очевидное возбуждение. Властитель любит поддерживать атмосферу плодородия. Мы не насильники, Уэйд. Будущие родители судьбы должны желать этого. Другой эффект — простой обмен данными.

— Как простой обмен данными объясняет мой стояк?

— Думай о псайлайте как о влиянии Властителя. На самом деле это поток проводимости, как статическое электричество.

— И я думаю, этому есть какое-то нелепое название из тридцати букв.

— Экзордипатические сигналы. Властитель чувствует нас этим, — он поднял сенсорное кольцо, опоясывающее его толстый мизинец. — Это связывает нас с ним телепатически. Это похоже на кровь лабиринта, объединяющую все компоненты, будь то живые, мёртвые или неодушевлённые. Он также передаёт мощность от статического поля к системам обработки лабиринта. Фактически, это были сфокусированные волны псайлайта, которые изначально позволяли Властителю общаться со мной и Винни до прибытия в лабиринт.

Итак, псайлайт был похож на линию электропередачи. Что с ним будет в период перезарядки лабиринта?

— Псайлайт? — сказал Уэйд. — Стасисфилд. При чём здесь агроусадьба?

— При приземлении, — объяснил Бессер, — которое мы называем прекращением передачи захвата, лабиринт должен задержать своё возвращение с помощью электромагнитных контримпульсов. К сожалению, эта деятельность порождает кратковременную аберрацию длины волны, которая вызывает необратимые физиологические повреждения у любой формы жизни в пределах ограниченного периметра. Сельскохозяйственные животные были слишком близки к пульсу при прекращении. Эта близость привела к мгновенной дегенерации сложных систем органов. Они погибли сразу, как и все живые существа в пределах периметра. Это также привело к нашей первой неудачной трансфекции. Судя по всему, Пенелопа была рядом с местом во время спуска лабиринта. Контрпульс повредил её репродуктивные способности. Том похоронил её сразу за поляной.

— Да, я видел уютное маленькое кладбище, — подтвердил Уэйд.

— Тогда мы выбрали более научный подход. Из медицинских записей кампуса мы определили наиболее здоровых кандидатов на трансфекцию. Можешь ли ты представить себе катастрофу индукции суррогата или экземпляра, который закончился каким-то врождённым биологическим дефектом или генетическим расстройством?

— Нет, — сказал Уэйд. — Я не могу себе этого представить.

Но ему нужно было ещё одно объяснение. Поляна.

— Что вы сделали с поляной?

— Зелёный туман на самом деле не туман, — сказал ему Бессер. — Это отходы генераторов псайлайта. Время от времени мы просто вентилируем токопроводящую жилу и жилу элемента. Эти газы обладают забавным метаморфическим эффектом на любые растения и диких животных, которые подвергаются его длительному воздействию.

«Ага, забавно», — подумал Уэйд.

Он вспомнил грибы с лицами, покрытые плотью деревья и отвратительных жаберных туманных змей.

Теперь они стояли в коротком чёрном лабиринте перед парой прямоугольников размером с пустую дверь. Между ними парила небольшая тарелка. Бессер нажал какую-то кнопку, и левый прямоугольник заполнился тёмным калейдоскопическим светом. Этот эффект смещения, как понял Уэйд, был чем-то бóльшим, чем прямоугольником, чем-то прокручивающимся с невероятной скоростью.

— Это выход из трюма, — сказал Бессер, — выход из трюма для экземпляров. Как видишь, их у нас в изобилии.

«Экземпляров? Выход?» — подумал Уэйд.

— Познакомься со своими новыми братьями, — сказал Бессер.

Прямоугольник пульсировал размытыми изображениями, словно колода карт. Уэйд видел в порту существа — живые существа, физические, подобные которым, нельзя было описать в разумных пределах. Бессер снизил скорость режима прокрутки, чтобы позволить Уэйду более детально изучить их. Один раз в секунду менялись тесные, светящиеся трюмы. Намеренные, потусторонние фигуры прижались к экранам отталкивания. Все были разные, но исключительно отвратительные, и у большинства, казалось, были слишком выступающие гениталии.

— Монстры, — уставился Уэйд.

— Не монстры, Уэйд. Мужчины. Прямо как ты.

— Простите за предубеждение, но у меня нет трёх яиц и раздвоенного члена, и у меня на лице два глаза, а не два десятка. Эти вещи не такие, как я.

— Это мужчины, — повторил Бессер. — Они разные, потому что прибыли из разных мест. Уверяю тебя, Уэйд, ты для них такой же гротеск, как и они для тебя.

Бессер остановил прокрутку до пустого трюма. Его биржевой код читался почти эпитафическими буквами: #1003УЭЙД.СЭНТ-ДЖОН.

— Уже начинаешь понимать? — спросил Бессер.

Уэйд не смог ответить.

— А теперь, когда ты познакомился с мужчинами, пора познакомиться с женщинами, — Бессер активировал соседний порт.

Он пролистал женские трюмы намного медленнее.

Уэйд посмотрел, но пожалел, что увидел. Сияющий гротесквориум встретил его взгляд. Это были женские копии того, что он только что видел, только бóльшая часть из них была декальцинирована. Они сидели в углах провисшими, как вялые мешки, уставившись глазами, без лица на черепе. Соединённые груди свисали с обвисших плеч, а бескостные ноги лежали растопыренными (у многих их было больше двух), с вялыми розовыми бороздками между бёдер, которые могли быть только влагалищами.

Затем прокрутка остановилась. Бессер сказал:

— А, вот и она. Твоё первое свидание, Уэйд. Посмотри внимательно.

Обитательница трюма напоминала конусообразную насыпь из серого пятнистого жира. Казалось, он сжимался вокруг пухлого жёлтого языка, который высунулся, чтобы лизнуть распутную улыбку. Не одно, а несколько влагалищ были в её паху. Она подмигнула, подняла провисшую руку и помахала.

— В самом деле, Уэйд, — продолжил Бессер, — такой дамский угодник, как ты, должен быть в восторге от этой уникальной возможности.

Саркастический смешок Бессера походил на шаги по навозу.

— Итак, Уэйд, ты главный дамский угодник здесь.

— Ты заставишь меня заняться сексом с грудой инопланетного жира? — Уэйд возмутился, выплёвывая желчь. — Дурачок из космоса!

— Точно. Разве мы не говорили тебе, какая это будет честь? Твои сыновья и дочери снова заселят миры.

Бессер затолкал Уэйда в пустой трюм, затем закрыл экран отталкивания. Он хихикнул, ухмыляясь.

— Я скоро вернусь, Уэйд, с несколькими сёстрами. Мы проведём тебя на последний режим акклиматизации. А после этого… страсть к вечности.

— Ты злой толстый кусок дерьма! — крикнул Уэйд в экран.

— И я бы научился более уважительно относиться к твоему начальству. Пожалуйста, не называй меня толстым. Помни, теперь я твой новый господин, навсегда. Если ты плохо ко мне отнесёшься, я могу принять решение о переводе тебя в одно из общественных владений. Если ты понимаешь, экземпляры там не имеют особого пристрастия к полу, когда дело доходит до времяпрепровождения.

— О, Господи, — тихо простонал Уэйд.

— Так что веди себя прилично. И пока мы не встретимся снова… добро пожаловать.

— ДА, УЭЙД, — объявил другой голос. — ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В МОЮ СЕМЬЮ.