Клан

Глава 6

— Рад тебя видеть, Уэйд! Хорошо, что ты вернулся!

— Что… — сказал Уэйд.

Восковая идиотская ухмылка выступила против него, когда он шагнул через вестибюль. Вестибюль был мрачным, с загромождёнными тёмными геометрическими краями и блестящей плиткой. Перед ним стоял декан Сальтенстолл.

— Приятно вернуться, сэр, — сказал Уэйд.

«Я ещё поквитаюсь с тобой, двуликий ухмыляющийся боров».

Декан протянул руку, которую Уэйд пожал с некоторой неохотой.

— Богатство — не повод для того, чтобы отделиться от реального рабочего мира. Разве не в этом вся жизнь? Честная работа?

«Что ты знаешь о честной работе, голубокровный лицемерный ёбарь?»

— Я не могу с этим не согласиться, сэр.

— Хорошо, хорошо! Тогда вперёд, — улыбка декана не исчезла. — Мы начинаем снизу и продвигаемся вверх, верно, Уэйд?

Уэйд не знал, о чём говорил старый чудак, но подозревал, что упоминание о том, что начинать снизу, могло иметь какое-то отношение к уборке туалетов за минимальную заработную плату. Они быстро двинулись по тёмным коридорам, от которых пахло воском. Их каблуки хлопали по блестящей плитке. Уэйд последовал за деканом, желая пнуть его под зад.

— Я очень горжусь нашей лабораторией, — декан был похож на молодое деревце в костюме в тонкую полоску. Нелепо уложенные седые волосы делали его загорелое лицо фальшивым, как после плохой косметической операции. — И я не менее горжусь нашим обслуживающим персоналом.

Он остановился у двери. На двери было написано «Уборка».

И декан начал хихикать.

— Вы делаете это специально, не так ли?

— Конечно, — сказал декан.

Уэйд подождал секунду.

— Почему?

— Почему же ещё? Чтобы преподать тебе урок. Ты богатый и напыщенный хулиган, который шесть лет доставлял проблемы на мою задницу. Но теперь, наконец, я могу отплатить за услугу. Правосудие так мило.

— Такая грязная игра, — заключил Уэйд.

— В самом деле, это так, так что с этого момента я буду тобой управлять. Твой отец на пределе своих возможностей — теперь твоё будущее в моих руках. Ещё одна ошибка, Уэйд, ещё одна, и твой отец отречётся от тебя.

Уэйд знал, что это факт. Теперь он был на минном поле.

Улыбка декана стала злой, его истинной гримасой.

— С этого момента я твой господин и хозяин, Уэйд, и не забывай этого. Правила просты. Ты будешь выполнять эту работу к полному удовлетворению факультета, и ты будешь выполнять свои обязанности, предписанные твоим непосредственным руководителем, без колебаний и без возражений. В противном случае тебя уволят, и мне будет очень приятно узнать, что твоего отца незамедлительно уведомят об этом.

Теперь он был в лапах декана, и Уэйд знал это. Если его уволят, то навсегда исключат. Но, по крайней мере, хуже уже не могло быть.

Или могло?

— Вы что-то говорили о моём руководителе?

— Верно, — ответил декан. — И вот он уже здесь.

Щёлкнула дверь. Тень пересекла комнату — огромная, широкая, как пивная бочка.

— Рад тебя видеть, Уэйд. Хорошо, что ты вернулся.

— Нет, — пробормотал Уэйд. — Не вы. Кто угодно, кроме…

Профессор Бессер вышел вперёд. Казалось, он немного прихрамывает. Пухлое, хитро улыбающееся лицо и подстриженная бородка делали его похожим на дьявола на пути в санаторий для жирных.

— Не могу передать, насколько я рад руководить тобой на твоей новой… должности.

Декан вручил Уэйду резиновые перчатки, халат и ёршик для унитаза.

— Инструменты ремесла, мой мальчик.

— Это забавная работа, Уэйд, — Бессер улыбнулся. — Как ты скоро увидишь.

Уэйд взял «инструменты». Затем декан повернулся к Бессеру и сказал:

— Боюсь, что на втором этаже произошла авария. Кажется, целый ряд туалетов… забился одновременно, и они переполнились. Ужасный беспорядок и довольно зловонный.

— Я уверен, что Уэйд будет рад об этом позаботиться.

— И помни, — добавил декан, — честная работа, Уэйд.

Затем он запрокинул голову и засмеялся, исчезнув в коридоре.

— Нет времени, кроме настоящего, да? — сказал Бессер. — Ты будешь чистить каждый туалет в этом здании каждый день, ты также будешь мыть шваброй каждый пол в уборной и вытирать каждую раковину. И ты знаешь, что говорят, не так ли? Работа, сделанная неправильно, вообще не сделана.

— О, неужели так говорят? — заметил Уэйд.

«Когда-нибудь я вымою эти туалеты твоим жирным лицом. Теперь это стоит сделать».

— Я буду в своём офисе, если я тебе понадоблюсь. Удачи, Уэйд.

Уэйд закипел. Но когда Бессер повернулся, чтобы уйти, Уэйд кое-что заметил. Был ли у Бессера кулон на шее? Это было похоже на чёрный амулет на чёрной нитке. Он был похож на крест.

Но Бессер был атеистом, как и все профессора колледжей. Зачем носить крест?

— Профессор? Это что, крестик на вас?

Бессер не ответил. Вместо этого он оглянулся с рассеянным блеском в глазах. Ещё более странным было то, что он сказал дальше.

— Тебя могут ждать великие дела, Уэйд. Самые чудесные вещи.

— А?

Почти мечтательно Бессер ушёл. И это тоже было странно. Он быстро зашагал, хромая, как, наверное, мужчина, которому недавно прострелили ягодицы.

Ворота агрокомплекса распахнулись, не закреплённые на замок.

«Какое-то место преступления», — подумала Лидия Прентисс.

Впереди стояли ещё две полицейские машины, обе с ключами в замках зажигания. Она взяла своё полевое снаряжение и вошла.

Полевая судебно-медицинская экспертиза была частью того, для чего её наняли. Другой частью были равные возможности, что раздражало её, потому что она знала, что она лучший полицейский в отделении. Остальные, казалось, были сделаны из другой формы — деревенщина, фанатик и едва ли человекообразное существо, когда дело касалось интеллекта. Все говорили неясным южным тоном, и все были ленивы, хотя она полагала, что это суждение, как и все они, было её собственным предубеждением. Она относилась ко всему слишком серьёзно, ей говорили это всю жизнь. Её консультант по вопросам карьеры в колледже сказал ей, что она — сверхкритическая личность Типа А. Командир её смены в округе Колумбия сказал ей, что она непокорная умная задница. Эти пустые ошибки всегда преследовали её, делали колледж очень одиноким, не давали ей заводить друзей и вытеснили её из округа Колумбия. На самом деле не уволили, а просто побуждали «двигаться дальше». Она даже однажды была влюблена — только однажды — и тоже всё испортила. Она всё всегда портила себе.

«Стоп».

Зачем думать об этом сейчас?

Шефу Уайту она не нравилась, но, по крайней мере, он её уважал. Остальные офицеры были дебилами, которые хотели только залезть к ней в штаны. Все считали её любопытной блондинкой, а не копом.

Она нашла шефа Уайта и сержанта Пирса в офисе агрокомплекса.

— Что, чёрт возьми, происходит? — спросила она. — Диспетчер звонит мне и говорит, чтобы я приехала сюда с моим полевым снаряжением, но не говорит зачем.

— Так и было? — Уайт откинулся в кресле. — Думаю, это означает, что мой приказ некомпетентен, верно? Как и всё в этом отделе, верно? Кроме тебя… не так ли?

«Отличное начало», — подумала Лидия.

— Шеф, я только имела в виду…

— Ты имела в виду, что мы просто сборище бездельников, которые ничего не знают по сравнению с такими ловкими городскими шулерами, как ты.

Пирс засмеялся. Лидия нахмурилась.

Шефу Уайту было около пятидесяти, он был с короткими седыми волосами Американского легиона и пузатым животом. Пирс был большим тупицей Южной Джорджии: насмешка деревенщины, бакенбарды Элвиса и зачёсанные назад волосы.

— Нам нужно найти охранника, — сказал ей Уайт, потирая виски. — Старик по имени Сладдер. У нас также есть доказательства, что вчера вечером с ним была студентка. И это только начало.

— Произошёл сбой в электроснабжении, — добавил Пирс. — В последний раз Сладдера слышали, когда он звонил в материально-техническую базу и энергетическую компанию. Единственный признак старого ублюдка — его бумажник.

— Его бумажник?

— Верно. Старый ублюдок, должно быть, уронил его. Мы также нашли сумочку, — сказал Уайт, указывая на узкую сумочку на столе. — Принадлежит студентке, Пенелопе некой, живёт в Лилиан-Холл. Я заставил Поркера её разыскать. Пирс уже был в конюшне, но я хочу, чтобы ты тоже посмотрела, чтобы оценить серьёзность ситуации.

— Серьёзность? Бумажника и сумочки? Подумаешь.

Ухмылка Уайта исчезла.

— Покажи ей главное, Пирс.

Пирс вывел её, не предлагая помочь нести полевые комплекты. Большинство конюшен были открытыми. Она заметила мёртвых животных в поле. Казалось, все их головы были обращены в сторону леса. Из первой конюшни она услышала жужжание. Потом она увидела.

Пирс вёл её от здания к зданию, от плохого к худшему. Хотя животных было условное число, все они были мертвы. Лидия повидала многое в округе Колумбия; она привыкла к мёртвым людям. Но это было странно, было иначе. Коровы и свиньи всегда казались ей безобидными и даже смешными. Но это были гротескные раздутые массы мяса. Жужжание, конечно же, исходило от мух, которые не обращали на них внимания и продолжали свой пир.

«Отравлены, — заключила она. — Но почему?»

И что они хотели от неё? Взять скрытые отпечатки копыт? Она была специалистом по доказательствам, а не токсикологом.

— Здесь, — сказал Пирс.

Его позабавило её беспокойство? Он отвел её в конюшню, где в каждом стойле находилась дохлая, раздутая от газов лошадь. Каналы белой пены находились в их открытых ртах, а морды двигались — маски мух, зернисто движущиеся, словно оптическая иллюзия. Лидия включила свой фонарь. Сгустки мух заполнили глазницы лошадей. Личинки мерцали.

— Достаточно серьёзно для тебя? — прокомментировал Пирс.

«Мудак».

Она сглотнула.

— Насколько хорошо ты осмотрел эти конюшни?

— Как гребешок с мелкими зубьями. Ничего не нашёл.

— Ничего? На полу кровь, Пирс.

— Какая кровь? Я не вижу крови.

— Наклонись и посмотри вниз, Шерлок, — она указала на затемнённые полосы внизу. — Как ты это называешь? Вишнёвый сироп?

Пирс потерял свою южную ехидность.

— Думал, это ерунда.

— Да, чёрт возьми. Берегись и смотри, куда идёшь! — она проследила линию крови своим светодиодным фонариком. Это закончилось несколькими более крупными всплесками у служебного входа. Брызги «падения» усеяли стену аркой; то, что она знала о траектории кровопадения, подсказывало ей, что жертва, должно быть, удалялась, а не шла вперёд. Подобная дроп-конфигурация была редкостью. Больше всего её беспокоило большое кровоскопление у её ног. Такое сильное кровоскопление в сочетании с этим падением указывало на мучительную рану. Однажды в Вашингтоне они зашли в подвал, где были убиты два распространителя наркотиков. Они нашли мужчин в кучке аккуратно сложенных частей тел. Тогда использовались топоры.

Её глаза проследили ещё одну линию. Дверь в стойле была продырявлена, что техник назвал бы ударным воздействием. Ещё больше крови залило выбоину.

«Вот дерьмо», — подумала она.

Потянулась ли жертва к вилам в стойле?

«Да. Это слишком идеально».

Она заглянула и посмотрела вниз. Ещё кровь.

Удар выглядел сильным, хороший удар. Ей не нужно было разбираться с инструментами, чтобы сказать, что это был топор, и большой. Большое лезвие с необычно плоской режущей кромкой. Но должно было быть больше.

«Следуй назад», — подумала она.

— Посмотри на падение.

— А?

— Брызги крови. Здесь точки сброса меняют направление, сдвиг на сто восемьдесят градусов. Они не ведут вперёд, они ведут назад.

Пирс не понимал, о чём она говорила. Лидия последовала за линией.

— Господи, — заметил Пирс. — Ублюдок потерял много крови.

— Не ходи по ней! — крикнула Лидия. — Послушай, Пирс, это место слишком мало для нас обоих. Сделай мне одолжение и…

Пирсу не нужно было говорить. Он зашипел и вернулся в офис, горько жуя табак из пачки.

«Теперь мы в деле».

Она снова нацелила фонарик на кровь. Он прошёл около пятнадцати футов до офиса конюшни. Телефон повис на крючке. На полу скопилось более крупное пятно. Лидия присела, задумавшись. Она закрыла глаза и попыталась увидеть жертву. Несмотря на рану, он вернулся сюда.

«Почему? Чтобы воспользоваться телефоном».

Что тогда? Он не умер здесь. Недостаточно крови.

«Итак, он ушёл».

Он перевязал рану и ушёл.

А теперь где он?

«Куда бы я пошла, если бы меня только что сильно порезал маньяк с топором возле входа в конюшню? Другой выход из конюшни, тупая задница».

А как же нападающий, человек с топором? Он всё ещё будет в проходе.

«Ранение было таким плохим, действительно ли у жертвы хватило смелости выйти и драться?»

Оружие.

«Может, он был вооружён?»

Если жертвой был Сладдер, возможно, у него был пистолет. Некоторые охранники носили их, некоторые нет. Служба безопасности должна знать; у них были листы для выхода. Подозрение воодушевило её.

Она вышла обратно, воображая, что испытывает сильную боль. Она направила луч светодиодного фонарика, и вот они, как золотые слитки, у плинтуса.

«Бинго!» — подумала она.

Их было шесть двадцать пятого калибра, может быть тридцать второго. Он всадил в палача шесть пуль.

«Ладно, ладно».

Что тогда?

«Побег».

Она пошла прочь от пустых патронов. Куда он теперь ушёл? Она представила себе неистового, истекающего кровью мужчину, который спотыкается.

«Давай же, давай. Покажи мне».

Последняя распашная дверь перед выходом.

«Бинго!» — подумала она снова, но это была напрасная мысль.

Она зря болела за истекающего кровью мужчину. Это было всё, что ему удалось.

Её луч фонарика замер, Лидия спокойно смотрела.

«Иисус».

Пятно крови вело от стены к стене. Следы блуждали в ней, словно на танцплощадке. Это было очевидно. Жертву зарезали.

Кровь была здесь повсюду. Так где было тело?

— Как ты мог пропустить пятна крови на грёбаном полу?

Когда Лидия вернулась, Уайт кричал на Пирса.

— Там темно, шеф. Без света трудно…

— Чёрт, Пирс! Она выставляет нас дураками!

— Но, сэр, я…

— Замолчи! Что ещё она нашла из улик, которые ты пропустил?

— Много, — сказала Лидия в дверях.

«Заносчивый ханжа».

— Вероятно, это был топор с необычно длинным плоским лезвием. Я нашла несколько одинаковых ударов. Им был прорезан задний забор, входная дверь и телефонные линии. Но в одном я уверена. Там кто-то умер.

— Откуда ты знаешь, что кто-то умер? — Уайт возразил.

— Я пошла за следами крови. Никто не мог потерять столько крови, сколько я нашла на выходе, и выжить. Проблема только в том, что тела нет.

Уайт предположил это и усмехнулся.

— Я не верю, что кого-то убили.

— Вы просто не хотите верить, что кто-то был убит на вашей подведомственной территории.

Уайт сверкнул взглядом.

— У тебя стальные нервы, девочка.

— Если честно, шеф. Вопрос. Сладдер имел оружие?

— Нет, — сказал Уайт. — Оружие есть только у надсмотрщиков. А что?

— Ещё я нашла шесть отработанных гильз. Remington двадцать пятого калибра.

— Дерьмо! — кулак Уайта хлопнул по столу. — Во что превратился мой кампус?

«В бойню», — подумала Лидия с улыбкой.

Но улыбка исчезла, когда она вспомнила о крови. Она мечтала о своих Marlboro.

— Я могу стоять здесь и размышлять весь день, шеф. Но это было бы пустой тратой времени.

Голос Уайта потерял резкость. Нераскрытое убийство могло попасть в газеты, опорочить колледж, заставить его уволиться.

— Я не могу тянуть время, Прентисс. Это дерьмо должно быть раскрыто, и я имею в виду нас, а не какое-то постороннее ведомство. Мы будем закрыты, когда сюда прибудет штат.

— Штат? Агроусадьба входит в состав кампуса. Это наше.

— Нет, не совсем так. Все животные лицензированы государственным департаментом сельского хозяйства. Инспекторы здравоохранения захотят узнать, не убила ли животных какая-то болезнь. Мы должны всё раскрыть к вечеру.

«К вечеру?»

— У меня сейчас нет времени заниматься обследованием, — пожаловалась Лидия. — Мне придётся начать прямо сейчас. Мне нужно, чтобы вы снова включили питание, мне нужен свет, чтобы найти отпечатки. И мне понадобится холодильное оборудование, мне понадобится место в лаборатории, мне понадобится…

— Я дам тебе всё, что нужно, — прервал её Уайт. — Ты говоришь, что можешь делать такое дерьмо, так приступай к делу. Я доверяю тебе, Прентисс, но послушай это. Если ты облажаешься и выставишь меня дураком, я позабочусь о том, чтобы ты проверяла счётчики на парковке в течение следующих двадцати лет. Ты поняла?

— Меня трогает ваше доверие, — сказала Лидия.