Клан

Глава 31

Виннифред бродила обнажённой по низким лабиринтам.

«Здесь, внизу, рай», — подумала она.

Она вышла из-под контроля в своём экстазе. Псайлайт омывал её плоть, твёрдую, как кость, когда она бродила среди гудящей, окрашенной темноты. К настоящему времени она, вероятно, сошла с ума.

Скоро они уйдут, впереди их ждут великие чудеса. Радость быть частью этого ошеломила её.

«Я. Богиня Виннифред».

Возбуждённая кровь текла по её груди и вагине, и вот она снова начала, касаясь себя, играть пальцами.

Псайлайт загудел. В производственных помещениях светился оранжевый туман, относительный приток каталитических обменников, который работал постоянно. Казалось, эти низкие лабиринты тянутся бесконечно. Насколько глубоко они были?

«Фабрика! — подумала она стремительно. — Фабрика любви!»

Сёстры не обращали на неё внимания. Они были совершенны в своей двойственности. Большинство из них были обнажены, как и сама Виннифред, безупречные тела, влажные от оранжевого оттенка. Она углубилась в точку слежения за наведением, простой процессор, который противодействовал магнитной квадрупольной активности, генерируя отрицательный кинетический заряд. Комната представляла собой просто чёрную стену с сотами, пронизанную тонкими нитями. Она села. Здесь, в самом сердце лабиринта, она заканчивала свой оргазм.

Простонав, она закрыла глаза. Псайлайт лизнул её нервы, всасывая тепло в её тело. Она наполнила свой разум самыми низменными сексуальными образами: она была пещерной женщиной, подвергшейся групповому изнасилованию в лесу. Один грязный неандерталец за другим вставлял ей в рот член, который никогда не мылся. Некоторые кончали прямо туда, посылая капли спермы ей в глотку или вытаскивали, чтобы забрызгать её восхищённое лицо. Другие использовали оральный акт в качестве прелюдии, после чего они вонзали свои возбуждённые члены в её вагину, сильно толкали её в грязь — один за другим — пока она не наполнилась спермой, переливающейся через край…

Ноги Виннифред напряглись, когда изображения стали более мерзкими. Её душили, насиловали анально, плевали и писали на неё, но каждая новая демонстрация только разжигала её. Потом она лежала промокшая и грязная; над ней стояли пещерные люди, все посмеивались, пока они мастурбировали в унисон для финальной кульминации. К тому времени, как они все кончили на неё, Виннифред почувствовала себя покрытой горячей белой жижей, а затем…

Её пальцы неистово работали, и вдруг всё взорвалось, словно бомба была в её чреслах.

«Прекрасно, прекрасно…»

Когда она открыла глаза, над ней стояла тень.

— Дадли? — она прищурилась. Это был он. — Что ты здесь делаешь?

— Ищу тебя, — ответил тяжёлый голос.

Что ему нужно? Он должен был привести экземпляр. Она встала, укрощая своё презрение. Зачем он вообще им был нужен? Он был толстым и самовлюблённым. Он вызывал у неё тошноту.

Сразу же его толстые руки обвились вокруг неё; он целовал её, ласкал.

— Я люблю тебя, — прошептал он и погнал её обратно в служебный коридор.

Здесь псайлайт сиял ярче, наполняя её желания. Его толстые пальцы возились с её вагиной. Она могла чувствовать хилую эрекцию через его брюки пятьдесят четвёртого размера.

Губы, как у рыбы, прижались к её губам. Его язык вошёл в её рот, его рука сжала её ягодицы.

Виннифред хихикнула.

— О, Дадли, ты невозможен.

Его брюки упали. Он поставил её на колени.

«Так вот чего он хочет».

Она изо всех сил старалась прижаться к нему, но…

— Прости, Дадли, но ты такой толстый, что я не могу до него добраться!

Бессер посмотрел вниз.

— Тогда, может быть, ты сможешь добраться до этого?

Виннифред закричала. Бессер вставил инфузоры ей в шею, по одному в каждую руку, а затем выпустил третью ей в пупок. Из-за передозировки дезцимации кальция у неё возникло кровотечение.

Кости Виннифред тут же растворились, и она плюхнулась на пол.

Бессер наступил ей на живот. Виннифред извергла рвоту.

— Какой я теперь толстый, сука?

Он наступил ей на голову, и та раздавилась.

— Как это для толстого, м-м-м?

Затем, посмеиваясь, он обошел её лежащую так, как будто кто-то растоптал виноград. Теперь она выглядела нелепо — нечёткая, извивающаяся масса. Он поднял её и повалил на левслат. Виннифред могла только рыдать в обороне. Он пытался изнасиловать её на планке, его маленькая косточка протыкала её распластанную плоть, ища входа.

Пухлые руки мяли её, как мокрое полотенце, но вскоре попытки сорвались. Любое отверстие, в которое он стремился вторгнуться, оказалось слишком слабым для совершения полового акта. Вместо этого он тяжело дышал, смеялся и мастурбировал. Виннифред могла только биться по планке.

Бессер снова сжал её голову. Её глазные яблоки выскочили, подвешенные на нервах.

— Вот тебе «толстый»! — объявил он.

Он сильно эякулировал в её раздавленное лицо.

Мечты Виннифред о божественности исчезли так же быстро. Бессер потащил её по перевалу, открыл люк и затолкал в один из шлюзов. Виннифред всхлипнула. Она упала, сопротивляясь, но напрасно, сочившись в желоб, как тёплая каша.

— До свидания, Винни.

Бессер улыбнулся и потянул за рычаг. Сразу же она упала. Всего несколько минут назад она задавалась вопросом, насколько глубок лабиринт — теперь она это выяснила. Она неаккуратно падала. Минуты? Часы? Она не знала. Она спускалась по недрам лабиринта вниз и вниз…

Она опустилась в трюм, обнесённый слизью. Виннифред вывалилась на пол, приземлившись на кучу экскрементов. Она сбилась в кучу. Десять крепких инопланетных экземпляров окружили её, изгибаясь кверху на соединённых шнуром конечностях. Пухлые языки выпадали из решётчатых ртов, и их эрекция, длиной с человеческие руки, была более убедительным доказательством их возбуждения, чем ей когда-либо требовалось. Вот, наконец, пещерные люди её фантазий. Она барахталась среди них — дар от богов — когда они спешили выстроиться в очередь для этого очевидного и окончательного акта: группового сношения инопланетян.

Когда они закончили, они её съели.

Из подсобного помещения в подвале Джервис направил лифт на шестой этаж. Затем замкнул клеммы и отключил управляющее реле. Теперь лифт застрял.

«Я изобретательный», — подумал он.

Он поднялся на четвёртый этаж, неся под мышкой пять крышек канализационных люков. Они весили восемьдесят фунтов каждая. На четвёртом этаже он взломал дверь лифта и посмотрел вниз. Затем он улыбнулся.

Он был благодарен Чанеку за адрес.

«Вот здесь».

Он сразу уронил крышки люков. Пол содрогнулся.

Он позвонил в дверь.

— Кто там? Сара?

— Проверка счётчиков, — сказал Джервис.

— Счётчики? — дверь приоткрылась. — Я никого не вызывал.

Джервис ухмыльнулся.

— Привет, Вильгельм.

Красивое лицо Вильгельма исказилось.

— Ты? Ты!

Джервис распахнул дверь. В ярости Вильгельм отступил. На нём был чёрный халат с эмблемой Германии на груди.

— Чего ты хочешь?

— Мести? Нет. Космогенного правосудия, — поправил Джервис.

Вильгельм засмеялся.

— Ты хочешь драться со мной, недоносок?

— Ты взял то, что было моим. Скажем так, восстановление справедливости.

— Я уже обмочил свои штаны, — Вильгельм достал пистолет.

«Luger, — отметил Джервис. — Почему я не удивлён?»

Парень носил с собой пистолет в своём халате? Вильгельм взвёл курок парабеллума.

— Убирайся, или я взорву тебя до мозга костей по всей долине. Пошёл! Вон!

Он блефовал? Возможно, небольшая провокация подскажет.

— Скажи, твой отец сдался русским, не так ли?

— Свинья! Мой отец был героем войны! Он заслужил Рыцарский Крест с гроздьями дубовых листьев в Севастополе!

— Меня не волнует, выиграл ли он крест из палочек от мороженого с парой колец для члена. Он был нацистским трусом. Он сосал яйца Гиммлера, а твоя мама трахалась с русскими бесплатно.

Это было всё, что требовалось. Некоторые парни просто не понимали шуток. Вильгельм произвёл залп. Пули калибра девять миллиметров проделали линию на груди Джервиса, пробивая дымящиеся дыры.

Джервис упал и спокойно поднялся.

— Тебе придётся сделать что-то намного лучше этого, приятель.

Увидев, что на лице этого арийского столпа мускулов застыл явный ужас, сердце Джервиса обрадовалось.

Вильгельм убежал в спальню к гардеробной. Джервис последовал за ним.

В шкафу висели знамёна СС, полковые штандарты и нацистский государственный флаг. Ещё был стеклянный шкаф, полный железных крестов и значков Национал-социалистической немецкой рабочей партии. Вильгельм расчехлил церемониальный кинжал СС.

— Это то, что я называю тайником нациста, — пошутил Джервис. Он улыбнулся выходкам своего оппонента. — Что делаешь?

Вильгельм схватился за кинжал и крикнул:

— Сдаться? Никогда! — и сделал выпад. Лезвие вошло рукоятью глубоко в живот Джервиса. — Получай!

Джервис цокнул, выпрямившись. Он вынул кинжал и расстегнул рубашку. Вильгельм уставился на бескровную щель и пулевые отверстия.

— Отец небесный, — пробормотал он.

Быстрый удар слева направил немца через комнату. Его халат распахнулся, обнажив вялый рыцарский член. Джервис с некоторым отчаянием заметил, что член Вильгельма даже мягким был больше, чем член Джервиса, когда был твёрдым. Он серьёзно подумывал отрезать его кинжалом, но это казалось мелочным. Даже такой засранец, как Вильгельм, не заслуживал отрезанного члена.

Джервис пожал плечами. Он всё равно его отрезал. Глубокий дрожащий крик Вильгельма звучал, как двигатель грузовика на высокой скорости.

Джервис поднял его пенис, чтобы это увидел противник.

— Ар-р-р-р! — взревел Вильгельм в конвульсиях. — Мой член!

Джервис улыбнулся ярче тысячи солнц. Действие было символом; он сравнял счёт за всех парней в мире, которые потеряли свою любовь из-за вот таких вот больших пенисов.

— Посмотри и вспомни, скольких подружек ты украл этим, дружище.

Вильгельм отшатнулся, его крики сменились дрожащими стонами. Ему удалось встать, что Джервис нашёл восхитительным. Человеку требовалась некоторая стойкость, чтобы так быстро встать после того, как ему удалили пенис кинжалом СС.

— Беги, — посоветовал Джервис.

Прижав руку к окровавленной промежности, Вильгельм, пошатываясь, вышел. Джервис зажёг Carlton и глубоко затянулся. Дым клубился сквозь дыры в его груди. Он услышал, как немец оступился.

Затем, как и было предсказано, последовало долгое нисходящее: «А-а-а-а-а!»

Бац!

Джервис прошёл в холл и посмотрел вниз в шахту лифта. Конечно же, на дне лежал Вильгельм, сломанный, искривлённый, но, к счастью, всё ещё живой.

— Теперь мы собираемся сыграть в игру, — крикнул Джервис. — И название игры — «Америка бомбит отечество».

Вильгельм заскулил, умоляя о пощаде. Джервис выпустил первую крышку люка. Она ударилась о дно, но промахнулась.

— Чёрт, я думаю, мне лучше отрегулировать мой бомбовый прицел Норден, да?

Джервис отпустил вторую крышку люка. Её ребро попало Вильгельму по колену. Вильгельм взревел.

— Хорошо, — одобрил Джервис, — но недостаточно.

Третья крышка люка поплыла почти мечтательно. Выпученные глаза Вильгельма смотрели, как она спускается.

— Нет, нет, нет! — простонал он.

Крышка люка весом восемьдесят фунтов упала прямо на живот Вильгельма. У Вильгельма весь желудочно-кишечный тракт вылетел изо рта.

— Прямое попадание! — Джервис праздновал.

Для потомков он сбросил четвёртую крышку люка, которой Вильгельму сплющило голову.

Уэйд прокрался в свою комнату в общежитии и запер дверь. Поиск Лидии был его приоритетом, но он не мог найти её на восьмой части бензобака. Его бумажник был пуст, а единственные оставшиеся деньги были в общежитии.

Но сейчас…

Что это было?

Он положил револьвер Лидии на кровать. Он почесал затылок, рассеянно посмотрел в окно.

«Там всё нормально, всё нормально».

Он достал из холодильника Adams. У пива был хороший вкус, он был нормальным, но всё же…

Потом он понял, что это было. У него было пресловутое ощущение, что за ним наблюдают.

— Тебе, наверное, интересно, почему ты чувствуешь, что за тобой наблюдают, — раздался голос Тома МакГуайра.

Уэйд уронил пиво.

Отрубленную голову Тома положили на стереосистему Уэйда. Серое лицо ухмыльнулось.

— Как дела, приятель?

— Да иди ты, блять, в жопу! — воскликнул Уэйд. Он задал первый логичный вопрос. — Как ты сюда попал? Ты явно не сам пришёл!

— Джервис оставил меня, — ответила голова Тома, — чтобы передать сообщение.

Уэйд сел на кровать.

«Я разговариваю с отрубленной головой», — понял он.

Насколько далеко это могло зайти?

— Почему вы с Джервисом перешли к Властителю?

Том по ошибке попытался пожать плечами.

— У нас не было особых вариантов, нас выбрали. Кроме того, Властитель предлагает бессмертие за службу, — голова Тома остановилась. — Я думаю, что эта часть для меня сейчас недоступна. Что он сделает? Сделает мою голову бессмертной? — Том усмехнулся. — Почему ты не сотрудничаешь, Уэйд? У Властителя для тебя сделка.

— Скажи Властителю, что он может поцеловать меня в задницу, — сказал Уэйд.

Взгляд Тома метнулся к холодильнику.

— Открой мне Spaten, ладно? Не то чтобы я сам мог это сделать.

— Я не открываю пиво голове, — сказал ему Уэйд.

Внезапный гнев отразился на лице Тома.

— Я очень стараюсь сохранять хладнокровие. Знаешь, я потерял работу из-за тебя.

Уэйд надулся.

— Да, я думаю, ты очень зол.

— Если бы твой лучший друг разбил твою машину и отрубил тебе голову, ты бы не разозлился?

— Это был несчастный случай, Том. Мне жаль.

— Если тебе жаль, сделай это для меня. Присоединяйся к Властителю.

— Присоединяйся к этому, — ответил Уэйд, указывая на свою промежность.

В смехе Тома возникла смесь веселья и угрюмости.

— Я уже сказал тебе, Джервис оставил меня здесь, чтобы передать сообщение…

— Я не хочу этого слышать, — сказал Уэйд. — Я не хочу с этим трахаться.

— Послание таково: Лидия у нас.

Безмолвная суматоха обрушилась на Уэйда, как брошенная сеть.

— Джерв схватил её в студенческом магазине. Мы заперли её в лабиринте. Послушай, Уэйд, нам плевать на неё; она для нас бесполезна, и мы не просуществуем достаточно долго, чтобы она причинила нам вред, если мы её отпустим. Так вот в чём дело. Присоединяйся к Властителю, и мы отпустим её. Без обмана.

Мысли Уэйда эхом разносились, как капли в пещере.

И голова Тома продолжала:

— Но если ты откажешься, девушке не повезёт. Они пустят её по кругу, красиво и медленно, и позволят инопланетным экземплярам завладеть всеми её дырками. Вот так. Ты собираешься сидеть сложа руки и позволить кучке инопланетян трахнуть твою девушку? Разве ты не любишь её, Уэйд? Что ты собираешься делать?

— Что я собираюсь делать, — ответил Уэйд, — так это бросить тебя в уплотнитель для мусора. Вот что я собираюсь сделать.

— Супер, Уэйд. Избегай проблемы. Поджимай хвост как тёлочка.

— Заткнись, — сказал Уэйд. — Я не тёлочка.

— Бу-бу-бу! Ты позволишь девушке, которую любишь, умереть медленно, потому что тебе не хватает смелости принять перемены.

— Разозлил.

— Я разговариваю с тобой, Уэйд. Не как вассал, а как друг.

— Эй, — сказал Уэйд. — Том МакГуайр был моим другом. Но ты больше не он. Ты просто злая… голова.

— Большое спасибо, приятель.

Но Том — или голова Тома — был прав в одном. Уэйд откладывал неизбежный выбор. Он мог выбрать путь труса или путь мужчины.

«Неужели я так сильно её люблю?»

— Пришло время принимать решения, — объявил Том. — Через секунду этот телефон зазвонит. Это будет Бессер, и ему нужен ответ.

— Бессер даже не знает, что я здесь, — усмехнулся Уэйд.

— Конечно, знает, — мёртвые губы Тома горделиво скривились. — Я только что передал ему это через свой трансцептрод.

Уэйд даже не нахмурился, когда зазвонил телефон. Он просто поднял его и поднёс к уху.

— Уэйд, мой мальчик. Я рад, что ты получил наше маленькое сообщение.

— Умно, — сказал Уэйд. — Но в следующий раз оставляйте записку на моём холодильнике под фруктовым магнитом.

— Времени мало. Мы договорились?

— Да, — сказал Уэйд.

— Мудрое решение. Твоя любимая женщина выйдет на свободу, а ты будешь жить вечно… с нами.

— Как мы собираемся это сделать?

— Встретимся в моём офисе, — проинструктировал Бессер. — Через двадцать минут. Буду ждать. И, Уэйд, пожалуйста, никаких трюков. Или иначе…

Уэйд повесил трубку.

«Я по уши в этом дерьме», — подумал он.

— Почему я? — спросил он у Тома. — Почему я нужен Властителю?

— Потому что ты самый здоровый мужчина в университетском городке. Мы не могли взять кого угодно, только не для чего-то столь важного. Вот почему Бессер заставил меня выкрасть медицинские записи из поликлиники. Он хотел проверить истории болезней как можно бóльшего числа студентов в установленные сроки, и это то, что он и Винни сделали. Они выбрали самых здоровых кандидатов из всей группы. Властителю нужны были пять девушек и один парень. Ты счастливчик.

Уэйд взял ещё пива. Он угрюмо сел на кровать и пил.

— Не выгляди таким расстроенным, — предложил Том. — Ты должен жить вечно, чувак. Мы говорим о вечной долбаной жизни.

— Спасибо за помощь.

Уэйд посмотрел на часы.

«Двадцать минут до вечности. Дерьмо».

— Судьба зовёт, Уэйд. Тебе пора идти.

— Тебе тоже пора идти, — сказал Уэйд. — В уплотнитель для мусора.

Том вздохнул с похвальной покорностью.

— Я понимаю.

Уэйду, честно говоря, было трудно удерживать голову Тома над открытым механизмом Kenmore. Хотя бы частично, эта серая улыбающаяся отрубленная голова всё ещё была его другом.

— Удачи, чувак, — сказал Том.

— Пока, Том.

— Подожди, подожди! Прежде чем я уйду, вот анекдот.

Уэйд закатил глаза.

— Я собираюсь бросить тебя в уплотнитель для мусора, а ты хочешь анекдоты рассказывать?

— Просто ещё один, ради старой дружбы.

— Хорошо, давай.

— Что сказал Линкольн после пятидневного запоя?

— Что? — Уэйд застонал.

— Как я мог ИХ освободить?

Уэйд уронил голову в уплотнитель и нажал кнопку питания. Смех Тома можно было услышать из-за нисходящего гудения машины. Мотор заскулил. Череп Тома свернулся и хрустнул. Потом мотор отключился.

«Что ты делал сегодня, сынок?» — он почти слышал, как спрашивает его отец. «Что ж, папа, меня преследовал мертвец, я нашёл тело декана Сальтенстолла в гардеробной, я видел, как убили трёх полицейских, я переехал на полицейской машине пару десяток женщин и, наконец, что не менее важно, я бросил голову Тома МакГуайра в уплотнитель для мусора. Довольно интересный день, не правда ли?»

Но ещё не достаточно интересно. Он засунул револьвер Лидии в штаны и снова посмотрел на часы.

Действительно, судьба звала. Пора было идти.