Коготь и Кровь

Глава 14

Следующая неделя прошла спокойно. Рони пока не горел желанием делиться ночными выводами, Ксай молчал о собственных умозаключениях. Каждый опасался начинать разговор, итогом которого могло стать как полное примирение, так и, что более вероятно, новый виток вражды, а то и драка. Во всяком случае, оба этого опасались.

В этот раз тропа сквозь Бездну явилась в виде болотной гати. По ней они вышли на окраину поля на очередном осколке. С этой стороны портал уже не охранялся, его даже никак не оформили. Урожай давно убрали, по черной земле в полной тишине разлилось белое молоко тумана, ветер не спешил его развеивать. Засеяно поле озимыми или отдыхает до весны, Ксай не разбирался к стыду своему, хотя должен был бы как будущий правитель.

«Будущий правитель» … Ксай мрачно усмехнулся. Он за многие осколки от дома, его личность разделена, его считают либо мертвым, либо предателем, он боится исполнять собственные решения. И все же уверенность в том, что княжеский венец принадлежит ему, никуда не пропала. Что это, самоуверенность? Нет, предсказание. Конечно, Ксаю не являлось видение церемонии, но он видел себя в этой роли в будущем других эльери. Конечно, он видел и другой вариант, где князем становится его брат или кто-то из дальней родни. Только в этом будущем он видел падение Дома Фаронар. Получается, что во главе Дома должен встать именно он? Вопрос «почему» не шел из головы. Что в нем такого особенного? Как именно князь выбирает себе преемника?.. Нужно будет обязательно спросить у отца, когда вернется. Но нет, одернул себя Ксай, не получится, тогда, на Анорисе, они попрощались навсегда – это он узнал из того же видения, что обрекло его на жизнь кэтаса.

– Расскажи мне о предсказаниях, – неожиданная просьба Рони прервала долгое молчание на пути к деревне, словно он подслушал мысли Ксая. – Я знаю, что это видения и жуткая боль, даже кровь, но как они являются, почему, можно ли их предотвратить, что именно ты видишь, ну и… ты понял…

– Понял. Для начала нужно понимать, чем предсказания отличаются от пророчеств, – припомнил Ксай давний разговор с предсказателем из столицы. – Пророки вещают о глобальных событиях, которые влияют на ход истории, вроде смены правящей династии, катаклизмах и прочем. Предсказатели же видят будущее конкретных личностей. Избитый пример – не ходи на речку, утонешь. И только один раз он видит собственное будущее, но может догадаться о нем из видений о будущем своего окружения. Да, будущего самых близких, тех, кто всегда рядом, мы тоже не видим. Например, будущего брата я не знаю.

– Но ты знаешь, что отца больше не увидишь, – заметил Рони с недоумением. – Я запомнил, когда ты показывал прошлое.

– Верно, но я знаю это из того видения о себе. Но будущего матери я не знаю. В остальном я вижу только чужое будущее. Почему приходят эти видения, зачем и для каких целей, сразу редко понятно. И не сразу понятно, что с ними делать, должен ли я рассказать о нем, могу ли я рассказать. Иногда хочется сказать, предупредить, но связки сводит и не получается выдавить ни слова. Но в любом случае, видение приходит по какой-то причине. Иногда для того, чтобы не вмешиваться в ситуацию, даже если получилось бы и так просчитать ее, иногда наоборот, чтобы вмешаться. И совсем редко ради предупреждения, чтобы человек сам принял решение следовать ему или нет.

– Это же такая ответственность. Можешь привести пример? – голос Рони звучал напряженно.

– Да, я показывал тебе свое первое видение, занятие по фехтованию, – продолжал спокойно, будто постороннюю историю, рассказывал Ксай. – Вариантов развития событий было много, мне пришлось выбирать. В тот день я не знал, зачем оно мне явилось. Первое время думал, ради того, чтобы я не воспринял дар как проклятие. Но двое их участников позже вошли в мою стаю. А ели бы я не остановил учителя, кто знает, сколько бы ребят пострадало из-за его ошибок.

– Получается, что предсказатель всегда в центре событий? Вершит чужие судьбы? Это же какая ответственность, – потрясенно пробормотал Рони.

– Не совсем так, – мягко улыбнулся Ксай. – В центре событий предсказатели далеко не всегда, в моем… нашем случае так уж вышло, что мы сын князя и его наследник, так что в центре событий бывать придется. Предсказатели редко становятся князьями, но случаи бывали. И это не залог успешного правления – все дело в личности. И на счет чужих судеб не совсем верно. Когда приходит видение, крайне редко предсказатель обязан его озвучить, немного чаще он вынужден молчать. Обычно есть выбор говорить или нет. И многие выбирают молчать, чтобы не брать на себя ответственность за чужую судьбу, потому что в большинстве случаев есть вариант, где все заканчивается хорошо и без участия предсказателя.

– Тогда зачем видение, если все и без него произойдет? – удивился кэтас.

– Потому что предсказатель может подтолкнуть к тому или иному результату, сделать шанс определенного будущего более реальным.

– Хм… А бывает такое, что предсказатель специально ведет кого-то к негативному результату? Ну так, из личных побуждений?

– Темные предсказатели? – с пониманием уточнил Ксай. – Да, такие бывают, но заканчивают они обычно плохо. Нет, Элсин им не мстит за такое использование дара, ему мстят родственники и друзья жертвы.

– Ну, допустим. Но ведь предсказатель не знает всего. Вот он не позволил умереть кому-то. Откуда ему знать, что он не оставил жить чудовище? Вдруг этот выживший станет жестоким диктатором?

– Верно, мы не всегда можем подобное знать. Судьба предоставляет выбор, мы же принимаем решение и после имеем дело с его последствиями, теми или иными.

– Это… сложно, – пробормотал Рони обескуражено. – Можно как-то избежать видения? Кроме варианта уйти в отшельники.

– Только один – попросить собеседника не задавать лишних вопросов о будущем, чтобы не спровоцировать видение. Но и это не панацея. Если что, именно вопросами драконы и вытаскивают предсказания из пленников.

– Чтобы избежать этого ты создал меня, да-да, я помню, – проворчал Рони. – И помню что-то про поверенного в твоих воспоминаниях.

– Да, очень сложно все держать в себе, иногда нужно поделиться с кем-то, кто не осудит твое решение, кто может дать совет или хотя бы поддержит морально. И не разболтает.

– Но это же опасно, – удивился кэтас. – Вдруг напьется и растреплет… или псионик вытащит. Да и для него это какой груз…

– Да, такое возможно. Потому это всегда тот, кому ты бесконечно доверяешь. И кто готов взять на себя такой груз.

– Понятно, – казалось, Рони хочет сказать что-то еще, но замолчал.

– Зачем тебе все это? Ты же не хотел иметь ничего общего с даром.

– Да так, нужно же знать, с чем именно я не хочу иметь ничего общего, – уклонился кэтас от ответа и поспешно добавил: – Хватит трепаться, тем более вслух, на нас сейчас народ будет оглядываться.

Все верно, они уже шли по деревне и успели поймать пару недоуменных взглядов от местных.

Первым делом Ксай и Рони посмотрели на тени крестьян – ничего особенного, обычные люди. И пришельцам с поля тут никто не удивлялся, привыкли, что через портал в холме иногда ходят разные туда-сюда.

Из воспоминаний картографа Ксай и Рони знали, что живут на этом осколке преимущественно люди, в отдаленных районах есть поселения какой-то разновидности гномов и маленькая страна людей-медведей. Боевая магия здесь встречалась редко, зато волшебников, мирных магов, рождалось довольно много.

Деревня оказалась довольно зажиточной, даже постоялый двор имелся. Близость торгового тракта или портала тому причиной – кто знает. Здесь купили провизии на последние деньги, поменянные в прошлом мире возле портала. Благо, что Рони знал местный язык, а через него понимал и Ксай. Так что с общением проблем не возникло, зато остро встал вопрос дальнейшего выживания.

«Ну и как мы будем быть дальше?» – сварливо произнес Рони, словно бы в отсутствии денег виноват Ксай.

В деревне они задерживаться не стали, да и не на что, потому отправились к следующему порталу.

«Пока можем реализовать твою идею жить охотой и дарами природы,» – спокойно ответил Ксай.

«Охотой ладно, но спать ты где и как собрался? Зима на носу, ночью уже иней на траве. И что значит «пока»?» – с подозрением уточнил кэтас.

«Опавшие листья хорошо сохраняют тепло, к тому же можно ночевать на сеновалах, вряд ли откажут, – Ксай уже продумал этот момент, оставалось только небольшое «но». – А «пока» значит, что так мы продержимся только до тех пор, пока идем по магическим осколкам. На осколках, где еще правят технологии, сам должен знать, какие проблемы с природой.»

«Ладно. Допустим, ближайшие осколки мы пройдем без денег, – нехотя согласился Рони. – Но что ты предлагаешь делать в техно-мирах?»

«Еще не придумал, – честно ответил Ксай. – Я в процессе.»

В ответ Рони рассмеялся в голос, благо, на дороге никого больше не было.

«Тогда давай не изобретать всякую фигню и просто возьмем, что нам надо,» – все еще посмеивался кэтас.

«Воровать?! Нет! Ни за что! – возмутился Ксай. – Как ты можешь даже думать об этом?!»

«О да, ты же будущий князь, как я мог забыть, – с издевкой фыркнул Рони. – Только напомни мне, княжич, специализацию твоего Дома.»

«Охота на преступников,» – нахмурился Ксай.

«Верно. А вторая?»

«Шпионаж,» – с неохотой выдавил княжич.

«И это означает что..?» – подтолкнул Рони.

«Что часто действуют через преступные элементы,» – вздохнул Ксай. Он уже понял, к чему ведет его второе я, осознавал его правоту, но в душе все восставало против подобного шага.

«Так как же ты будешь вести за собой народ, как будешь отдавать такие приказы, если сам не можешь им следовать?»

«Кажется, я отдал тебе все, что связано с выживанием,» – убитым тоном признался Ксай.

«Именно, о мой создатель, – проворковал довольный Рони. – Именно. Так что же ты предлагаешь делать в техно-мирах?»

«Давай вернемся к этому разговору, когда подойдем к тем осколкам вплотную.»

«Глупо и безответственно, княжич, – с издевкой заметил кэтас. – О, или ты понимаешь, что другого варианта нет, и намеренно тянешь, чтобы в последний момент не осталось выбора?»

Ксай открыл рот. И через несколько секунд закрыл его, так и не найдя ответа. А Рони снова рассмеялся.

«И все же вернемся к этому разговору позже, а сейчас поохотимся,» – проворчал княжич.

«Охотиться? Но мы же только что закупили еды. Но ладно, давай.»

Ксай искренне удивился, что Рони так легко прекратил выгодный для себя разговор. С чего вдруг, если еще месяц назад за похожими насмешками шла угроза уничтожения и выяснения главенства? И ведь Рони не поднимал эту тему уже с неделю, припомнил он. Что-то изменилось, но еще будет время поговорить о причинах – не стоит давить.

«Верно, но не ты ли только что советовал не откладывать решение проблемы на последний момент, – нашелся с ответом Ксай. – Сейчас мы в лесу, где полно дичи, потом снова пойдут сплошные поля. Не полевками же нам питаться.»

«Ладно, – вздохнул Рони и свернул с тракта в заросли. И с усмешкой передал контроль над телом Ксаю. – Только охоться ты – твоя же идея. А я посмотрю как раз, какой ты охотничек.»

Ксай согласился и сжал левую руку в кулак. И ничего не произошло, кроме очередного взрыва злого веселья Рони. Он сжал и разжал кулак еще пару раз, потряс ей, покрутил кистью – бесполезно.

«Как его достать?» – все же сдался Ксай.

«Нужен импульс,» – снисходительно ответил кэтас.

«Какой школы?»

«Никакой, это телекинез.»

Ксай попробовал. Острый клинок выскочил слишком резко и загнулся под слишком острым углом. Он покачал головой и убрал коготь – пусть Рони с ним управляется, есть и другой способ. И прямо на ходу превратился в барса.

«О, так я еще не охотился,» – в голосе кэтаса слышалось удивление и одобрение одновременно.

«Второе тело у нас не только для пересечения Бездны,» – проворчал Ксай и пошел по следу.

Обоняние рисовало кабана, но это другой осколок, кто знает, может, от кабана в дичи только запах – Ирасиль, бог-создатель диких животных, любит эксперименты с формами – вдруг этот кабан носит рога или скорпионий хвост.

Охота прошла успешно. Кабан оказался более крупным, чем те, что водились на Рионаде, родине эльери, и длинношерстным. Ксай разрезал мясо на куски и каждый обвалял в особых специях без сильного запаха и переложил широкими листьями укреп-травы. По отдельности это обычные приправы, но вместе они позволяли мясу оставаться свежим на несколько дней дольше.

До портала на следующий осколок предстояло идти чуть больше недели. Конечно же, Рони снова затеял бесполезный спор о том, чья неделя более правильная, драконьи семь дней или шестидневка эльери. Ксаю казалось, что его второе я затеяло спор лишь бы не молчать… или не говорить о чем-то более важном.

Конечно, он пришел к тем же выводам, что и Рони, за два месяца пути, только не испытывал того же страха потерять себя. Наоборот, Ксай отлично помнил, каким был прежде, и болезненно замечал все больше различий между собой тогда и сейчас. Вернее, осознавал, что тот, кем он себя осознает сейчас в отрыве от Рони, только бледная тень, осколок того, кто когда-то звался Ксайроном Фаронаром. А потому теперь жаждал воссоединения со второй половиной своей личности. Да, Ксай знал, что перестанет быть таким, как сейчас, станет более жестким, воспримет жизненный опыт Рони как свой, их воспоминания станут общими. Впрочем, он держал в уме и другое развитие событий, в котором не будет доминирующей личности, а две существующие сольются, превратятся во что-то новое. Пугал ли Ксая такой сценарий? Нет, он его жаждал, не желая больше оставаться тем слишком правильным, но нерешительным размазней, которого сам уже начинал презирать, согласный с мнением Рони. Пусть тот Ксай, что и в мыслях не смел себя назвать полным именем, исчезнет, зато появится полноценный Ксайрон. Другой, да, не тот испуганный мальчишка, от отчаяния решившийся на сложный ритуал, но и не бездушный жестокий кэтас. Каким он станет, лучше или хуже, преобладает опыт Рони или же воспитание княжича – никто не сможет сказать сейчас.

Но Ксай мочал, не озвучивал своих соображений, не выдвигал предложений из опасения немедленного нападения. Он не знал, додумался ли Рони до всего этого, но даже если и да, его высказывания прямо говорили о желании уничтожить Ксая. И только страх лишиться контроля над зверем, псионикой и даром предсказателя останавливал кэтаса. Но как долго продлится это хрупкое перемирие?

За тяжелыми мыслями и пространными разговорами, за днями пути и ночами на сеновалах или в кучах опавшей листвы прошла неделя – неделя эльери. Ксай не победил в споре, просто Рони устал от этой темы и переключился на другие. Теперь он интересовался жизнью дома: родителями, братьями, отношениями в стае. Вот только слишком уж поверхностные вопросы он задавал, стоило Ксаю углубиться в одну из тем, как Рони тут же со словами «с этим ясно, ты мне лучше вот что расскажи» переключался снова. У Ксая создавалось ощущение, что его второе я продолжает коротать время или же ему действительно интересно, но по какой-то причине страшно узнавать подробности. Увы, проклятый страх и нерешительность не позволяли задать прямой вопрос, а от общих Рони успешно увиливал.

Остались позади леса, поля сменились пастбищами, тоже пустыми, в густом тумане едва виднелись горы. Где-то там находился портал на следующий осколок. Им предстояла последняя ночь в относительном тепле человеческого жилья в маленькой пастушьей хижине у подножия гор. Стада увели на зимовье, так что она пустовала до весны.

– Мне здесь не нравится, – сходу заявил Рони, стоило открыть скрипучую дверь.

Очаг у дальней стенки со стопкой дров рядом, стол посередине и две двухъярусные кровати, где первый этаж выполнял роль скамеек у стола – вот и все убранство хижины. Еще люк в подпол, где летом хранили припасы.

– И что тебе не так? – устало вздохнул Ксай.

– Это мышеловка, – ворчал кэтас. – Ни окон, ни запасного выхода. Прищучить тут могут вот так, – щелкнул он пальцами.

– Если бы тут было окно или второй вход, ты бы тоже ворчал, – улыбнулся княжич. – Что в окно могут что-то кинуть, у черного хода ждать и прочее. Рони, эту хижину строили пастухи, их главные враги – хищники, а не другие разумные создания.

– Возможно, – нехотя проворчал Рони и занялся разведением огня в очаге.

Со скалы они наблюдали за тем, как одинокая фигура подходит к хижине, задерживается на пороге и все же заходит внутрь.

– Попался, – Ханиф довольно улыбнулся и обнял Тамоа за плечи. – Я же говорил, что он пойдет тут. Это кратчайший путь на Аронакс.

– Верно, с меня желание, – ответила она улыбкой и вывернулась из объятий. – Только мы потратили силы на переходе, чтобы успеть.

– Не страшно.

Тамоа повернулась к остальным членам отряда. Восемь невысоких изящных мужчин и женщин ждали ее приказа, хоть следы усталости просматривались у всех на лицах и в позах.

– Все знают свои роли. Ждем до рассвета, отдыхаем и берем его.

– Да, мой конунг, – раздался тихий нестройный ответ ото всех.