Вот уже вторая деревня на пути домой, где эльери ведут разговоры в середине дня. Вернее, не просто разговоры, а вместо работы сидят и общаются. И это в то время, когда пора готовить землю к пахоте! Если в первой деревне такое поведение казалось странным, но можно было списать на холод или еще слишком мокрую землю, то второй случай подряд Ксайрон считал уже ненормальным – не верил он в совпадения. Хорошо, что он сделал себе маску за прошедшие два дня. Без магического эффекта, но кто об этом узнает, пока не попробует снять. Зато больше не приходилось ловить на себе удивленные взгляды.
– Надо бы послушать, о чем они говорят, – тихо сказал княжич спутникам.
– Твоя маска прямо кричит, что ты из замка, они не будут при нас откровенничать, – покачал головой профессор.
– А без маски тебя могут узнать, – добавила Лиранта. – Хотя откуда в таких местах жители могут знать княжича в лицо?..
– Не просто так на постах просили прикрыть лицо, – не согласился с ней Рувин.
– Идем в таверну, там народ не такой осторожный обычно, – прекратил их спор Ксайрон. – Если надо, задержимся до завтра.
– Как скажешь, – согласилась Лира.
Странно. Обычно в это время в зале таверны или постоялого двора любой деревни сидели только приезжие. Но не сегодня. В разгар дня зал оказался забит почти полностью. И большой зал, столов на двадцать. Ксайрон не заметил тут воинов, только пару торговцев, остальные выглядели местными. В основном тут сидели мужчины, но и несколько женщин Ксай тоже заметил. Одни откровенно отдыхали с закусками и кружками явно не компота, другие с серьезными лицами вели разговоры, а то и споры. Обычно Ксай выбирал место у окна или стены, чтобы видеть весь зал, но сейчас уселся за стол ближе к центру, откуда хорошо слышались и спор, и праздная беседа.
– Нет, ну не может же быть все так однозначно, – говорила справа женщина, сидящая к княжичу спиной. – Неужели ты веришь, что стоит князю сесть на трон, как все проблемы решатся? Даже после принятия лекарства больной не сразу встает на ноги. Нет, что-то не то они нам сказали.
– Да, а почему тогда все начало рушиться, как только старый князь сгинул? Болезнь тоже с полпинка не начинается, – ехидно отвечал ей тщедушный мужичок с куцей бородкой клинышком.
– Ох, давно я так не отдыхал, – перекрыл их разговор зычный голос от стола слева. Послышались шумные глотки и стук деревянной кружки о стол. – Ахх, хорошооо… Даже не знаю уже, ждать князя нового или пусть подольше там разбираются… ой…
Ксайрон посмотрел на мужика с бочкообразной грудью, на его руки, что соперничали в толщине с бедрами самого княжича, и покачал головой. Картина постепенно начинала складываться, но выводы прервал грохот двери – именно на него ойкнул здоровяк. Все взгляды обратились ко входу, но многие тут же отвернулись, а кто-то даже прикрыл лицо. Там стояла высокая женщина.
Она осмотрелась и пошла вглубь зала. Толстую русую косу она откинула за спину, потянула из-за кожаного фартука полотенце и с грозно сведенными собольими бровями и румянцем на круглом лице замахнулась на здоровяка. Тот лишь втянул голову в плечи и прикрыл ее руками величиной со сковороду.
– Вот, значит, ты где! Пьешь! – Под обвинительные слова женщины полотенце хлестко опустилось на спину мужика. – Брокион уже за лопатами своими приходил. У меня ножи не точены, а ты тут прохлаждаешься?!
Последовало еще несколько звучных ударов в абсолютной тишине. Кто с усмешкой, кто с сочувствием наблюдал ссору, другие старательно отворачивались. Ксайрон наблюдал с интересом, даже голову склонил на бок.
Сначала мужик только прикрывался, от него слышалось только «ай… ой… уймись… не надо…» под ее «бестолочь, болван, лентяй», но после четвертого удара он вспомнил, что все же мужчина, и перехватил полотенце, вырвал его из рук, очевидно, жены и вскочил на ноги с яростью в глазах.
– Я же сказал, что не вернусь к наковальне, пока все не закончится! – прогудел он густым басом. – А ты не позорься и домой иди.
– Ах, я позорюсь, значит, да, – выдохнула женщина, тяжело дыша и схватилась за медальон сердца на груди.
Зал замер. Ксайрон непроизвольно потянулся к своему медальону.
Каждый мальчик при рождении получал такой – в нем заключалась частичка его сущности. Когда приходило время, мужчина передавал его своей избраннице, а она отдавала маленький кинжал жизни. При этом что кинжал, что медальон оставляли после себя шрам. Так проходил ритуал соединения двух сердец, более важный и далекий от формальности, чем свадьба у представителей других народов. Если женщина срывала медальон, открывался шрам на груди мужа. Этот шаг означал не просто развод, но еще и жестокий удар по мужчине как на физическом, так и на астральном плане существования. От открывшейся раны можно было умереть, как сейчас медленно умирала княгиня Илирана.
– П-пог-годи… ты ч-что зад-думала… – беспомощно вытянул руки кузнец.
– Я давала обет умному работящему мужу, а не тупице, что верит первому встречному кликуше, – с болью выдавила из себя женщина. – Одумайся или не увидишь меня боле.
– Ты его так убить можешь, – тихо заметил Ксайрон и со страхом увидел, как белая тень стала ближе к мужчине.
– Одним дураком станет меньше, – ее голос дрогнул, но рука не опустилась.
– Но тогда и ты… – осторожно продолжил Ксай.
– Пусть…
– Но разве он не прав? – кузнец осторожно придвинулся к жене, но та отступила. – Нам нужен сильный князь, а не мальчишка, который мнется и не может решиться ни на что.
– Простите, мы тут проездом, – решил вступиться Ксайрон, пока не случилось трагедии. – И все никак не можем понять, что происходит в Ильмарисе?
– Что происходит?! – удивленно повернулся к нему кузнец, а с ним и все в зале. – Князь у нас погиб, вот что.
– А сынок его вот уже одиннадцатый месяц мнется и присягу народу не дает, – добавил мужчина за соседним столом. – Зачем нам такой нерешительный князь?
– Пусть отдает власть кому-то более стойкому! – донеслось из зала.
– Понятно, – невозмутимо кивнул Ксайрон и плавно поднялся. – Я верно понял, что из-за пустого трона у тебя молот в руках не держится и огонь в горне не горит? А у вас коровы навоз не дают, кони спотыкаются и плуги гнутся? – посмотрел он на народ в зале. – Наверное, и у ткачей станки ломаются, да?
Послышался тихий смешок. Потом еще один. За ними последовали одобрительные шепотки. У кузнеца вытянулось лицо от удивления.
– Нет, но… кхм… это же не порядок, – произнес сбитый с толку кузнец. – Каждый должен быть на своем месте – я в кузне, пахарь в поле, а князь на троне. Если его там нет, то почему я должен быть на своем? – отчеканил он вряд ли свои мысли, как показалось Ксайрону.
– Потому что это твое место, твоя работа, которую за тебя никто не сделает. А у него своя работа, которую он так или иначе выполняет, – отвечал княжич, едва сдерживаясь, чтобы не начать говорить с этим здоровым мужиком как с малым ребенком. – Вот, скажем, придет к тебе скорняк и начнет говорить, что ты молот не стой стороны держишь и лошадь не так подковываешь. Что ты ему ответишь?
– Что б шел подальше со своими советами, – возмутился кузнец.
– Тогда почему ты считаешь, что имеешь право диктовать княжичу, что и как делать ему? Сейчас он под вашим давлением принесет присягу, а дальше что? Будешь советовать, куда стаи отправлять и какие налоги собирать? – с насмешкой уточнил Ксай. – Или все же каждый должен своим делом заниматься?
– Но он же не занимается… – пробубнил совсем стушевавшийся кузнец.
– Откуда ты знаешь, ты свечку держал?
– Нет, но народ говорит… И ведь повсюду так… Там наводнение, тут сход лавины.
– А почему? Что, князь Фэлдор к каждому заклинателю лично подходил и указывал «тучку развей, речку заговори, червячков примани»? Или все же каждый сам знал, что и когда ему делать? А сейчас они, как и все вы, – синие глаза грозно и с осуждением обвели зал, – перестали выполнять свою работу только потому, что кто-то им что-то сказал.
Повисла неловкая пауза. Всего несколько секунд назад эти эльери улыбались, а теперь опустили глаза, стали переглядываться, кончики острых ушей тут и там наливались малиновым цветом.
– Вы правы: на троне должен сидеть князь, – нарушил Ксайрон тишину. – Но его обязанность следить за безопасностью в княжестве, за соблюдением законов. И бороться с Орденом Порядка. Ваша обязанность хорошо выполнять свою работу и жить по законам княжества и собственной совести. От того, что новый князь не приносит присягу, княжество не развалится еще шесть месяцев. Но если все вы перестанете выполнять свою работу, княжество придет в запустение в течение одного месяца. Князь займет свое место, но с чем останетесь вы? С пустыми полями и холодными горнами? Гниющими шкурами и засохшей глиной? Что вы будете есть и чем кормить детей?
Пока он говорил, дверь тихо открылась и впустила кого-то. Теперь же снова стало тихо. Народ сидел понурый и задумчивый. А потом сначала один, потом другой поднимались, оставляли плату за выпивку на столах и уходили.
– Пропью я сегодня последнее, а завтра что, подметки грызть? – ворчал один.
– Я сыну лошадь обещал вырезать, а сам тут сижу, языком чешу, – говорил недовольно другой.
– Они на нас чем-то воздействовали, что все так легко им поверили? – тихо и удивленно произнес кузнец и обнял жену, а она отпустила медальон под выдох облегчения Ксая.
– Тут все им поверили? – спросил он.
– Нет, но многие. Прости меня, милая, я дурак… – искренне повинился кузнец и щенячьими глазами посмотрел на жену.
– Я люблю тебя, дорогой, только не делай так больше, не вынуждай меня, – вздохнула она и положила голову ему на грудь.
– Значит, магию не применяли, только нашли убедительные слова, очень удобные и простые, – заметил Ксай и деликатно отвернулся от слишком личной сцены. – Легко последовать совету ничего не делать.
– А ты сам кто такой умный? – вдруг прищурился кузнец.
– Да просто мимо прохожу по своим делам. Вот интересно стало, почему в середине весны уже которая деревня по кабакам сидит и работу забросила, – усмехнулся Ксайрон.
– Заморочили нас. Спасибо за вразумление. Ладно, пойдем мы, а то мне еще ковать и ковать, – попрощался неловко кузнец и ушел под руку с женой.
В зале остались только Ксайрон с профессором и Лирантой и хозяин таверны, вымотанный постоянно полным залом народа. Впрочем, нет, из тени у двери вышел еще один мужчина в простой деревенской одежде, высокий и худой, с лицом, скрытым окладистой черной бородой, и усталыми серыми глазами под кустистыми бровями. Он подошел и внимательно осмотрел всех троих.
– Было воздействие, – скрипуче сказал он. – Третьего дня нашел курильницу в амбаре. Смесь порчи и псионики. Такую псионику в школах применяют, чтобы ученики лучше запоминали. Порчей же навели лень и ослабили волю. Чудо, что ты… – голубые глаза встретились с синими и удивленно распахнулись шире. – Вы смогли разрушить эффект одними словами. Обычно две недели надобно, чтобы народ слушать начал. Кто вы?
– Я уже ответил на этот вопрос. Вы староста? – вежливо спросил Ксай.
– Староста, верно. Брокион меня звать. И знаю тут каждого. Однако ж не смог вразумить и после того, как уничтожил курильницу. А вы просто пришли и все.
– Иногда чужака слушают лучше, чем знакомого. И те, кто внушил им эту ерунду, знали такой простой прием, – ответил Ксайрон. – А в купе с магией прием оказался еще проще.
Кулаки ему пришлось сжать, чтобы руки не дрожали. Только сейчас Ксай осознал, какого напряжения дался ему разговор с селянами, хотя до того сам себе казался спокойным и собранным. Что же, все бывает в первый раз, однажды напряжение уйдет.
– Вы сказали «обычно», Брокион. Выходит, вы знали о курильнице? – нахмурился он.
– Знал, да. Еще месяц назад из замка сообщили. Сказали остерегаться кликуш этих и искать после них всякое. Вот и нашел.
– Что за кликуши? Кто они? – насторожился Ксайрон.
– Из замка ребята. Трое было. Молодые. На студентов похожи, – припомнил староста. – Я попытался не дать им говорить, да куда там, свои же облаяли. Пришлось подальше из деревни уйти, чтобы под воздействие не попасть. Давеча вернулся и нашел. Попытался поговорить, но не слушали, окаянные. Хотя, так и говорили, что две недели ждать надобно.
– Видимо, ваш сосед не таким прозорливым оказался. Кажется, там и не думают искать артефакт. У вас есть, кого послать к соседям? – спросил он.
– Сам поеду. Эти пусть к работе возвращаются. А я ужо знаю, что искать.
– Как знаете, – кивнул Ксай.
– Комнаты им дай за мой счет, – повернулся староста к хозяину таверны. – Да самые лучшие.
– Да хоть за свой, – закивал радостно тот из-за прилавка. – Спасибо вам, господин. Я хоть отдохну и запасы пополню, а то ж почти все выпили и съели, чертяки. Вот ключи.
Комнаты им выделили действительно хорошие и удобные. Рувин и Лиранта положили вещи и зашли к Ксайрону.
– Ты как, в порядке? – Лиранта подсела к нему на кровать и с участием сжала плечо. – Ты так здорово подобрал слова.
– В порядке, – кивнул он. – И не сказал ничего нового. Могу их понять. Да, каждый из них сам выбирал себе дело жизни, пусть работа и не легкая, но у кого она легкая? Иногда хочется все бросить и просто поваляться, погулять, выпить. Только все понимают последствия и не делают так. А тут приходят какие-то ребята аж из замка и говорят, что можно. Очень просто поддаться на их слова и сделать, наконец, то, чего ты хочешь, но сам себе не позволяешь. И я уверен, что курильницы стоят не во всех местах, где они побывали.
– Тебя не смущает само наличие курильниц? – прищурился профессор.
– Даже радует, – мрачно улыбнулся Ксайрон. – Их наличие говорит о слабости миссионеров дражайшего дяди. Хороши посланцы, если не могут подобрать слов и прибегают к магии. Если бы они убеждали народ одними словами поступать так, как надо ему, уговорить их вернуться к обычной жизни было бы куда сложнее. Но если это действительно студенты, понятно, почему не могут убедить без магии – опыта нет, даже если они ведуны и барды.
– Встретиться бы с кем-то из них, да поговорить, – потянулась устало Лиранта.
– Уверен, они не прячутся. Рано или поздно познакомимся, – ответил ей Ксай.
– Тебе не показалось, что староста что-то хотел от тебя? – спросил Рувин.
– Не показалось, – кивнул княжич. – Думаю, он догадался, кто я, но хотел подтверждения. Впрочем, наверное он подумал, что я Ксан. Ничего странного, через деревню проходит ближайший путь из Мейталаса к порталу. К тому же кто будет защищать княжича, если не он сам или его приближенные в такое время?
– Логично. Будешь будить народ и дальше по пути домой?
– Возможно, – осторожно ответил Ксай. – Это может привлечь внимание дяди. А мы все еще не знаем, что именно он задумал, и какую роль отвел для меня. Сейчас отдыхаем, а завтра выходим до рассвета.
Он всегда спал чутко, приучили при обучении на кэтаса. Вот и сейчас Ксайрон почувствовал чужое присутствие и инстинктивно откатился в сторону. Раздался треск разрезанной подушки. Кэтас с тихим шипением выскочил из наруча.
В последние месяцы Ксай расслабился без постоянного ощущения угрозы. Да и откуда ей взяться на землях Ковенанта, тем более в компании друзей? Потому он спокойно ложился спать раздетым и засыпал несколько глубже обычного. Только Кэтас так и не мог заставить себя снимать.
Он вскочил на одно колено и выставил коготь перед собой. Вовремя – тут же раздался звон металла о металл. В золотистом свете Итерры Ксайрон разглядел тонкую фигурку незваного гостя. Девушка? Она отступила на шаг, тоже всмотрелась в него и с испуганным шепотом «кэтас» кинулась прочь из комнаты. Он бросился за ней, но на лестнице услышал сухой хлопок воздуха – какой знакомый звук – и незадачливая убийца исчезла.
– Началось, – со вздохом прошептал княжич и вернулся в комнату.
Как только он услышал о кознях дяди, начал ждать от него «привета». Только надеялся, что Хорлан не прибегнет к радикальным методам, а пришлет кого-то поговорить, убедить отказаться от трона и исчезнуть. Выходит, дядя все же решился поднять руку на родного племянника и послал фантома. Интересно, из своей стаи или со стороны нашел? Чудо, что Ксантар еще жив. Впрочем, продолжил размышлять Ксай снова под одеялом, брат наверняка жив, потому что входит в планы дяди, какими бы они ни были. А вот он нет, потому и попытались скинуть лишнюю фигуру с игральной доски.
Большая ошибка. Таким ходом Хорлан развязал Ксайрону руки. Что же, строить планы лучше на свежую голову. И с улыбкой, в которой сейчас было больше от прежнего Рони, княжич перевернул подушку, отвернулся, чтобы луна Итерра и уже поднявшаяся серебряная Кейя не светили в лицо, и уснул. Теперь привычно чутко, готовый к еще одному нападению. Он не сомневался, что оно повторится в ближайшее время.