Кровавый разлом

Вендела и эльфы

Однажды весной, как раз перед тем как Вендела пошла в первый класс, Генри Форс показал ей следы эльфов и троллей.

Сначала они пошли к эльфам.

Генри взял с собой дочку на луг за домом — там паслись коровы, и пора была гнать их на вечернюю дойку.

У Генри было три коровы, но даже маленькая Вендела замечала, что ему не по душе крестьянский труд. Очень не по душе, он занимался этим только ради хлеба насущного.

— Вот здесь они и танцуют, — сказал он.

Коровы с набухшим огромным выменем неохотно брели по траве.

Вендела смотрит на луг, огражденный невысокой каменной стенкой. За стеной начинается альвар, заросший травой и кустами можжевельника.

— Кто танцует?

— Эльфы и их королева. Ты же ее помнишь?

Вендела кивает. Да, помню. И охотника помню.

— Даже следы есть, смотри. — Рука Генри огрубела и потрескалась от работы с камнем. — Видишь? Здесь эльфы водили хоровод…

Вендела смотрит на луг и видит кольцо слегка пожухлой и более светлой травы диаметром около двух метров. Как будто кто-то ее потоптал. Только в самой середине трава ярко-зеленая.

Генри обходит кольцо. Коровы идут за ним.

— Нельзя наступать на место, где танцуют эльфы. Это приносит несчастье.

Поднял руку и похлопал коров по ляжкам — поторапливайтесь.

Через несколько дней они с отцом идут к берегу — посмотреть на каменоломню. Генри считает, что именно там его место.

Собственно говоря, Венделе пора идти на луг за коровами, но Генри сказал — ничего страшного, пусть попасутся еще немного.

Он всю дорогу поет. У него красивый баритон, и поет он в основном песни об Эланде.

В голосе его печаль и тоска. Венделе кажется, это потому, что его жена, а ее мать, Кристин, умерла.

Умерла уже давно. Она заболела, и дом наполнился звуками. Что-то похрустывало в стенах, скрипело и стонало. Кристин умерла, и все стихло.

— Она умерла от измора, — сказал Генри Венделе, вернувшись из больницы.

Так называли на Эланде болезнь, когда человек таял на глазах, когда ему ничего не хотелось, в том числе не хотелось продолжать жить.

Измор. Вендела много лет боялась, что это наследственная болезнь, пока тетя Маргит не рассказала, что Кристин погибла от прободного аппендицита.

Они подходят к каменоломне, и Генри прекращает петь. Он останавливается у края скалы, в нескольких метрах от провала. Здесь сухо и холодно.

— В этом месте люди добывают камень уже пятьсот лет. Из камня строят замки, церкви и крепости. И надгробия, само собой.

Вендела стоит рядом с отцом и смотрит на безжизненный пейзаж.

— Что ты видишь?

— Камни вижу… щебенку.

Генри кивает.

— Как на луне, правда? Я себя чувствую, как на Луне, только ракеты нет поблизости.

Отец смеется. Он всегда интересовался космосом.

Они спускаются на посыпанную гравием площадку, и смех внезапно обрывается.

— Всего несколько лет назад здесь было полно народу. Но сначала надоело одному, потом другому. Почти все разъехались.

Вендела смотрит на каменотесов. Их всего пять, они выглядят усталыми, одежда присыпана известковой пылью.

Генри машет им рукой:

— Привет, привет!

Никто не отвечает, но каменотесы опускают свои отбойные молотки и молча смотрят на подошедшего.

— А почему ты тут не работаешь?

Генри смотрит на каменотесов и качает головой, словно хочет сказать, что никакой надежды уже нет.

— Они мечтают уехать, — говорит он тихо. — Корят себя, что не воспользовались случаем и не уехали в Америку.

Потом он показывает ей наверх — там его рабочее место. Из ненужных камней отец построил что-то вроде хлипкой стенки, чтобы защититься от ветра.

— Садись, Вендела.

Он достает термос с кофе, выпивает чашку и наливает вторую.

— Осторожней там, внизу! — вдруг кричит он и выплескивает остатки кофе между камнями.

Вендела знает, что так он предупреждает троллей, чтобы те успели отскочить.

У нее щекочет в носу от каменной пыли. Она смотрит вокруг — везде куски раздробленной породы. Она пытается вообразить, что кто-то прячется вон за той кучей камня.

— На кого ты смотришь? — спрашивает отец. — Там, наверное, тролль прячется?

Вендела молча кивает. Отец хохочет:

— Не бойся, тролли днем не появляются. Они не выносят солнечного света. — Он наклоняется к ней и продолжает: — До того как пришли люди, все это принадлежало троллям. Здесь, у моря, было их царство. А эльфы, их заклятые враги, жили повыше, в лугах. Но однажды сюда пришли эльфы, и началась страшная битва. Прямо тут, в каменоломне. Земля была красной от крови… — Он показывает на почти отвесную стену каменоломни. — Просто море крови… ее и до сих пор можно видеть… Иди посмотри.

Он подводит Венделу к вертикальной скале и показывает на красную горизонтальную трещину, примерно в метре от основания.

Она смотрит — и видит, что трещина забита красными кристаллами, похожими на сгустки крови.

— Кровавый разлом, — объясняет Генри, выпрямляя спину. — Все, что осталось от великой битвы троллей с эльфами… окаменевшая кровь.

Вендела понимает, что командовать войском эльфов не мог никто, кроме их королевы, но на кровь смотреть ей не хочется.

— Папа… а они все еще воюют?

— Нет, сейчас у них перемирие. Скорее всего, договорились о границах: все, что ниже кровавого разлома, принадлежит троллям, все, что выше, — эльфам.

Вендела поднимает глаза. Вот бы построить замок тут, на скале, с каменными стенами и высокими стрельчатыми окнами. Как было бы интересно — жить между троллями и эльфами.

Она поднимает глаза на отца:

— А почему они воевали? Тролли и эльфы?

Генри пожимает плечами:

— Вот ты мне и скажи… почему, почему… потому, что они разные. Выглядят по-разному.