50

По дороге в больницу Пер завернул в библиотеку. Его заинтересовала находка Герлофа, но сначала он хотел попытаться найти Маркуса Люкаса в телефонном каталоге в библиотеке. В каталоге такого имени не оказалось. Тогда он начал искать другое имя, которое пару раз называл Джерри.

Моленг Ноар.

Звучало вполне по-азиатски, вроде «наси горенг» или «Меконг». Он перелистал «желтые страницы», но в Мальмё ресторана с таким названием не было.

Ганс Бремер жил в Мальмё, вспомнил он, вернулся к каталогу частных телефонов и тут же нашел адрес: Бремер Ганс, Терренгатан 10В.

Он записал адрес и продолжил поиски таинственного моленга.

Безнадежно.

Тогда он взял ручку и стал пробовать различные написания.

Моланг Hoop.

Му-лан Нур.

Моо Ленг Ноер.

Ничего не находилось.

А может быть, это вовсе не азиатское, а французское название, что-то вроде «Мулен Руж»?

Он написал по-французски «Moulin Noir». Мулен Нуар, черная мельница.

Он опять открыл каталог и сразу нашел. «Мулен Нуар», ночной клуб в Мальмё, открыт с двух дня до четырех утра. Шоу каждые полчаса, написано в анонсе.

Стрип-клуб. Чем это может быть еще? Конечно, стрип-клуб.

Неужели Джерри владел еще и ночным клубом? Перу он ничего на этот счет не рассказывал, но Пер не удивился бы, если бы и владел.

Он записал адрес. Заеду в больницу — и в Мальмё, решил он. До операции еще шесть дней.


К Нилле его не пустили — в палате была целая орава сестер, брали еще какие-то анализы. Пришлось сидеть и ждать, пока они закончат.

Кроме него в комнате для ожидания сидела дама лет шестидесяти пяти. Она сидела, глядя в пол, на диванчике напротив. В руке у нее был скрученный в трубку шерстяной свитер.

Он не первый раз встречался здесь с родственниками, и ему почему-то всегда становилось очень не по себе — вот, сидят люди и ждут приговора своим детям и внукам.

Перу надо было бы взять отпуск по болезни ребенка, но у него не было сил заниматься формальностями. Тем более что Марика взяла такой отпуск, и ни он, ни она не знали, что написано в законе: могут ли взять отпуск по уходу за больным ребенком сразу оба родителя? Наверняка есть какое-то правило. А пока он, чтобы время шло побыстрее, принялся выдумывать ответы на свои мысленные вопросы.

Женщина вдруг подняла голову и спросила:

— Вы папа Ниллы?

Пер молча кивнул.

— А я бабушка Эмиля… он рассказывал про Ниллу. — Она улыбнулась. — Они, похоже, подружились.

— Похоже на то… А как дела у Эмиля? — спросил Пер и тут же осознал, что боится услышать ответ.

Улыбка исчезла с лица его собеседницы.

— Они почти ничего не говорят… мы все время в ожидании.

Пер кивнул. Все в ожидании, и никто не знает, чем это ожидание закончится.


Наконец его впустили в палату к Нилле.

Нилла лежала в полутьме, сжимая свой талисман. Она подняла руку, и Перу показалось, что рука ее стала еще тоньше, а грудь запала.

— Как дела?

— Так себе.

— Болит что-нибудь?

— Нет… — она посмотрела на свой камень, — сейчас не болит… но я так устала… устала от болей, а врачи и сестры все время требуют, чтобы я их описывала. Где болит, какая боль… рвущая, грызущая, колющая, тянущая… а я не знаю, как им описать.

— Это же не экзамен… отвечай, как можешь.

— Я знаю… но когда я говорю, что боль похожа на черное облако, а оно растет и втягивает в себя белое облако, на котором я сижу, они перестают слушать. Это им кажется странным, я вижу.

Они помолчали.

— Нилла… мне нужно уехать ненадолго.

— Куда? Что-то случилось с дедушкой?

Он покачал головой. Он не говорил Нилле, что дедушки больше нет. Успеется.

— Мне нужно съездить в Мальмё… по работе. Завтра вечером обязательно приду.

Загрузка...