Кровавый разлом

27

Пер знал, что он должен позвонить в полицию в Векшё, но сейчас была очередь других звонков — разросшуюся семью надо кормить; чтобы кормить семью, нужны деньги, а деньги надо зарабатывать. После завтрака он усадил Джерри на веранде и заперся в кухне. Телефон, список номеров и вопросник.

Три сигнала. Мужской голос назвал фамилию. Пер покосился на список — все правильно. Он выпрямился и глубоко вдохнул — голос должен звучать энергично и убедительно.

— Добрый день, меня зовут Пер Мернер, я представляю предприятие «Интерэко». Наша компания занимается изучением рынка… Надеюсь, у вас найдется время ответить на наши вопросы — это займет минуты три.

На самом деле не три, а около десяти, но никто никогда не протестовал — либо сразу бросают трубку, либо отвечают. На часы никто не смотрит.

— А в чем дело?

— Я хотел бы вас попросить ответить на вопросы об одном сорте мыла. Вы ведь используете мыло в вашем хозяйстве.

Мужчина дружелюбно засмеялся:

— Редко, но бывает.

— Очень хорошо. Тогда я назову вам сорт мыла, а вы скажете, знаком ли он вам и когда и где вы с ним сталкивались.

Пер произнес название, медленно и внятно.

— Знаком, — сказал собеседник. — Видел рекламу в городе.

— Еще лучше. А можете ли вы в двух словах описать, что вы подумали, увидев эту рекламу?

Пошло-поехало. Марика год назад очень веселилась, когда узнала, что Пер стал работать телефонным интервьюером. Наверняка издевалась. Когда они познакомились, оба работали в отделе маркетинга, но Марика теперь уже шеф этого отдела, а Пер после развода ушел с работы. Впрочем, это решение зрело давно. Может быть, причиной тому был Джерри. Отец был настолько жаден до успеха и до денег, что Перу вовсе не хотелось идти по его стопам.

С другой стороны, телефонные интервью — свободная работа, он может делать ее где угодно и когда угодно, был бы телефон. Дело важное — уточнение имиджа того или иного продукта. Интервьюер должен постараться выяснить, чего бы хотелось покупателю, о чем он мечтает, — и в будущем эти сведения будут учтены в рекламе.

К началу одиннадцатого он обзвонил двадцать пять человек из списка и получил ответ от четырнадцати. Он положил трубку и потянулся, но телефон неожиданно зазвонил. Он взял трубку:

— Мернер.

Ответа не последовало, только странный звук, словно эхо в пустом зале. Какой-то крик, явно записанный.

— Алло?

Ответа не последовало, но крик повторился еще несколько раз.

Неверно набрали номер. Может быть, какой-нибудь товарищ по несчастью — другой телефонный интервьюер.

Он продолжал обзванивать потенциальных покупателей мыла до одиннадцати. Потом сделал паузу и сходил за кальмарской газетой «Барометр». Газета называлась утренней, но в Стенвик ее доставляли намного позднее.

Он пошел домой, перелистывая на ходу газету, — и остановился как вкопанный.

Пер сложил газету и пошел домой. Получается, он и в самом деле слышал женский крик в горящей вилле, а это значит, полиция скоро даст о себе знать. Так что лучше позвонить самому, как он и собирался с утра.

Он набрал номер полицейского управления в Векшё и попросил позвать ту женщину, которая допрашивала его в воскресенье, но у нее был выходной, и его соединили с инспектором по имени Ларс Марклунд. Инспектор ничего не хотел говорить, пока он не назовет персональные номера. Свой и Джерри. Но и после того, как Пер выполнил его просьбу, он был не слишком разговорчив:

— Поджог с двумя трупами, следствие продолжается. Это все, что я могу сказать.

— Один из трупов принадлежит женщине. Вы знаете, кто это?

— А вы знаете? — вопросом на вопрос ответил инспектор.

— Нет, конечно.

Полицейский замолчал.

— Вы кого-нибудь подозреваете? — спросил Пер.

— Никаких комментариев.

— Могу я чем-нибудь помочь?

— Можете. Опишите, пожалуйста, помещения.

— Помещения… вы имеете в виду, на вилле?

— Да… наши техники никак не могут понять, для чего использовалась эта… недвижимость. Множество маленьких комнат на втором этаже… Какие-то комнаты обставлены, как школьные классы, другие напоминают бар… даже тюремная камера есть.

— Это была киностудия… спальни во флигеле для актеров. А второй этаж обставлен для съемок различных сцен. Я никогда при этом не присутствовал, но отец рассказывал, что у них там есть все что угодно.

— Вот оно что… киностудия… Мог я слышать что-то об их продукции?

Пер вздохнул, прежде чем ответить.

— Вряд ли… они снимали прямо на видео… Быстрое производство.

— Детективы?

— Нет. Они снимали… эротику.

Половые акты на конвейере, подумал он. Ганс Бремер, как режиссер, мог бы попасть в книгу Гиннесса. Джерри рассказывал, что он мог снять полнометражный фильм за два дня.

— Эротику? Вы имеет в виду — порнофильмы?

— Именно это. Они привозили туда моделей, мужчин и женщин, и снимали порнофильмы.

Марклунд помолчал.

— Вот как… ну что ж, это разрешено законом. Если, конечно, несовершеннолетние не замешаны. Они снимали несовершеннолетних?

— Нет, — быстро ответил Пер.

Интересно, сколько лет было Регине? — вспомнил он.

— А вы тоже принимали участие в этой… деятельности?

— Никогда. Отец кое-что рассказывал.

— А он ничего не сказал, с чего это вдруг его компаньон спалил студию? Или, может быть, у вас есть на этот счет какие-то соображения?

По этому вопросу Пер сразу понял, какую версию разрабатывает полиция. Они считают, что студию поджег Бремер.

— Нет… у меня никаких соображений нет, и отец ничего не говорил… Мне кажется, у них последние годы дела шли так себе. Отец серьезно болен, конкуренция усилилась, особенно на внешнем рынке… я имею в виду, в этой отрасли. Но это же не причина для самоубийства. Тем более таким варварским способом…

— Кто знает, кто знает… — многозначительно сказал Марклунд.

Пер подумал, не напомнить ли ему о странной фигуре, которую он видел на опушке, но промолчал. Он уже говорил об этом на первом допросе в Векшё.

Он посмотрел в окно на спящего в шезлонге Джерри:

— Хотите поговорить с отцом?

— После Пасхи, — сказал Марклунд. — Мы вам позвоним.

Вот и весь разговор. Пер положил трубку.

Если бы Джерри уже не был пенсионером, сейчас бы он им стал — его рабочее место перестало существовать. После Пасхи Пер отвезет его домой, пусть отдыхает. Смотрит телевизор и приспосабливает расходы к пенсии, если он ее заработал.

Он вышел на веранду:

— Я только что говорил с полицией, Джерри. Они нашли сгоревших на вилле. Ганс Бремер и какая-то женщина. Ты видел там женщину?

Джерри начал мотать головой из стороны в сторону. Пер уселся напротив:

— Они, похоже, думают, что виллу поджег Бремер. Определенная логика в этом есть…

Джерри, не переставая отрицательно качать головой, произнес одно-единственное слово:

— Нет.

— Да, Джерри. Они думают, что Бремер решил сжечь студию.

Отец, как ему показалось, осознал всю безнадежность попыток связной речи. Вместо этого он потянулся за своим портфелем, открыл его и вытащил тот самый номер «Вавилона», который демонстрировал накануне гостям на вилле Ларссонов.

— Я не хочу на это смотреть, — сказал Пер.

Но отец, не слушая, начал лихорадочно листать журнал, как будто что-то искал. Наконец нашел нужную страницу и показал Перу.

— Маркус Люкас, — произнес он.

Пер вздохнул и посмотрел на фотографию. Половой акт, что же еще. Здоровенный мужик и молодая блондинка. Фотография мало чем отличалась от бесконечных вариаций на одну и ту же тему, которые Джерри из года в год публиковал в своих журналах.

Он лежит на ней, но она смотрит не на партнера, а на фотографа. Такое впечатление, что пара изо всех сил старается как можно меньше прикасаться друг к другу. Никаких признаков любви или нежности.

— Маркус Люкас. — Джерри показал на атлета.

— О’кей, Маркус Люкас. Это его имя?

Джерри кивнул.

Голая мускулистая спина, широченные плечи. Навскидку между тридцатью и сорока. Густые вьющиеся черные волосы. Собственно, волосы видны только на одном снимке, на всех остальных половой гигант представлен от талии и ниже.

Пер вспомнил парня за рулем «кадиллака» в тот далекий весенний день, когда они с Региной сидели рядом на заднем сиденье. Джерри называл его Маркус Люкас. Интересно, это его снимки в журнале? Или «Маркус Люкас» — переходящий псевдоним?

— Лица нигде не видно, — сказал он.

Джерри опять кивнул и еще раз ткнул пальцем в журнал. Губы его то и дело складывались в неестественные гримасы — он явно пытался вдохнуть жизнь в собственные органы речи.

— Зазлен, — наконец произнес он.

— Ты хочешь сказать — разозлен?

Джерри энергично закивал.

— На кого? На тебя? На Бремера?

Джерри отвел глаза:

— Обманули.

— Меня это не удивляет. Вы с Бремером развели его на деньги?

Джерри ничего не сказал, только покачал головой, что можно было расценить и как «да», и как «нет».

Пер быстро перелистал журнал. Голые женщины, страница за страницей, общий план, крупный план, блондинистые парики, лица… притворно затуманенные глаза, сложенные куриной гузкой губы — но лиц их партнеров нет. Ни одного. Фотографа интересовали только женщины.

— Неужели нет ни одного снимка этого самого Маркуса Люкаса?

Джерри сделал отрицательный жест.

Пер вздохнул. Он особенно не удивился — лицо не имело значения. У мужчин важна другая часть тела.

— А что он сейчас делает, этот Маркус Люкас? Где он живет?

То же самое механическое покачивание головой из стороны в сторону.

— Но он уже этим не занимается?

Отец никак не среагировал на этот вопрос. Перу казалось, он понимает почему — Джерри и сам уже не работал в отрасли, хотя и не по своей воле.

— И зовут его, конечно, не Маркус Люкас. Или как? Псевдоним, как и у всех девушек?

Джерри кивнул — конечно, псевдоним.

— А как его зовут по-настоящему?

Пустой, ничего не выражающий взгляд.

— Ты не помнишь настоящее имя Маркуса Люкаса?

— Контракт, — неожиданно внятно произнес Джерри.

— Ну слава богу, вы подписали контракт, а в контракте есть его настоящее имя.

Джерри повернул голову и махнул рукой в сторону пролива:

— Дома.

— Хорошо, хоть дома.

Пер покосился на изображение голого мужика.

— Разозлен, — на этот раз внятно сказал отец.

Очень скоро после встречи с Региной Пер наконец сообразил, чем занимается отец: возит молодых красоток в лес и фотографирует их нагишом с мужчинами — и зарабатывает на этом неплохие деньги. Издает целый журнал под названием «Вавилон». Он поехал на велосипеде в Кальмар и нашел в табачном ларьке номер «Вавилона». Большие темно-красные буквы названия, а под ними — снимок девушки, очень похожей на Регину. Он украдкой сунул журнал под майку, приехал домой и спрятал под матрасом.

Когда Анита легла спать, Пер достал журнал. Страница за страницей — голые улыбающиеся девушки, белая кожа блестит под солнцем или в свете студийных софитов. Все блондинки, хотя некоторые, кажется, в париках.

На одной из фотографий он заметил облачко табачного дыма, и сразу понял, что Джерри стоял где-то рядом. Он словно услышал кашель Джерри и его хриплый голос:

— Покажись как следует… отклячь попу, титьки выпяти… ты что, стесняешься, что ли?

Девушка на этом снимке была очень похожа на Регину. Пер уже понимал, что он должен почувствовать возбуждение, но он не чувствовал ровным счетом ничего — смотрел только на струйку табачного дыма…

Пер поежился от знобкого весеннего ветра и постарался отмахнуться от воспоминания.

Итак, единственное, что мы знаем точно о Маркусе Люкасе, — что он здоровенный амбал.

Он взял журнал указательным и большим пальцами и, глядя в сторону, протянул отцу:

— Спрячь это… а еще лучше выкинь. Я пошел будить близнецов.