Кровавый разлом

53

Гимназия «Корона» в Кальмаре, огромное здание из красного кирпича, занимало чуть не полквартала. Пер ехал из Мальмё и как раз успел за полчаса до большой перемены. В гимназии было тихо — все еще шли уроки. Он прошел длинный пустой коридор и поднялся по лестнице в канцелярию.

В первой комнате сидела молодая женщина.

— Я могу вам помочь? — приветливо спросила она. Если судить по возрасту, она вряд ли работала здесь пятнадцать лет назад.

— Возможно. — Пер улыбнулся в ответ. — Дело в том, что я ищу одну девушку… она училась у вас в начале восьмидесятых.

— Как фамилия?

— А вот этого я как раз и не знаю… Но у меня есть ее фотография.

Он подошел и показал фотографию блондинки, найденную Герлофом. Не всю голую фигуру, понятно, — он вырезал только голову и наклеил на лист бумаги.

— Я получил в наследство домик на Эланде, — продолжил он как можно более непринужденно, — и эта фотография лежала в шкафу. Там еще были дневники, куча писем и бумаг. Мне бы очень хотелось найти хозяйку и вернуть ей фотографию… кто знает, может, она представляет для нее какой-то интерес.

Он посмотрел на женщину, чтобы проверить, как работает его выдумка. Она внимательно рассмотрела фотографию.

— А почему вы думаете, что она училась в нашей школе?

— Я не думаю, я знаю, — сказал Пер, стараясь врать как можно меньше, — там были другие снимки, и на них она в вашем форменном свитере. Но там лицо плохо видно.

Насчет свитера он сказал правду. Или почти правду. Герлоф заметил этот свитер с надписью «Гимназия „Корона“. 1983–1984 гг.» на заднем плане на одном из порнографических этюдов. Его, должно быть, просто-напросто забыли убрать из кадра, так что он волей-неволей сыграл роль звена, соединяющего мир эротических выдумок Джерри и его компании с реальной жизнью.

— О’кей. Вам надо поговорить с учителем математики, Карлом Харью. Он работает в гимназии очень давно, с семидесятых.

Она поднялась и повела Пера по коридору.

Они подошли к двери класса, из-за которой глухо доносился гомон учеников.

— Подождите здесь, скоро перемена.

Пер ждал минут пять, не больше. Дверь с грохотом отворилась, и оттуда с криком и хохотом вывалилась стайка юношей и девушек. Они мгновенно скрылись за поворотом коридора. Он посмотрел им вслед. Его ребенок будет таким же всего через несколько лет.

Оба его ребенка, вздрогнул Пер, и ему стало не по себе.

Он заглянул в класс. Пожилой человек в темно-зеленой кофте стирал с доски написанные мелом уравнения. Пер встал в дверях:

— Карл?

— Да, судя по всему, это я. — Учитель говорил с приятным финским акцентом.

— Очень хорошо… Я хотел бы обратиться к вам за помощью…

Он подошел к учительскому столу, достал из кармана фотографию и повторил всю легенду еще раз.

— Вы ее помните? Мне кажется, она шла по экономической линии…

Этого знать он не мог, но так звучало правдоподобнее.

Учитель несколько мгновений, сморщив лоб, рассматривал фотографию, потом кивнул:

— По-моему, ее звали Лиза. Подождите-ка…

Он ушел и через несколько минут вернулся с толстой папкой.

— В то время у нас еще не было компьютерных баз данных, — улыбнулся он. — Сейчас можно было бы и старые данные туда завести, но кто этим будет заниматься?

Он полистал папку и достал пожелтевший лист. Список учеников.

— Да. Я не ошибся, — сказал Карл Харью, — ее так и звали — Лиза. Лиза Вегнер. Я ее помню… тихая такая, но славная девочка. Хорошенькая… да это и по вашему снимку видно. Там у них целая компания была, все подружки. Лиза, Петра Блумберг, Ульрика Тернман, Маделен Фрик… кто-то еще…

В списке были и адреса и телефонные номера, но все это, понятно, пятнадцатилетней давности.

— Вы разрешите мне записать телефоны?

— Зачем? А ксерокс на что?

Он снял копию, протянул ее Перу и спросил:

— А как сложилась жизнь у Лизы, вы не знаете? Эта фотография… она выглядит, как будто ее вырезали из журнала.

— Думаю да… скорее всего, из журнала мод. Значит, она какое-то время работала моделью.

— Вот видите… учитель, как пастух. Всегда интересно узнать, куда подевались твои ягнята.

Пер вернулся в канцелярию и спросил, нет ли у них телефонного каталога Кальмара. Женщина протянула ему толстый желтый том.

Из всех четырех имен он нашел только одно: Ульрика Тернман. Она жила в Рандхульте, деревне к югу от города.

Он записал номер, поблагодарил любезную секретаршу и пошел к машине. Достал из бардачка мобильник и набрал номер.

— Добрый день, — ответил мужской голос. — Это автоответчик. Вы позвонили Ульфу, Хуго, Ханне и Ульрике. Нас, к сожалению, нет дома, но вы можете оставить…

Пер хотел было нажать кнопку отбоя, но внезапно сняла трубку женщина.

— Алло?

Пер инстинктивно пригнулся:

— Алло? Это Ульрика Тернман?

— Да… с кем я говорю?

— Меня зовут Пер Мернер. Вы меня не знаете, но я ищу женщину по имени Лиза Вегнер. Это правда, что вы дружили в гимназии?

Женщина помолчала — вспоминала, должно быть.

— Лиза? Да… мы дружили одно время, но сейчас контакт потерян. Она живет за границей.

— И у вас нет ее телефона?

— Нет… она работала au pair в Бельгии или во Франции и там вышла замуж… а что вы хотите?

— Мне кажется, она работала у моего отца, Джерри Морнера.

Молчание.

— Как звали вашего отца?

— Морнер… Герхард «Джерри» Морнер.

Ульрика Тернман понизила голос:

— Вы имеете в виду, который издавал эти… журналы? Это был ваш отец?

— Да, два журнала, так сказать, особого направления. «Вавилон» и «Гоморра». Вы его знаете?

— Как вам сказать…

И тут Пера осенило.

— Значит, вы тоже работали у Джерри…

Она повесила трубку. Пер долго вслушивался в короткие сигналы, потом повторил набор:

— Ульрика, это снова я… разговор прервался.

Она вздохнула:

— Что вам надо?

— Я вовсе не собираюсь вам вредить. Мне очень надо кое-что узнать, а потом я навсегда оставлю вас в покое… Клянусь вам! Значит, вы тоже работали с Джерри Морнером?

Она опять вздохнула, еще тяжелее:

— Один-единственный раз… один выходной.

Пер стиснул мобильник:

— Ульрика, мне очень нужно с вами поговорить…

— Зачем?

— Затем, что… мой отец умер.

— Разве?

— Да… его сбила машина. И… я так и не знаю о нем почти ничего…

— То есть вы этим делом не занимаетесь?

— Нет… и никогда не занимался… Но другие занимались.

— Уж это-то я знаю, — устало сказала Ульрика. — Но я мало что могу рассказать.

— А можно попробовать?

Она помолчала.

— О’кей. Приезжайте завтра вечером, но не позже семи.

— Хорошо… я поеду с Эланда. А где находится Рандхульт?

— Двадцать пять километров к югу от Кальмара. Езжайте по указателям. Я живу в единственном на все село кирпичном доме, рядом с амбаром.

— Спасибо большое!

Он заезжал к Нилле по пути из Мальмё, но она спала. Сейчас он опять поехал в больницу.

Марики не было. Нилла лежала с капельницей.

— Привет, папа, — еле слышно сказала она, не пошевелившись.

— Привет, привет… Как ты?

— Так…

— Боли есть?

— Нет… почти нет.

— А в чем дело? Тебе одиноко? — Он вспомнил шумную компанию, выскочившую из класса в гимназии. — Хочешь повидаться с друзьями?

Нилла промолчала.

— Может быть, из школы кто-нибудь? Позвони только, и я привезу хоть целый класс.

Нилла молча покачала головой.

Последний раз он видел ее в субботу, она была гораздо разговорчивее. А сейчас только слегка улыбнулась… У Пера защемило сердце. Тринадцатилетняя девочка не должна быть такой грустной.

— Нет, — сказала она и отвернула лицо к стене. — Не хочу.

— Не хочешь? Почему?

Нилла закашлялась, даже кашель у нее был какой-то бессильный.

— Потому что не хочу, чтобы они видели меня… такой…

Она опять отвернулась к стене, и в наступившей невыносимой тишине Пер услышал — Нилла плачет. Он сел на край кровати и положил руку ей на спину:

— Что с тобой, девочка моя? Расскажи, мы что-нибудь придумаем.

Она, обливаясь слезами, начала рассказывать.

Через час, едва добравшись до дома, Пер натянул спортивный костюм и кроссовки и вышел во двор. Все равно куда, только бы отсюда.

Он побежал на север. Бежать пришлось против ветра, но это его мало волновало. Вдоль моря, вдоль моря… он все время наращивал скорость, так что загорелись легкие.

Он остановился на выступе скалы, глубоко вдохнул и нагнулся. Его сильно тошнило. Он попытался сделать так, чтобы его вырвало, но из этого ничего не вышло.

Он думал только о Нилле.

Весенняя четверть пропала, это было ясно уже несколько недель назад. Но осенью она обязательно пойдет в школу. В тот же класс. Потом наверстает.

Она вернется.

Вот и все. Он повторял эту формулу уже, наверное, в сотый раз. Она вернется. И еще: она вернется здоровой — и будет так же с хохотом вылетать из класса после звонка. Опять начнет играть в баскетбол, будет ходить на танцы и организовывать посиделки без родителей.

Потом она пойдет в гимназию и будет поздно возвращаться домой, красться вдоль стены, чтобы папа не заметил, а он будет притворяться, что спит. Поедет в Европу и выучит новый язык.

ОНА ВЕРНЕТСЯ.

У нее должно быть, обязано быть будущее. Сегодня ее будущее ограничено днями и неделями, но она его вернет. Он сделает для этого все.

Спасайте детей. Люди рождаются, чтобы спасать своих детей, другой задачи у человечества нет. Все остальное неважно.

Он побежал, на этот раз не так резво.

На пути ему попалась поросшая мохом стена. Он метров сто бежал вдоль нее, потом перелез. Дальше начинался альвар.

Луж уже почти не осталось, земля была сухой и твердой.

Пер не сразу почувствовал, что он не один. Сначала решил, что это эхо его собственных шагов. Потом резко остановился и понял — кто-то за ним бежит, звук шагов слышен где-то за кустами позади. Пер обернулся. Он вспомнил Маркуса Люкаса. Здесь, в альваре, он был совершенно беззащитен. Все его оружие — молотки, ломы и кирки — осталось дома.

Но это была всего-навсего Вендела Ларссон. Она запыхалась точно так же, как и он, и остановилась перевести дыхание.

Они смотрели друг на друга, ни слова не говоря, только дышали тяжело и смотрели. Глаза ее были мертвыми от усталости.

Он сделал глубокий вдох.

— Мой отец умер, — сказал он.

Вендела подошла и молча положила руку ему на щеку.

— И Эмиль тоже умер.

Она ничего не сказала, но руку не убрала. Он уловил вопрос в ее взгляде.

— Эмиль умер в воскресенье вечером. Какая-то больничная инфекция… а он был очень слабенький. Нилла в него влюбилась… а он умер. Она так рыдала… и рыдала, и рыдала, а я не знал, что ей сказать… — Он всхлипнул. К горлу подступил ком.

Вендела вдруг крепко обняла его.

Он не хотел, чтобы его обнимали… эта усталая, тощая женщина… И вообще, любви в мире нет.

Они долго стояли, держа друг друга в объятиях, и дышали в одном ритме. Как будто дышал один человек.

Наконец она опустила руки:

— Мой муж уехал и увез мою собаку… я совсем одна… — Она отступила на шаг и кивнула в сторону лабиринта кустов: — Пойдемте… я кое-что вам покажу.