Лавка страха

Глава 13. Девушка с тьмой в глазах

В дальней стене чулана была дверь. На полу валялся ровно отрезанный кусок обоев — точно как я и помнил.

Я наполовину надеялся, что все, что я помнил из прошлой ночи, окажется дурным сном. Почему наполовину? Ну серьезно, кто откажется от того, чтобы в его доме оказалась потайная дверь, ведущая к приключениям?

Но вот она, дверь, из старого дерева, с черной паутиной и ручкой-черепом в центре. И неожиданно я не мог решиться открыть ее.

Я помчался в чулан, как только мы вернулись домой. Ходиков около «Лавки» стало меньше. Я надеялся, что эти тоже уйдут домой, иначе у них просто будет солнечный удар. Оскар с Агатой уселись на кухне есть мороженое, купленное по дороге, и обсуждать произошедшее. Я решил пока ничего им не рассказывать — прихватил фонарик и умчался наверх. Лучше сначала все разузнать самому.

— Ладно, — выдохнул я и взялся за ручку. Железо было холодным, но руку не прошило болью, как ночью. — Раз, два, три!

На счет «три» я потянул тяжелую дверь на себя. За ней открылся черный проем, похожий на раскрытую пасть. Темнота обдала меня сыростью и холодом. Я посветил туда фонариком. За дверью оказалась старинная витая лестница. Она вела наверх. На секунду мелькнула мысль все-таки сбегать за Оскаром и Агатой — так, на всякий случай. Но я был один, когда спасал всех от чавкающего монстра. Один, когда разговаривал с таинственным обладателем шепота и когда открывал эту дверь вчера. Увидеть первым, что за ней находится, я тоже должен был сам.

Я шагнул в темноту.

Я поднимался по вытертым каменным ступеням. Каждый шаг отдавался эхом.

Казалось, на меня вот-вот кто-нибудь бросится — монстр, привидение или хотя бы стая летучих мышей. Но ничего не было.

Я провел рукой по стене и нащупал холодные булыжники.

За очередным поворотом ступенек к желтому лучу фонарика добавился естественный свет. Лестница оборвалась, и я оказался на небольшой площадке. На нее выходила маленькая дверь — точно такая же, как привела меня на лестницу. Она была приоткрыта, и из щели лился мягкий оранжевый свет.

Я шагнул внутрь и оказался в круглой комнате. Здесь было жарко и душно. Пахло пылью, сушеными травами и старой бумагой.

Стены были сложены из неровных камней. Потолок уходил вверх высоким конусом. Почти по всему периметру стояли деревянные шкафы от пола до потолка, как в библиотеке. Посередине одной стены, где не было шкафов, было круглое окошко, как иллюминатор у самолета. Из него падал свет вечернего солнца.

— Башня… — прошептал я и выключил фонарик.

Декоративный элемент, значит? Как же взрослые любят врать.

Я подбежал к окну. Из него была видна улица до самого поворота, дом Виолетты Иванны с тетей Галей и их сад. Если бы кому-то захотелось устроить слежку за соседками, здесь был бы идеальный наблюдательный пункт.

Пыль покрывала пол ровным слоем, и на нем, как на песке, остались следы моих кроссовок. Сколько же лет тут никого не было? И почему?

Я заглянул в шкафы. Они оказались почти пустыми, за исключением пыли и огромного количества паутины — но кое-где валялись книги с пожелтевшими страницами и загнутыми уголками, в толстых обложках из кожи и ткани. Некоторые из них были настолько древние, что я даже не мог толком разобрать слова — в них было полно незнакомых букв.

Наверное, здесь хранили книги для «Лавки» — но почему перестали? Почему дверь сюда закрыли и спрятали под обоями в чулане?

На стене напротив окна висел огромный портрет в вычурной раме, встроенный в шкафы. Похожий на те, что я видел в музеях на экскурсиях, разве что без подписи с именем художника и названием. На портрете был изображен какой-то дядька — к счастью, не голый, а то на музейных картинах всякое бывает, — в старинном костюме, седой, тощий и с очень суровым видом. Взгляд прямо сканировал меня — вот-вот выйдет из рамы и отругает за то, что я забрался сюда без разрешения.

Несмотря на строгость, мне понравились его глаза. Они были совсем как живые — зеленые, с солнечными бликами. Словно смотришь на свет сквозь зеленое стекло.

— Чудненько, — раздалось за спиной.

Я замер, будто провалился в ледяную воду. Этот голос я не перепутал бы ни с чем, хоть и слышал его до сих пор, когда он звучал шепотом. Я медленно повернулся.

Она была красивой. Темные волосы спускались на плечи, как шелковые струи воды, а кожа сияла, как в рекламе.

Вот только чем дольше я смотрел, тем четче видел — худощавая фигура девушки вытягивалась чуть больше, чуть длиннее, чем у нормального человека. Белозубый рот улыбался чуть шире, чем это возможно. И зубы… кажется, были немного острее, чем должны.

Но главное — глаза. Как будто туда налили сплошную черноту, без проблеска цвета или света, и дали ей застыть. Или там были две пропасти, ведущих в никуда. Казалось, из ее глаз смотрит сама тьма — голодная, пустая… мертвая. Но я смотрел и не мог оторваться, словно меня затягивала бездна и пути назад из нее уже не будет.

— Нашел дорогу. — Девушка сделала пару шагов вперед. — Умный мальчик.

Ее длинное платье заскользило по полу, но слой пыли остался нетронутым. Из-под платья виднелись босые ступни, и они тоже не оставляли следов.

Я хотел спросить, кто она такая, но в голове стучало, а мысли путались. Живот сковало ледяным комком. Мышцы рук и ног задрожали, будто их свело судорогой.

— Ты мне соврала, — выпалил я неожиданно для самого себя. — Не собиралась ни с чем помогать!

Она смерила меня взглядом своих черных глаз и шагнула ближе. В руке у нее мелькнуло что-то глянцевое и красное и тут же пропало.

Я попытался шагнуть назад, но ноги отяжелели и будто вросли в пол. Я потерял равновесие и грохнулся.

— Не было вообще никакого монстра, — осенило меня вдруг. — Это была ловушка!

Девушка широко — слишком широко — улыбнулась.

— Кстати, спасибо.

Я смотрел, как она подходит ближе, и не мог даже пошевелиться. Прямо как во сне, когда хочешь убежать, но с ужасом понимаешь, что не двигаешься с места.

— За что? — только и смог выдавить я.

Девушка была в нескольких шагах от меня, но вдруг одним движением оказалась совсем рядом. Она склонилась надо мной. Сердце у меня как будто остановилось.

Я вдруг понял, что ее лицо кажется странно знакомым — но никак не мог ухватить почему. У меня закружилась голова. Воздуха не хватало.

— За то, что выпустил. Я так проголодалась.

Я зажмурился.

— Эй, гремлин!.. Какого… — раздался снизу Агатин голос, сначала привычно-требовательный, а потом опешивший.

Похоже, она обнаружила дверь в стене! И судя по голосам, не одна, а вместе с Оскаром.

Я хотел крикнуть, что я здесь, но все звуки застряли в горле. Рядом со мной зазвучал негромкий смех. В нем не было радости, не было эмоций вообще — только холод.

— Чудненько, — произнесла девушка с черными глазами.

И исчезла.

Я так и продолжал сидеть на полу, когда Оскар с Агатой поднялись в башню. Поначалу им было вообще не до меня. Оскар с благоговением ходил по комнате, брал то одну, то другую книгу в руки и листал их с таким видом, словно обнаружил редчайшее сокровище. Агата выдернула у него один из самых старых на вид томов в кожаном переплете, повертела в руках, надула и лопнула жвачный пузырь.

— Они должны кучу денег стоить!

— Они бесценны, — возразил Оскар.

Она закатила глаза и бросила ему книжку. Кажется, он даже не дышал, пока ставил ее обратно на полку. Сестра уже переключилась на портрет, барабаня по золотой раме.

— Что за мужик, интересно?

Оскар на секунду отвлекся от книг.

— Такое ощущение, что я его уже где-то видел, — прищурился он.

— Это какой-то писатель? — подал голос я.

Он помотал головой.

— Нет, вряд ли.

Агата сложила руки на груди и смерила меня подозрительным взглядом.

— А как ты вообще нашел это место?

Я уже открыл рот, чтобы на ходу сочинить какую-нибудь отмазку, но перед глазами появилось ухмыляющееся лицо девушки с полным тьмы взглядом, а потом — те люди, которых мы видели сегодня в городе. Тот мелкий пацан на пляже… Я так проголодалась. Агата, конечно, самая вредная сестра в мире, да и Оскара я знаю меньше двух дней, но какой тут выбор?

— Садитесь, — решительно выдохнул я. — Это долгий разговор.

Когда я закончил, Агата впервые за все время щелкнула пузырем жвачки.

— Ну… — протянула она. — Пожалуй, даже неплохо.

— В смысле? — у меня сел голос, не то от долгого рассказа, не то от нервов.

Я начал с самого начала — с жутких звуков первой ночью, — потом понял, что это не самое начало, и вернулся к тому моменту, когда вышел из машины проверить указатель. Рассказал все, как было, и закончил своей недавней встречей с девушкой в башне.

Сестра неопределенно помахала рукой.

— Не уверена, что ты ничего не спер из классики хоррора или типа того, но не так тупо, как твои обычные выдумки. И поинтереснее, чем то, что ты вчера плел.

— Выдумки?! — От возмущения я поперхнулся. — Ты вообще нормальная?! Не видишь, где находишься?! Или забыла, что мы видели в городе?!

Агата скорчила утомленную гримасу.

— Я и говорю. Ты нашел вход в башню — кстати, за обои может и влететь от мамы, — приплел сюда то, что мы сегодня услышали, добавил что-нибудь из своих дурацких «Монстрыцарей», и пожалуйста!

Я таращился на нее, открыв рот.

— Иди нарисуй про это комикс, — посоветовала сестра, поднимаясь с пола и потягиваясь. — Мне пора репетировать.

— Ты правда можешь стать писателем, — Оскар заговорил впервые, и я обернулся к нему.

Ладно Агата, но он?!

— И ты?!

— Брут, — хмыкнула Агата.

Оскар глянул на меня исподлобья и тут же мрачно отвел взгляд.

— Но ведь ты так любишь всю эту жуть в книжках, — у меня упал голос. — А если это происходит по-настоящему, тебе даже поверить слабо?

Оскар резко поднялся и зашагал к выходу из башни.

— Вот именно, — с горечью бросил он на ходу. — Это слишком круто, чтобы быть по-настоящему.