Лавка страха

Глава 25. Ссора

Мы брели домой. Я плелся позади. Казалось, что кроссовки весят целую тонну, так тяжело было передвигать ноги. Зато ни Оскар, ни Агата не видели, что у меня мокрые глаза.

Виолетта Иванна предлагала переночевать у них, хотела напоить нас чаем, но я не мог больше находиться там ни минуты. Остальные, по-моему, тоже.

«Я не переживу, если ты будешь бояться, — говорила она мне всю жизнь. — Страх убивает. Главное — ничего не бойся». Я всегда думал — нет, знал, — что моя бабушка — самый смелый человек в мире. И что я должен быть таким же! А на самом деле…

В ночной тишине до меня долетало шушуканье Оскара с Агатой.

— Но почему она выглядит как ваша бабушка в шестнадцать, а не так, как когда она, ну, ты знаешь, умерла?

— Думаю, Марра принимает тот облик, какой был у ее жертвы, когда она впервые к ней присосалась. Обычно-то она сжирает человека за несколько дней, а не десятилетий, — Агата осеклась и замолчала.

Я был готов поспорить, что она думает о том, что ждет ее саму. Это не шло у меня из головы вместе с целым роем других мыслей. С кем прадедушка заключил сделку на ярмарке? Что это за яблоня такая, откуда она взялась? А если попробовать ее просто срубить или сжечь? Ничего не получится, как с нашим сегодняшним планом? Теперь вся затея казалась мне такой глупостью. Конечно, Марра почуяла, что с ее яблоками что-то происходит, и явилась к дереву! Если бы мы не пошли туда, если бы нам удалось уехать, как просила сестра, она была бы в безопасности. У нее были бы ее обычные зеленые глаза! Как у меня, у мамы и у бабушки. Ох, нет, ведь оказывается, всю мою жизнь бабушка носила цветные линзы, пряча черные трещины.

Мы молча зашли в дом. Он встретил нас темнотой и тишиной. Я подумал, что с того момента, как мы сюда приехали, еще не было ни одной нормальной ночи.

— Даже не знаю, что хуже, — пробормотал Оскар, — стать зомби за пару дней или жить до старости в постоянном страхе.

Агата мрачно хмыкнула.

— Вряд ли Марра предоставит нам выбор.

Я вдруг понял, что участь бабушки и Виолетты Иванны с тетей Галей может настигнуть мою сестру в любой момент. Да, для того чтобы вытянуть Агатину мечту полностью, Марре нужно снова подловить нас и установить с ней зрительный контакт. Но если она решит просто съесть то, что уже успело перейти в яблоко?! Я представил, что Агата начнет бояться всего того, что она так любит. Так никогда и не будет играть в группе, никогда не станет выступать, больше ни разу в жизни не притронется к барабанной установке. Никогда — какое жуткое слово.

Я должен остановить Марру. Другого выхода просто нет. На то, чтобы раздобыть неизвестно что и неизвестно где и принести это ей, оставалось меньше суток — а я понятия не имел, с чего начать!

— Вот еще что, — неуверенно начал я.

Оскар и Агата обернулись ко мне. У Оскара под глазами залегли темные круги, словно он не спал уже месяц. Сестра обхватила себя за плечи, как от холода, — и это когда от жары волосы прилипали ко лбу.

— Давайте поспим, — сказал я совершенно не то, что собирался. — Утром во всем разберемся.

Не дожидаясь ответа, я протопал по лестнице в свою комнату, еле стянув одежду, упал в кровать и мгновенно вырубился.

Утром у меня болели даже те места, о которых я и не знал, что они в принципе могут болеть. Стоило подняться, как в голове тут же взорвалась молния. Глаза и горло горели. Я с трудом сполз с кровати и потянулся к шортам.

Жара усилилась. Солнце било сквозь оконное стекло, паркетные доски обжигали ступни. Комната стала раскаленной.

— О черт, — я повертел перед собой рваную половую тряпку, в которую превратились мои шорты после вчерашней вылазки.

Несколько минут я копался в коробке с вещами, пытаясь найти другую одежду. Ничего не отыскав, я со стоном влез в джинсы, в которых приехал сюда. Настроения это уж точно не улучшило.

Когда я спустился в кухню, оказалось, что мы забыли убрать молоко и оно скисло от жары. Я потянулся за хлопьями и уронил коробку, рассыпав содержимое по полу. Если день не задается, то сразу во всем.

За завтраком стояла непривычная тишина. Оскар еле держал глаза открытыми — на диване в гостиной спать было не очень-то уютно. Он заварил себе и Агате кофе. Я опустил в кружку чайный пакетик и смотрел, как кипяток окрашивается коричневым. Чего-то не хватало. Как будто отсутствовало что-то важное, что всегда было здесь. Я долго не мог понять, в чем дело, а потом меня вдруг словно окатило холодной водой. Агата не отстукивала ритм. У нее в руках не было барабанных палочек.

Я глотнул из кружки — чай обжег губы и горло, — выдохнул и принялся рассказывать о вещи, которую требует Марра.

Когда я закончил, за столом как будто стало еще тише. Оскар застыл с надкушенным бутербродом в руке. А вот Агата отсутствие барабанного боя тут же компенсировала криком:

— Ты издеваешься, гремлин?! Адское чудовище требует от тебя принести какую-то вещь, и мы узнаем об этом только сейчас?!

— Я был слегка занят осознанием, что это адское чудовище сожрало нашу бабушку и носит на себе ее лицо! — огрызнулся я, нервно делая себе бутерброд. — А ты нет?

Агата молча ткнула ножом в хлеб с таким видом, как будто представляла вместо хлеба кое-что другое.

— Кстати, как ты поняла, что соседки знают, что происходит? — Оскар попытался перевести тему.

— Когда мы были в гостях и они показывали фотки, тетя Галя рассказывала, что они втроем никогда не расставались, — буркнула Агата. — А значит, если Марра нападала на бабушку, они точно должны были быть в курсе.

Это было очень умно, хоть вслух я этого признавать не собирался.

— Чего хочет Марра? — Сестра шмякнула бутерброд на тарелку и прищурилась. — Что это за вещь?

— Понятия не имею, — честно ответил я. — Одно ясно: это не прадедушкин дневник — на него ей плевать.

Я похлопал по обложке дневника, лежавшего рядом на столе.

— Она сказала, что эта штука принадлежит ей. И что если я не принесу… твое яблоко у Марры… ты понимаешь, что она с тобой сделает. — Я покрутил в руках кружку, глядя, как в ней плещется чай. — А если выполню ее требование, она тебя не тронет.

— Так мы ей и поверили, — мрачно припечатала сестра.

Я промолчал. Точно так же, как о других словах Марры — о том, что она со мной не ошиблась и что нам нужно дружить. О том, что я видел глазами Агаты — так, как может только Марра.

— Погодите, — задумчиво протянул Оскар. — Мы спрашиваем, что нужно Марре. Но не спрашиваем, зачем ей эта вещь.

— Как зачем — сожрать весь город, — отмахнулась Агата.

Я уцепился за слова Оскара.

— Нет. Она и так может это сделать.

Оскар закивал, отхлебывая из кружки кофе.

— Вот именно, город!

Мы с сестрой непонимающе переглянулись, а он продолжил:

— Представь, ты — Марра…

— Нет уж, спасибо! — огрызнулась Агата, но Оскар ее не слушал.

— Ненасытная, всемогущая. Что ты выберешь — сидеть годами в одном крошечном городке, где рано или поздно закончатся люди?

— Наш прадед запер ее, — неуверенно протянула Агата.

— Вот именно! Когда выберешься из заточения, разве ты не отправишься как можно дальше от того проклятого места, где тебя держали?! Ведь люди приезжают в «Лавку страха» со всего мира, и к ним тянутся ее нити.

У меня перед глазами мелькнула картинка: Марра пожирает город за городом, страну за страной.

— Готов поспорить, она не просто так шла в комплекте с магазином ужастиков, — у Оскара загорелись глаза. — Она к нему привязана.

— И яблоня, — мрачно произнесла Агата, — должна быть посажена рядом с домом, где живет Марра.

— И автомат, — подхватил я. — Выходит…

— Что-то не дает Марре покинуть Красные Сады, — заключил Оскар.

— Погодите-ка! — я принялся листать дневник прадедушки. — Вот! — я ткнул пальцем в оборванную строчку:

Как и поклялся, храню у себ…

— Уверен, это про вещь, которую ищет Марра! Прадедушка спрятал ее, — я постучал по дневнику.

Агата полистала дневник, как будто в нем прятался недостающий кусок страницы.

— Что бы это ни было, — я отобрал дневник обратно, — раз оно держит Марру на цепи, отдавать его нельзя.

Сестра прищурилась, а потом указала пальцем на свои глаза.

— Получить от Марры мое яблоко и спастись — вот что нам нужно.

Я скрестил руки на груди.

— А как насчет папы Оскара?

Оскар нервно крутил в руках чашку с кофе.

— Естественно, мы должны вытащить его, — говоря это, Агата смотрела на Оскара, и он улыбнулся ей в ответ.

— А Петя? И вообще, весь остальной город?!

— Ты еще маленький, гремлин, и не понимаешь…

Я хлопнул по столу прадедушкиным дневником.

— Если быть взрослым значит, что тебе на всех плевать, то и не хочу им становиться!

— Я не собираюсь жертвовать собой! — взорвалась Агата. — Ты вообще хоть понимаешь своей пустой башкой, с чем мы столкнулись?!

— Я не боюсь! — выкрикнул я.

— Ну и придурок! — Сестра взмахнула руками и зло передразнила: — Только не бояться, только не бояться — больше ничего в голове нет!

Не переживу, если ты будешь бояться. У меня застрял ком в горле. А ведь на самом деле… на самом деле…

— Повелся на то, что тебе бабушка внушала, потому что мозгов нет! Тем более что, оказывается…

— Агата, — предостерегающе одернул ее Оскар.

На самом деле все это время…

Сестра отпихнула Оскара и договорила то, что крутилось, но никак не решалось оформиться в моей голове:

— Все это было вранье. А теперь по твоей милости нам погибать, да?!

В голове громко пульсировало. Но недостаточно громко, чтобы не разобрать слов сестры.

— И вообще, кто во всем этом виноват?! Кто выпустил Марру?!

Я вскочил, опрокинув кружку. Чай растекся по столу, закапал на пол. Но я этого уже толком не видел. Я выбежал из кухни, из гостиной, из дома, промчался мимо ходиков, толпящихся у закрытой «Лавки страха», и бежал, не останавливаясь.