Лавка страха

Глава 24. Последняя жертва

Их называли попугаями-неразлучниками. Галя, Вета и Белла. Сначала мамы катали в колясках Галю и Беллу, через год к ним присоединилась Вета. Они вместе возились в песочнице, когда появился книжный магазин и дерево с глянцевыми, словно сказочными, красными яблоками. Беллин папа привез его с ярмарки и подарил Галиной и Ветиной семье — точнее, отдал в оплату долга, а сам основал «Лавку cтраха». Дерево росло в сотни раз быстрее обычного. Яблоки на нем, правда, оказались невкусными и мгновенно портились, когда их срывали. Но идеальный сказочный вид яблони служил отличной рекламой, а вокруг быстро разрослись другие деревья. Урожай стал продаваться вдвое лучше, чем прежде, — родители Гали и Веты решили, что яблоня с ярмарки приносит им удачу. Три подружки играли в саду в куклы, и дерево с огромными красными яблоками казалось им волшебным. Они сидели под его кроной и год спустя, пытаясь осознать странные слова о том, что у Беллы ушла мама. Уехала одна, насовсем, только оставила Белле свое колечко. Девочки рассматривали настоящее взрослое украшение, говорили, что мама вернется — иначе не бывает, — и обещали дружить всегда. В куклы играть почему-то не хотелось.

Белла стала носить колечко на шее, как кулон, не снимая. Спустя несколько месяцев вера в то, что «иначе не бывает», пошатнулась, но все еще жила. В городе творились странные и страшные вещи, но девочки тогда не понимали, что происходит, и радовались, что живут рядом, — ведь обезумевшие от ужаса взрослые никуда не пускали детей, а им разрешали ходить друг к другу в гости. Только башня в доме Беллы была под запретом — ее папа сказал, что там прохудился пол. Да и кому она была нужна, подумаешь! Там все равно было скучно — пыльные шкафы со взрослыми книжками. Ни сказок, ни картинок — у одной так вообще все страницы почернели и даже не было видно букв. Именно ее Беллин папа почему-то прятал.

Спустя десять лет они все так же дружили. Были последние летние каникулы перед выпускным классом для Гали и Беллы и предпоследние — для Веты. Беллина мама, объявившаяся после долгих лет молчания, слала ей настойчивые письма — звала переехать к себе, в большой город, где есть институты и ее «могут пристроить в инженерный». Белла отмахивалась — она придумывала волшебные сказки, фантастические истории о приключениях и смельчаках одну за другой, на ходу записывая их в школьные тетрадки. И собиралась все их пережить сама. Какой тут инженерный?

Вета считалась самой красивой девочкой в городе, и все ее мечты вращались вокруг того, чтобы о ней узнал и весь остальной мир. Она готовилась уехать в Москву и стать актрисой, участвовала в школьных пьесах и коллекционировала мальчишечьи сердца.

У Гали такой коллекции не было, а вот мечта тоже была. В отличие от Веты, тайная и тщательно ото всех оберегаемая — но не от лучших подруг, конечно. Влюбиться, выйти замуж и завести целую кучу детей — семь ну или в крайнем случае пять. Она точно знала, какие у малышей будут имена, что она будет готовить на праздники, какие занавески повесит в доме и, главное, как крепко они с мужем будут любить друг друга.

Но однажды Белла услышала шепот, произносящий ее имя. Она не испугалась — в книгах такое часто бывало. Она отправилась навстречу приключению. Шепот привел ее к башне, так и стоящей запертой. Тот, кто шептал, знал о ее сказках и мечтах. Знал о том, что иногда она боится, что ее мечты не сбудутся. Он будто бы знал все про нее. И самое главное, обещал помочь — если только она сумеет его освободить. Белла провела в разговорах с ним несколько ночей и узнала, что слышат шепот не все, а только избранные. Тогда-то она и спросила, могут ли услышать его ее лучшие подруги и сможет ли он помочь и им. Ее собеседник, казалось, только обрадовался. Если Белла выпустит его, он поможет всем. Для этого она всего лишь должна искренне желать освободить его и иметь при себе самую важную для нее вещь.

Сначала Галя и Вета ей не поверили — все это было слишком похоже на очередную Беллину выдумку. Но Вета представляла себя на афишах у кинотеатров, Галя думала об однокласснике, который не обращал на нее внимания, — и потом, если это просто игра, они всегда смогут подразнить Беллу и вместе посмеяться. Они отправились в гости к Белле с ночевкой. Дождались, пока Беллин отец уснет, и поднялись в башню. Открыли дверь ключом, вытащенным заранее из его стола, и зашли внутрь.

В башне все было так же, как в их детстве, разве что пыли прибавилось. Огромный портрет Беллиного отца на стене. Практически опустевшие шкафы — книги, включая ту, с почерневшими страницами, куда-то исчезли. Пол в башне оказался крепким — легенда об опасных прохудившихся досках с треском разлетелась. Но в тот момент все это было неважно. Потому что все втроем услышали шепот. Он не был похож на человеческий голос — ни взрослого, ни ребенка, ни мужчины, ни женщины.

— Я хочу выпустить тебя, — произнесла Белла.

Оставшееся от мамы колечко — оно давно уже подходило по размеру, но она так и носила его на цепочке — вдруг превратилось в ключ. А в раме портрета появилась светящаяся замочная скважина.

Белла вставила ключ и повернула. Вета дрожала от нетерпения, а Галя, обхватив себя руками, вдруг подумала: а правильно ли они поступают? Но спросить об этом вслух она не успела. Спрятанная за портретом дверь открылась. Из нее вышел маленький мальчик в белой рубашечке. Светлые кудри и румяные щеки делали его похожим на ангела, но вот глаза… Они были до странного черными.

— Чудненько, — весело воскликнул мальчик и перекинул из одной ладошки в другую глянцевое красное яблоко. Оно удивительно походило на те, что росли на волшебном дереве в саду у Галиных и Ветиных родителей.

Белла и Галя встревоженно переглянулись, стараясь не смотреть на мальчика. Им стало жутко. Вете тоже было не по себе, но в воображении все еще маячила киноафиша с ее лицом на ней.

— А ты правда поможешь с нашими мечтами? — Она посмотрела мальчику в глаза и вскрикнула.

Белла и Галя подняли взгляд на мальчика и больше не смогли отвести его. Черные дыры на месте его глаз завораживали, затягивали в бездонный омут. Они больше не могли ни пошевелиться, ни зажмуриться, ни даже моргнуть.

— О да, я помогу, — заверил мальчик и вдруг расплылся в чересчур широкой улыбке. — Помогу избавиться от них навсегда.

То, что произошло с каждой из девочек в следующую минуту, они так и не рассказали никому. И даже не обсуждали друг с другом. Посреди кошмара вдруг зазвучал ангельский голос мальчика.

— Сейчас все закончится, — ласково пообещал он.

Перед ними возникло красное яблоко. Оно притягивало взгляд. Оно избавляло от страха. Чем дольше они смотрели на него, тем дальше отступали ужасы. Но вместе с ними утекало что-то еще. Мальчик высасывал из них что-то, что делало их самими собой.

Они едва заметили, как в башню ворвался Беллин отец. Все было как в тумане — вот он выбивает из руки мальчика яблоко, выталкивает их за дверь, на лестницу, и выскакивает сам. Вот кричит что-то неразборчивое — о том, что он хозяин, что дает мальчику кров, но тот никогда не выйдет за пределы башни. На перьевой ручке, которую Беллин отец всюду носил с собой, выросла резьба, как у ключа, а замочная скважина на двери башни засветилась. Злобный визг мальчика и яростные толчки в дверь продолжались все то время, что Беллин отец запирал дверь башни. А потом смолкли, как будто ничего и не было.

Оцепенение спало с трех подруг только тогда, когда Белла взяла в руки любимую книгу приключенческих историй, Вета — старую афишу, выклянченную в кинотеатре, на которую она приклеила свою фотографию, а Галя — мамину фату, которую мечтала надеть на собственную свадьбу. Оцепенение отпустило… но ничего из этих вещей больше не казалось им самым важным.

На следующий день Белла застала отца за попыткой сжечь дневник, остановила и потребовала все объяснить. Отец рассказал ей о своей сделке на ярмарке, о Марре, о том, что не знает, как с ней справиться, но сумеет держать ее взаперти. А вот Белле лучше уехать отсюда подальше, туда, где она будет в безопасности.

Белла пересказала это Гале с Ветой.

Но ничего было уже не исправить.

Благодаря Беллиному отцу их мечты не успели полностью перейти в яблоко — они не превратились в ходячие пустые оболочки, им не грозила смерть через пару дней. Но то, что раньше горело внутри, у всех троих теперь превратилось в ледяной ком страха.

Вета каждый день с ужасом смотрелась в зеркало — отражение стало еще на день старее, еще ближе к тому моменту, когда она потеряет свою красоту. Какой смысл становиться актрисой, если все это исчезнет. Каждый взгляд на афиши будет приносить лишь горечь потери.

Галя так и не заговорила с тем мальчиком из класса — ведь он наверняка не обратил бы на нее внимания или высмеял перед всеми. Не говорила она ни с одним из молодых людей, встречавшихся потом, а тех, кто подходил к ней сам, отшивала. Она же точно знала, что ее никто и никогда не полюбит, — а если кто-то и притворится, то только затем, чтобы бросить ради какой-нибудь красотки.

Белла после школы уехала к матери. Поступила в институт, куда ее «пристроили», чтобы жить как все, как положено. Все любимые книги со сказками и приключениями остались в Красных Садах. Тетрадки с захватывающими историями были сожжены в камине. Остался только страх, липкий и черный, как деготь, не отпускающий ни на секунду, ни на шаг.

«Черная дыра» — называла она его в письмах Гале с Ветой, даже когда они уже превратились в тетю Галю и Виолетту Иванну. Эта черная дыра почему-то росла внутри каждой из них — с той самой ночи и всю оставшуюся жизнь. Вместе с ней, медленно, но верно, росли и черные расколы в глазах — сперва точки, потом трещинки. Когда они стали заметными, пришлось научиться пользоваться цветными линзами.

«Лавка страха» продолжала работать, но башня в доме оставалась недоступной. Еще до отъезда дочери Беллин отец замуровал вход в башню — так, чтобы невозможно было попасть даже на лестницу, ведущую к ней. От греха подальше он закрыл и проход между башней и «Лавкой».

И никто не вспомнил о том, что яблоко — то самое красное яблоко, в которое перетекли мечты Беллы, Гали и Веты, — осталось запертым в башне. Никто, кроме Марры, разумеется. Она питалась им все эти годы, крепко держа трех подруг на паучьих нитях и потихоньку высасывая из яблока их жизни. Они давали ей дополнительную силу, вдобавок ко всем тем, кто читал книги из «Лавки», ко всем ходикам, — силу, которая понадобилась ей, чтобы дождаться своего часа.

Они не погибли, но по-настоящему, полностью живы больше не были. Марра продолжала поглощать их души по чуть-чуть, день за днем. И окончательно поглотила Беллу первой.