Лавка страха

Глава 18. Нити паутины

Мы помогли Оскару довести отца до больницы. Внутрь не пошли, там и без нас толпилось еще больше народу, чем вчера, и сели на скамейку во дворе.

Агата надела наушники, вытащила барабанные палочки и нервно стучала по своему рюкзаку. Я попытался отвлечься комиксом. В нем Дрейкон и компания выливали на землю зелье, которым питался черный маг. Маг кричал: «Не-е-ет!» — и рассыпался в пыль. Картинки расплывались перед глазами.

Я захлопнул книжку. Сидеть просто так было невыносимо, и я сдернул с сестры наушники.

— Хотя бы теперь ты понимаешь, что уезжать нельзя?

— Не получилось бы, даже если бы захотели, — огрызнулась она и замахнулась на меня палочками, но наушники спустила на шею. — Это единственный междугородний автобус.

Ярко-голубое небо, нависшее над городом, словно придавливало сверху. В больницу шли и шли люди, но, в отличие от вчерашнего дня, не галдели и не кричали. Повисла скованная ужасом тишина, в ней только изредка раздавались шепотки. Люди с потрескавшимися глазами безучастно таращились в одну точку. У кого-то чернота уже текла по щекам, как у той женщины возле булочной. Наверное, ее даже некому было сюда привести. Те, до кого Марра еще не добралась, встревоженно озирались.

Мои мысли скакнули ко вчерашнему пацаненку, Пете, — что с ним? Неужели он, как и все остальные… как говорил Оскар… как написано в дневнике… Знает ли кто-то о том, что их ждет?

Я сжал кулаки так, что ногти больно впились в кожу. Оскар знает. Знает, что будет с его отцом.

Никто больше не умрет из-за меня.

— Что ты там несешь? — нахмурилась Агата, но в этот момент подошел Оскар.

— Он даже не отвечает мне, — потерянно выдавил он. — А последнее, что я сказал ему, вчера, когда мы поссорились: «Оставь меня в покое».

Я смотрел на свои кроссовки и не знал, что сказать. Агата неуклюже сжала его плечо.

— Пойдемте отсюда, — попросил Оскар. — Пожалуйста.

Я был только рад убраться подальше. Судя по тому, с каким облегчением выдохнула Агата, она тоже.

Пару улиц мы прошли молча. Потом Оскара прорвало.

— Он повторяет то же, что и все. — Его передернуло. — Их там столько… в палаты ставят дополнительные койки, кладут в коридоре. А главное, я-то знаю, что все это бессмысленно.

— Повторяет про девушку без глаз? — спросила Агата.

Оскар кивнул и прикусил губу.

— Потом у него вообще бред начался. Схватил меня за рукав, а другую руку ко рту тянет и просит яблоко! А у него же от них желудок болит, он их вообще только в пироге ест!

Я шел и пинал мелкие камешки, попадавшиеся под ноги. Если отец Оскара умрет, если все эти люди умрут, в этом буду виноват я.

Я не переживу, если ты будешь бояться.

Я тряхнул головой и пнул очередной камешек так, что он отлетел на другую сторону улицы.

— Она вернулась, когда я уехал к вам, — снова заговорил Оскар. — Вернулась, не нашла меня и напала на него. И ведь у меня ни трещинки в глазах! А у папы…

— Ты не виноват, — заявила Агата. — Если бы не уехал, сожрали бы тебя. И мы так и не знали бы, кто это делает.

Оскар никак на это не отреагировал. Но меня зацепили его слова.

— Почему она напала на него? — задумчиво протянул я.

— Заткнись! — Агата толкнула меня. — Человеку и без тебя тошно!

— Сама заткнись! — Я забежал вперед, так, чтобы они оба смотрели на меня. — Как Марра выбирает своих жертв? Мы об этом задумывались?

Оскар с Агатой переглянулись.

— Я что-то не видел, чтобы она тронула кого-то из ходиков. — Я вспомнил очередь, подтягивающуюся к дверям «Лавки», когда мы сбегали оттуда утром.

— Может, там уже и питаться нечем? — Оскар задумчиво почесал затылок. — Или они у нее неприкосновенный запас для спячки. Не все же вырабатывают такую дикую зависимость.

Я кивнул. Звучало логично.

— Но как-то она вычисляет тех, на кого напасть. Пошли.

Улочка привела нас к пустой детской площадке. На разноцветных горках-домиках не было ни одного ребенка, на скамейках не сидели мамы с бабушками. В центре площадки стоял фонтанчик в виде мальчика и девочки, поливающих из лейки яблоню. Вода в нем пересохла — редкие капли вяло падали на мраморное деревце.

Я сел на качели и вытащил из рюкзака прадедушкин дневник.

— Если для Марры мы еда, — я проигнорировал то, как поморщилась Агата, — давайте рассуждать. Вот что мы делаем, когда проголодались?

— Лезем в холодильник, — Оскар опустился на карусель передо мной.

— Или идем в магазин, — Агата устроилась рядом с ним. — Или в кафе. Или заказываем доставку.

Я стал раскачиваться на качелях и листать дневник, сам не зная, что ожидаю там найти.

— Мы идем в специальные места, где есть еда. И выбираем то, что хотим. Ну или то, что взрослые заставляют, но это не суть.

— Что, если Марре тоже хочется, ну, сладкого, соленого, все в таком духе? — выпалил Оскар. — А каждый человек — его мечта и страх — разный на вкус.

— Сейчас меня стошнит, — сообщила Агата.

Я отмахнулся от нее.

— Да подожди ты! Оскар дело говорит. Но это не объясняет, как она находит своих жертв.

— Ваш прадедушка же писал — сквозь книги видит их страхи и мечты…

— Я имею в виду физически, в реальном мире! Книги из «Лавки» читают по всей планете, миллионы человек, сам говорил!

Сестра вдруг выхватила у меня дневник.

— Эй!

— Вот, — она ткнула в страницу, читая вслух: — Книги работают как нити паутины, ведущие жертв к своему создателю.

Она нервно побарабанила по сиденью карусели, глядя на землю.

— И чего? — не понял я.

— Два тебе по биологии, вот чего, — огрызнулась Агата, не поднимая взгляда. — Когда муха попадается в паутину, по нитям идет вибрация. Паук ее чувствует и идет забирать добычу.

Оскар подскочил так резко, что крутанул карусель, и Агата чуть не свалилась на землю.

— Мой папа не читает книги из «Лавки»! Он мне все уши прожужжал, что я трачу на ужастики время. Мы же и вчера из-за этого поругались!

Он оборвал сам себя, отвернулся в сторону и часто заморгал. Мы с Агатой молчали. Даже она не знала, что сказать. То, что перед нападением Марры Оскар с отцом поссорились, делало все невыносимым. Стоп!

— Точно. — Я резко остановил качели. — Вспомни вашу ссору!

Агата вытаращилась на меня и открыла рот, чтобы возмутиться, но я ее опередил.

— Перед тем как он начал ругаться. Ты пришел, а он просматривал…

— …Книгу из «Лавки страха», — едва слышно закончил за меня Оскар, поднимая голову. Он казался жутко бледным. — Автомат мне ее недавно предложил, я еще не успел прочитать…

Я щелкнул пальцами.

— Он смотрел в книгу. Этого достаточно, чтобы Марра протянула свою паучью нить.

Мы все переглянулись, думая об одном: сколько людей в Красных Садах хоть раз читали книги из «Лавки страха». Даже не читали, а просто заглядывали в них. Да что там в Красных Садах — и в других городах, по всему миру! На мгновение показалось, что я вижу липкую паутину из миллионов нитей, пронизывающую пространство.

— Подождите, — нахмурилась Агата. — А тот маленький мальчик с пляжа?

Петя. Его мама покупала книгу в «Лавке», Марра должна была прийти к ней, а не к нему, но…

— Помните, он уронил книгу, пока мама расплачивалась, — прервал мои мысли Оскар. — Он ведь открыл ее и листал страницы.

Агата мрачно принялась выстукивать ритм на деревяшке карусели.

— Его даже тошнило этой черной дрянью, — вздрогнул я. — Он же совсем маленький. Наверное, у него почти…

Я хотел сказать «почти не осталось времени», но слова застряли в горле, и я так и не смог их выдавить. Над площадкой сгустилась тишина, как перед грозой. Даже птицы перестали чирикать, а кузнечики больше не стрекотали в траве. Только изредка в выключенном фонтане падала капля, глухо разбиваясь о мраморное деревце с яблоками.

В этом городе все помешаны на этих дурацких яблоках, с раздражением подумал я. Из-за каждого забора свисают желтые, зеленые, красные, трехцветные, как будто всем заняться больше нечем! Неудивительно, что прадедушка ухватился за единственный шанс, даже не узнав ничего толком, — выбор был между тем, чего он хотел больше всего, и тем, что делают все в этом городке. Можно сказать, и выбора-то не было. Я поднял с земли мелкий камешек и запустил им в фонтан, как будто это он был во всем виноват. Камешек жалобно звякнул о мраморное основание и шлепнулся рядом. «Растим Красные Сады — растем в Красных Садах» — прочитал я надпись на основании фонтана.

Я вспомнил, как мы с мамой и Агатой гадали, почему это место так называется. Кажется, это было миллион лет назад. «Красное…» — всплыло следом в голове бормотание Пети. Он сказал это на пляже и словно хотел добавить что-то еще, но прибежала его мама.

Красное… Я смотрел не отрываясь на фонтан. Дети с неестественно веселыми гримасами поливали яблоню.

«Якобы она что-то ела или пила», — зазвучал в ушах голос одной из Хвостатых девчонок.

Ела или пила. Марра пожирает мечты и высасывает души… Перед глазами пронеслось, как Марра надвигается на меня в башне и что-то красное мелькает у нее в руке.

— Оскар, про твоего папу, — я услышал собственный голос будто со стороны.

— Вась, давай не сейчас.

— Один вопрос, последний! Когда он говорил про яблоко, он сказал что-нибудь еще? Ну, какое яблоко или что-нибудь вроде того?

Оскар пожал плечами.

— Да ничего. Просто твердил: красное яблоко.

Сердце у меня прыгнуло в живот и сделало сальто. Я вскочил с качелей.

— Твой папа гений, Оскар. Он не просил поесть. Он дал нам подсказку.