Лавка страха

Глава 23. Невозможное

Тетя Галя и Виолетта Иванна повели нас к себе. Они что-то говорили и спрашивали, но я шел на автомате и слышал все как сквозь туман. Теперь стало ясно — глаза у человека раскалываются, когда его мечта вытекает сквозь них в яблоко Марры. Мы быстро прервали процесс, и поэтому в глазах сестры успели появиться только точки, но теперь… Марре ничего не стоит подловить ее в любой момент — установить зрительный контакт и вытянуть все остальное. Получается, от превращения в ходячего мертвеца Агату удерживает всего один взгляд и один укус уже подготовленного яблока. Все стало до ужаса реальным. Я незаметно вытер взмокшие ладони о футболку.

— Как ты себя чувствуешь? — голос Оскара звучал как из-под воды. Он заглядывал в лицо сестры.

— Странно, — тихо произнесла Агата. — Но зомби становиться неохота.

— Этого не случится, — горячо заверил ее Оскар.

Если я добуду то-не-знаю-что, нужное Марре, мысленно дополнил я. И если она не врет — во что я ни за что не поверю. Что же делать?! Кто может дать совет?! Была бы тут бабушка… она бы, наверное, знала, что делать.

— …Объяснить! — я уловил обрывок тети-Галиной речи. Глянул по сторонам и только теперь понял, что мы уже пришли в разношерстную гостиную соседок и я сижу между Агатой и Оскаром на диване.

Сами соседки сидели напротив, и лица у них были заспанные и недовольные. Тетя Галя возмущенно запахнула поплотнее полы махрового халата. Виолетта Иванна тут же повторила ее жест и поправила свой халат — шелковый, с цветами и птицами — и нервно забегала взглядом по нашим лицам. Волосы у нее были накручены на пластмассовые валики. Я как раз думал, как же неудобно спать с такой штукой на голове, когда Агата вдруг сложила руки на груди и потребовала:

— А может, это вы нам объясните?

Соседки ошарашенно замигали. Я переглянулся с Оскаром — он был в таком же шоке, как и я. Может, Марра сделала что-то с ее мозгами? Я открыл рот, еще не придумав, что соврать, но сестра снова опередила меня.

— Расскажете про то, что происходит в городе. — Агата поднялась с дивана, подошла к шкафу и бесцеремонно отодвинула стекло на одной из полок. — Про то, что вы знаете — и молчите.

Она взяла с полки большую книгу и вернулась обратно, не сводя с соседок пронзительного взгляда.

— Про Марру.

Оскар вздрогнул. Агата бросила свою добычу на столик, и я понял, что это не книга, а старый фотоальбом в бархатном переплете. Я поднял глаза на соседок. Вид у них был все такой же изумленный, но теперь еще и напуганный.

— Что ты мелешь, девочка, — забормотала тетя Галя, но получилось совсем неубедительно.

Виолетта Иванна сидела молча, бледная и с прямой спиной. Я перевел взгляд на Агату. Она смотрела на меня очень серьезно.

— Ты так и не понял, почему Марра кажется тебе знакомой?

Не дожидаясь ответа, она принялась быстро листать альбом. Тетя Галя протестующе булькнула, но ее никто не слушал. Агата наконец остановилась и разгладила разворот альбома. Кивнула, как будто лишний раз убедилась в том, что и так знала. И повернула альбом ко мне.

На страницах были бережно вклеены черно-белые фотографии трех девушек. Девушки открыто смеялись, позировали в обнимку, держали букеты, пытались втроем устроиться на одном велосипеде. В кокетливо улыбающейся девушке с лентой в кудрях легко угадывалась Виолетта Иванна. Насупленная, с двумя короткими косичками, походила на тетю Галю. А третья…

— Нет, — я отшатнулся. — Не может быть.

Сквозь наползающий туман я видел пристальный взгляд Агаты, слышал, как резко втянул воздух Оскар, но все это было как будто не по-настоящему.

Я узнал ее сразу и безошибочно. Я ведь уже видел ее молодой на снимках — дома, много раз, когда она пускалась в воспоминания. Вот только здесь она была младше и выглядела счастливее — как будто на более поздних фотографиях на ней появилась едва заметная тень, а здесь ее еще не было.

Теперь я понял, почему Марра казалась знакомой, и вместе с тем, почему я ее не узнал. Марра взяла ее облик из того времени, когда она еще жила здесь. Но при этом все очертания исказились, выдавая зло. Шея неестественно вытянулась. Пальцы истончились, стали длинными и костлявыми, с когтями вместо ногтей. Улыбка потеряла свое тепло, зато нечеловечески расширилась, а зубы заострились. Но самым главным, конечно, были глаза. Из зеленых и полных жизни они превратились в бездонные черные кратеры.

Марра надела юное лицо бабушки, как маску, и оно растянулось, подстраиваясь под ее собственные черты.

В голове у меня пронеслись строки, торопливо написанные прадедушкой: «Его истинный образ неизвестен никому из живущих, ибо оно принимает обличье последней поглощенной им жертвы». Но… это могло означать лишь… Меня замутило. Я поднял глаза на соседок — они смотрели на меня с нарастающей паникой — и не узнал свой голос, когда заговорил:

— Рассказывайте.

— Она что… — Виолетта Иванна протянула трясущуюся руку к альбому, но так и не коснулась фотографий. — Она… оно… теперь выглядит… так?!

— Вета, замолчи! — рявкнула тетя Галя, но ее перебили одновременно Агата и Оскар.

— Марра, — сказали они хором. — Так выглядит Марра.

Тетя Галя свирепо нахмурилась, посмотрев сначала на них, потом на свою сестру. Виолетта Иванна обмякла на диване, прижав руку к груди.

— Расскажите, — повторил я и посмотрел на нее в упор. Она слабо кивнула.

— Не смей, — приказала тетя Галя.

Виолетта Иванна устало повернулась к ней.

— Ты же видишь, что происходит в городе. Оно повторяется. — Она зажмурилась и затрясла головой. — Мы обязаны сделать хотя бы это.

Тетя Галя открыла рот, но ничего так и не сказала. Вместо этого она поднесла руку к глазам, повозилась, а когда снова подняла на нас взгляд, у меня вырвался сдавленный вскрик.

По ее глазам расходились черные трещины.