Магия Лизы

Глава 16

Как же больно! Я, застонав, открыла глаза и попыталась сфокусировать взгляд. Я лежала на желтом диванчике в углу комнаты. Как обычно, моя ирония была со мной, и мне подумалось, что с такими ритуалами во всех учебных помещениях нужны не диваны, а больничные койки.

— Маргарита, ты меня слышишь? — наставник наклонился надо мной, отчего его лицо расплылось белым пятном.

— Да, я прекрасно слышу. Мне больно, мастер.

— Совсем не легче?

Я проверила уровень боли, пошевелив руками.

— Уже легче. Что это было?

— К сожалению, я не знаю. Такая реакция на ритуал нетипична. Возможно, это из-за возраста… Энергетические каналы разорваны, поэтому магия периодически вырывается, давая о себе знать. Но ритуал должен был закрыть их… Сегодня тебе надо отдохнуть, продолжим завтра, — мужчина был озадачен, явно спешил проверить какие-то версии, обдумать варианты. Сейчас мое полумертвое тело для него было бесполезно.

Я, кряхтя, встала, чувствуя себя разбитой старухой. Мастер помог мне, заставив опереться на него. Из классной комнаты мы выходили как с поля боя: в одной руке я несла детский букварь, другой — держалась за плечо наставника. Слуги были достаточно вышколены, чтобы никак не реагировать, но подозреваю, поводов для пересудов мы дали очень много. Сил на что-либо, когда я буквально заползла в комнату, уже не оставалось — букварь был отложен до лучших времен, а я, не раздеваясь, бросилась на кровать. После полудня не прошло и двух часов, день был в самом разгаре, а я спала крепким сном. Меня не смогли разбудить и на ужин с Максуром. Асури даже поднялся и пощупал мой пульс: очень уж я была похожа на труп. Хотя Таллан заверил Карвиша, что я жива, но мне нужен отдых.

Через сутки я проснулась.

В комнате царил полумрак, я встала и раздвинула шторы — в помещение хлынул сочный солнечный свет. Я вспомнила о ритуале и посмотрела на свою ладонь, на ней не было и следа от символа или пореза. Боли в теле больше не было, я была бодра и голодна, причем последнее ощущение было настолько сильным, что мне казалось, я распознаю запах, идущий из столовой на первом этаже. Вздрогнула, когда услышала, что в дверь постучали и зашла Корда.

— Айса Маргарет, я рада, что вы в добром здравии. Хозяин приказал не тревожить вас до полудня. Мы принесли вам обед, — она махнула рукой, и в комнату зашла Лалли с огромным подносом. Моего обоняния коснулись и вызвали резкое слюноотделение запахи, исходящие от мясного рагу, оладьев с вареньем и традиционного ширтадского чая. Кажется, я даже облизнулась, с ужасом одёрнув себя: это даже хуже, чем закатывать глаза, но действие вышло у меня непроизвольно.

— Да, спасибо, — мой голос оказался неожиданно хриплым. Я прокашлялась. — Корда, а мастер Таллан здесь?

— Да, он ожидает вас, но прежде, чем с ним встретиться, я все же настаиваю, что вам надо поесть и привести себя в порядок. Асури Карвиш уехал, будет вечером, он беспокоился за вас.

Про Максура я не спрашивала, но Корда, по-видимому, решила мне напомнить о том, кто меня должен волновать в первую очередь. Мысленно отмахнувшись от неважных сейчас вещей, я подошла к зеркалу. Их, к слову, в доме было много, мои покои не были исключением: в спальне, в гостиной и в ванной я могла увидеть свое отражение в ростовых зеркалах с серебряными рамами. В отражении я увидела меня: растрепанную, в помятом платье, с заспанным лицом с вмятиной от подушки на левой щеке. Я даже немного разочаровалась, ранее я слышала, что магия способна менять внешность человека. Это, само собой, касалось только мужчин в моей стране — к совершеннолетию магия успевала оставить на них отпечаток. Присмотревшись к себе еще раз, я решила, что в моих глазах — серых от природы — появился янтарный блеск, а мои русо-золотистые волосы приобрели более насыщенный серый цвет. Впрочем, может мне просто хотелось найти изменения как доказательства того, что я стала магичкой.

От самосозерцания меня оторвала Корда:

— Айса Маргарет? Давайте я помогу вам привести себя в порядок!

— А? Нет, я сама. Идите, я спущусь через полчаса, — отпустив Корду и Лалли, я набросилась на еду. По ощущениям не ела неделю — я еле сдерживалась, чтобы не начать запихивать куски в рот руками. Насытившись, я переплела косу, переоделась в свое второе и пока последнее платье. В зеркале я себе понравилась. Крутанулась вокруг себя и оценила изящный росчерк юбки платья. Кофейный оттенок ткани, из которого оно было пошито, в шкафу выглядел уныло, а на мне неожиданно заиграл. Из комнаты я вышла полная сил и решимости стать настоящим магом.

Сегодня мастер Таллан выглядел немного уставшим, причину этого он раскрыл мне сразу:

— Я сутки без сна читал отчеты о ритуалах открытия дара. Однако не выяснил ничего нового: обычно у ребенка он проходит очень легко, только немного кружится голова. Сведений о ритуале у взрослых я не нашел, зато прочитал несколько заметок на тему того, что возможны некоторые осложнения при наличии двух стихий, особенно конфликтующих. Открывая одновременно и воду, и огонь, можно причинить некоторую боль, если дары вступят в конфронтацию. Однако же, в твоем случае это невозможно. Дар жизни никогда не давался в паре с чем-то еще, и по природе он не конфликтен. Единственное, на что он способен, как я говорил ранее, отразить воздействие другой магии, но здесб это ни при чем. Да и даже это не объяснило бы твою реакцию, — наставник сделал паузу, чтобы перевести дух после свей речи.

— А магию я обуздала? — спросила я.

— Кто о чем, а вшивый о бане, — усмехнулся наставник.

— Что, простите?

— О, это просто поговорка.

— Что такое баня?

— В ширтадском варианте — это часть купальни, где тело человека обдают горячим воздухом. Но поговорка пришла к нам из мест, где в бане сразу и распаривают, и моют.

— А, вы хотите сказать, что я как нищий, который думает только о еде? В Крайде есть похожее выражение. Да, я хочу понять, получилось у нас что-нибудь, или нет.

Таллан вздохнул.

— Ритуал лишь открывает, но не дает знаний, как магию использовать. На это требуется время и старания, — увлекшись, мастер вещал назидательным тоном, словно я десятилетка. — Тем не менее, способна ли ты на плетение простейших заклинаний, проверить мы можем.

Он достал книгу и прежде, чем показать мне что-то, напутствовал:

— Магия — это в первую очередь дар и его нельзя пощупать: это не часть тела, это часть нашей энергетической оболочки. Точно так же, как ты можешь шевелить рукой или ногой, ты можешь управлять и им, но ощутить каким-то органом чувств его нельзя. Необхоимо просто принять, что он есть и выучить теорию заклинаний. Давай вернемся к нашим семенам.

С этими словами мастер вытащил несколько семечек и горшок с землей.

— Через какое время мы увидим первые всходы, если поместим семечко в землю и будем поливать? Правильно — несколько дней. Сейчас ты попробуешь сделать это за несколько часов: нужно дать им стимул, а потом влить в них сырую силу.

— Мастер, а как…

— Будем учиться. В этой книге есть все необходимые заклинания. Смотри — это самое простое. Используется для призыва своего дара в его малой форме для последующего преобразования: лепесток огня, струйка воды, дуновение ветра и так далее, из которых уже можно слепить боевой элемент или что-то другое. Тебе это заклинание нужно, чтобы свою магию привести в готовность. Сможешь прочитать?

Я произнесла вслух то, что было записано классическим руническим письмом, а мастер исправил мои ошибки.

— Ну неплохо. Теперь следующее заклинание, которое запустит искру жизни в зернышке.

Его мы тоже выучили. И мастер продолжил:

— После этого ты должна сосредоточиться и очень захотеть, чтобы зерно проросло. Для этого нет заклинаний, это работа со своим энергетическим фоном и использование чистой силы намерения. Вспомни, что ты ощущала во всех случаях выброса дара! Они не были совсем уж спонтанными. Ты чего-то очень хотела или наоборот — не желала.

Мы несколько раз повторили с наставником все этапы, и я приступила к практике. Первые два заклинания я читала все лучше и лучше, но третий этап был категорически провальным — вытащить росток из семени не получалось. Мастер давал мне советы: визуализировать, как росток пробивается, представить себя семечком, в конце концов он требовал «прорастить эти несчастные семечки», но итог был один: в горшке не было и намека на зелень.

Я не знаю, кто из нас устал больше. Мы выходили в сад и наблюдали за травинками, цветами и насекомыми для того, чтобы «ощутить себя частью природы». Я медитировала и вспоминала, как прорастила побеги на дереве на полигоне, как два раза чуть не убила императора, даже момент с зачатием рины Кэтрин, но совершенно не ловила ничего общего во всех этих эпизодах, не видела никакой связи.

Таллан не знал подробности моих выбросов, но говорил, что связь заключается в желании видеть жизнь, зародить и сохранить. А у меня к вечеру было только одно желание — плакать. Слуги несколько раз подходили с предложением проводить на обед, приносили чай. Они ловили нас по всему саду, отшатывались, когда наставник шикал и махал на них руками, мол «тихо, медитация!». На ужин я тоже не пошла, а попросила накрыть мне в комнате, когда мастер уехал. Карвиш зашел вечером поприветствовать, но с его стороны была только прохладная почтительность, никаких попыток заигрывания или присваивания. Будь я менее уставшей, я, наверное, обратила бы на это внимание, но было не до этого.

На следующее утро все началось по новой. А через пять дней я отчаялась. Зерна, посаженные в первом горшке, успешно проросли, однако это был совершенно естественный процесс. Собственно, зеленые росточки виднелись уже в трех горшках. Они появлялись примерно через пару дней после посадки и чувствовали себя прекрасно и без моих потуг. Это стало таким наглядным примером бесполезности моего дара, что я вообще потеряла веру в себя.

Через неделю Таллан сказал, что он должен подумать. Что мне нужен иной способ проявить свой дар и уехал размышлять. Мне он посоветовал, наоборот, перестать думать о магии и заняться изучением языка Ширтада.

Без ежедневных тренировок с мастером я почувствовала себя странно, как будто вернулась в реальность и не поняла, что мне с этим делать.

Максур несколько дней работал в своем кабинете, не покидая особняк. К нему то и дело приезжали посыльные, какие-то люди в штатском и военной форме. Дверной колокольчик постоянно звенел: среди гостей я видела даже женщин, а слуги то и дело носили ему чай и закуски. Он явно знал о сути моих злоключений на магическом поприще, но мы с ним не разговаривали больше недели, только обменивались общими фразами. В день отъезда Таллана он через Корду настоял на совместном ужине; я пребывала в мрачном настроении, но и не подумала отказаться. Привыкнув к этому месту, за ту неделю я начала воспринимать его своим домом. В особняке Карвишей все ко мне относились с почтением, я не чувствовала себя пленницей и совсем забыла, с какой целью меня сюда привезли. Однако в этот вечер Карвиш мне об этом напомнил.

Ужинали мы вдвоем в столовой при свете магических светильников, так как на улице уже стемнело. Я надела одно из своих новых платьев — модистка успела прислать большую часть готового гардероба. Максур сидел за столом напротив, говорил мало, пристально смотрел на меня и пил вино.

— Расскажи, кто ты, — откинувшись на спинку стула и поднеся в очередной раз бокал ко рту, вдруг произнес он.

После ритуала и последующих неудач с магией я в последние дни часто чувствовала приливы раздражения и даже злости, несвойственные ранее для меня. Вывести меня из себя было очень просто. Вот и сейчас слова Карвиша заставили нервно сжать кулаки:

— Ваша невеста, разве нет? — плеснула максимальную дозу яда в эти слова я.

— О, ты наконец это осознала? — не уступил в ядовитости мужчина.

— Ну вы же не дали мне выбора. А с чего вам вдруг понадобилось знать, кто я? Теперь, когда я не могу овладеть магией, стали интересны частности?

Реакция Карвиша стала неожиданной: желчь ушла из его тона.

— Да брось, — как-то вдруг устало протянул Карвиш. Челка упала на его глаза, пряча их выражение. — Ты разберешься со своим даром, его в тебе столько, что хватит на троих. Ты сможешь родить мне сильных, очень сильных наследников и принести пользу стране.

— Ценю вашу веру в меня, — процедила я. А Максур, словно не слыша, продолжил:

— Кто ты, неизвестная девчонка? — он допил вино и налил себе еще один бокал. Мне показалось, что под действием алкоголя его движения стали более расслабленными, отличаясь от обычной резковатой манеры. — Знаешь, меня ведь тоже часто бесит тот факт, что магия стоит над нами. Дар определяет судьбу, как и его отсутствие, — в его голосе прозвучала горечь.

Я впервые видела его таким. Мужчина словно сожалел о чем-то, ощущался некий надлом. И я не понимала, как себя вести с таким Максуром. Он говорил о чем-то конкретном? Я вдруг почувствовала в себе сочувствие и желание помочь, злость и раздражение покинули меня.

— Я женщина, которой не повезло родиться иной, — тихо ответила я.

— Но я нашел тебя, все в этом мире не просто так. Ты когда-нибудь любила… мужчину? Впрочем, когда бы ты успела, ты слишком юна. Любовь разъедает душу, она может быть благословлением, а может стать пыткой… Желание обладать, присвоить каждую частичку души и тела, спрятать ото всех, — тон мужчины изменился, в нем появилась злость и даже жестокость. Он резко встал, отшвырнув стул, испугав меня резким грохотом. Подошёл ко мне, поднял за плечи, затем схватил обеими руками за голову, вдавливая большие пальцы в мое лицо. Раньше он уже это делал со мной, но в этот раз глаза мужчины горели безумием, его потрясывало, он смотрел на меня, ища что-то и не находя.

— Я встретил тебя не просто так, — прорычал он, словно убеждая самого себя. Карвиш притянул меня к себе, наклонил голову и впился поцелуем-укусом в основание шеи, затем такими же болезненными поцелуями начал покрывать все обнаженные участки моего тела, одновременно с этим одной рукой стягивая платье с плеч. В этих движениях не было ни капли нежности, а я впала в панику, различала его тяжелое дыхание и бормотание: «Все не просто так, я должен…». Я беспомощно трепыхалась в его руках, но он не слышал мои мольбы. Подхватив на руки, Максур бросил меня на один из диванов, нависнув сверху. Зажал одной рукой мои запястья над головой, а второй — начал задирать юбку.

Совершенно неуместно подумалось, что высшая мода Империи, в отличие от ширтадской, помешала бы совершить насилие надо мной вот так легко — кринолины, турнюры и корсеты аристократок встали бы на пути нежеланного любовника хоть каким-то препятствием. Я закрыла глаза, осознав, что больше нет сил сопротивляться; плакать не хотелось, душу заполнило опустошение и смирение. Как вдруг в голове мелькнул знакомый образ волчьих глаз, и громкий рык «Нет!» оглушил меня изнутри. Я вскинулась, закричала так громко, как могла, и неожиданно привела Карвиша в чувство.

Мужчина отпрянул и посмотрел на дело рук своих: я лежала на диване полуобнаженная и растрепанная. На его лице появилась гримаса отвращения. Интересно, на кого оно направлено? На себя за свое скотское поведение или на меня? Впрочем, нет, не интересно. Главное — Максур больше ко мне не прикасался, он сидел на диване и смотрел в одну точку. Я же воспользовалась его ступором, вскочила и привела себя, насколько это возможно, в порядок. Через пару минут мужчина поднялся, повернулся ко мне и сказал:

— Я прошу прощения, айса Маргарита за свое поведение. Вероятнее всего, простить вы меня сразу не сможете, но я попытаюсь загладить вину. Пойму, если какое-то время вы не сможете со мной разговаривать, но прошу вас подумать, что я могу для вас сделать, и сообщить мне об этом завтра.

Это просто из ряда вон. Только что этот мужчина вел себя как насильник, а сейчас диктует мне условия, при которых я его прощу. Это просто невыносимо. Я не сказала ни слова, и, выскочив из столовой, понеслась в свою комнату.

В хлопок дверью вложила все невысказанное этому человеку. Успокоиться я не могла, эмоциональные качели последних дней доконали меня, а попытка насилия стала последней каплей. Желтый волчий взор все еще стоял перед глазами, он прожигал и слепил. Я зажмурилась, пытаясь вытряхнуть его из сознания, но стало только хуже: в голове послышался волчий вой, я стиснула виски руками, но все это шло изнутри меня, поэтому заглушить усиливающееся звуковое и цветовое безумие не получалось. Стало невыносимо душно, я подбежала к окну и распахнула его. В комнату ворвались ночные запахи, я четко слышала, каждый шорох: даже шум крыльев совы где-то в глубине парка и шуршание гусеницы, ползущей по стеблю цветка. Мне захотелось прыгнуть с третьего этажа прямо в сад. Я уцепилась руками за подоконник, чтобы не совершить это бессмысленное самоубийство. На задворках разума билась мысль — нужно позвать на помощь, но изо рта вырывался лишь какой-то писк.

Посмотрев на свои руки, я увидела, что цепляюсь в дерево подоконника уже не пальцами, а протыкаю и царапаю его когтями. Эта картина настолько поразила меня, что я мгновенно переключила фокус внимания. Подняла руки и начала медленно вертеть ими перед глазами, заторможено наблюдая, как их скрючивает, как бугрится кожа, проступает… шерсть. Очень хотелось упасть в обморок, но в этот раз сознание не отпускало в небытие, заставляя наблюдать за всеми метаморфозами. Я отошла от подоконника и сделала шаг по направлению к зеркалу, желая и страшась увидеть, что со мной происходит. Но сделав один шаг, я споткнулась и упала на четвереньки, и с них уже не встала: меня скрутило, провернуло в воздухе, а приземлилась я уже на все четыре… лапы.