Магия Лизы

Глава 17

Из зеркала на меня смотрел волк, точнее волчица. Эта волчица — я. Это себя сейчас я вижу, покрытой шерстью серебристо серого цвета; это я стою на четырёх лапах и, кажется, скулю от ужаса. Пошевелилась и вижу, как зверь в зеркале потоптался на месте; попыталась поменять положение тела — волчица неловко села, плюхнувшись на пол. Мозг не успевал понимать, как отвечает звериное тело на его команды, человеческие реакции не работали. Попробовала что-то сказать — из горла выпрыгнул рык; повторила попытку — поняла, что подвываю. Испугалась, что сейчас меня услышат и найдут в таком облике.

Прислушалась и поняла, что четко различаю звуки далеко за пределами комнаты, а обоняние дополняет картину, не требуя визуализации. Вот сейчас я знала, что по лестнице, напевая что-то веселое, на мой этаж поднимается Лалли. Паника. Я закрутилась на месте, бросилась под кровать, легла на брюхо и закрыла глаза передними лапами. Шаги миновали комнату.

Открыв глаза, заметила, что на полу скомканной тряпкой лежит мое платье: превращение в зверя лишило меня одежды. Волчий мозг отдавал мне короткие команды, не способствуя выстраиванию сложных логических цепочек. Из окна пахнуло ночной свежестью, в комнату влетела бабочка. Я не успела тявкнуть, как мое тело выскочило из-под кровати и подпрыгнуло в попытке поймать ее. Клацнув зубами, я упала на пол. Тьма, да я веду себя как какой-то щенок. Сознание радовалось возможности поохотиться, и я не могла урезонить свою волчицу. А та совсем распоясалась — я с ужасом понимала, что только что разбила графин с водой, перевернула светильник и ношусь с высунутым языком по комнате.

Запрыгнув на подоконник, увидела огромный диск полной луны и заскулила от желания выйти наружу. Остановить мою бестию было невозможно — через мгновение я уже скребла лапами, открывая дверь в коридор. Высунув морду, по запаху определила, что путь свободен, и юркнула наружу. Все сомнения улетели прочь, разум и тело до последней шерстинки настроились на выполнение задачи «побег из здания». Главной проблемой сейчас было противостоять атаке самых разнообразных запахов и шумов, но волчий мозг и волчьи инстинкты неплохо справлялись с ситуацией.

Человеческая часть понимала, что спускаться по парадной лестнице нельзя: было еще не настолько поздно, в доме никто не спал, и, хотя большинство слуг разошлось по домам, остались те, кто жил в комнатах на первом этаже недалеко от кухни. Волчье обоняние подтверждало, что туда, где много человеческих запахов, соваться нельзя. Спуститься я могла только по боковой лестнице, ведущей к черному входу. Ее использовали в редких случаях, когда нужно было поднять на второй или третий этаж что-то из мебели. Кроме того, эта лестница увеличивала шансы покинуть дом в случае пожара.

Рванув налево, я пронеслась по коридору и почти впечаталась носом в дверь, которая вела на лестницу. Она была закрыта. Пришлось потратить время, постоять на задних лапах, подергать лапами и зубами ручку. Когда путь был открыт, я спустилась на первый этаж, повторив манипуляции с дверью на улицу, и наконец-то выскочила из дома, рванув в парк. Я не чувствовала присутствия людей, здесь в данный момент царила природа. Я бесцельно носилась туда-сюда, захлебываясь чувством свободы. Лапы бежали все увереннее. Единственной неконтролируемой частью волчьего тела оставался хвост — он жил своей жизнью, но осознав, что он не мешает, я перестала пытаться увидеть его, вертясь и падая на спину от головокружения.

Наступила глубокая ночь, в окнах особняка погас свет. Совы вышли на охоту, застрекотали сверчки. Я почуяла запах полевой мыши и понеслась за ней, пока не загнала в нору под деревом. Яростно рыча, начала подрывать землю, чтобы добраться до коварного грызуна, но вдруг боковым зрением заметила движение в траве, а нос тут же выдал новую информацию — заяц! Бросив охоту на мышь, я начала преследование более лакомого зверька. Ох, что это была за охота! Тот факт, что она удачная, я осознала только вгрызаясь в плоть поверженной жертвы, урча от удовольствия. Я, Элизабет Веррона, дочь герцога, маг жизни, которая не может и муху прихлопнуть, была сейчас измазана в заячьей крови и трясла мордой, стряхивая налипший на нее мех.

Наевшись, я почувствовала сонливость и желание лечь под ближайшим деревом. Но изнутри человеческой сущности рвались рациональные доводы — нельзя тут засыпать, моя пропажа раскроется, а как я буду объяснять свою волчью ипостась, когда сама ничего не понимаю? Мне почему-то очень не хотелось, чтобы в Ширтаде хоть кто-то об этом знал. Новое ощущение чудилось каким-то очень личным, не касающимся никого. По размерам я соответствовала обычному зверю, на дикого сверхопасного оборотня похожа не была, но даже при этих условиях вполне могла попасть в клетку ширтадским магам для опытов или под прицел местным охотникам.

На траве уже выпала предрассветная роса, когда я решилась возвращаться в дом. Аккуратно поднялась на крыльцо. Входная дверь оставалась приоткрытой после моего побега, поэтому я смогла спокойно просочиться в дом и подняться на третий этаж. Тут мне повезло меньше. Дверь в коридор была плотно закрыта. Она была слишком тяжелой, поэтому ни волчьи когти, ни клыки и лапы не помогли ее открыть.

Я выдохлась и сидела, с ненавистью глядя на эту преграду. Сейчас очень помогли бы человеческие руки. Как только я представила эту картину, меня дернуло: внутри пробежала волна, взрывая внутренности дикой болью. Я попыталась сделать вдох, но воздух не шел в легкие, как бы я ни старалась. В момент, когда сознание начало покидать меня, я вдруг ощутила голой кожей холодный пол лестничной площадки. Подскочив, я чуть не упала, так как держаться на двух точках опоры стало временно неудобно. Глянула на себя и опять захотелось заскулить по-волчьи: я была полностью обнажена. Нужно было срочно бежать в свою комнату, что я и сделала.

В запредельном ужасе, что меня увидят, я пересекла расстояние до свое двери в считанные секунды, придя в себя уже в своей ванной. Пока я смывала с лица заячью кровь, а с тела пятна грязи и травы, пока собирала осколки вазы и складывала вещи, я старалась ни о чем не думать. Казалось, что мозг не способен переварить сегодняшнюю ночь. Представляя, как несусь голая вся в крови по коридору, я начинала нервно хихикать. С моим незнанием языка, я и объяснить ничего не смогла бы бедняге, который стал бы свидетелем этого зрелища.

За окном вот-вот взойдет солнце, нужно было поспать хотя бы пару часов. Когда голова легла на подушку, я все же не сдержалась и позволила себе хоть как-то объяснить сегодняшнее приключение. У меня было только одно предположение, о том, кто был виновником сегодняшнего волчьего перфоманса, — это Дарен Роксвел. Надо узнать, может ли укус превратить человека в оборотня. И если это возможно, то я очень-очень зла. «Если еще раз его увижу, убью», — совсем не в духе мага жизни подумала я, засыпая.

Когда последний раз я просыпалась без страха, гнетущих воспоминаний или дурных предчувствий? Что ни пробуждение, так словно с похмелья — вспоминаю, что стряслось накануне, и борюсь с головной болью. Сегодняшнее утро — не исключение. Это утро осознания, что я — оборотень, хотя по плану было стать магом. А вдруг магия не работает из-за этого? Или… вдруг это и есть моя магия?

Я открыла глаза, подскочила в кровати и зажмурилась от яркого солнца. Было позднее утро. Шторы я ночью не закрыла, окно тоже оставалось распахнутым — комната была полна запахов садовых цветов. Повела носом и напрягла слух. Стоило это сделать, как звуки и запахи усилились, от их резкости я вздрогнула, потеряла концентрацию, и все вернулась в обычное состояние. Опять сосредоточилась и прислушалась к тому, что происходит в доме. По лестнице поднимался человек, по характерной поступи я поняла, что это Корда. Я замерла, ожидая гостью. Через минуту раздался стук, после которого открылась дверь, впуская женщину. Она только что пила чай — от нее шел запах пряностей ширтадского напитка.

— Айса Маргарет! — укоризненно обратилась ко мне Корда, — мастер Таллан написал, что будет к вечеру. Асури Карвиш спрашивал, не согласитесь ли вы пообедать с ним. А букварь ждет, когда вы начнете учиться.

Я смотрела на нее. Какое-то неприятное чувство ударило в сердце, вызвав приступ тошноты. Что? Ах, да! Мой волчий оборот совсем вытеснил воспоминание еще одного яркого события вчерашнего вечера. Максур и его похоть.

— Передайте асури, что обедать я буду у себя. К приезду мастера буду готова. А пока я хочу побыть одна, — сдерживаясь из последних сил, сказала я.

Корда изменилась в лице, видимо, в моем тоне что-то было не так, но не возразив, покинула комнату. Я выдохнула и откинулась на подушки. Поймав странное ощущение в кистях, посмотрела на руки. Опять началось! Я видела проступающие когти. Нет, не хочу! Нужно остановить оборот. Я напряглась и почувствовала, как волчица внутри меня рыкнула, она злилась, ей хотелось вонзить когти в Карвиша. Я не нашла ничего лучше, чем мысленно заговорить с ней: «Милая, не надо! Мы не будем отвечать насилием на насилие! Я никого не калечу и не убиваю». Зверь затих, хотя остался при своем мнении, похоже. Мои руки мгновенно вернулись в человеческую форму. Итак, оборот можно контролировать. И это раз. Полнолуние не влияет на мое превращение в волка. И это два. Волчица внутри меня реагирует на мои мысли и ощущения. И это три. Было также четыре, десять и двадцать…

Я размышляла над тем, какие преимущества дает мне обретение второй ипостаси. Более всего меня впечатлила возможность по желанию обострять свои органы чувств — слух и обоняние — до волчьего уровня, не совершая полного оборота. Но как насчет зрения? Я встала и подошла к окну, сконцентрировалась и посмотрела вдаль. Звуки и запахи ворвались в моё сознание ураганом, в то время как зрительные образы остались неизменными. Я не видела птицу на дереве в глубине парка, но слышала её так хорошо, что почти могла представить.

Следующий эксперимент проходил перед зеркалом. Мне нужно было выяснить, что меняется в моем облике во время манипуляций. Оказалось, что если не начинать отращивать когти, то почти ничего не изменится. Только в глазах появляется янтарный блеск, который, ночью, подозреваю, будет очень заметен и даже пугающ, но при дневном свете может показаться просто отблеском. Однако даже днём не стоило привлекать к себе внимание в таком состоянии: наблюдательные люди всё равно заметят.

Раздался стук в дверь. Вздрогнула. Поняла, что так увлеклась экспериментами, что не услышала приближающихся к двери шагов. Это была Лалли с завтраком. Я посмотрела на привычные мне блюда и вспомнила ночную трапезу. В парке я сытно подкрепилась свежей крольчатиной. Резко накатила тошнота, но волчица внутри заворчала, мол, вкусно же было. Я усмехнулась. Я уже много лет общаюсь сама с собой, и только сейчас моя внутренняя сущность начала мне отвечать.

Я попросила Лалли оставить завтрак, сказав, что съем его позже, и приказала не беспокоить меня до тех пор, пока не приедет мастер Таллан. Когда осталась одна, я переместилась в свою гостиную, которая была просторнее спальни. Затем набралась решимости и попыталась совершить полный оборот. Частичная трансформация наступила мгновенно: я даже выпустила когти, но волчица не спешила занимать мое место. Я различала ее эмоцию: зачем, все равно же не погуляем. Мысленно убедила ее, что это нужно для тренировки. Зажмурилась и представила себя зверем. Тело дернулось. Готово! Я стояла на полу, под лапами — мое платье и белье. Встряхнула головой, выгоняя из нее волчьи желания, усиленно контролируя человеческий разум. Я — Элизабет Веррона, я сейчас зверь, но способна мыслить, как человек. Волчица рыкнула, но отодвинулась в сознании на задний план, признавая мое главенство. Оббежав пару раз комнату, обнюхав все, что увидела, я вновь представила себя на двух ногах и опять стала человеком.

До вечера я успела сделать еще несколько оборотов. На каком-то этапе почувствовала голод и усталость — оказалось, процесс смены ипостаси очень энергозатратный. Опасаясь истощиться до такой степени, что мастер почувствует неладное, я прекратила свои эксперименты и завалилась на кровать с учебником по языку Ширтада. Сказать, что я была счастлива, — ничего не сказать. Бет — так я назвала свою волчицу — была прекрасна. Опасная, страстная, яростная — такой я никогда не была. Теперь мы вдвоем — Лиза и Бет — стали одним целым. Точнее, Бет стала тем паззлом, которого не хватало для завершения моего внутреннего микрокосма. Это было пьянящее ощущение, словно раньше я была всего лишь оболочкой, а теперь во мне поселили и разожгли искру. Как будто какой-то сверхсильный маг оживил меня и позволил вздохнуть полной грудью. Даже в обычной человеческой ипостаси я теперь видела и чувствовала немного иначе: казалось, я могу лизнуть языком воздух, погладить пение птиц, обнять солнечный свет.

В таком состоянии эйфории я пробыла до самого вечера, когда меня позвали к наставнику. Я впорхнула в классную комнату и еле удержалась, чтобы не броситься на шею Таллану. Тот бы точно не понял. Маг был очень решительно настроен: на мой стол он поставил небольшую корзинку, внутри которой я обнаружила три белых яйца. Взглянув вопросительно на учителя, поняла, что шутить тот не настроен, и если он скажет их высиживать, то, значит, буду изображать наседку. Не удержавшись, я захихикала, а увидев хмурое лицо Таллана, и вовсе расхохоталась. Ну разве не курьёзно осознавать, что в день превращения в волчицу, я одновременно становлюсь и курицей.

— Маргарет! Добрый вечер! Рад, что ты в хорошем настроении, — сказал мужчина так, что стало понятно — мое настроение в его понимании неуместно. Но мне было в целом все равно, так как я больше не чувствовала досады из-за магических провалов.

— Добрый! Мастер, я правильно понимаю, что буду высиживать цыплят?

— При чем тут высиживать. Маргарет, прекрати! — я опять начала хихикать, и Таллан не на шутку разозлился. — Сосредоточься. Мы будем работать по обычной схеме, но в случае с цыплятами шанс на успех выше, так как их легче представить: они могут вызвать в тебе эмоции.

Я не стала ещё больше злить мастера, вздохнула, села за стол и приготовилась. Алгоритм «два заклинания и сырая сила» ранее был отработан несколько сотен раз. Без особой надежды на успех я воспроизвела все на яйцах, практически не веря в удачу. Каково же было моё удивление, когда с моих рук отделился небольшой полупрозрачный зеленоватый сгусток энергии, который, накрыв корзинку, растворился в её содержимом. А через несколько мгновений послышался треск скорлупы — это вылупились три птенца: мокрые и нелепые, они лежали, слабо шевелясь. Я не могла отвести глаз от этой удивительной картины. В голове у меня стоял образ желтых пушистиков, а эти птенцы совсем не были на них похожи. Но вот они на глазах начали высыхать, становиться активнее, шевелиться, а также пищать и разевать маленькие клювики.

— Ну что ж, эти яйца я сегодня вытащил из-под курицы, которая снесла их накануне. Транспортировка сюда могла их погубить, так как температурный режим не поддерживался. Однако же благодаря тебе все трое благополучно вылупились, причем этот процесс ты ускорила в несколько раз. Поздравляю. Дело сделано.

Таллан сделал невозмутимый вид, но было видно, что мужчина ощущает триумф. Он расслаблено откинулся на спинку стула, посмотрел на корзинку, потом на меня и спросил:

— Что сегодня изменилось? У тебя получилось необыкновенно легко и быстро.

Я пожала плечами. Конечно, я догадывалась, но ему говорить об этом не собиралась.

— Вы сами сказали, цыплята мне ближе, и они милые.

— Хм, ну допустим… Что ж, раз дар начал слушаться, можно приступать к рутине. Занятия продолжим завтра. С утра — теория магии, после обеда — практика. Вечером — язык и этикет.

Я хотела ответить, но в это момент почувствовала внутри злобное рычание Бет. На что она реагирует? Я обернулась и поняла — Максур!

— Насколько я понял, ученица оказалась талантлива, как я и предполагал? — спросил Карвиш, без стука зайдя в класс. Ему необыкновенно шла изумрудная рубашка, оттеняя цвет глаз и волос. В любой другой ситуации я бы залюбовалась, но антипатия к этому человеку теперь была слишком сильна. Удивительно, что я раньше ее не чувствовала в такой степени, но теперь это ощущение дополнительно подогревалось эмоциями волчицы. Та настойчиво рычала: «Не наш! Опасен!».

Таллан поклонился — глубина его поклона говорила о том, что социальный статус асури выше мастера, но не столько, чтобы гнуться до земли. Чуть больше, чем дань уважения, но значительно меньше, чем раболепство.

— Да, асури Карвиш. Мы прошли главный этап. Теперь осталось научить айсу Маргарет всем тонкостям магии и жизни в нашей стране, — прокомментировал он.

— Что ж, нам нужно быть готовыми к приему у короля, но выход в свет начнем раньше. Через две недели мы с айсой Маргарет идем на прием в дом асури Самади. Сезон торжеств открывается, он продлится несколько месяцев, а в конце сезона мы сыграем нашу свадьбу. Сейчас еще рано: Маргарет не представлена королю Айдину и принцессе Висаль, да и монарх не потерпит, чтобы день рождения его сестры затмили какими-либо иными празднествами, — голос Карвиша был спокойный, даже деловой. Казалось, он диктует свои планы секретарю, а не решает мою судьбу, тем самым унижая меня в глазах моего же учителя.

Что это? Желание утвердить свое право уже официально? Ревность? Я посмотрела на Максура. Нет, не ревность. Просто намерение показать, чья я собственность.

— Маргарет! Помни о нашем разговоре. Ты вправе попросить у меня что-то значимое, я признаю свой долг перед тобой. Исключение составляет желание покинуть этот дом или страну.

— Я помню, асури Карвиш. И приберегу свое желание до тех пор, когда оно мне действительно понадобится.

— Так тому и быть. Если ты все еще не жаждешь со мной разделять трапезу, то позвольте вас покинуть, у меня есть поздние дела, — Карвиш кивнул мне и мастеру и покинул комнату.

Следующие две недели пролетели незаметно. Днем я занималась с Талланом. Успешно продвигались не только магические опыты, но и изучение языка. Как и говорил мастер, с обретением магии моё обучение пошло быстрее во всех направлениях: дар частично и мне самой давал искру, позволяющую зарождаться и укрепляться новым знаниям. С Максуром мы опять перестали видеться, да он и не настаивал. Как я поняла, свою позицию асури обозначил и решил больше не напрягаться в отношении обольщения или ухаживаний. Что ж, так было даже честнее. Очевидно, что любви ко мне он не испытывал, а инцидент с попыткой принуждения даже натолкнул на мысль, что и сам себя он в какой-то степени к этому браку принуждает. Я все так же не планировала выходить за него замуж и теперь у меня было тайное оружие — Бет. Исчезнуть в волчьем обличии — являлось моим запасным планом на случай, если судьба не преподнесет ничего более подходящего.

Несколько раз мы сталкивались с Карвишем в коридоре, однако большую часть времени он проводил в разъездах, а ужинал в кабинете. Меня такой расклад устраивал, хотя, когда к моим занятиям добавилось обучение местным танцам, мне все же захотелось встретиться с Максуром. Мы с Бет очень хотели выпустить когти дабы выразить свое несогласие с этими пытками.

Бет постепенно стала естественным продолжением меня, при этом внутреннее разграничение соблюдалось. По крайней мере, я не бросалась вонзать клыки в каждого, кто бесил мою волчицу. Симпатии и антипатии всегда совпадали, просто волчица предпочитала быть прямолинейной, в результате чего приходилось запирать ее переживания глубоко внутри себя. Однако постоянно сдерживать зверя я не могла, да и не хотела, поэтому ночные прогулки совершала регулярно.

Я привыкла к волчьей ипостаси и не могла поверить, что когда-то была ее лишена. Возможность со скоростью ветра пронестись по ночному парку стала важной частью моей внутренней свободы, особенно в условиях, когда я была лишена этой свободы как Элизабет. Точнее, как Маргарет. Попытки объяснить появление волчицы я уже не предпринимала. Мысль о том, что это великолепное животное — всего лишь результат укуса оборотня, была нелепа. Бет — часть меня, и как она таковой стала, меня уже не интересовало. Ни за что бы я не рассталась с ней.

За три дня до приема, о котором говорил Карвиш, меня опять посетила модистка. Мне пошили бальное платье, хотя у меня было несколько ни разу не надетых. Платье подчеркивало невинность образа и было пошито из ткани светло-голубого цвета. Лиф обшили серебряным кружевом, что отлично сочеталось с моими волосами, которые за это время приобрели яркий пепельный оттенок. Все объяснили метаморфозу магическим преображением, а я в своих кудрях видела цвет подшерстка Бет.

За день до приема приехал Райан. Все это время от него не было ни слуху ни духу; я даже успела забыть о нем в суете происходящих со мной судьбоносных событий. Карвиш-младший, казалось, был искренне рад увидеть меня — во всеуслышание восхищался моим новым образом и искренне радовался успехам на магическом поприще.

В день приема к выходу меня начали готовить с утра. Будучи аристократкой по рождению, я успела испытать на себе муки подготовки к светским мероприятиям только один раз, и он стал фатальным для нашей семьи. Сейчас я не стремилась к развлечениям: наступал этап, когда я поняла свою магию и обрела ипостась, и мне пора было думать об отходе из Ширтада. Но пока я не имела представления, с чего начать. Визит к аристократам Ширтада я воспринимала как возможность расширить кругозор — последний месяц я ничего, кроме особняка и территории парка Карвишей, не видела, да и общалась только с мастером и слугами. Кстати, по ширтадски я уже говорила очень неплохо. Скорость моего лингвистического успеха была сопоставима со скоростью вылупления моих первых цыплят — то есть я выучила язык поразительно быстро.

К восьми вечера я и оба Карвиша сели в карету и направились в дом к асури Самади. Меня просветили, что этот дворянин был правой рукой и дальним родственником самого короля. Монарха на его приеме не планировалось, зато все ключевые лица королевского двора должны были быть там. Максур предупредил, что весть обо мне разлетелась по всей столице — элита Амрата строила предположения, какую роль играет некая Маргарет в жизни Карвиша. Официальная версия, которую поддерживали оба брата — опекунство над магически одаренной айсой.