Магия Лизы

Глава 9

Император Кристиан сидел в кабинете мэра Морроу, устремив немигающий взгляд в стену. Была глубокая ночь, но правитель не спал. На стене висела картина, изображающая его отца, который одаривает милостью народ, а тот в ответ в восхищении и почтении преклоняет колени. Рэн Морроу повесил картину недавно, видимо, в честь приезда императора. Судя по невыцветшему следу на обоях, раньше на этой стене висела картина побольше. Возможно, русалки, сцены рыбалки или пасторальный пейзаж. Но лояльность императору требовала наглядной демонстрации. Знал бы мэр Трокса, как на самом деле Кристиана раздражало все, что связано с покойным Мороном.

Прежний император был хорошим правителем: при нем экономика процветала, был заключен договор с оборотнями, а территория их кланов вошла в состав Империи. Но вот отцом и мужем он был весьма посредственным. Юного Кристиана никогда не покидало ощущение, что интересы государства для отца были превыше всего. Мальчику каждый день внушали, что он родился, чтобы быть монархом, а не переживать сомнительные прелести семейной близости. Отец женился на его матери без любви — она была носительница стабильного дара. Долг императора состоит, в том числе, в зачатии наследника с магией, а это возможно только от одаренной женщины. Теоретически император мог быть и пустышкой, в любом случае он оставался Мороном, но их род уже несколько поколений не позволял себе плодить слабых. Кристиан был одним из сильнейших за последние сто лет. Четыре стихии — большая редкость и огромное бремя.

К Кристиану Морон-старший относился не как к сыну, а как к эскизу, который в перспективе обретет черты властителя, а пока требует усилий и вложений. Он нанимал лучших учителей, брал его с собой на совещания и дипломатические переговоры, проводил бесчисленное количество магических поединков, выставляя сына против сильнейших магов Империи. Когда мальчик побеждал, отец спокойно принимал это как должное, когда проигрывал, — они сутки напролет разбирали ошибки юного принца.

Его высочеству хотелось, чтобы отец просто похвалил его. Обнял и сказал, что любит и гордится им. Но император не видел в этом необходимости и не поощрял никакие слабости. Он постоянно повторял, что уже вложил в сына мощный ресурс — сильнейший дар четырех стихий, лучших учителей и возможность получать нужный опыт. Остальное, говорил он, в руках самого Кристиана.

Кристиан Морон никогда не забудет тот судьбоносный поединок с двоюродным дядей, герцогом Веррона. Во дворец Веррона привез жену и дочь, которые стали свидетелями всего происходящего. Зачем отец устроил этот бой, не ясно. Герцог владел лишь огнем и был хоть и опытным, но в сравнении с Кристианом, слабым магом. Однако император всегда говорил, что сила — это еще не все; необходимы контроль и самообладание. Четыре стихии Кристиана могли быть конфликтны, поэтому отец настаивал, что нужно научиться их усмирять в любой ситуации. Как бы то ни было, поединок состоялся, а вот что произошло, Кристиан тогда так и не понял до конца.

В какой-то момент принц потерял контроль и в отчаянном стремлении что-то доказать отцу, случайно сплел смертельное заклинание, которое, не достигнув противника, отскочило от невидимой преграды и вернулось к инициатору. Оно вернулось, но в то же время стало другим. Кристиан хорошо помнит ощущение чужеродной энергии, которую принес ему этот сгусток смерти. Это должно было убить, не было ни одного шанса на выживание. Но не убило. Прошило каждую клетку, почти уничтожив его физическое тело, но в то же время словно запечатало в нем искру жизни. После поединка его искусственно ввели в состояние стазиса, чтобы иметь время подумать над лечением. Он пролежал овощем пять лет. А потом Гриншоу просто взял и снял стазис. Он пошел против воли всех лекарей и магов королевства, но его не наказали за самоуправство, так как принц очнулся.

О вмешательстве Гриншоу принц никому не сказал. Тогда он вообще был немного не в себе. Кристиан слабо помнит, о чем его спрашивали после того, как он открыл глаза. Позже он узнал, что дал показания против герцога, которого по итогу казнили. Принц не мог поверить, что вот так просто он отправил человека на казнь. Это терзало, ведь уверенности, что Веррона был в чем-то виновен, не было, а вот свою вину за срыв и запрещенное заклинание Кристиан чувствовал постоянно. Возможно, именно душевные страдания делали его сейчас хорошим правителем. А, возможно, он все еще что-то доказывал отцу, с которым за тот последний год они так и не стали близки. Когда Кристиан очнулся, он увидел сильно постаревшего и утратившего свою харизму человека. И сейчас молодой император иногда позволял себе думать, что отец растерял былую мощь и умер, переживая за сына.

Император вздрогнул, когда в кабинет, с шумом распахнув дверь, ворвался вервольф. После восхождения на престол молодой правитель привлек на службу своих бывших однокурсников и друзей — Николаса Страйдена и Дарена Роксвела. Дарен был оборотнем одного из сильнейших кланов Ровена, мог его возглавить, но отказался. В Императорскую академию он поступил в рамках пилотного проекта по формированию межвидовой армии. Страйден же был незаконнорождённым сыном маркиза. Он являлся магом воздуха и земли, но вторая стихия была очень слаба и плохо ему подчинялась. В лице оборотня и мага император нашел верных соратников, поэтому ценил и уважал их.

— Где она? — не поясняя, прорычал Роксвел.

— И куда смотрит моя охрана? Ко мне, императору, беспрепятственно врывается оборотень, — с нарочито усталым вздохом произнес Кристиан.

Дарен более внимательно взглянул на друга. Он часто забывал, как нелегко живется магу-универсалу. Четыре стихии накладывали отпечаток как на нрав, так и на внешность Кристиана. Очень высокий, широкий в кости, с телом воина, он обладал утончёнными чертами лица, которые выдавали живой ум и склонность к иронии. Волосы с красным отливом были заплетены в сложную косу с множеством золотых колечек, драгоценных камней, шнурков, и достигали лопаток. Молодой правитель предпочитал черные с золотом цвета в одежде, которые являлись традиционными для Моронов. В целом, выглядел он весьма живописно, но никто не сказал бы ему этого в лицо. За счет своего роста он возвышался над своими оппонентами, но подавлял не только этим. Император воздействовал на людей силой своего магического поля, которое ощущалось как беснующийся хаос. Когда магия начинала бурлить, в ярко-голубых глазах Кристиана то и дело вспыхивали искры всех оттенков.

— Я и есть твоя охрана, — уже более спокойным голосом ответил Роксвел.

— Позавчера на приеме ты хотел мне глотку перегрызть. А вообще, завязывай орать. Завидую вам с Ником. Вам позволительно выпускать эмоции, а вот если я потеряю контроль, то полгорода снести могу или инициирую пару-тройку смертельных заклинаний.

— На приеме волк почуял запах Элизабет… на тебе. А я почему-то перестал сдерживать оборот. Кто-то накормил меня волчьей ягодой? Где Элизабет?

— Я жду Ника с отчетом. А твоя риса лежит без сознания, с ней Гриншоу. И хочу сразу уточнить — до встречи в ратуше я не имел чести с ней общаться. И тем более прикасаться к ней.

— Я заберу ее себе. Мы с волком почувствовали связь, она нужна нам.

— Я не терплю не понимать. Твой волк пытался напасть на меня, моя магия размазала меня по стене, а эта странная риса в этом всем принимала участие. А теперь ты пытаешься наплевать на закон, женившись на человечке? — император был раздражен и не скрывал этого.

— Я сразу почувствовал ее, еще в доме Морроу. Тьма! Хочу ее, — Роксвел заметно нервничал, а потому говорил, меряя шагами кабинет. Мужчина запустил пальцы в короткую шевелюру, отчего темные волосы взлохматились, делая его похожим на дикаря.

— Хочешь как Карстон обезуметь и попытаться разорвать свою женщину на части?

— Нет, так не будет. Я тоже этого боялся и старался избегать Лизу. Но сейчас я отчетливо ощутил привязку волка. Он спокоен. Не спрашивай, что за тьма творится, но эта женщина — моя, и я ее не отдам.

— Хм, не все так просто. Знаешь, что я отчетливо ощутил? — Кристиан пытался сформулировать мысль, но слова не хотели складываться в предложения. — Я… мне кажется, что магический возврат сейчас и тогда, десять лет назад, имеют одну природу. Я не могу этого объяснить, но коктейль диких ощущений был очень похож — меня прошило насквозь моей же магией, а чужая примесь силы не позволила выбить напрочь из меня дух.

— Добрый вечер! — вдруг раздался бодрый голос Страйдена, который вошел в кабинет, услышав последнюю тираду Морона.

— Ну наконец-то! Что ты выяснил? — спросил император.

— Новостей масса, — ответил Николас. Он выглядел утомленным. Сняв с плеч тяжелый плащ, мужчина устало опустился в кресло. Видимо, оно было неудобное, так как Страйден поморщился и выругался:

— Тьма, в этом городе даже мебель враждебна.

— Рассказывай! — властно рыкнул Морон. Недаром он был повелителем одной из сильнейших империй в мире. Сейчас Дарен и Николас почувствовали его силу, которая разлилась в воздухе колючими вибрациями. Для Роксвела эффект магии Кристиана был в разы слабее, чем у людей, а будь он в звериной шкуре, вообще прошел бы незаметно.

Сейчас император был действительно на взводе, поэтому Страйден и не подумал спорить:

— Постараюсь быть кратким. Во-первых, мои люди не нашли никаких свидетельств о существовании рода Шалле. Поэтому все это время мы выясняли, кто такая риса Элизабет. Во-вторых, все оказалось донельзя просто, и я не понимаю, почему ты ее не узнал. Она твоя родственница, Крис. Это дочь герцога Веррона.

В комнате наступила полная тишина. Мужчины по-разному переживали эту новость.

— Она пыталась меня убить из мести? — мрачно спросил монарх?

— Элизабет аристократка? Одаренная? — воскликнул оборотень.

— Кого что волнует, — закатил глаза Страйден. — Официально, мы не знаем, одаренная она или нет. Она исчезла вместе с матерью из поля зрения после казни герцога и их не трогали. Я поднял документы, сведений о проверке Элизабет Веррона на одаренность нет. Восемнадцать ей исполнилось два месяца назад. Но и проверки Элизабет Шалле тоже не проводилось, хотя ей официально сейчас двадцать лет. Они неплохо поработали с нашими бюрократами. Ваше величество, спешу вас заверить, с коррупцией у нас в Империи все стабильно хорошо.

— А почему они прятались? Зачем менять фамилию? Где вдова герцога? — император задавал эти вопросы своему другу, который занимал должность главы разведывательной службы, а сейчас взял на себя роль сыщика. Себя Кристиан спрашивал о другом — почему он ни разу не узнал о судьбе семьи Веррона? Ответ напрашивался сам собой: чувство вины заставило его вычеркнуть этих людей из своей жизни, памяти и совести.

— Думаю, прятались они, так как боялись вас, ваше величество, — прервал душевные терзания императора Николас. Дарен стоял у окна и молча наблюдал за друзьями.

— Может, нам спросить ее саму? — спросил он спокойно. — Только делать это буду я, я не допущу, чтобы ею занимались дознаватели или даже ты, Ник.

— У нее мы обязательно спросим, — ответил разведчик. — Но вы еще не все знаете.

Мужчины напряженно посмотрели на Страйдена.

— Говори, — приказал Морон.

— Я отослал Гриншоу к нашей спящей красавице, а своих магов попросил проверить кровь Дарена и твою одежду, Крис. Наш вервольф был опоен волчьей ягодой, а спровоцировал его взрыв запах рины Веррона на тебе. Таким образом, либо ты как-то незаметно для себя обнимал девушку, либо это спланированная акция. И вот это, господа, уже гораздо серьезнее. На фоне политических изменений в Ширтаде, мне кажется логичным, что это был заговор с целью убийства.

— Но это не может быть кто-то со стороны. Чтобы разработать этот план, нужно было знать, что я почуял истинную в человеке, — задумчиво протянул оборотень.

— Или это могла быть сама Веррона, — парировал Кристиан. Роксвел скривился, но не стал спорить, а просто спросил:

— И в чем же гениальный план? Я убиваю тебя в порыве ревности? А сама она пришла в ратушу чтобы что? Насладиться зрелищем? Она же и отвлекла меня. Да и летел ты к стене от магического отзеркаливания, а не моих когтей. Нет, что-то тут не то.

Пока император и оборотень строили теории, Страйден слушал и что-то просчитывал в голове, готовясь выдать свою версию событий. После того, как собеседники замолчали, он вновь взял слово:

— Есть еще ряд фактов. Я опросил чету Морроу и слуг в доме. Элизабет никуда не собиралась идти. Горничная рины Кэтрин сообщила, что ее вызвал посыльный, поэтому она оставила детей на нее.

— Посыльный — сообщник? — бросил реплику Морон.

— Я нашел его. Парень еще очень юн, какой-то мужчина дал ему сребрушку за то, чтобы тот отнес письмо в дом Морроу. Что было в письме, он не знает. У нас есть два варианта: рина Веррона или мстительница, или пешка в чьей-то игре. В любом случае, действовала она не одна. Кто-то в окружении императора — предатель. Волчья ягода и запах — все это дело рук ближнего круга.

— Ник, нужно найти эту тварь.

— Ищем, ваше императорское величество, ищем. И теперь я подхожу к самому неожиданному. Я опросил всех, кто был на приеме. Когда Роксвел рычал на тебя, Крис, все смотрели на вашу парочку, и никто не смотрел на рину Элизабет. Это просто поразительно. А вот ты, Дарен смотрел. И я смотрел. Но делали мы это разными глазами, друг. Поэтому я — видел. Она плела заклинание, господа, да-да, заклинание.

— Одарённая — может быть, но магичка? — шокировано произнёс оборотень.

— Согласен, неожиданно. Но если принять этот факт, то становится понятно, кто отправил императора в полет, и что сейчас с самой Элизабет — это магическое истощение. Последний факт, правда, как-то портит картину продуманной злодейки, однако объясняет и удивительную метаморфозу с цветочными горшками в здании. Вы выдели магнолию на первом этаже? Просто невероятной красоты! Магический выброс удивительной силы. Она может быть магом земли, если подумать.

Дарен был на удивление спокоен. Он посмотрел сначала на Страйдена, а потом на Морона и произнес:

— Раз мы все объясняем гипотетической магией Лизы, то вот вам еще в копилку — мой волк почувствовал принятие, у меня нет конфликта со звериной сущностью.

— Может, стоит с ней переспать, чтобы начался главный фейерверк? Нет-нет, не надо меня убивать, друг. Я хочу разобраться. Похоже, нам пора знакомиться с нашей загадкой. Гриншоу докладывал о ее состоянии? — спросил Страйден.

— Приходил утром, сказал — еще сутки пролежит, — ответил император.

— И все же, думаю, стоит ее навестить, — как-то озабоченно протянул сыщик. — И вам, ваше величество, я бы рекомендовал не входить к ней одному. Если рина действительно магичка и именно она тебя приложила…

— Целесообразнее всего с Элизабет поговорить мне, — сказал Дарен. — Куда ее определили? В местную больницу?

Император и Страйден посмотрели друг на друга.

— Что? Где Элизабет? — прорычал оборотень.

— Она в камере, в отделении жандармерии, — неожиданно закашлявшись, ответил Николас.

— Что ты несешь? — рыкнул Дарен.

— Она подозревается в нападении на императора. Кроме того, в городе только одно место, на котором есть антимагический блок.

— Ты поместил мою женщину в вонючую камеру для отребья? — волчьи черты начали проступать в облике Роксвела. Глядя на это, император гаркнул:

— Мы не в Кампере. Только в столице есть все удобства для преступников.

Но Дарен уже не слушал, он выскочил за дверь, а Страйден быстро последовал за ним. Император остался в опостылой ратуше ждать результатов их похода.