Месть за моего врага

V. 20

(История)

Уход Марьи оставил Сашу в состоянии оцепенения, причины которого она не могла ясно определить. Более честная часть её самой, вероятно, ожидала, что Марья разрыдается, начнёт извиняться, умолять о прощении — хотя Саша никогда прежде не видела, чтобы Марья поступала подобным образом. На самом деле, Саша никогда не видела, чтобы Марья Антонова реагировала иначе, чем с той непоколебимой уверенностью, которая была у неё сейчас. И, возможно, именно это расстраивало её больше всего. Теперь Саша оказалась такой же, как любой другой человек в этом мире, а Марья никогда прежде не заставляла её чувствовать себя так.

— Что нам теперь делать? — пробормотала она, обращаясь ко Льву. Было трудно подсчитать свои победы и потери: вчера — без Льва, сегодня — без Маши. Неужели ей суждено иметь либо одно, либо другое?

— Не знаю, — ответил Лев, прижимая губы к её волосам, утешая. — Но, думаю, нам нужно остановить твою сестру, пока она не зашла слишком далеко.

— Но чего она может хотеть? — с болью спросила Саша. — Твой отец уже повержен. Роман наполовину сошёл с ума. А Дмитрий…

Она замолчала.

— Мне кажется, я всегда знал, что мой брат кого-то любил, — медленно сказал Лев. — Странно говорить это, хотя я никогда не видел своего брата влюбленным. Но он всегда казался мне человеком с разбитым сердцем, и, думаю, именно это делало его таким… необъятным. Таким недосягаемым. — Он сделал паузу. — В нём всегда была эта благородная печаль, как у человека, который потерял всё, но отказался быть опустошённым.

Эти слова эхом отозвались в пустотах Сашиного восприятия; в пробелах истории, которой она никогда не знала, но чувствовала, что эти пустоты должны быть заполнены.

— Моя сестра была такой же, — наконец сказала она. — Я всегда думала, что она такая из-за чего-то, что произошло ещё до моего рождения. Как будто она чувствовала утрату веками. Жизнь за жизнью.

— Можешь представить? — спросил её Лев, покачав головой. — Чувствовать себя так.

Он обвил её руками, почти инстинктивно, как будто без прикосновения слова теряли всякий смысл.

— Я не могу представить, чтобы нашёл тебя, а потом позволил тебе уйти. Я бы не смог этого сделать, — сказал он. Саша почувствовала, как его хватка стала крепче. — Ни за что. Я бы научился ненавидеть каждую частицу этого мира, каждого, кто удерживал бы меня от тебя.

Саша медленно расслабилась в его объятиях, позволяя себе прижаться щекой к его груди.

Она сделала вдох — медленный, для уверенности. И выдох.

Затем второй — для очищения.

И третий — для осознания.

— Нам нужно выяснить, куда она направляется, — сказала Саша. Ощущение ясности неспешно зарождалось в её голове, словно тонкие нити пробирались сквозь её кости. — Не так ли?

Голос Льва был необычайно мрачным:

— Да. Я думаю, что мы обязаны это сделать.