Месть за моего врага

V. 24

(Выборы)

Роман шагнул вперёд, и кончик шпаги оставил тонкую белую линию на горле его отца. Малейшее движение запястья — и всё будет кончено. Всего дюйм. Марья наблюдала за ним, молча ожидая. И когда Кощей сдался — его плечи опустились в знак признания неизбежного, когда Бессмертный смирился со своей смертью, — она схватила лезвие, позволяя металлу впиться в её ладонь.

— Очень хорошо, Кощей, — мягко сказала она, и лёгкие Бессмертного внезапно наполнились воздухом. Он неуверенно отступил на шаг назад. — Отпусти, — обратилась она к Роману. В момент, когда она это произнесла, он словно вышел из транса и поспешно выронил меч. Роман смотрел на свои дрожащие руки, будто не верил, что они принадлежат ему. Марья ловко подхватила оружие за рукоять.

— Я думал, — проговорил Роман, сглотнув, — я думал, ты хотела, чтобы я…

— Чтобы ты убил его? Нет, Рома. Это гораздо лучше, — ответила она с одобрительной полуулыбкой. — Смерть слишком проста, не находишь? Почти ничто по сравнению с другими вещами — например, с необходимостью выбора. Ты выбрал себя вместо отца, — пояснила она, указывая шпагой на Романа, прежде чем резко перевести её на Кощея, — а ты выбрал одного сына вместо другого. Вы оба сделали свой выбор, как когда-то сделала я, и теперь вы оба познали потерю, как познала её я. Потому что ни один из вас никогда не забудет, что вы сделали.

Она видела по лицу Кощея, что он всё понял. Его кожа стала землисто-бледной от горя. Он встретил свою смерть и ничего не сделал, чтобы её предотвратить. Он признался собственному сыну, что любит другого больше, и, хотя Роман никогда не уловил бы того, что заметила Марья, наблюдая, — ведь он не распознал бы ложь, которую Кощей произнёс ради своей собственной защиты, — эти слова навсегда останутся с ним: «Я люблю Диму больше».

— Тем не менее, — произнесла Марья, делая шаг вперёд и быстро превращая шпагу в нож. Управляться с ним было гораздо проще, к тому же она не была каким-нибудь грубым убийцей из рода Фёдоровых. Нет, у неё были тонкие руки Антоновой. — У нас с тобой есть дела, Кощей. Ты понимаешь, — она прижала лезвие ножа к его шее. — Я не могла оставить это удовольствие Роме.

— Нет, — воскликнул Роман, делая шаг вперед. — Нет, не нужно…

Марья резко вытянула руку и отбросила его в стену.

— Оставайся там, — отрезала она. — Ты сделал свой выбор. Живи с ним. — Марья подняла нож, срезая серебристую прядь волос Кощея. — Моя очередь, — прошептала она, и Кощей горько улыбнулся.

— Ты действительно забрала у меня всё, Марья, — прошептал он.

— Да. Так же, как когда-то ты, — ответила она, проводя лезвием ножа вверх, от его горла к челюсти. — Теперь ты не можешь меня остановить, Кощей. Ты не можешь причинить мне вред. Твой собственный сын сделал так, что ты не можешь ни прикоснуться ко мне, ни к моей семье. У тебя нет другого выбора, кроме как лежать у моих ног и гнить, если я этого захочу.

Она наклонилась ближе, чтобы прошептать ему на ухо:

— Ты уничтожил всех своих сыновей, одного за другим, Кощей Бессмертный. Ты сломал их, и теперь никто из них не будет тебя оплакивать. Они будут скорбеть только о себе и о том, кем могли бы стать без тебя. Без твоей алчности. Без твоей тьмы.

Она не упомянула своих сестёр — о том, что стало с ними, испорченными миром, в котором они жили. Она не упомянула, что путь, который Кощей указал своим сыновьям, был не единственным источником их разрушения, ведь она сама предприняла свои меры, чтобы закончить начатое. Смерть Кощея могла решить только половину проблемы; Марья Антонова, со своей безжалостной точностью, уже позаботилась об остальном.

Тем не менее, она не была настолько жестокой, чтобы лишить его этого момента. Пусть думает, что её жизнь вращается вокруг его краха. Пусть смерть принесёт ему покой, если он пожелает.

— Ты настоящая дочь своей матери, Марья Антонова, — хрипло сказал Кощей. К этому моменту она уже не удивлялась тому, что он сказал это с оттенком восхищения.

Она не стала отвечать. Оба знали, что это правда.

Вместо этого она крепче сжала нож, сделав глубокий вдох, предвещающий их падение в неизбежность, предопределенную целой жизнью.