Месть за моего врага

IV. 16

(Это не шутка)

Марья Антонова вышла в ночь, всё ещё покрытая отпечатками пальцев Дмитрия Фёдорова. Она была окутана его прикосновениями с головы до ног. У него всегда были терпеливые руки. Это были руки, созданные для искусства. Его пальцы были неутомимыми, уверенными, точными. Он обладал руками художника, ремесленника. Его пальцы не знали усталости, они были уверены и постоянны. Он обладал руками мастера, художника. Они были словно лучи полуденного солнца — медленные, но решительные. Заставляя кожу гореть в каждой точке, к которой они прикасались.

Его губы, напротив, были неукротимыми. Это были губы странника, никогда не задерживающегося на одном месте. Язык паломника, ищущего священную землю. Каждый раз, когда его губы касались её, это было как возвращение домой — пусть на одно мгновение, на один вдох. Но домом тут же становилась гладкая линия её челюсти, изгиб шеи, впадина на её ключице. Его губы могли сделать дом из её талии, скрыться в изгибах её напряжённой спины. Он мог задержать свои пальцы на нежной кости её лодыжки, обхватывая её пятку с благоговением, и она думала: это тоже твой дом, как и мой.

Она вздрогнула от холода в ночи, плотнее закуталась в пальто и стала искать Ивана.

— Ты получила то, что нужно? — спросил Иван, подходя к ней на тротуаре.

Нет.

Да.

— Я получила то, за чем пришла, — ответила Марья, что было скорее правдой, чем полным ответом. Иван посмотрел на неё с приподнятой бровью, и она уточнила, немного грубо:

— Он хочет воскресить брата.

— И, полагаю, ты сказала ему, что восстают только святые? — Иван усмехнулся, а Марья хмыкнула.

— Я не давала обещаний, — заверила она. — Мне нужно заботиться о сестре. У меня своих проблем хватает, чтобы добавлять к ним ещё и горе Дмитрия Фёдорова.

Это были слова, которые она могла произнести только потому, что её сердце билось где-то вне её тела, а оставалось наверху, в месте, где она только что была. Конечно, жизнь без него не была безупречной; она всё ещё знала, как оно действует, могла представить себе решения, которые оно бы приняло. Но теперь она от него не зависела. Когда-то сердце было вне её контроля, теперь же стало чем-то вроде локтя: оно сгибалось только по её воле.

— Как она? — спросила Марья, возвращая внимание к Ивану. — Саша. Ты что-то заметил?

Он помедлил.

— Она выглядит грустной. Хотя, думаю, если бы я не знал тебя на протяжении десятилетия твоей собственной грусти, я бы и не уловил признаков её.

Марья бросила на него раздражённый взгляд.

— Ты оскорбляешь меня, Иван.

— Нет, вовсе нет, — заверил он. — С чего бы мне оскорблять тебя, подчеркивая твою человечность?

— Потому что я Антонова, — напомнила она, приподняв бровь. — Я не какая-то влюблённая девочка, Иван. И Саша тоже. Она алмаз. Ничто не может её сломить. Ничто не сияет ярче.

Иван слегка пожал плечами.

— И всё же, — возразил он, и Марья вздохнула, отворяя тонкую завесу реальности, чтобы перенести их обратно в дом.

Теперь, без Стаса, дом казался тише, холоднее. Стас был теплом дома. Марья подумала, что он согревал её, не позволяя оставаться холодной.

Она не забыла этого.

Не забыла его, но всё же.

Её сердце билось в другом месте, и это можно было легко отодвинуть на задний план.

— Тебе ещё что-то нужно? — спросил Иван, уловив тень задумчивости на её лице.

Марья покачала головой.

— Нет, Иван.

Она сделала паузу, будто раздумывая, а затем протянула руку, касаясь его щеки.

— Ты знаешь, как я ценю тебя, правда?

Он кивнул, прижимаясь щекой к её ладони.

— А ты знаешь, что я последую за тобой куда угодно.

Она кивнула.

— Знаю.

Этого было достаточно для одного вечера. У неё оставались дела: следы Дмитрия Фёдорова, от которых нужно было избавиться, прежде чем они оставят шрамы. Она представила воду, которая ей потребуется, чтобы сделать это, и сдержалась чтобы не дрогнуть. Вода будет обжигающе горячей; сначала она сожжёт, а потом заморозит её. Она укроется в розовой воде и раскаянии, а затем уснёт с его словами, звучащими в ушах: Вернись ко мне, Маша. Когда закончишь подчинять себе небо и землю, возвращайся.

Марья тяжело сглотнула и направилась в спальню, пока Иван медленно уходил по коридору. Она остановилась, заметив пробивающийся из комнаты свет. Ей захотелось позвать Ивана, но она передумала.

Она была Марьей Антоновой. Ей нужен телохранитель лишь для того, чтобы прикрывать её спину. Она была более чем способна защитить себя от того, что ожидало её лицом к лицу.

Марья отворила дверь и замерла, молча наблюдая за происходящим.

— Не паникуй, — предупредила её сестра Катя.

Смешное заявление. Марья никогда не паниковала.

— Что это? — медленно спросила она, обводя взглядом своих сестёр и отмечая каждую по очереди.

Катя, которая видела мёртвых.

Ирина, которая их слышала.

Галина, которая могла напитать силой генератор.

А за ними…

— Марья Антонова, — сказал труп, и Марья вздохнула.

С одной стороны, она могла рассердиться. Очевидно, её сёстры сделали что-то невероятно глупое. С другой стороны, по крайней мере, они пришли прямо к ней. Это, как и всё остальное, Марья могла решить. А если это не поддавалось решению, то его можно было уничтожить.

— Можно было хотя бы избавиться от запаха, — наконец сказала Марья, обращаясь к Кате.

Та пожала плечами.

— Это твоя сфера деятельности, — напомнила она.

— Когда-то, Маша, ты была не столько всемогущим наркобароном, сколько девушкой, с умелыми руками.

— Унижай меня дальше, почему бы и нет, — пробормотала Марья, поворачиваясь к трупу. — Что ты хочешь?

— Я должен спасти Сашу, — сказал он. — Я должен её спасти.

Марья посмотрела на сестёр. Галина слегка пожала плечами.

— Саша мертва, — сказала Марья трупу. — Слишком поздно спасать её.

Ирина и Катя переглянулись.

Труп, тем временем, покачал головой.

— Я спасу её, — сказал он.

— От чего? — спросила Марья.

— От мира, — ответил он. — А если не от этого мира, то от всех остальных.

Марья нахмурилась и снова взглянула на сестёр. Ирина неуверенно сделала шаг вперёд.

— Он немного застрял, — пояснила она.

Он. Марья уже знала, что это «он», но всё равно.

— Застрял в чём? — спросила она, внимательно изучая его. — В прошлом?

— В своей смерти, — уточнила Ирина. — Поэтому нам пришлось вернуть его.

— Он повсюду следовал за мной, — добавила Катя. — Говорил с Иркой. Надо было что-то сделать.

Марья перевела взгляд на Галину, которая только пожала плечами.

— Мне просто было скучно, — честно призналась она, и Марья вздохнула.

— Ладно. Галя, подойди сюда, — сказала она, и Галина кивнула, положив руку ей на плечо. — А ты, — обратилась Марья к трупу, — садись.

Труп послушно сел.

— Это может занять время, — предупредила Марья. — Было бы быстрее просто убить тебя снова.

— Забавная штука — смерть, — ответил труп. — Она странно влияет на время.

На мгновение Марья почувствовала, как медленный след пальцев Дмитрия отзывается на её щеке.

Мёртвые редко остаются мёртвыми надолго. Всё время что-то воскрешается.

— Да, — сказала она со вздохом и положила руки на глаза трупа, а затем закрыла собственные. — Так и есть.