Мило

ГЛАВА LXIV

Прошло уже больше месяца, как Мило живет в Марсигане. Он часто ссорится с Адрианом: то не желает подчиняться его сумасбродным фантазиям, то возмущается его придирками и подковырками.

Когда он жалуется мадам Кассиньоль, она отчитывает иногда сына, но при этом обзывает Мило доносчиком.

— Адриану вообще не следовало бы с тобой играть, — заявляет она ему.

Мальчик не осмеливается сказать ей, что играет он с ее Адрианом скорее по обязанности, чем из удовольствия.

Кассиньоль же вообще не обращает никакого внимания на их ссоры, а может, просто не хочет обвинять в них сына. Он ограничивается только тем, что пожимает плечами или приговаривает: «Ну хватит, хватит!» — таким ворчливым топом, будто призывает к миру и согласию. Но он доволен работой Мило. Недаром он написал об этом тетушке Ирме и ее подруге.

Однажды вечером, когда Мило клал сено в ясли Мутону, хозяин подошел к мальчику и протянул ему две бумажки по сто франков, сказав при этом:

— Ты здесь уже месяц. Положи деньги в карман.

Мило, покраснев от удовольствия, поблагодарил Кассиньоля.

— Что ж, ты их заработал, только и всего, — добавил хозяин и ушел.

Как-то раз Мило пристроился во дворе перед дубовой колодой. Он резал и подравнивал садовым ножом трехметровые стебли камыша, которые обычно служили подпорками для саженцев томата. Мило жаль было эти превосходные камышовые удочки, которые приходилось так безжалостно кромсать. Подносил ему стебли Адриан, выбирая их в самых удобных местах шалаша, где они стояли целыми охапками.

Заготовленный камыш у Мило скоро кончился, а Адриан, отправившийся за новой порцией, почему-то не появлялся, хотя прошло уже минут пятнадцать. Вдруг он ворвался во двор и бросился к колонке. В руках у него ничего не было.

— Мило, — закричал он, — давай помогай! Быстро налей воды в лейку и бегом за мной! Я поджег камыш!

Мило подбежал к лейкам, стоявшим рядком неподалеку от колонки. В этот момент вошел во двор Кассиньоль.

— Я поджег зажигалкой камыш! — крикнул ему Адриан.

Хозяин бросился вслед за мальчиками. Огонь уже трещал, языки пламени, лизавшие землю, тянулись по сухим стеблям камыша, добираясь до листьев шелковицы.

Проклиная все на свете, Кассиньоль обежал вокруг дерева и толкнул всю эту кучу камышовых прутьев и жердей. Отвалившись от дерева, они рухнули на траву и там заполыхали еще жарче, но оба мальчика уже заливали их водой, разбрасывали в разные стороны, топтали ногами.

Мило побежал за водой, и, когда вернулся, заливать больше было нечего, кроме дымящихся головешек да нескольких камышовых прутьев, кое-где захваченных огнем.

— Черт возьми! — вымолвил Кассиньоль. — Нам посчастливилось, что сегодня нет ветра! Проклятый мальчишка, как это тебя угораздило устроить пожар?

— Я прилег на минутку на сено в шалаше, — стал объяснять Адриан, — и вдруг увидел в сене сверчка. Вот я и решил повеселиться: маленько поджарить его. Чиркнул зажигалкой, а сено возьми да и загорись.

— Прежде всего, — заворчал отец, — ты не должен был устраивать этот дурацкий шалаш. Камыш здесь не для того, чтобы в бирюльки играть.

— Шалаш устроил Мило, а не я, — возразил Адриан. — Когда я вернулся из Арля, он был уже готов.

— Но я никогда и ничего там не поджигал, — вырвалось у Мило. — У меня нет ни спичек, ни зажигалки!

На место пожара прибежали мадам Кассиньоль со старухой. Их волнение перешло все границы.

— Подумать только, несчастный ребенок мог сгореть живьем в этом проклятом шалаше! — охала старуха.

А мадам Кассиньоль до самого вечера осыпала проклятьями «единственного виновника пожара» — Мило. Ведь именно ему пришла в голову подлая мысль соорудить эту чертову постройку!

— Если ты хоть раз прикоснешься без разрешения к нашим вещам, — отчеканила она, — я тут же выставлю тебя за дверь, понял?

Мило был так потрясен подобной несправедливостью, что отказался обедать вместе с Кассиньолями. Он заявил, что он не голоден и пройдется в деревню. Там он купил полфунта хлеба, маленький кусочек козьего сыра и пошел перекусить к Леонсу, рассказав ему о своих бедах.