Мир магов

Храм

Во тьме рукотворной пещеры раздавались равномерные удары метала о камень. Через несколько минут они учащались и как будто бы становились сильней. Такой темп не мог продлиться долго и удары на время затихали. Затем начинались вновь. Мужчина, работавший здесь, не привык к физическому труду. Людям его достатка и положения работать своими руками ни к чему. Но его действия имели определенный сакральный характер и делегировать их более компетентному работнику не разрешалась. Хотя, отвыкшее от работы тело — это не единственная проблема. Отсутствие света – вот, что невероятно сильно угнетало. С практической точки зрения он уже давно привык к этому. За сотни часов, проведенных здесь мужчина наизусть выучил все повороты запутанных ходов, внезапные ямки и выступы, стремящиеся уронить неподготовленного путника, а также неровный рельеф своего рабочего места. Хотя его все равно приходилось часто ощупывать, чтобы проверять изменения, произошедшие после очередной серии результативных ударов, и вносить корректировки в следующие действия. Но вот свой разум он натренировать не смог, за все это довольно продолжительное время. Не то что бы у него начиналась паника или возникали другие сильные проявления страха, и все же ему было не по себе. С другой стороны, возможно виновата не темнота, а сама суть его занятия, навивавшая неприятные мысли, каждый раз при посещении этого места. Как тут не грустить, если он вырубал в монолитной скале свою собственную могилу, а его острый ум не мог свернуть с темы неизбежной смерти и дальнейшего посмертного существования. Мужчине уже исполнилось больше шестидесяти лет, лишь благодаря магии он чувствовал себя пусть и не в рассвете сил, но и не на их закате. Но это не меняло факта ощущения приближения скорой смерти. Даже, если скоро в его случае означало лет сорок. Что это в сравнении с вечностью?

Как только, в начале очередного трудового дня, или вернее, трудовой ночи, он приступал к работе, мысли его оставались весьма позитивными. Разум его еще не успевал погрузиться во тьму туннелей вместе с телом, а оставался снаружи, погруженный в повседневную суету личных и государственных дел. Фокусироваться на этих продуктивных темах получалось около получаса. Затем его ум непременно спотыкался об одну из множества идей, логично развивающихся, в осознание собственной смертности. Иногда он сбивался, начиная думать о копаемой прямо сейчас могиле, иногда, вспоминая о подчиненных и друзьях, пожертвовавших жизнью во благо Империи. Мужчина хотел бы думать, что поступит так же, но не был в этом уверен. В другие разы он приходил к этой мысли более окольным путем. Так или иначе перед ним начинала маячить идея о собственной встрече с темными богами. Тут его мозг начинал работать на полную, вопреки желанию своего хозяина. Мысли множились, увлекая другие за собой, как сходящая с гор снежная лавина, грозящая похоронить под собой человека. Сознание ярким лучом света выхватывало из небытия образы немощного умирающего в своей постели старика, осознающего неизбежность происходящего, затем, скитающуюся по загробному миру жалкую тень – обрывок его личности, теряющую воспоминания и разум с каждым годом, и, в конце концов, давящую вечность пустоты и темноты небытия. Конечно, все может быть другим, но мужчине мерещилось именно это. И была среди этих и схожих мыслей одна, конкретная, особенная мысль. Она приходила не сразу и не каждый раз, но непременно приносила небывалую горечь. Сердце как будто пропускало один удар, отчего следующий становился болезненно сильным, а на глаза наворачивались слезы. И слава богам, что эта мысль сразу же его покидала. Что удивительно мужчина не мог сказать, что же эта была за мысль. Может его память не хотела фиксировать болезненный опыт, а может это была не определенная идея, которую можно выразить словами, а некое настроение или ощущение. В любом случае, ответ на этот вопрос ему был совершенно не интересен. Он трезво оценивал ситуацию и понимал, что вся ситуация и яйца выеденного не стоит, как по сравнению с проблемами других, так и по сравнению с тем, что пережил он сам. Все это выглядело в его глазах досадной помехой, а не экзистенциальным кризисом. По крайней мере сейчас, когда до пребывания на смертном одре оставались еще десятилетия жизни.

Окончательно устав, и, посчитав свой священный долг выполненным на сегодня, жрец засобирался, готовясь к выходу. Хорошо еще, что в храм, где он сейчас находился допускались не только высшие служители церкви, коим он и являлся, а также обычные монахи, выполняющие роль прислуги. Именно они будут убирать инструменты, вырубленную им породу и остальной бардак. Таскание на своем горбу корзины с каменной крошкой не добавило бы ему счастья или здоровья. Шел жрец медленно, опираясь рукой на стену и выставив вторую перед собой. Как зрячий человек, он не мог полностью довериться своей памяти и чувству пространства. До этого он пробовал несколько раз ходить и без рук, но разбитый нос и несколько лишних часов проведенных в лабиринте здешних переходов, не с первого, так со второго раза перевесили чувство гордости, заставив использовать руки. Говоря о лабиринтах, в целом жрецу даже нравилась идея этого храма его архитектура, атмосфера, окружение и история, пусть они и доставляли множество неудобств. Храм находился внутри большой одинокой горы, нависающей над всеми окрестностями. Ее склоны были круты и безжизненны. Окружал ее высокий и густой, первозданный северный лес, росший в радиусе нескольких километров. Он не расширялся, но и не сдавал позиций под натиском остальной, непохожей на него природы. Ни одно животное, крупное или мелкое не заходило в него, а приведенное насильно - вскоре умирало. Но не только они покинули эти места. Сначала звуки, а потом и свет начали постепенно исчезать. Они еще присутствовали тут, но с каждым годом их влияние становилось все меньше и меньше. Махая киркой, жрец прекрасно слышал ее удары о камень, но он знал, что на расстоянии десятка метров звук внезапно исчезал. Свет же полностью погас внутри самого храма. Ни факела, ни лампы, ничего не могло разогнать густую и вязкую темноту, поселившуюся в веренице рукотворных ходов. Снаружи солнце еще пыталось противостоять божественному влиянию, но получалось это все хуже и хуже. День стал выглядеть как ночь, а ночью не получалось разглядеть пальцев на вытянутой руке.

На эти изменения потребовалось много времени. Жрецы темных богов нашли эту гору около двух тысяч лет назад, когда Каршан был только основан и активно расширялся. Естественно, она тогда не обладала божественными свойствами, а представляла собой обычный кусок камня. До момента этой находки еще ни один храм не был основан, так как для первого и главного святилища требовалось особенное место. И им была выбрана эта гора – Гатал. Территория сразу и навсегда стала секретна для всех, кроме высших сановников и некоторых государственных деятелей. Простые люди ни разу не видели здешних пейзажей. Тем временем, священнослужители нового культа начали медленно, но верно создавать здесь храм и совершать необходимые обряды. Причем, исключительно в темное время суток. Все же они служители темных богов, чья сила мощнее проявляется именно тогда. Более того, после первого и единственного жертвоприношения природа и даже законы мироздания вокруг начали меняться. А туннели внутри скалы все множились и множились благодаря трудолюбивым рукам поколений монахов. Не будь в святилище незримого присутствия богов, оно давно бы рухнуло под собственной тяжестью, из-за огромного количества добытой породы, ослабившей рукотворные своды внутри горы. Внутри не было искусных статуй, барельефов, витражей и прочих атрибутов больших соборов. Но какая-то природная мощь и первобытность с лихвой компенсировала их отсутствие. А во время проведения служб, вообще осеняла такая божественная благодать, которую в других местах никогда не ощущали. Проблема только в том, что эту радость мог испытать только один человек за раз. Ведь в храме в принципе мог присутствовать только один священнослужитель, за раз. Так что мужчина сейчас был здесь в одиночестве. Все понтифики были похоронены именно здесь, поэтому и он копал тут свою будущую могилу.

То есть как «копал», он уже вышел из темноты подземелий и направлялся к двум ожидающим его спутникам. Точнее к подчиненным. Они стояли около трех исполинских по своему размеру хештов. На самом деле понтифику поездки на этих животных настолько осточертели, что он с радостью бы обменял своего скакуна на обычную лошадь, несмотря на разницу в цене и урон авторитету. Дело в том, что даже для всадников среднего роста огромный размер ездовых животных уже не удобен. А жреца можно было без малейших оговорок назвать низким. С другой стороны обычного коня и на десять километров к храму не подтащишь. А хешты как никак – одно из творений богини Клио, входящей в местный пантеон. Но даже им тут было не слишком комфортно. Концентрация божественного аспекта в их ауре не шла ни в какое сравнение с местной. Но комфорт хештов не сильно волновал их наездников. Ведь иначе им придется перемещаться на своих двоих. А этого такие высокопоставленные люди допустить никак не могли. Кстати, узнав личность одного из них многие бы очень удивились. Колдуны невероятно редко подчинялись обычным людям. С другой стороны, как бы мог глава разведывательного управления Империи путешествовать один? В этом случае его похитит любой проходящий мимо иностранный маг. Соответственно, все чиновники министерского уровня не выходили за пределы городов без сопровождения. Не выходил и он.

- Закончили, Ваше Высокопреосвященство? – Спросил вышедшего мужчину, второй всадник, его личный секретарь Телеп.

Мимхог бросил на него хмурый взгляд. Настроение и так стремилось пробить уровень плинтуса, еще и подчиненный подливал масло в огонь. Но что бы понять, как же до этого дошло нужно начать с достаточно удаленных во времени событий. В своей графской семье Лурье, будущий священник, родился седьмым сыном и претендовать в плане наследства, мог лишь на что-то уровня столового серебра. Кроме того, печальные физические кондиции не позволяли выбрать военную карьеру. А заниматься своей карьерой он очень хотел. Среди людей и так не часто встречаются такие индивиды, чьи амбиции выходят за пределы сытой и спокойной жизни, а юный аристократ в дополнении к этому обладал устрашающей пассионарностью и способностью к обучению, чем сильно выделялся среди многочисленных родственников. К сожалению, его положение фактически оставляли ему только один способ продвижения наверх. Как это часто бывало в похожих случаях его отправили в церковь. И там он отлично проявил свои навыки. Подставляя одних, и угождая другим, он прыгал с одного ранга на другой, будто блоха, только жаждущая не крови, а власти. Стоит признать, что немалую роль сыграли и отцовские деньги, вовремя отправляемые в нужные руки. Мимхог не сомневался в том, что не будь у него статуса и ресурсов, то до своего поста он добирался бы в разы дольше, а может и вовсе остался бы рядовым монахом. Так или иначе, через десять лет служения богам он добрался до сана епископа.

Помимо этого, нужно понимать, что епископы бывают совершенно разными по объему своих полномочий, хотя номинально это и не так. Он стал епископом города Корнут, города, напрямую подчинявшегося церкви. Пускай, это небольшой городишко, населенный пятьюдесятью тысячами человек, затерявшейся где-то на бесконечных просторах Империи, зато его власть здесь была реальна. Уже на этой позиции его возможности оказались не меньше отцовских, чем он не преминул воспользоваться. Так что вскоре его не пристроенные родственники стали быстро занимать ключевые посты в городе. Хотя формально церковью такое поведение не одобрялось. Существовало даже правило о том, что, начиная свою службу богам нужно было отказаться от своей фамилии и взять другое имя. Из-за этого требования Фалик Лурье превратился в Мимхога без фамилии. Но потеря имени своего рода не убавила желания епископа продвигать семейные интересы. Да и в любом случае на это обычно закрывали глаза, так как выгоду отсюда извлекала та же церковь.

Естественно, занимался он не только кумовством. На деле это его интересовало в наименьшей степени. Намного больше его вдохновляла и будоражила возможность управления хоть чем-нибудь значительным. До этого у него уже был определенный опыт, так как отец, разглядевший молодое дарование отдал ему под командование одну из принадлежавших им деревенек. Ввиду кипучего и деятельного характера он поначалу наломал немало дров, которые приходилось исправлять взрослым. Зато в конце этого периода, длящегося с тринадцати до двадцати лет, деревня Ирт превратилась в образцово показательную. Нет, конечно, там никто не озолотился за такой короткий промежуток времени, но урожаи действительно стали несколько больше, а покосившиеся домики заменились на нечто куда более приятное взгляду, пусть внутри и оставалось прежнее содержимое. Но, оказавшись в церкви, единственными его занятиями стали интриги и служение богам. И оба из них он не слишком-то жаловал. Подковёрную борьбу он считал вещью, во-первых, неприятной, во-вторых, совершенно необходимой. Не нравился ему излишний личный риск, а также потребность в совершении плохих действий по отношению к хорошим людям. С другой стороны, а что тут поделаешь? Не ходить же ему в сане послушника. И второе – поклонение богам его ни разу не вдохновляло. Он, конечно, не отрицал их существование. Таких сумасшедших в принципе было исчезающе мало, так как доказать существование богов могли как маги, так и жрецы. Правда и тут есть загвоздка. Доказательство того, что боги существуют есть, но вот доказать существование их деятельности уже не получалось. Раньше считалось, что у них есть два вида взаимодействия с людьми – помощь в быту в обмен на ритуалы, молитвы или жертвоприношения и организация посмертного существования, загробных миров и прочего. В первом случае проверяемый результат существовал, но был настолько низок, что все ритуалы стали скорее декорацией, чем чем-то значительным. А вот качество или хотя бы наличие загробной жизни проверить вовсе не представлялось возможным. Да и что это за загробная жизнь? Думая об этом, Мимхог белой завистью завидовал Элверумцам, чьи боги обещали вечные пиры или на худой конец жителям Ниилама, чей загробный мир был копией обычного. Темные боги обещали лишь длительное существование в виде теней, постепенно теряющих осколки своей личности до полного растворения во всеобъемлющем небытие. Или что-то похожее. Но проблема не в доказательствах или их отсутствии, не во влиянии на жизнь или смерть, а в том, что мужчине это было крайне неинтересно. Он жил здесь и сейчас, хотел добиться всего при своей жизни и передать нажитое детям, а не заниматься навязанными ему вещами. Просто не такой он человек. Это и была первая причина его раздражения. Сейчас, в критический для Империи момент, он занимался каким-то бредом с собственноручным копанием своей могилы, так как все понтифики должны быть похоронены именно тут. Кроме того, Телеп еще и обращался к нему как к священнику, напоминая о факте биографии, который он не прочь забыть. А ведь Мимхог уже давно получил титул герцога за свою продуктивную службу. И надо же непутевому секретарю указывать на ставшую ненавистной должность понтифика, вместо любого другого варианта обращения. Будь он поумнее, мужчина решил бы, что тот издевается. Тут как раз всплывала вторая причина его сердитости – нелепый секретарь. Нельзя сказать, что тот в чем-то слишком плох, но способности явно не соответствовали занимаемой позиции. Его потолок - служить главой небольшого города. Но увольнять парня никак нельзя, все-таки пусть и невероятно дальний, но родственник Императора. Благо Телеп вполне добросовестен и честен, а должность секретаря – это не должность первого заместителя, так чуть больше, чем формальность.

После того, как главный разведчик Империи, в абсолютном молчании, взгромоздился на своего хешта, они, никуда не торопясь, направили своих животных к единственной дороге от храма. На паре километров быстрой скачки много времени не сэкономишь, а сразу после их уже ждал портал в столицу.

- Ну Телеп, на чем остановился твой доклад? – Спросил жрец. Из-за ночных работ его обычный график полетел коту под хвост. Так что он просыпался в одиннадцать часов вечера в столице, проверял, есть ли что-то требующее его срочного внимания, затем отправлялся с двумя спутниками к храму, слушая по пути туда доклад о произошедших событиях или о подготовленных операциях. Но рассмотреть все до приезда он не успевал, так что значительную часть узнавал только на обратном пути. А затем в столицу, в родные стены второй канцелярии, или иногда в императорский дворец.

- Так, сейчас, ага, вот: «По всей Империи замечено распространение культа Илдиса.» Зачитывать?

- Перескажи, вопрос пока что не такой острый. – Мимхог быстро восстанавливал в памяти картину происходящего. О существовании культа стало известно чуть больше года назад. И он сразу пробудил у всех причастных плохое предчувствие. Чем обычно были культы? Соберутся себе верующие вокруг непонятного пророка, а то и мессии, да начинают вербовать последователей. Да от них был вред, но ничего особенного, если не наглеть, то можно и не попасть в поле зрения властей. Силы нет, масштабных целей нет, просто непонятные личности доят доверчивую паству. Последователи Илдиса выбивались из общего ряда значительно. Сначала в глаза бросилось абсурдное количество божественной силы у верующих. Темные боги столько давали лишь праведникам, да архиепископам. А тут у каждого деревенщины на маленькое чудо наскребётся. Потом всплыли и другие проблемы. Культисты ничего не делали, они просто были. У них отсутствует церковь, иерархия, выгода. Между ячейками, появившимися по всей стране никакой связи, да и интенции эту связь наладить. Получалось так, что живет себе условное село, никого не трогает, ни в чем не замечено и не замешано. Затем, раз – и все начинают верить в ложных богов. Без всяких проповедников и предпосылок. А главное, в жизни села ничего не меняется. Никаких тебе пожертвований или жертвоприношений. Всё, как и было. Крайне скверная история. Мимхог хотел держаться от нее подальше. Выгоды успеха неясны, а вот провал обещает быть болезненным…

- Похоже, что составители аналитической записки с вами не согласны. За этот месяц было раскрыто больше ячеек, чем за прошлые полгода. И мы все еще не знаем полного масштаба культа. Учитывая их неясные цели и подозрительные силы, нас просят взять вопрос на особый контроль. Кажется, Император скоро назначит вас ответственным.

- Телеп, вот скажи мне, почему меня не могут сделать куратором чего-то успешного?

- Не знаю, Ваше Высокопреосвященство. Кто если не вы?

- Темные боги, да кто угодно! Почему инквизиция спихивает на нас свою работу… Столько требовали себе полномочий, а как дошло до дела – умывают руки. Тайная канцелярия видимо тоже только с песенками, да пьесами предпочитает бороться. Ладно, оставлю жалобы жене. Допросы по-прежнему глухие?

- Даже у магов.

- Плохо. Тогда записывай: сформировать единую следственную группу – это вообще надо было делать сразу, но было непонятно в какое ведомство отправят дело… Выписать как можно больше магов и практикантов, пусть проверяют все деревни с хуторами. В городах начать составление списки тех, кто не ходит в церковь, особенно если люди при власти. Потом отправим к ним священников или колдунов. Еще сформируем исследовательскую группу. Нам нужно получить ключик к их мозгам. Подчеркни это, как самое важное и первоочередное. Что ещё? Есть у тебя идеи, Телеп? Или у господина мага?

- Тут у любого колдуна идеи найдутся, господин министр, не знаю правда были они уже опробованы или нет, не знаком с проблемой. Самое очевидное – это выйти на хозяев культистов, в общем поспрашивать в иных сферах. С парой демонов переговорить, ангела вызвать. Что-нибудь да подскажут, всё-таки их епархия. Можно просто понаблюдать. Комплексные чары познания могут нам многое поведать, если объект не знает, что за ним наблюдают. Или принести этих самых культистов в жертву богам. Может им откроется что-то в этих высших эмпириях. Но я все же боевой маг, в задачах подобного рода опыта не имею. Думаю, коллеги еще что-то придумают.

- Уж надеюсь. Иначе, дела мои плохи.