Моногамист

Глава 8

Ella Henderson — Empire

Моя спутница оказалась на редкость подкованной в истории архитектуры, владеющей терминологией, познаниями в стилях и даже технологиях. Я не был удивлён, я был потрясён.

— А Вы работаете в области, связанной с архитектурой? — спрашиваю.

— Вовсе нет, — улыбается, — Я аналитик. Работаю в двух консалтинговых компаниях в Москве удалённо, я фрилансер.

— Как это возможно?

— Очень даже возможно для тех, кто хочет сэкономить на специалистах. Я получаю технические задания по электронной почте, выполняю их и отправляю тем же способом обратно. Как правило, это бизнес-планы компаний малого бизнеса, стратегический анализ, финансовые отчёты, анализ финансовых показателей, коэффициенты, тренды, прогнозы, обработка данных по исследованию рынка, сведение их в таблицы, обработка и анализ, а потом комментарий к ним, графики и диаграммы. У меня это выходит лучше всех в нашей команде, поэтому самые интересные проекты всегда достаются мне. Но то, что связано с недвижимостью — это оценка объектов, её я тоже могу делать.

— Живя в другом городе и стране?

— Да, ведь я выполняю работу, связанную с расчётами и анализом, подготовкой отчёта. Сам объект осматривает отдельный человек, а я уже обрабатываю входящие данные. А всё, что касается данных рынка — можно найти в интернете, любую информацию по аналогичным объектам, основной ведь метод — сравнительный.

— Невероятно, я и не подозревал, что такое возможно.

— На моё счастье, возможно, потому что так я могу и работать, и ребёнку время уделять, ему ведь нельзя в детский сад.

— Почему?

— Есть у нас некоторые проблемы, но не стоит об этом.

— Хорошо.

А вот то, что дальше случилось — как нельзя лучше вписывается в мою теорию неслучайности событий и явлений нашей жизни. Женщина моей мечты начинает нахваливать мне во всех красках и немыслимых эпитетах моё же творение: самый крутой, передовой, технологичный дом, верх эстетики в архитектуре, да и что там говорить, ну просто шедевр! Глаза её горят восхищением, расписывая достоинства моего труда, она буквально задыхается, не успевая проговаривать вслух то, что накопилось невысказанным. Я воспарил на горделивых крыльях самомнения так, что мне показалось даже, мои ноги оторвались о молдавской земли. Моя женщина буквально одержима новыми современными зданиями, может говорить о них часами и рассказывать мне о том, как технологии позволяют добиваться автономности в энергопотреблении. Сказать ей, что использованные солнечные батареи в восхитившем её доме ещё более технологичны, чем её познания об их возможностях, и что спроектировал их я по своей же оригинальной идее? Или лучше не надо…

— Этот дом тестовый и построен он по моему проекту. Сейчас мы только начали его заселять, чтобы протестировать работу всех систем. Я тоже живу в нём, кстати, в маленькой квартире на пятом этаже…

Упс… Какая незадача, так неприкрыто нахваливать мои достижения, это ж надо… На лице её шок, а я тону в самодовольстве! Потрясение тут же сменяется напускным безразличием… Что ж, кажется, больше меня хвалить не будут.

— Хочешь ко мне в гости?

— А мы уже перешли на «ты»? — в глазах подозрительность.

— Ну, мне кажется, уже пора, — улыбаюсь ей.

— Я думаю, в гости как-то неуместно. Особенно, если мы «на ты», — улыбается мне ответ, сменив подозрительность на лукавство.

— Ну, тогда поедем, пообедаем. Выбирай место.

{Her — Union}

Мы обедаем, я наблюдаю за ней: смешная, с аппетитом всё в порядке, в еде не переборчива, не морщится, как умеют кокетки, просто ест. Лакомка — простое пирожное способно зажечь в ней огонь. Терпеливая и жертвенная — кормит ребёнка, а сама едва сдерживается, но не позволяет себе прикоснуться к сладкому, пока не насытится сын. Ничего более умилительного я в жизни не видел! А с каким удовольствием сам бы кормил её этим пирожным! Представляю, как открывается этот волшебный ротик в ожидании очередного кусочка, как получает его и скрывается за полными малиновыми губами, лишь немного испачканными кремом и крошками… И я, даже не пытаясь сдерживать себя, склоняюсь и забираю оставленное мною же неряшество своим языком…

Лера поднимает глаза на меня и, кажется, догадывается о моих преступных мыслях… Облизывает губы, а у меня уже шумит в ушах, и мучает проклятая физиология — какое счастье, что она с сыном расположилась с противоположной стороны стола…

Пытаюсь отвлечься:

— Почему Алёша почти не говорит?

Она снова смотрит на меня, и в глазах проскальзывает негодование… Чёрт, она же просила не говорить о сыне! Но вопрос мой без ответа не оставила:

— Он начал говорить только два месяца назад, произносит слова плохо и стесняется этого. Особенно при незнакомых людях. Понять его могу только я.

— Разве дети начинают говорить в 4 года?

— Дети начинают говорить раньше.

— Проблемы при родах?

— Нет, там всё было отлично. Алёша развивался как положено до того момента, как ему сделали прививку.

— Прививку?

— Ты ведь знаешь, что это такое? У вас в Штатах детям делают прививки?

— Делают, но я не слышал о подобных последствиях. Что за прививка?

— По нашей аббревиатуре АКДС — комбинированная вакцина против дифтерии, столбняка и коклюша.

— И что произошло?

— Ну… это долгая история.

— Я никуда не спешу.

— В общем, при рождении у Алёши было немного повышенное внутричерепное давление, это не страшно, сейчас большинство детей рождается с ним из-за высокого веса, который в среднем выше, чем скажем, 10–20 лет назад. Считай это данью акселерации. Но из-за этого диагноза первую вакцину АКДС он получил не в положенные 6 месяцев, а в два года. Это первая проблема, вторая, как я выяснила из учебника по вакцинации — детям с любыми нарушениями по неврологии вместо АКДС положена АДС (а её у нас в поликлинике не было) — та же прививка, но без коклюшевой составляющей, которая единственная в этой компании даёт судорожный синдром. Тебе известно, что это?

— Ну, в общих чертах.

— На деле это выглядело так: я привожу здорового, развитого соответственно своему возрасту ребёнка в поликлинику на плановую прививку, мы получаем её, идём домой, и, примерно через час, у него начинаются судороги — скручивание ручек и ножек, запрокидывание головы, плач от боли, ещё через несколько минут он теряет сознание. После этого — скорая помощь и 10 дней в реанимации, задержка речевого развития, бесконечные бронхиты один за другим и спустя 2 месяца диагноз астма, поскольку лекарства, которыми врачи лечили последствия прививки, или же она сама, тут я не докопалась до истины, вызвали крах иммунитета, так что на прогулке в парке мы не подходили к детям, в помещения с людьми — только в маске, но и это не помогало, он всё равно болел. Сейчас всё позади, и самого страшного не случилось — нет задержки умственного развития. Над речью мы упорно работаем последние два года, и то, что он начал говорить — огромный прорыв, дальше только работа по коррекции. Но у него всё будет в порядке: к школе его речь не будет отличаться от речи здоровых детей — так говорит наш логопед, и я сама так чувствую. Я знаю, что всё будет хорошо.

— Мне жаль, правда, жаль, — я теряюсь в мыслях, понятия не имею, что нужно говорить в таких случаях, с трудом скрываю восхищение ею. Такая хрупкая, нежная, юная, а успела уже пройти настоящую школу жизни, уроки ответственности, трудности выбора в принятии решений…

— Я же говорю, всё уже позади, пережито, выболено, осмыслено и переосмыслено. Несмотря на всё это, я допускаю и понимаю, что ошибиться может любой, даже врач… Но, во всей этой истории, случилось нечто, что перевернуло меня. Дело в том, что перед прививкой ребёнок должен пройти подготовку в течение 3-х дней специальными медикаментами. Разумеется, я всё сделала, как положено, о чём и сообщала им при каждом допросе (а их было множество). Однако в истории болезни, и далее во всех медицинских отчётах по нашему случаю врачи реанимации указали: «Мать не подготовила ребёнка к прививке». Вот эта врачебная порука в стремлении скрыть свою ошибку просто убила меня. С тех пор я не доверяю ни одному назначенному лечению, всё перепроверяю, всегда. Моё правило — три мнения, три специалиста по каждой проблеме.

— Хочешь безупречность — выполни работу сам…

— Увы. Такова реальность…

То, что рассказала Лера о своём сыне, окончательно охладило меня. Жизнь, как она есть: жестокая, непредсказуемая, коварная… Любительница целиться по нам своими стрелами с дозами боли, а дальше уже всё зависит от тебя: успеешь увернуться или нет, но свою дозу всё равно получишь…