Некромантия. Задачи и упражнения

Глава 4

Он отказал. Встал резко, прошелся по комнате. Лицо стало отстраненно вежливым, и я поняла, что попросила о чем-то недостойном или неприемлемом, или даже оскорбила.

– Обещай не просить снова, – его голос чуть вибрировал, он волновался и был расстроен. И совсем не притворялся.

– В тот раз тебе ничего не мешало, – упрекнула я.

– В тот раз ты была мне никто, просто случайный свидетель.

– А теперь?

– А теперь… – провел рукой по лицу, коротко взглянул на меня и тут же в сторону. – Теперь пора собираться. Мы почти на месте.

Развернулся и вышел.

Ба словно у двери караулила. Тут же влетела ураганом и принялась командовать и отчитывать за расхлябанный вид, вечные штаны, торчащие волосы, осунувшееся до костей лицо. Я в пику ей тут же показала лицо до костей, чем заслужила взгляд полный порицания и укоризны. Дальше последовала лекция за недостойное поведение, разбрасывание подарков и убегание в середине разговора. Между делом я узнала, что импозантный ведьмак – ее спутник и близкий (тут она сделала финт бровями) друг из Штиверии Лудвиг Форсц, и что это на самом деле он ее пригласил, а Эфареля она из вредности попросила. Знала, что помнется и не откажет, из-за прошлой истории с неудавшимся ухаживанием, и имела тайную надежду попасть на закрытый прием, а именно, на Цитрусовый бал, где будут сливки сливок. Не вышло, но хоть насладилась эльфийским смятением.

– Он такая прелесть, любовалась бы часами! – воскликнула ба, и тут с ней много кто согласился бы. Помнится, когда Вельта мне трещала про дивные прелести, я пускала этот поток восторга между ушей, сейчас вот понимаю, в чем соль. Но у Вельты уже не спросишь про пикантные секретики ушастых и не поделишься сакральным знанием о нужности ведьм в эльфовоспроизводстве. Мысли с пропавшей подруги внезапно свернули на родителя.

– А как же па? Он уверен, что ты в Нодлуте!

– Конечно. Я ему звонила, а я прекрасно знаю, как он меня слушает, когда я ему звоню. Говорит: “Привет, ма”, потом ставит на громкую связь, а звук на минимум, магфон в карман сует и занимается своими делами. Иногда мычания всякие издает, будто разговор поддерживает.

Я, неоднократно сию картину наблюдавшая и пару раз делавшая точно так же со звонками от них обоих, старательно собирала на лице сосредоточенно-серьезную мину. И вяло отбивалась от попыток ба запихать меня в платье.

– Представляешь! – продолжала бухтеть она. – Он меня в мой собственный дом не пустил! Запретил туда ехать под угрозой отлучения от тебя. Сказал, нечего тут среди пыли и не-мертвых делать, своих монстров полно, а прислуги тут нет и третировать некого.

Я хохотнула и обнаружила, что уже стою без рубашки, а Лукреция на мне что-то в цветочки и вырезы на спине застегивает.

– Светлый хранитель! Митика! Что за кошмар у тебя на груди болтается, всю шею стерла! – она потянулась к ключу и костяной сове, уже полгода мирно уживающимся на одном шнурке и резко отдернула пальцы. Помертвела лицом и села на постель, шпильки, которые она приготовила для моей копны и держала в другой руке, серебристым дождем осыпались на пол.

– Детка… Детка моя…

– Ба, ты чего?

Она вскочила и впилась пальцами в мои голые плечи не замечая, как идеальный маникюр превращается в совиные когти.

– Холин как наставник вместе с тобой мертвый клинок заговаривал или ты сама на поррогхе крровь оссставила?

– Сама! – И не стала уточнять, что не на пороге, а за, и при каких обстоятельствах. Не дура. Тем более что реакция Лукреции меня напугала. Никогда не видела ее такой, на грани оборота: с волос искры и глаза желто-зеленые дикие.

– К своему родовому камню водил? К сссемейному алтарю в Холин-мар? Ну?!

– Ба! Да в чем дело?! – я заорала. Ее отпустило, а она отпустила мои плечи. Втянула когти, пошептала на ранки, оставшиеся на коже. Шпильки мы собирали в четыре руки, и я молча позволила ей поизмываться над моими волосами.

– Камень его на тебе и в суть врос, раньше так не было, он теперь как родной, – наконец заговорила она. – Так бывает, когда жену или невесту в род вводят и сила рода ее принимает, а она в ответ себя отдает.

Себя отдает. Кажется, я покраснела, но ба была за спиной и ничего не…

– Нечего тут в невинность играть, знаю я про ваши шашни. Сразу все ясно было, даже когда еще не было. Только это ничего не значит и значить не будет, пока вас родовой камень кровью не свяжет. Так что расслабся и можешь и дальше бедняге Альвине нервы мотать. А Холин твой…

– Холин мой наставник, – упрямо буркнула я, хоть и подозревала, что это уже далеко не так, поглубже вонзая ногти в ладони, чтобы отвлечься болью телесной от боли иного рода.

– Точно, – съязвила ба, – и наставил, и научил, и в теории, и на практике. Хотя, надо отдать ему должное, мозгов у тебя прибавилось. И ответственности. А вот совесть куда-то делась. Окончательно.

– Кто бы говорил!

Я не хамлю старшим. Обычно. Но когда старшие начинают переходить границы я тоже могу перейти. И в последнее время делаю это по щелчку. Что совсем мне не нравится.

Ба смотрела на меня и мои метаморфозы спокойно и печально.

– Давно? – спросила она и так характерно плечами повела, что я увидела желто-коричневую болотную сову. – После того случая в поместье, когда был темный всплеск и погиб младший Холин и юноша, твой сокурсник?

Я кивнула. Сказать честно, я никогда не интересовалось, как этот случай предъявили обществу и говорили ли вообще что-нибудь. Заседания ведь были закрытыми. Да это и не важно, я все равно знала правду. Видела, как Ясен вырвал Геттару сердце, как с помощью дома убила своего преподавателя Эмильена Нику, что был у Ясена на подхвате. Как устроила на башне кровавый дождь, потому что мое чудовище, которое я с таким трудом вытащила из-за грани, снова перестало дышать. Мое или не мое? Ногти в ладонь не спасали. В иной форме не на всех руках есть кожа, да в ней и не больно. Может поэтому?

– Хорошаааа, – протянула ба. – Теперь будь человеком или хотя бы притворись. Глядишь, и втянешься. Это мужики пуская могуществом меряются, а ты девушка, тебе красотой поражать нужно, а не костями греметь.

– Ты-то своего Лудвига Форсца чем поразила?

Лукреция хихикнула, как девчонка, подбила завитой рыжеватый локон, а потом показала отворот кармашка, к которому был пришит оберег очень знакомого исполнения: перья, бусинки и мелкие курьи косточки.

– Орочий манок? Ты серьезно?

– Отчего бы и нет? С тобой же сработало?

Я не стала ее разочаровывать тем, что как раз и не сработало, вернее сработало наоборот. А Альвине случайно меня в подворотне нашел, а теперь страдает.

В дверь поскреблись и профессионально вежливый голос сообщил, что через десять минут причаливаем. Но я и так уже всем организмом чувствовала бегущую по массивному телу аэростата вибрацию. Не знаю, в чем была причина такой несовместимости, ведь на морских прогулках (случались и такие) меня совсем не укачивало. Видимо, я как-то реагировала на магию, помогающую удерживать конструкцию в воздухе.

– Не волнуйся, все твои вещи уже должны были отнести к магмобилю Альвине.

– Ба, какие вещи? Я свое наверх не брала.

– Я брала. Так и знала, что у тебя с собой ничего подобающего случаю, поэтому прихватила из Нодлута твою пару платьев. Твой помолвочный браслет тоже. И добавила от себя необходимое. Можешь не благодарить.

– У меня всегда с собой подобающий случаю счет в банке. Я же не в дикое Холмогорье к оркам собиралась.

– А с виду и не скажешь, – вздохнула Лукреция, быстро собрала стащенные с меня одежки и ботинки в небольшой элегантный саквояж и мне же и вручила, вместе с туфлями. Не на шпильках, и то хорошо.

Вышли. Бабуля куда-то слилась по пути. Незаметно и не прощаясь. А значит – появится в самый неподходящий момент. На мгновение мне показалось, что я увидела бордовую инквизиторскую мантию. Но это была всего лишь дама в похожего цвета платье. Есмал же накляузничал на меня в конгрегацию, вот я и ждала, что кто-нибудь явится по мою темную душу. Или они просто решили подождать, пока я в Нодлут вернусь? Я ведь вернусь, позже или еще позже, но вернусь. Никуда не денусь. Мне одинаково тоскливо будет что там, что в поместье, ведь он был в обоих местах.

– Чудесно выглядишь, – воссиял Эфарель, когда я, обуреваемая мрачными мыслями и мучимая желудочными спазмами, подошла к феррато, руку поцеловал и открыл дверцу. – Влияние мадам Ливиу видно невооруженным взглядом.

Если в голосе эльфа не слышно иронии, то это не значит, что ее там нет.

Магмобиль мягко заурчал, органично вплетаясь в певучий голос Альвине.

– Нам выделили комнаты в гостевом павильоне у башни Зимородка. Считай, мы у Халатира самые любимые гости. Он туда только родственников селит и то не всех. Устроишься, поужинаем и, как и обещал, отвезу тебя на Закатный мыс. Или прогуляемся. Там недалеко.

Люк открылся, магмобиль вынырнул навстречу солнцу, простору и… простору. Фалм – изумрудно зеленая капля в золотистой кайме пляжей, с высокими башенными скалами в юбках облаков и белоснежными шпилями Фалмари-мар в самой узкой части острова, что выдавался острым мысом как раз на запад.

Мрак и пепел, во что я ввязалась!