Некромантия. Задачи и упражнения

Междуглавие

Ничего… Ничего… Ничего не видно, вот бездна… Ага, главное лбом колонны не пересчитать. Пронесло. Мимо колонны как раз и пронесло. До балкона две колонны, а потом пять шагов, кажется… А ну, вот, уже почти видно. Глупо не ставить скамеек на балконах. Отчего же так в ушах свистит? Это уже музыка? Отвратно, я бы под такое танцевать не пошел. И не пойду, какой из меня сейчас танцор? Верно, никакой. Прости, мелиссе, прости свет мой, что бросил одну, но очень уж ты сильная стала, невообразимо. Раньше такой не была. Помню, как выпросила поцелуй, а глаза хитрые, сразу понял, что ты хочешь, но нарочно сначала так целовал, чтоб еще просила. Ласковый темный огонек… Нужно было бросить эти игры в шпионов, хватать тебя в охапку и тащить в Эфар-мар. А там дивный лес, водопады, скалы и закаты невероятные, влюбилась бы… И так уже почти… Глаз не сводила, наблюдала тайком. Немного очарования и… Нет, это как раз было зря. Сорвался… Была такая яркая в том красном платье. Холин рядом… Он всегда рядом, как и я, но почему-то всегда ближе, даже если далеко. Чушь какая-то… Дышите, тьен Эфар, дышите… Столько тьмы и боли, сердечко мое, неужели ты не понимаешь, что с собой творишь? Света было столько, а осталась капля. Ничего, мне уже почти хорошо, я успею, до утра далеко еще…

– Я успею…

– Это вряд ли, Эфарель. Вы здесь уже довольно давно. Ваш извечный соперник успел станцевать с вашей невестой ваш первый танец, они поискрили тьмой на весь зал и разбежались по углам. Скандал состоялся, гости в восторге. Только мне не понятно, чего ждет старейшина Халатир, а он ждет, даже, сказал бы, минуты считает. Вы не в курсе?

– Пришли поерничать, Арен-Тан?

– Нет, помочь. Я принес стул и ликер. Мята и лимон. Приятный вкус.

В одну руку ткнулась спинка подставленного инквизитором стула, в другую – узкое горлышко графина.

– А бокалы закончились?

– Как бы я выглядел со стулом и бокалом?

– Ну-ну, со стулом и графином, конечно, куда приличнее…

– Тут вы правы.

– А где не прав?

– В своей безответной привязанности.

– И в этом я над собой не властен, – отхлебнул из горлышка. Ликер и правда был хорош, не очень сладкий, с кислинкой, и мята кстати.

– Вы же можете управлять эмоциями.

– Это гадко, Герих, – снова глоток. – Я не про вашу ликерную помощь. Подчиняя эмоции, мы убиваем свет. В себе и в том, чьими эмоциями манипулируем. А вместо него всегда приходит что-то другое.

- Тьма?

– Вам ли не знать, что тьма лишь другая сторона света и одно не бывает без другого. Есть кое-что похуже – пустота. Она – самое страшное.

– Вам лучше?

– Да. Стул был очень вовремя.

– Вернетесь в зал?

– Нет, пойду прогуляюсь. Я задолжал кое-кому Вечер небесных огней, а еще у меня грандиозные планы на эту ночь.

Для того, чтобы выйти, все же пришлось вернуться в зал, но тут, вдоль окон, почти никого не было, а тем, кто был, – было не до него. Особенно вон той парочке за портьерой. Как там оракул сказал? Отдал сердце, отдай и свет, призови тьму и жизнь уступи. До рассвета случится и с рассветом исполнится. Сердце отдано, и свет… до сих пор мутит немного. Магистр-тьма-Холин явился. Тьма всегда приходит, особенно если позвать. А до рассвета еще можно много успеть. Не так ли, сердце мое?

* * *

Они были такие трогательные… Живые, теплые. От любви всегда тепло, как она раньше не замечала? Дура была потому что. Эльф сиял, даже смотреть больно. Красивый. Его подруга тоже была красивая и тоже сияла, для другого и по-другому, но и эльфийский свет отражала, согревалась от него и пепельная стылая тоска таяла.

О тоске она сама теперь много знала. Было кому показать и научить. Все оттенки. Тоски, боли, безысходности, отчаяния и багрянца. Теперь она только красные цвета различала хорошо, все остальное было серым или черным. Потому и цветы такие выбрала. Сегодня была лилия с “пепельным ветром”. Проклятье не ее, а этого урода. Следующее в списке по академскому конспекту. Зачем хозяин вообще с ним связался? Хозяин любил все полезное, а урод был полезный. Еще немного и, во многом благодаря ему, у хозяина будет тело. А урод вовсе не урод, нормально все у него с лицом, просто он за гранью полный отврат. Эльфья девочка тоже не красотка, но этот… полезный. Это он придумал проклятия дарить, а хозяин смеялся. Это было жутко. Хозяин-тень жуткий, а уж она жутиков навидалась. Смеялся, урода похвалил, а ей велел подарки носить. “Будешь, – говорит, – моим темным посланником”. И велел цветы выбирать красивые, какие девушки любят. Выбирала, как для себя. Астры, розы, лилия. И обязательно чтоб красный цвет был, так красивее.

Из пещерки веяло тьмой и силой. Она ждала в тенях и уснула, но вечно-не-мертвый, замотанный в вытянутые паутиной темные ленты, ее прогнал. Смотрел, пока она не проснулась и рукой прочь показал, а чтоб лучше дошло, бросил в нее такой же “пепельный ветер”, какой она в руках держала. Ушла туманом. Она раньше не знала, что так можно. Урод полезный сделал так, чтоб она смогла. Мучил, скотина, видел же, что больно, и все равно продолжал. Кровь поменял на другую полностью и из внутренностей кое-что. Теперь она что-то вроде тех, что улицу метут, только лучше. “Почти совершенство”, – сказал хозяин, когда она впервые стала туманом и обратно собралась. Быть “почти” было унизительно. Вот сам бы своему абсолютному “совершенству”, эльфьей подружке, подарки и носил. Гад…

Боль ослепила. Из груди вырвался сип, тело рассыпалось осевшей на траву росой. “Совершенство” и эльф прошли рядом, едва не задев. В темноте было не видно, где обычная роса, а где серая, как пепел. За грубость – боль, за строптивость – на цепь у порога, за прямое неповиновение – за грань к голодным теням от тоски выть. Собралась, подняла цветок. Догнала. Живые, теплые… Почему он снова ее на руки не возьмет? Роса же, а она босиком.

Ноги мокрые. Вон на ковре наследили. По разным комнатам пошли? Зря… Можно было бы наблюдать и греться от их тепла. Вот идиоты. Живые же, любите! Эльф больший идиот. Пошел бы следом, может и не прогнала бы. Когда такая тоска, к любому потянешься, а тут красавец и влюблен до розовых ушей. Эти их уши…

Вот дура, чуть не попалась. Замечталась об эльфийских ушах, романс дурацкий вспомнила. Кто-то ей его пел… А, еще один любитель цветов. Тоже дурак. Кто с хозяином связался – тот и дурак. Но лучше так, чем тоска.

А цветок она тут, у двери оставит. Только бы догадалась… Эльфья девочка всегда медленно думала, зато действовала быстро. Пусть бы сейчас думала побыстрее, а то может поздно стать. Хозяин почти освоился в новом теле, когда процесс завершится, его будет куда сложнее… аххрррыы

Она давно не дышала, но у ее собственного тела оставалась боль и память о том, как бывает, когда лишают возможности дышать. Ничего. Даже боль лучше, чем тоска.

Пусть только догадается.

* * *

Они столкнулись на стоянке перед отделением, совсем как раньше. Тогда был идеальный до оскомины комиссар Эфарель и штатный некромант в старой форменной мантии. Сейчас отделение было другое, стоянка другая и другая одежда. Зато машины были все те же и эмоции от встречи тоже. Бесили они друг друга с полной взаимностью, а Эфарель сам сказал, взаимность в мире дело редкое, а потому ценное. Философ, мать его ведьма.

Плеч развернуты, ноздри гневно раздуваются, еще бы за воротник его прихватил и об магмобиль шваркнул в избытке чувств. Если раньше он только прикидывался идиотом, то теперь… Теперь все печально.

– Холин, что вы делаете, – с места в раскоп взял эльф и руки за спиной сцепил, наверняка, чтоб пагубному чувству гнева на поддаться.

– А вы?

– То, что должен. – Позер.

– Я тоже.

– Выглядит совсем иначе. – Это он про аннулированный ученический договор? Наверняка.

– Мне до бездны, как это выглядит, я развязываю себе руки.

– Но ей вы их связали! – Как есть позер. Ведро пафоса на стакан воды.

– Она все равно ничего не может сделать, я – смогу.

Надо заканчивать этот цирк, еще не хватало, чтобы Арен-Тан сюда вышел для полного комплекта, его и так слишком много. Слишком много Арен-Тана и впечатлений. Удержать лицо стоило пропасть нервов, а тут еще Эфарель в роли угрызений совести.

– Я знал, что темные жестоки, но вы меня просто ужасаете.

– Что ж не бежите? – Язвить не хотел, само как-то выходит. Устал? Это зависть, магистр Холин, потому что вы не желаете выглядеть идиотом, а Эфарелю начхать.

Сел в магмобиль и даже дверцу закрыл аккуратно, хотя хотелось хлопнуть, как истеричной барышне, со всей дури, чтоб звон пошел. Зато рычаг управления рванул так, что, кажется, там что-то хрустнуло.

Холин, ты идиот. Пусть бы еще все равно было… Но не было, …

Не только Заклинатель, не только… Кто же?..

…а холодно – было.

* * *

Мрачно и красиво. Черномаг ценил красоту, но ученик перестарался.с антуражем. Массивную стену рассекала продольная трещина. В нее сочился алый закат, осколки лопнувших кристаллов-накопителей, таких же алых и впитавших жертвенную кровь, отсвечивали мягко и зловеще. Слишком театральная картинка. Он поднялся на колено, повел плечами и только потом выпрямил шею. Было странно снова чувствовать тело. Только тело пока еще чувствовало плохо. Осколки впились в ноги и рассекли кожу острыми гранями – боли почти не было. Не хорошо. Боль делает тело живым, а еще это отличный катализатор и средство управления. Плащ чуть великоват, но ткань приятная. Голой, можно сказать, новорожденной коже было комфортно. Капюшон лежал как раз так, как он любил, закрывая лицо на две трети, оставляя открытым только подбородок и губы.

Коснулся носа, провел рукой дальше, проверяя. Черты были те же, не хотелось бы потерять лицо. Забавно вышло. Рассмеялся. И прислушивался к эху своего голоса. Он точно не мог сказать, звучит ли он, как прежний, не помнил.

Встал, прошел к трещине, аккуратно, так, чтоб не рассадить босые ступни об осколки. Кровавые следы на полу – это будет совсем уж перебор. Качнулся в иную форму и обратно, оставил перстень с камнем и в этой реальности тоже. Вышло легко и приятно, так же, как дышать. Воздух – сладкий, как ее кровь. Он хорошо помнил этот вкус. На башне было вдоволь крови и ее, и брата, иначе бы он не смог вернуться, не вышло бы сохранить материальный носитель – иную форму – за гранью. Эта форма и была его единственной долгое время. Там все по-иному и время тоже. С детства еще помнит.

Как удачно попался носитель уснувшего дара. Нужно было только подтолкнуть любителя полезных экспериментов в нужную сторону. Теперь и у него будет ученик. Раньше были соратники. Интересно, но не слишком надежно. Ученики – куда ближе.

У него есть план – за гранью полно свободного времени, чтобы думать. У него есть тело, живое и теплое, как раньше, и такое же, как раньше. Правда, волосы стали темнее, совсем как у брата. Это логично, у них теперь куда больше общей крови. Наверняка и глаза почти черные. Так даже легче будет получить еще кое-что, что брат у него отнял. Пусть он и не собирался, но это не важно. Она была предназначена ему с рождения. Он слышал, как отец договаривался с ее матерью. Что с того, что он ее сразу не узнал? Бывает. Все равно мироздание их столкнуло, а значит – все идет как надо. Все всегда идет как надо. Так, как надо ему. Он черномаг. А значит – он может все.

Колдун выглянул наружу и вниз. Когда-то эта часть дома была внутри холма, потом случился оползень и вид изменился. Один из четырех подземных этажей стал третьим надземным. Нери всегда норовили закопаться поглубже. Цапались с инквизицией и до смешного питали одинаковую привязанность к подземельям. Внизу под стеной стоял салатовый магмобиль. Ученик, балбес, не мог отогнать подальше, еще бы плакат с указателем повесил над руинами. Захотелось кофе с апельсином. Жаль не выйдет вернуться в дом на Звонца, там уютная кухня. Но кухня это мелочи, а вот бестолковых учеников, грешащих показухой, надо наказывать.

Нет, пока повременим с кнутами. Столько восторженного почитания…

– Вы довольны, мастер Холин?

– Да, вполне. Ты справился, хоть и не без огрехов. Розыгрыш с цветком мне понравился, продолжайте. Немного сладкого страха… Это будет приятно.

– А что теперь?

– Теперь осталось подождать, когда она его позовет. Недолго. Она всегда будет его звать, а значит и я услышу. И приду. Я всегда прихожу.