Некромантия. Задачи и упражнения

Глава 8

Благодаря достижениям передовой магической мысли, а скорее всего, кошельку Холина, к нашему возвращению в отделение бардак строительный превратился в привычный рабочий с небольшим, помимо новой приемной, дополнением – в кабинете комиссара появилось еще одно окно. Совершенно случайно. Старший бригады смущенно чесал затылок, мямлил про отскочившую “дробилку” и клялся возместить или скастить плату за работу. Холин подвигал бровями, поглядел в открытую дверь на зал для посетителей и попросил прислать столяра и стекольщика, желательно хоббита, поскольку будущее окно собиралось быть круглым.

Ничто так не настраивает некроманта против живых, как отчеты после действий по защите этих самых живых. Четыре часа ночной беготни по палисадникам и под бумагами можно похоронить еще пару страдальцев. Благо, с появлением секретаря всякие жалобы и кляузы свалили на нее. Я, злорадно ухмыляясь, писала очередную совершенно обоснованную заявку в хозотдел. В зале кто-то ныл про полный подпол гулей. Дежурный, не Пышко, мрачный полуфей Твинк, нудным голосом посылал просителя к ловцам и в бездну, причем оба посыла интонационно ничем не отличались. Забежал Кастис, порылся в шкафчике со снарягой и снова убежал, забыв отметить в таблице на двери, что взял. Вернется, включу злобного куратора и заставлю делать переучет. Себе что ли секретаря завести? Не, столько стразиков я не вынесу.

О стразиках говоря. Оные, пусть бы и черного цвета, обнаружились на втором шлеме сзади, сложенные в руну, обозначающую половину. Холин, узревший безобразие, слегка опешил и немного смутился, будто его за просмотром пикантных картинок застали, и пояснил, что вчера попросил Лисию заказать еще один шлем и особо не рассматривал, что принес посыльный.

Прошло всего несколько дней, а секретарша была буквально везде. Щебечущий голос любительницы блестяшек раздражал сильнее, чем беспричинные вопли жалобщиков. Она постоянно улыбалась! Как в этих дурацких книжках по корпоративной психологии и социальной адаптации пишут. А жуткие каблуки? Как упыриные когти по каменному полу склепа, руки сами “битой” складывались. Если подбежит со спины могу и вломить на рефлексах, особенно спросонья. Цок-цок-цок, ля-ля-ля, комиссар Холин, цок-цок-цок, сю-сю-сю, комиссар Холин. И задом виляет, как эти волоокие из Кисейного квартала. Хрусь… Карандаши и то не выдерживают, не то что нервы.

Стряхнула бренные останки в урну и потянулась за новым. Цок-цок-цок, дверь открылась. Она научится стучать или мне на ручку персональный “почесун” повесить. Вдруг я тут с… женихом! А она вламывается.

– Мастер Ливиу, комиссар Холин…

А как она это “хо” протягивает и глазки мечтательно в потолок.

– …комиссар…

Хрусть

– …Хооолин…

Так, а вот когти уже лишнее. Что за напасть? Ведь нормальная же девчонка, если объективно смотреть, но бесит!

– …просил напомнить про отчет, а еще к вам посетитель.

– Все заявки, кроме непосредственно угрожающих жизни, в порядке очереди. Дежурный на входе и журнал в помощь.

– О! Этот не такой, там к вам невероятно красивый эльф. Это ведь ваш жених, да?

Надо же, какая непостоянная, уже про Хооолина забыла и трепещет вся. Собственно, там было от чего трепетать. Альвине устал дожидаться и вошел сам, во всем блеске регалий и этих их эльфических парадных одежд. Стремительный и прекрасный. Сквозняк своим балахоном поднял.

– Солнышко! – К ручке припал, предварительно убрав из нее остатки очередного невинно убиенного карандаша. Потом обернулся к замершей у входа Лисии, облил высокомерием и заявил: – Можете быть свободны, барышня. И дверцу прикройте.

– Кто тебя покусал?

– А тебя? – в ответ поинтересовался он, и губы дрогнули в улыбке. – Мне нужно уехать, мелиссе. И это не семейное сборище, не отвертишься. Прости, что оставляю.

– Ничего, я не эти ваши трепетные девы, вопящие по поводу и без.

– Именно, сцепишь зубы и будешь тонуть, как древний эльфийский воин, молча и гордо, – сказал он, обходя стол и усаживаясь на край рядом со мной.

– А ты? Воин?

Белое, золотое и темно-изумрудное, гладкий шелк и вышивка, волосы убраны в ажурную косу, прядки художественно на лоб свисают, а под ними алмазной крошкой венец поблескивает, как морозный узор.

– Я? Нет, я шпион, существо по определению аморальное и беспринципное, а потому сейчас сделаю кое-что, что будет согревать меня во время разлуки.

Последние слова – почти шепотом. Наклонился ближе. Яркие бирюзовые глаза потемнели и я, как мышь перед удавом, не шевельнуться, не моргнуть, только чувствую, как отзывается на его присутствие браслет на моей руке. Обруч из золота и света, тот, что я иногда вижу вокруг себя, когда выхожу за грань, был теперь вокруг нас, а еще – по краю грозовой бирюзы, ведь глаза так близко.

– Позволишь, мелиссе? – Поймал мои губы своими, я не ответила, но позволила, потому что…

– Потому что свет на двоих – это навсегда, что бы не случилось.

Он чуть отогнул воротник. В ложбинке ключиц лежала янтарная капля. Та самая, что он мне подарил в Аргенти.

– Ты забыла. Я сохраню. Хороший был день.

– Очень, – согласилась я и поднялась, чтоб обнять его. Ничего такого, просто благодарность. – Спасибо.

Он тепло вздохнул мне в волосы.

– Будь осторожна, мелиссе, играя в прятки с пустотой среди своих отражений очень легко потеряться и упасть.

Ну, упасть я не упала, Эфарель держал, но поняла одно, даже несомненное преобладание темного дара над ведьмачьим никак не влияет на неистребимую способность глазить. А еще в 1-ом Восточном никто! никогда! не стучит! перед тем, как войти! Я отпрянула от Альвине, как от раскаленной печки.

Это была месть за удар лопатой. Нокаут. Причем двойной. С одной стороны идеально идеальный эльф, с другой – кошмарно потрясающий Холин в комиссарском мундире. Подберите челюсть, мастер-некромант Ливиу, и слюни тоже.

– Тьен Эфар. Милое платье.

– Магистр Холин. Из регионального инспектора в комиссары? Так себе карьерный рост.

– Исключительно ради любви, тьен Эфар. К профессии. И вам, мастер Ливиу, тоже не мешало бы именно этим чувством проникнуться, а не тем, чем вы тут занимались. Второй день отчета нет, зато стопка жалоб уже со стеллу Скорби и все растет.

– Хм, – выдал Эфарель, – что-то мне это напоминает, комиссар Холин. А вам?

– Еще бы. Я и мастеру Ливиу напомню. За невовремя сданную отчетность полагается административное взыскание.

– Лично взыскивать будете? – поинтересовалась я.

– Внеочередные ночные дежурства никто не отменял.

– Одно другому не мешает, – мечтательно муркнул Альвине, целуя мне запястье чуть повыше браслета. – Я позвоню, мелиссе. Кстати, – уже будучи в дверях заметил эльф, – после внепланового ночного дежурства положен дополнительный выходной по требованию.

– Что-то я не заметил, – буравя меня глазами отозвался Марек.

– А вы не требовали, – сказал Эфарель и подмигнул. Разворот, взметнулись полы одеяния, мотнулась коса и нет его.

Холин вышел следом. Я сгребла со стола подготовленную стопочку, нагнала его у приемной и сунула выстраданное начальству.

– Отчет. И по материалам тоже. И заявка. И график осмотра на следующий месяц. И сводка за прошлый. И в базу уже все внесено.

Он держал за один край стопки, я за другой. Он смотрел мне в лицо, а я на его руку – манжет подернулся и из-под него тускло поблескивало радужным серебром, так похожим на то, что охватывало мои запястья. Подняла взгляд.

– У вас стажер, мастер Ливиу.

– Я заметила.

– А я нет. Где учебный план, который я должен был заверить?

– А у вас он был?

– Был.

– Поделитесь опытом?

– Когда? – выдал он, блестя глазами.

– После девяти я совершенно свободна.

– Не обольщайтесь. У вас ночное дежурство.

– Вовсе нет.

– Вовсе да. Вы опоздали с отчетом, но, как сказал тьен Эфар, одно другому не мешает, – прищурился Холин и дернул документы на себя. Я пошатнулась, он поддержал, обхватив пальцами за запястье, как если бы мы собирались встать в тандем. Ярко-синий разряд шибанул сквозь ладони, прожег пол и пробил в потолке и крыше дыру.

– Глядь, – сказали мы и посмотрели вверх.

Твинк невозмутимо щелкнул кнопкой чайника, Лисия стояла на пороге приемной приоткрыв рот, у турникета жался цыканин с коробкой, в приоткрытую дверь комнаты отдыха опятами выглядывали три головы. Воняло жженым деревом, с пола поднимался дымок, с потолка сыпался мелкий сор, на край дыры в крыше села ворона и озадаченно заглянула внутрь.

Из кабинета Холина вышел хоббит в строительном комбинезоне.

– Я там закончил, комиссар.

– Эм, уважаемый, ничего, если я попрошу вас задержаться еще на какое-то время?

Апофеозом сцены стало появление в зале бордовой инквизиторской мантии и, собственно, самого инквизитора.

– Комиссар.

– Светен.

– Интересное дизайнерское решение.

– Зато так света больше. Вы ко мне?

– Нет. Мастер Ливиу, вы пропустили встречу с надзирающим офицером.

– С кем?

– Со мной.

Немного до

– Меня сложно чем-то удивить, Холин, но вам удалось.

– Сейчас вы удивитесь еще больше, светен. Мне нужна ваша помощь. Я даже подожду и молча выслушаю все ваши колкости и ироничные шуточки по этому поводу.

– И в мыслях не было. Одна ваша просьба о встрече говорит о том, что дело серьезное. Кстати, вы знаете, что ваша семья активно сотрудничала с конгрегацией во время Смутных войн? Тоже решили встать на сторону света?

– А говорили, что не станете шутить.

– Простите, привычка вторая натура, не удержался. И так, в чем дело?

– Примерно в том же. Мне сложно удержаться. Я нашел упоминание, что раньше существовал некий способ запереть суть внутри, что-то похожее на то, как привратная лента не дает этой сути вернуться в тело после смерти.

Ошарашенный Арен-Тан. Уже ради одного этого встречу можно было считать удачной.

– Я должен знать, зачем вам это нужно.

– Вы ведь можете видеть грань, пусть и не так как я, вы говорили. – Арен-Тан кивнул. – Я откроюсь. Просто посмотрите на меня.

Без щитов он всегда чувствовал себя будто с содранной кожей, за одним единственным исключением.

Арен-Тану хватило пары мгновений, чтобы увидеть и понять.

– Это после Иль-Леве. Она все-таки вас вернула… Я так и думал.

– Есть способ или нет?

– Был. Есть. Это древний вид казни. Суть запирали в мертвом, специально подготовленном теле и замуровывали. В мертвом теле, Холин.

– Я хочу, чтобы вы попробовали.

– Холин, вы маньяк.

– Мне говорили.

– Вы понимаете, что то, что она сделала, то, в чем вы признались, и то, о чем просите, это даже не Дат-Кронен, это окончательная смерть.

– Я и так почти что мертв.

Арен-Тан молчал. Долго.

– Хорошо, – сказал инквизитор, – мы попробуем, но независимо от исхода, вы сделаете кое-что для меня. И сделаете так, как я скажу.