Некромантия. Задачи и упражнения

Глава 13 и...

– Кас, штаны запасные есть? – задумчиво разглядывая себя в торчащий в раме кусок мутного стекла, спросила я. Юбка украсилась двумя провокационными разрезами. Пока стоишь спокойно – еще ничего, но стоит шагнуть, как открываются невероятные перспективы с левой стороны и простор для бурной фантазии с правой. Если найдутся любители холодца. Магия может поддерживать тело довольно долго. Внекатегорийный маг (в особенности некромант, свободно контактирующий с гранью) спокойно проживет без еды несколько недель, но чем слабее физическая оболочка, тем сложнее удержать контроль над даром. Это и в обратную сторону играет: чем нестабильнее дар, тем хуже выглядит его носитель. Физиологию никуда не денешь. Понятия не имею, как это связано, это целительские штуки, просто сидя в Леве-мар, я не слишком хорошо заботилась о себе и изрядно потеряла в весе. Поэтому если вдруг встретили на улице тощего нервного неопрятного и бубнящего мага, лучше пребежать на другую сторону. Явно неадекват с нестабильным даром. Или некромант. Нас почему-то все время путают.

Мертвяк в подвале оказался беспроблемный. Выманился на мое подчинение и окончательно упокоился Касом и стандартными, входящими в экипировку печатями. Как не-мертвый оказался в куче строительного мусора из разряда “а вдруг пригодится”, мне было не слишком интересно. А если бы и было, из киселя, в которые превратились его мозги к настоящему моменту, все равно ничего не выудить. А к тени взывать… Ну, на кой? Примерно это я и пометила в планшете. Меня невероятно радовала новая форма предварительного отчета – проставь галочки, где совпало, а если нет нужного, просто впиши в примечания. Придумавшему это надо памятник. Или два.

– Что “или два”? – уточнил Кастис. – Двое штанов? Одни какие-то есть.

– Здесь?

– В отделении, в шкафчике лежат.

– Мороки наводить умеешь?

– Эээ… так себе. А зачем?

– Хочу кое-что попробовать. Хоть я когда-то и обещала этого не делать в присутствии разумных. Но ты же стажер, значит разумным считаться на можешь.

Последнее я договаривала в одиночестве. Каса как ветром сдуло за ближайший угол. Я ухмыльнулась и сложила пальцы “тленом”.

Что же… Прогресс, однако. Останки не-мертвого, а вместе с ним и мусор, в котором он застрял, осыпались на каменный, влажный от сырости пол, как и положено. Разве что юбка внизу покрылась мелкими дырочками там, где на ткань от мертвяка брызнуло, когда он между досками на мой зов продирался.

– Кас, выходи.

– Не могу. Я без штанов.

Вот тьма… Впору думать, что это какое-то мое личное проклятие. Или не думать о постороннем, пока матрицу строю. О штанах, например. О тяжелых пряжках на ремне, к которыми обзавелся Холин вместе с магбайком. Может дело в том, что мне всегда подспудно хотелось его раздеть? Однозначно, проклятие.

Я сама к Касу пошла, тем более что выход из подвала был там.

– А у тебя как с мороками? – с надеждой в голосе спросил Кас. Я прошлась взглядом по икрам, голеням, коленям, бедрам… Стажер капельку порозовел, но дергаться и прикрывать белье не стал.

Прямоугольник входа притенил невысокий коренастый силуэт.

– Люблю постоянство: подвал, Гарпия и мужик без штанов.

– Став, за какой бездной вы тут?

– За впечатлениями, – хохотнул гном и добавил: – Это свояка склад, а у меня выходной, вот и…

– Вот и выходите.

– Странно только, что мужик без штанов не Хо… кх-кх… Холин! Опаздываешь! Или ты теперь только наблюдаешь и… хе-хе-хе… руководишь?

– Став… Иди лучше отдохни. – Некромант прислонился к косяку, сложил руки на груди. Ждал.

– Магистр Холин, решили прогуляться?

– И вижу, что не зря.

Я бросила в Каса вуалью и велела идти. Там вроде лавка готовой одежды была. А сама приняла протянутую руку и вышла на свет. Осколки пришли в движение, перемещались, проворачивались, сверкая гранями, пуская блики в глаза, обманывали, тонули в тенях отражений, выталкивали на поверхность другие осколки, шуршали и поскрипывали…

– Красиво, очень красиво.

– Что тебе надо, Ясен. К чему этот маскарад? – Я мазнула рукой по его щеке и фальшивые росчерки привратного знака растаяли дымом.

– Просто эксперимент, сокровище мое, – проговорил он, поймал мои пальцы, оставил на ладони поцелуй, пробравший дрожью и заставивший осколки вибрировать, а потом прижался лбом к моему так, чтобы я как можно ближе видела его глаза, где в антрацитово-черной глубине с алыми искрами перемещались, проворачивались, багровея гранями, обманывали, тонули в тенях отражений, шуршали и поскрипывали…

– Скоро, – осторожно и нежно, будто в первый раз, коснулся губ и ушел гранью.

Я-сейчас не думаю, вон меня сколько, найдется кому. Но внутри было гулко и пусто. И думать было просто некому. Об этом. Но можно было о другом. Квартира или отделение? До квартиры было дальше. В шкафчике в кабинете, кажется, штаны есть. В конце концов, магдоставка работает быстро. Изнанкой или гранью идти опасно, еще вынесет куда-нибудь не туда в таком состоянии. В каком? Понятия не имею, но руки тряслись, липкий пот по лицу и спине, и ключи – пудовыми гирями, а там, под ними, где биться должно – тишина.

Дернула ворот, добралась до цепочки – сорвать. Не вышло. Следом за ключами, из тела, куда ныряла привратная лента, потянулись паутинные струны, тонкие, но невероятно прочные. Когти иной формы лишь соскользнули, породив звук-стон, а лезущая под руку первой теплая костяная сова лишилась одного из опаловых глаз. Я не заметила, куда упала бусина, но отчего-то казалось очень важным ее найти, и я опустилась… рухнула на колени в пыльную траву. Перед глазами поплыло…

Меня удерживали и совали в рот пузырек – запах стимулятора специально такой резкий, чтоб даже когда в глазах темно – не спутал с другим. На мокрый липкий лоб легла широкая шершавая ладонь, и я почувствовала в висках пульсирующее тепло – со мной медленно, по капле, делились силой. Я выдохнула и глотнула зелья.

– Давай, еще глоточек, – сказал Став, удерживая пузырек. – Кто ж тебя так напугал, что чуть сердце не встало? – Ответа он явно не ждал, и продолжил умиротворяюще бухтеть. – Вот как чувствовал, что надо вернуться и глянуть. Может рано ты после всего вышла? Сразу двоих потерять…

– А вы, мастер Став? – в глазах прояснилось, я поглядела вокруг, но нигде синим не блестело. Пусть так.

– А у меня Ладушек еще. Только знаешь, это как напоминание.

– Вот и у меня, мастер Став, такое же напоминание, – сказала я, и он помог подняться.

– Ну что? Оклемалась? – Я кивнула. – Сама дойдешь? Точно? Или проводить. – Я мотнула головой. – Раз вышла работать, то давай тогда соберись.

Соберись… Хорошо сказал. Знал бы, как хорошо, рядом бы прилег. Но все равно – спасибо.

До отделения добралась меньше чем за десять минут, думая исключительно о запасных штанах в шкафчике, но как-то не складывалось у меня со штанами, потому что стоило мне войти…

– Ах, какой дивный у нас сегодня зверинец! – воскликнул Пышко. – Один голоногим оленем тут скакал, а вторая пандой явилась.

– Остряк. Смотри не порежься. Пожрать есть?

– Ну вот что вы темные за люди? Вам бы лишь бы жрать. И потом, если бы не моей пышечки пожелание, ходила бы ты, панда, сама себе харч добывать.

Всем известно, что выдурить у хоббита кусок еды, которую он уже за свою посчитал, дело такое же безнадежное, как учить орка балету, но Пышко в этом плане был просто герой и делился, правда, чаще всего, нужно было показательно поунижаться. Я сделала умильные глаза. Подхолмс ужаснулся и отжалел кусок пирога.

– Изыди, нечистая. А как насытишься и вычистишься, к хозяину зверинца загляни. Очень уж он тебя хотел. – Пышко пошленько хихикнул. – А можешь и сразу. Вид у тебя как раз для пикантных визитов. Только тогда тут ешь, а то отбирать начнет, подеретесь, а у нас и так окон перебор.

Ела я на ходу. В шкафчике вместо штанов на полке сиротливо лежал пустой пакет. Видно, Кас меня опередил. Зато запасная мантия была. Кое-как отчистила юбку, набросила мантию и отправилась. А то еще сам придет.

Я пронеслась через пустующую приемную, толкнула дверь в кабинет и застала умильную сценку. Лисия, успевшая сменить утренний наряд на другой: элегантный брючный костюм, без рубашки и с таким декольте, что сразу возникла мысль о буренках, удоях и пастбищах – по одному выкладывала на стол перед Холином документы, чтоб этот х… хозяин зверинца свою резолюцию начертал. Интересно, он хоть раз в нужное место попал, мечтательно гуляя глазами по пасторалям? Помнится, в нашу вторую встречу он на мои коленки так же глядел.

“Моеееее”, – завыло Собственничество. Здрасте пожалуйста, как подумать, так никого, а как… “А как?” – захикало Кокетство.

Мое появление сложно было не заметить. Коленки тоже. И очень не хватало под рукой лопаты и побольше, чтоб всех по очереди приложить…

– Лисси, закончим позже, – произнес он, откидываясь на спинку кресла.

Секретарский зад мы провожали глазами вместе.

– Красивая, – выдал Мар, подняв глаза на меня, когда дверь закрылась.

– Вам виднее, комиссар Хоолин.

– Точно.

– Вы хотели меня…

– Хотел, – Опять глазами улыбается.

– Можно как-нибудь побыстрее? Мне еще отчет писать.

– Как скажешь, побыстрее, так побыстрее, – и в мгновение ока уже стоял у меня за спиной, обнимая тьмой, руками, метя дорожкой поцелуев кожу на шее, а внутри меня перемещались, проворачивались, всплывали на поверхность осколки и, шурша и поскрипывая, срастались сверкающими гранями, сливаясь в целое.

Вырываться было бесполезно. Он всегда мог меня удержать. Но я все равно попробовала.

– Мар, что ты делаешь, – обреченно шепнула я. – Довольно.

– Мика, прекрати. Хватит. Я устал бороться. С этим. С тобой. С собой. Это невыносимо. Это невозможно. Как бесконечно повторяющийся сон. Это…

Вот. Сейчас. Скажет...

Но он только сжал до боли, грохоча сердцем мне в спину, содрал с пальца перстень, который носил все время камнем внутрь, и надел мне на руку. Не на большой палец, где я носила его раньше, на безымянный. Накрыл своей ладонью. Опустил голову мне на плечо.

– Ты меня поймала. Не знаю, когда. Может в тот же миг, как я тебя у кладбища к ограде приковал, с размазанной косметикой и коленками голыми, в этом твоем бесстыжем платье, такую колючую и теплую… Думал, что тебя, а вышло – наоборот. Делай, что хочешь. Я сдаюсь. Я…

Продолжало греметь сердце, сквозь пальцы сочился теплый изумрудный свет, а внутри перемещались, проворачивались, всплывали, шурша и поскрипывая, срастались, сливаясь в целое. Срослись. Остался только тот, что острым краем под сердце. Маленький, а дыра – размером с Бездань.

И руку тянуло наливающимся жаром.

Другую

Руку…

Тянуло…

Я медленно выпуталась из его объятий, медленно открыла дверь, прошла сквозь приемную и зал, спустилась с крыльца. Еще несколько шагов вперед – и я больше не дышала. Потому что теперь свет обнимал меня, беспорядочно целуя лицо, руки и сиял, сверкал так ярко, что брызнули слезы, мешая смотреть, но я все равно видела, как он невыразимо красив, несмотря на страшный ожог под скрывающей половину лица маской и выцветшие почти до белизны волосы, несмотря на прячущиеся под одеждой едва зажившие рубцы и бугристую спекшуюся кожу на прижимающих меня к себе руках. И слушала голос-шелест, голос-песню:

– Сердце мое, мой рассветный сон… Нежность моя, мое дыхание… Не плачь… Не плачь… Не плачь…

Оставшийся осколок дернулся, пропорол плотную корку из спекшихся перьев, за которой я прятала свое сердце, и впился глубже.