Немимолётный роман. Книга вторая

глава 31

– Дорогая, – супруг придержал меня за руку, пропуская герцогиню в лабораторию Айлис. – На минутку, – я остановилась, а он взял мои руки в свои, переплёл пальцы. – Помни пожалуйста, что сейчас нет ничего важнее, чем малышка, которую ты носишь, – да уж знаю. Похоже, что затем я тебе и нужна: носить твоих малышек. Сначала вовсю делаешь, потом кружишь коршуном над ними. Я закатила глаза, – я серьёзно, – Крис понял меня так, как хочется ему – не понял. – Я знаю, что ритуал важный, но не волнуйся, сегодня точно всё получится. Не может не получиться. Ты проделала огромную работу за эти месяцы и сейчас понятно, что остался последний и единственный способ. Всё получится, – он мягко улыбнулся, коснулся моего подбородка, а у меня трепыхнулось в животе. И это, отнюдь, не ребёнок. – Ты по праву занимаешь пост верховной. Ни одной ведьме на свете не хватило бы упорства и работоспособности так скурпулёзно разобрать ритуал.

– Спасибо. Пойдём.

– Погоди… – придержал он меня, – я, возможно, мало говорю тебе это в последнее время, но Таша… ты мой двигатель, двигатель моей жизни. Мобиль не поедет без двигателя и останется грудой железа. Я бы тоже… делал бы что-то, но искал бы тебя, пока не нашёл. Потому что только с тобой жизнь, без тебя, даже пока я тебя не знал, я словно та груда железа. И знаешь… будто было уже всё это. Всегда. Раньше, просто я забыл, как это, жить, пока тебя не встретил. И тут фантомные воспоминания: запах, вкус, единение, покой. Словно когда-то ты была частью меня, а потом отделилась, чтобы я снова тебя нашёл и мой мир окрасился.

По моей щеке скользнула слеза.

– Ты… любишь меня? – я всхлипнула. – Нет, подожди, знаю, что любишь. Я рожаю твоих детей и всё такое. Но ты любишь меня отдельно?

Кристофер задержал дыхание.

– Есть одна постыдная вещь, за которую я себя презираю, – голос его стал тише, хотя мы итак под куполом. – Я только тебя и люблю. Забери тебя, и мне не нужна никакая работа, блага… только с тобой я хочу делить всё это. А дети – Эстер это ты. В каждом её взгляде, слове, прыжке я вижу тебя. Вижу, какое чудо ты смогла создать. И… – он с шумом выдохнул и произнёс скороговоркой: – в ней я тоже люблю тебя, – он больно сжал мои пальцы, – это низко и недостойно…

– Что именно? – меня повело от звука собственного голоса.

– Забывать о долге и чести. Отцовская любовь должна быть безусловной…

Я заткнула его поцелуем.

Бедный мой инженеришка. Совсем тронулся со своим добровольным целибатом, что не проходит бесследно. Здесь, в залитом свете коридоре королевского дворца, я услышала его тело. Душой. В неё полилась и та его, безусловная лишь ко мне любовь, сдерживаемое желание, что сковано рамками морали и умных книжек по медицине, в которых дураки пишут, что секс для беременной может быть вреден.

Мы почти забыли обо всём на свете. Я не дала ему никакого шанса думать: руки в унисон с губами делают своё дело – мой язык сам говорит, пока он слышит, оцарапать шею… вдавить пальцами плечи… настойчиво ощупывая провести по груди к животу… пока не одумался быстро пробраться под рубашку и почувствовать, как под ладонью дрогнут крепкий живот, получить выдох, полный страдания прямо в рот, и… толчок в животе.

Мать-Земля! Малышка, как же ты не во время! Нас словно водой облили, как котов, что решили спариваться посреди улицы.

– Таша… – моё имя с выдохом и его руки уже на животе, ловят каждое движение дочки. – Немного осталось… доченька…

Слепившись лбами мы стоим и ловим движения ребёнка.

– Пора, – а тянущее ощущение в животе не проходит.

– Пора, – разочарованный мужнин вздох. – Если что не так, всё бросаешь и идёшь в покои отдыхать!

– Есть мой генерал! – не знаю, каким получился возбуждённый взгляд от беременной слонихи, но я старалась.

Подышала ему в шею, собираясь и шагнула в распахнутую дверь.

Давно я не чувствовала такого умиротворения, уверенности в себе… покоя. Катая на языке вкус поцелуя, поприветствовала собравшихся. Оттон читает бумаги, Айлис хлопочет над столом – двигает туда-обратно его содержимое, бабушка спокойно курит свою сигару…

– Леди Элеонора! Здесь же Таша! – размахивая руками, чисто ветряная мельница, Крис быстро прошёл к окну, чтобы его закрыть. – Потушите пожалуйста!

Она и потушила. А когда сигара коснулась безукоризненно чистой пепельницы, дверь снова распахнулась, явила нам ту, чьё присутствие всем неприятно, но необходимо.

Леди Хэтар выглядит спокойной, но без прежнего налёта царственного лоска. В простом сером платье, светло-русые волосы собраны в низкий пучёк, без драгоценностей. Даже без макияжа, но выглядит довольно свежо.

Эта женщина смогла бы завоевать расположение короля и без природопротивных ритуалов. Зачем?

Я не сразу заметила перемену в бабушке. Та, уставилась на леди Лисицу и вминает окурок в пепельницу так, словно заевший механизм.

– Леди Элеонора? – обратился к ней Оттон. Она не отреагировала.

Бывшая фаворитка ощутимо напряглась.

– Бабушка? – я отняла её руку от серебряного блюдечка, разжала пальцы.

– Таша? – она, словно очнулась.

– Ты в порядке?

– Да, я… – леди Элеонора, сколь властной бы ни была, но скрывать свои эмоции умеет даже хуже меня. Это я поднаторела при дворе.

– Вы знакомы? – это очевидно, но спросить я должна. Помочь ей найти слова.

– Ннет.

– Леди Элеонора! Надеюсь, вы понимаете, что не должны ничего скрывать в этом вопросе, и лучше, если вы всё расскажете сами, не прибегая к менталистике.

Вопреки ожиданиям, ба не парировала угрозу. Всем нам, кто уже столько месяцев бьётся над снятием приворота, сейчас не до шуток. Бабушка, хоть и присутствовать на нём будет впервые, но участвовала в разработке не меньше моего или Айлис, даже будучи в Итвозе.

– Вы, очень похожи на одну девушку… – бабушка обратилась к леди Хэтар. В голосе у неё не было ни обвинений, ни превосходства к арестантке, лишь сомнение. – Просто удивительно похожи… но вы так молоды, я знала её много лет назад и сейчас она должна быть старше… Катиса. Возможно, среди ваших родственниц есть женщина с таким именем? Ей сейчас около сорока лет…

– Вы обознались. Мало ли на свете похожих людей, – леди Хэтар ответила без заминки, тут же потеряла интерес к разговору. Слишком без заминки, чересчур поспешно.

– Та девушка… – начал Оттон.

– Леди же сказала, я обозналась, – облегчение в её словах слышу лишь я одна. Герцогиня вернула себе контроль над собственным сердцем.

– Кем была та женщина? – настаивает монарх.

– Девочка, ей не было и восемнадцати. Она была моей ученицей.

Надо же! Бабушка изредка упоминала, что была на её памяти лишь одна ведьма, которую она взялась учить и после того опыта, больше в подобное её не втянешь – она отшучивалась, когда я пыталась привлечь её к нашим тренировкам.

– Вот как? И чему же вы успели тогда её научить? Кстати, когда?

– Прошло двадцать три года, как я её не видела. Я не многому её успела научить, девица оказалась… знания интересовали её меньше… физических радостей, скажем так.

Молодая и ветренная. Теперь понятно. Это случилось до моего рождения, а мне хорошо известно, каково это – вкладывать знания и умения в ветреную голову по крупице, когда это не нужно ученице.

– Видимо, память подводит меня, – бабуля улыбнулась: – возраст.

– Что ж. Пусть, – король поднялся, бумаги опустились в кресло. Нет сомнений, он вернётся к этому разговору. Монаршие ладони ударили одна другую. – Начинаем.

Начинаем. Я невольно потёрла низ живота, что тянет всё сильнее и сильнее. И не сойти мне с этого места, если я сейчас путаю начало схваток с волнением!

Успеем! В прошлый раз схватки длились семнадцать часов. Ритуал требует гораздо меньше.

Снять приворот, оборвать привязанность Оттона к леди Хэтар. Если бы нам удалось найти артефакт, на который завязан приворот – любая ведьма за минуту скинула бы привязку, а здесь…

Единственное, что можно сделать – лишить бывшую фаворитку физического тела, но не умертвить дух. Только так болезненная тяга короля пройдёт.

Пентаграмма уже давно готова, Айлис позаботилась, чтобы нам не пришлось на это тратить время.

Все выжидающе уставились на леди Хэтар. С безразличным выражением лица она приняла помощь Айлис, стянула платье, осталась в белой длинной рубашке, шагнула в пентаграмму. Кадык Оттона дёрнулся, но он остался на месте. Каждая ведьма здесь прониклась уважением к своему королю. Сложно противиться противоестественной тяге. Но он старается. Держится.

Не знаю, что она может чувствовать перед развоплощением, но лицо её выражает лишь смирение и непомерную усталость. Это в первые четыре раза она молила о пощаде и предлагала помощь в поисках соучастницы. На пятый раз она просто дрожала в центре линий, с каждой последующей попыткой дрожь её всё меньше…

Оттон выпил зелье, что настаивалось ровно четыре полные луны, Айлис распустила косу и затянула древнюю песню. Тихонько, буквально себе под нос и Оттону в уши. Обходя его по кругу, окропляя коричневым зельем, то же, что он выпил. Пространство вокруг него должно стать той же природы, что и внутри, так нитка, что тянется из него, станет не только видима, но и осязаема для ведьмы.

Я подобралась.

Несколько минут транса Айлис – никто не смотрит на часы, и бабушка начала своё заклинание. Магическое, на языке вторженцев, первомагов. От неё сейчас требуется не ведьмовство – некромантия.

Воздух вокруг загустел, словно стал темнее, серее.

Примерно сейчас каменный пол под смертницей должен стать нестерпимо холодным. Но шевелиться ей нельзя. Ей предлагали ментальное подчинение без боли и чувств, она выбрала трезвую память.

Связь, что сначала ниткой потянулась из центра пентаграммы к паху Оттона, мы все увидели, за исключением Криса, что стоял в углу, натянутый, как тетива. То, что было ниткой, стало лентой из тьмы. Чёрная, дрянная магия.

Мать-Земля! Мне действительно жаль эту женщину, потому что я понимаю: на этот раз точно сработает. Лента не оборвалась, как в прошлые разы, потому что в этот раз, я взяла за предмет привязки ткань, точнее, тканевую куклу, которая, судя по всему, где-то у беглой ведьмы.

Так и есть. Кукла!

Чёрная лента вьётся и извивается. Бабушка сжала в руках древнее украшение, что станет вместилищем, соединила ладони. Окунула их в медную чашу с зельем.

Глаза прикрыты, ярко-красные волосы распущены, а губы шепчут заученный речитатив. Две монотонные песни в одном помещении могли бы усыпить, но странным образом бодрят, так же, как и редкие, пока, схватки.

Скоро моё вступление. Я выдернула шпильку из волос.

Леди Хэтар подняла взгляд на Оттона. Она тоже знает – это конец. На этот раз ритуал завершится. Не сводит с него глаз. Айлис остановилась на очередном круге, став лицом к западу, за ней последовала бабушка, и прежде, чем делать шаг, я глянула на Криса, что стоит у стены всё так же, в прежней позе. Словно почувствовала его, как будто впервые в истории не ведьма питает своего мага, а наоборот.

Ритуальный кинжал, некромантка начала выкрикивать древние имена первомагов, я дождалась нужного и на следующем, имени рождённого в другом мире некроманта, я рубанула по ленте-связи.

Завела своё заклятье, впитывая злую силу в железо, Айлис продолжает своё – вытягивая из короля приворот до капли, бабушка вгоняет душу почти мёртвой во вместилище.

Она уже почти не дышит, мы понимаем, жизнь покидает её, но зелёные глаза всё так же смотрят лишь на любовника, словно не знают, что ноги уже не держат мёртвое тело.

Сначала окончилась песнь Айлис – от приворота не осталось и следа. Затем замолчала бабушка – душа покинула тело. Моя песнь продолжалась несколько долгих десятков минут – нельзя оставить ни следа грязной силы там, где живут люди.

Красивая, ещё молодая женщина… её нет больше. Она не ушла в другой мир, но и жить больше не будет. Тело её мертво и разложение медленно, но уже началось.

Возможно, когда-нибудь Оттон второй простит её и выпустит из массивного золотого украшения, дав ей жизнь… хотя бы духа.