Немимолётный роман. Книга вторая

Глава 40

Крис появился спустя одиннадцать часов. Я знаю, я засекала…

Мы со Змеем за это время излазили дворец вдоль и поперёк. Спорили, парировали, пререкались. Он искал способ вернуть силу и кажется, нашёл его. Но перспектива жизни без клейма “ведьма” для Эстер была слишком заманчива.

Я отказываюсь слушать, пока не поговорю с Кристофером.

Он приехал под покровом ночи.

Луна, уже вовсю властвует над спящим парком дворца. Не то, чтобы я любовалась… просто сегодня её света хватает… Я уже почти привыкла обходиться без магии… даже Змей может теперь говорить со мной только обретая тело.

В голове без него… пусто.

Первым делом я потащила мужа в ванну. Большая чаша легко вместила нас обоих.

Треск свечей – он, словно знает о моих метаниях и не зажигает светляки. А электричество я и сама не хочу. Смотреть в усталое лицо напротив, в ночи, удивительно уютно…

– Ну что, расскажешь?

Он кивнул, внимательно глядя на меня.

– Если кратко, то сейчас у Ондолии лишь один путь – Александр при регенте на троне. Республика, как ты понимаешь, мало кого устраивает. Я должен сохранить трон для кузена…

– Парламент?

– Было бы идеально. Соединить монархию с парламентом. У такого варианта больше всего шансов. Но не это главное, – его руки скрылись под водой, пальцы сомкнулись на моих лодыжках. – Я должен принять регентство, – при этих словах я просто закрыла глаза и ушла под воду. Наверное, чтобы задержать воздух и не разразиться бранью. – Дорогая, – прошептал муж, стоило высунуть голову… – Это не единственный, но самый правильный сейчас вариант. Быстро среагировать, пока не налетели ещё хищники, пока не началась беспорядки. Междуцарствие очень опасно для страны и для мальчика. Нужно закрепить за ним трон.

– Мы не сможем уехать в Итвоз, если ты станешь регентом?

Он слегка сдвинул брови. Тяжело сглотнул.

– Ты не должна страдать из-за моей семьи. Я не в праве просить тебя о таких жертвах. Знаю, тебе здесь плохо… Мы можем попробовать жить на два города…

Самое отвратное, что я чего-то подобного и ожидала. Я знала – он не останется в стороне. Выполнит свой долг перед покойным Оттоном. Сейчас Александру десять. До его совершеннолетия восемь лет.

– Восемь лет жизни порознь? – я фыркнула. – Уволь. Не для того я замуж выходила, чтобы сидеть у оконца, в ожидании суженого…

Из-под ресниц наблюдаю его реакцию:

– Таша, – Крис сжал губы. Кончики ушей порозовели.

Ого! Высшая степень проявления ярости маркиза.

Я мысленно сама себе зааплодировала. Будет знать, как запирать меня, пока сам решает наше будущее.

Я подобралась, сбросив расслабление.

– Семейное счастье было прекрасным, но недолговечным, – повела плечом. – Что ж… я понимаю тебя и не виню, – маркизовы уши стали пунцовыми, я начала приподниматься, – у тебя долг. У меня долга нет, зато есть разводы, – театральная пауза. – А раз…

– Эльташа, – каменная маска, лишь ходят желваки.

– А раз есть разводы, но нет свободы… этим я и займусь, пока ты будешь носиться с наследником!

На последнем слове я подорвалась и пулей рванула из воды.

Этому оболтусу только и осталось, что сцапать воздух.

На бегу, я до самой кровати слушала плеск воды и отборную ругань не Криса – матроса Прасгал.

И какой из него регент? Если его кто выведет, от такой тирады у любого уши свернутся!

По дороге в спальню схватила халат. Не прикрываться – вот ещё! Просто чуть стряхнуть им воду с загоревшейся кожи. Посмеиваюсь про себя, кусаю губы…

– Неужели поверил, дурачок? – выдохнула ему в рот, когда он меня нагнал, ползущую к основанию кровати, схватил за лодыжку и потянул на себя. Извернулась.

Тут же прильнула ладошками к мокрой груди, словно могу собрать влагу…

Руки побежали по плечам, спине…

Резкое проникновение. Без прогрева и подготовки. Я вскрикнула, хватанула ртом воздух и подалась вперёд.

Чтобы ещё ближе, ещё глубже…

– Родной… – хочется закрыть глаза, но то физиология.

Душа же требует смотреть. Не разрывать глаз. Потому что сейчас, там, на неведомом мне языке, говорят две души.

Одна болезненно боится, не пойми чего и до сих пор… А другая отчитывает: как ты мог поверить, я ж растаю без тебя…

Сильные толчки бёдер – я пошире развожу свои, будто можно ещё глубже.

Серые глаза смотрят требовательно и серьёзно, контролируют: можно ли ещё сильнее?

Можно…

И он слышит.

Я стону, тяну на себя простынь, вонзаю ногти в его ягодицы тогда, когда совсем не могу… оглушающий оргазм накатывает с звуковым вакуумом – я беззвучно кричу, поджимая пальцы на ногах, вскинув руки, которые немеют и дрожат одновременно.

Крис замедляется не надолго. Смотрит. Твёрдые пальцы коснулись щеки и вдумчиво поплыли по телу: подбородок, шея, грудь по контуру, живот, лоно, что ещё, я чувствую, подрагивает. Он наслаждается тем, что сотворил со мной, а я сново воспламеняюсь и когда он выходит из меня, чувствую лишь голод…

Рука мужа на моём лице и я схватила губами пальцы. Облизала их все вместе, потом поочерёдно, наблюдаю, как ходит по шее кадык, слышу, как ухает мужское сердце.

Медленно Крис стёк с постели, я за ним, не отпускаю.

Что он хочет, я знаю. Сама хочу того же. Стон сквозь его пальцы и его естество сначала в ладони, затем и во рту.

В его глазах – я голая, на коленях, с короткими волосами, которые сжимает его рука. Бесстыжая… Он первый не выдерживает и когда я вбираю его в себя особенно глубоко, закатывает, и с гортанным стоном прикрывает глаза. Несколько глубоких движений и я его выпустила, вместе со сладким полустоном-полувздохом. Вспорхнула языком вверх-вниз, играясь, обхватила губами нежную головку, провела языком. Рука в моих волосах дрогнула, больновато потянула и до упора насадила меня на ствол. Несколько движений, что нужны были ему и тёплая, пряная струя раскатилась по нёбу.

Дрожь в сильном, несгибаемом теле, власть от того, что я тому виной…

Тягучими, влажными поцелуями я покрываю твёрдый живот, что книзу увит венами. Обцеловала каждую, что вела к члену, который и не подумал успокаиваться.

Внезапный, остервенелый поцелуй забрал всё моё внимание на себя. Язык Криса, будто попытался забрать весь свой вкус до капли.

Пошло, непристойно, совершенно неприемлемо для леди.

Шея затекла – он всё так же стоит, только склонился надо мной. Грудь оказалась в капкане руки, за ней и вторая, от этого поцелуй словно и вовсе слетел с катушек, потому что чем больше ладони мяли, сжимали, тёрли, тем глубже проникали и сильнее сталкивались языки, тем громче стоны, тем больнее хрипы.

Я потянула его на себя, в постель.

У нас впереди вся ночь. Пусть нужен отдых, пусть он устал.

Я больше устала без своего мужа за эти дни, пока наша жизнь с ног переворачивалась на голову…

Макушка на груди, пальцы на лоне. Умело, совершенно точно зная, где нажать, в какой миг отпустить, провести по складкам… поцелуи на груди, легко прикусить, втянуть сосок, сжать мягкое полушарие… а серые глаза внимают: распахиваются чуть шире, когда мой рот открывается, проблеск удовлетворения – когда рвётся крик.

Он снова поймал его и подмял меня под себя. Распластал на животе, приподнял ягодицы и вошёл неспешно. Мучительно-медленно, повернул нас чуть боком… я только вытянулась поудобнее, чувствуя долгожданную полноту внутри. С его ракурса до моего плеча, шеи – чуть склониться.

Растянутые поцелуи, каждый из которых оставляет мокрый след на коже.

Хочется умолять его ускориться и молить, чтобы это длилось вечно.

Было ли когда-то мне так хорошо?

Перестанет ли когда-то быть так… до небес?

Никогда – отвечает сладкая вата в голове, это она напрочь вышибла все мысли. Оставила только чувства, ощущения – движения внутри лона, руки, что блудят по телу и поцелуи… они дают ровно столько воздуха, чтобы не захлебнуться этим удовольствием.

Выжить. До утра так немного, впереди ещё один мучительный день.

И начался этот день много раньше, чем планировал Кристофер.

– Я слушаю, – всем своим видом он изобразил серьёзность и готовность внимать моим требованиям. Ночью я так увлеклась, что этот хам слишком уверился, что я никуда не уеду и со всем с ним согласна.

– Декрет о женщинах…

– Почти сделано, – я только и смогла, что воздухом подавиться, вопрошая одними глазами. – Весь совет министров будет заменён. В идеале парламентом. И первый закон, который они рассмотрят – о правах женщины.

Я двинула негодяя в живот. Ну чего молчал?! Начал бы он с этого вчерашний разговор, глядишь, и не пришлось бы мне так потеть. Хотя…

– Помолвка Александра и Эстер, – не дала ответить, я сразу закрыла его рот ладошками. Из положения голый Крис полусидя, со мной на коленях, это ох как легко сделать. – Я не прошу тебя нарушать слово. Подведи Александра к этому сам. У тебя впереди восемь лет, чтобы воспитать из него мужчину. Научи его… не брать своё силой… пусть он поймёт, что просто любящая женщина в стократ лучше навязанной невесты любой силы и родовитости.

Горячие губы вперемешку с языком коснулись чувствительного местечка за ушком. Я задрожала от табуна мурашек.

– Никогда я не позволю, чтобы моя дочь стала несчастной, – горячий шёпот прямо в ухо. – Слышишь? Никогда не смей так думать.

Рука сама скользнула вниз, туда, где моя ягодица прикасается к его плоти.

– Мы отпустим леди Хэтар…

– Что? – нега враз с него слетела. – Зачем она тебе?

– Незачем. Но и оставлять её душу в амулете – как минимум бесчеловечно, – бровь мужа вздёрнулась, – как максимум – опасно. Прикинь, если она затеряется и через много веков её, озлобленную, выпустит какой-нибудь незадачливый некромант…

Он лишь усмехнулся и кивнул, сминая грудь, на которую уже давненько слишком плотоядно поглядывал…

– Это всё? – забрал сосок в рот, я подалась поудобнее.

– Нет.

– Что ещё? – припал ко второй, обделённой.

– Школы для детей, курсы для девочек…

Он устроился поудобнее, усаживая меня на себя.

– Ты сама всё это сделаешь, – его бёдра и руки на талии задают мне нужный темп. – Как герцогиня Эстесадо, маркиза Прасгал, просто леди Эльташа или верховная ведьма – решишь сама. Тшшш, – последнее, как только я открыла рот.

Назло ему я громко и сладко застонала. И издёвку в победной улыбке даже и не подумала скрывать…

А когда муж отбыл в королевскую резиденцию, я поняла, что Мать-Земля сама знает, какую девочку наделять силой, какую лишать.

Я хотела Эль-Кьери, положилась на неё и получила. Получив, поняла, что для жизни этот во всех смыслах потрясающий дом не подходит…

Большая, выкованная из золотой лозы клетка не даёт улететь певунам. Они и не пытаются. Их птичий мозг не знает, что такое свобода. Канарейки внутри весело, заливисто поют, словно соревнуются и выдают невиданную мелодию.

Они не ведают о свободе.

А я знаю, что такое иметь силу, иметь не власть – возможность что-то изменить.

Отсутствие силы – свобода от обязательств. Не пытаться её вернуть – жить прекрасной птичкой, пытаясь перепевать товарок. Иметь возможность полететь даже не в Итвоз – куда угодно.

Вернуть – повесить на себя бремя верховной ведьмы, связать свою жизнь с ненавистной столицей… жить. Не для себя – для мира. Для людей, которые первые же и ополчатся, когда оступлюсь.

Но Эль-Кьери, как прекрасен бы он ни был, слишком… он слишком, пусть будет неудобен, для жизни. В Ондолии прошло время таких домов.

Для жизни удобен особнячок в центре, когда двенадцать комнат вмещаются в два этажа…

Этому дворцу нужна другая жизнь. Будет это жизнь ведьм, или бездарных девочек пусть решит Мать-Земля.

Но не попробовать единственный раз вернуть себе силу – пренебречь даром мира.

Мне не нужен для этого Змей. Если силе я нужна – я верну её сама. А мой любезный друг, в таком случае, пусть набирается энергии для новых свершений.

Когда я развернулась от золотой клетки, пичуги внутри засуетились, заголосили.

И будь я проклята, если это не их поддержка полетела мне в спину!